***
Невозможность уснуть может вымотать посильнее любых физических трудов. И Лань Чжань сейчас чувствовал себя будто на пределе. На пределе всего − чувств, сил, размышлений, томлений… И не только − физически это тоже здорово ощущалось. Не получалось даже просто удобно улечься в кровати − тело через совсем недолгое время словно затекло и начало болеть. Ранее ничего подобного он не испытывал. Где вся практика прежней жизни?.. «Похоже, ты с ней прощаешься, Второй Нефрит ордена Гусу Лань… Ну, не с практикой, а с прежней жизнью. Уже попрощался − когда решил сбежать. И не жалею… Надо думать, как жить, и что делать дальше. Особенно если кровать переделаем… − от этой мысли уши вновь предательски вспыхнули. − С таким-то бесстыдством в голове − надолго меня хватит?.. И… разве только меня?..» Погружённый в свои размышления, Ванцзи не сразу услышал шорох со стороны спального места хозяина хижины. И лишь когда дверь тихонько скрипнула, он обернулся и увидел, что матрац на полу пустой. И понял, что охотник вышел из дома. «Куда он − ночью?.. Завтра же лежак расширять договорились, надо поспать хоть немного. Хотя… Какой тут сон… О чём я?..» Не выдержав, Лань Чжань сел на кровати. Всё равно не спится, смысл мучить тело лежачим положением? Но… Куда всё же отправился его единственный в этом мире друг?.. Впрочем, вправе ли он называть охотника только другом − после того, что творилось в его собственной, ранее холодной нефритовой голове?.. Беспокойство уже начало закрадываться в душу, но тут Ванцзи заметил, что дверь не закрыта. И в пробивающемся лунном свете углядел тень − знакомый стройный силуэт. Значит, никуда не ушёл, сидит на пороге. Тоже не спится. «Вэй Ин, и тебя одолевают мысли?.. Если те же, что и меня, то…» Прикрыв глаза, Лань Чжань некоторое время всё же пытался медитировать, дабы прогнать из сознания горячие картины и успокоить вновь разрастающийся телесный жар. Однако тщетно − мысли об охотнике словно заполонили всё пространство вокруг. И совершенно неожиданно к ним стало примешиваться новое ощущение − чужой боли. Вернее, не чужой. Ванцзи знал, чья она. «Мне мерещится, или?..» Ванцзи вдруг ясно ощутил, что человеку, который стал для него таким важным и нужным, сейчас плохо. Происходящее начало угнетать, нужно было что-то делать. А что именно, принц представлял смутно. Но вот это самое «смутно» и становилось уже невыносимым. Наверное, потому, что его время заканчивалось − пришло время ясности. Ничего ведь между ними уже не изменится − вряд ли охотник-сирота, наверняка свыкшийся за свои годы с одиночеством, позволил бы надолго остаться у себя в доме, а тем более ещё и перебраться в свою постель тому, кто ему безразличен или неприятен. Вэй Ин верит ему. И сам заслуживает такого же доверия. «Ты имеешь на это право, мой… Нет, не друг. Ты больше… Намного…» Лань Чжань ещё несколько мгновений смотрел на тень на пороге, а затем неслышно поднялся с кровати.***
Усянь по-прежнему сидел на крыльце, не спеша заходить в дом. Горькие раздумья и невольные слёзы, которые он изо всех сил − безуспешно − пытался сдержать, на время приглушили всё, происходящее вокруг, и он не заметил, как предмет его печали почти беззвучно появился на пороге. Но от знакомого негромкого «Вэй Ин!» он вздрогнул, моментально вернувшись в реальность, и прежде чем обернуться на зов, стал торопливо утирать солёных предателей со щёк. Как некстати он поддался чувствам!.. Наконец, взгляды двоих, обречённо мечтающих друг о друге, встретились, и принц успел углядеть, как за эти несколько мгновений меняется выражение лица охотника, который явно пытался скрыть происходившее у него в душе совсем недавно. Но мелькнувшие во взоре юноши боль и отчаянье всё же не укрылись от внимания лебедя. «Он плакал… Так и знал − предчувствие меня не обмануло…» Ванцзи тоже внутренне вздрогнул, замечая следы влаги в блестящих чёрных глазах напротив, и не до конца стёртые в спешке влажные дорожки на щеках. От этого собственное сердце защемило ещё сильнее. Не укрылось от пристального взора Второго Нефрита и то, что волосы и одежда друга явно совсем недавно побывали в воде. «Он что, купался? Где?.. Или…» Но тут Вэй Ин, словно смутившись того, что его застали за чем-то непотребным, улыбнулся той самой своей обезоруживающей беззащитно-светлой улыбкой, которая сейчас, вместе с остатками слёз на лице, выглядела ещё более пронзительной, и спросил: − Лань Чжань!.. А… ты чего не спишь?.. Наверное, в этот миг обоим стало понятно выражение «утонуть в твоих глазах». Целый мир, оказывается, может уместиться в одном взоре человека, если этот человек для тебя безмерно важен. Время останавливается, пространство будто растворяется, даже звуки куда-то исчезают − хотя вокруг и так было тихо. Кажется, что так можно провести хоть целую вечность… Однако, именно ради этой вечности и следовало вернуться в реальность. Ванцзи не отводил взгляд, и Вэй под этим, не поддающимся в данный момент расшифровке взором внутренне сжался, словно готовясь к худшему. − Не могу уснуть… − наконец, ответил принц. − Не я один… То же самое могу спросить. − Да… мысли разные в голову лезут… Обо всём… Воспоминания… Я ведь долго жил один… Вэй Ин не знал, как ответить на вопрос. Это вдруг оказалось невероятно сложно. Разве скажешь, что творилось в твоей беспутной − с недавних пор, благо пока ещё только мысленно, не наяву − голове? Проще сквозь землю провалиться, чем рассказывать подобное предмету этих самых плавящих сознание мыслей. Но и обманывать того, кто тебе дорог, Усяню даже в голову бы не пришло − он и без того был человеком прямым и честным. Видимо, настал, что называется, момент истины. Всегда чувствуешь, когда нужна только правда. Другой вопрос − что с ТАКОЙ правдой делать. − Понимаю… А тут я… свалился на голову… − Лань Чжань неожиданно для себя разволновался не меньше, и нужные слова сейчас приходилось подыскивать с трудом. − Не в правилах моего воспитания создавать другим проблемы и неудобства. Охотник похолодел. «Он что, решил уйти?.. Сейчас прощаться будет?.. Хотя… Это ведь было ожидаемо, ты же знал…» Знал, предполагал, убеждал себя, но… Есть внутри нас нечто, не поддающееся ни логике, ни разуму, ни фактам, ни чему-либо осмысленному ещё. Вэй отвернулся, чтобы принц не увидел безнадёжного отчаянья, заполнившего всё его существо. Взгляд охотника словно застыл в пространстве. Стараясь изо всех сил не подавать вида о творящемся в его душе, Усянь ровным − одна богиня знает, чего ему в этот момент оно стоило − голосом промолвил: − Лань Чжань… Ты… Ты не… не создал мне неудобств. Наоборот − мне стало легче… когда вдвоём. Но… Я всё понимаю… «О, боги… За что мне это?..» − пронзила душу мысль, колючая, как сотня игл. Вэй Ин еле сдерживался, по-прежнему не оборачиваясь. − Я тоже… понимаю… − тихо, но твёрдо ответил Ванцзи. − Тебе сейчас не по себе всё же… Ты жил один, а тут… теперь… даже спать в одной кровати с тем, кого ты до сих пор, по сути, не знаешь. Точнее, знаешь далеко не всё. «Он, что, не уходит?.. Безумная надежда…» От услышанного глаза Усяня стали размером, наверное, с самую крупную монету, и он медленно обернулся. Принц так же неспешно подошёл к нему и глазами указал на место рядом. − Можно? Вэй молча кивнул, и Лань Чжань опустился на порог − достаточно близко к другу, но всё же соблюдая некоторое расстояние − для приличия. Повисла небольшая неловкая пауза. − Ты… Я… Да, я многого не знаю… − наконец, выдавил из себя Усянь. − Но я тебе верю. Не знаю, почему… Но я сразу поверил. − И именно поэтому ты заслуживаешь не меньшего доверия, − так же негромко, но твёрдо продолжил Ванцзи. − И вправе знать, кому ты дал кров, а теперь и собираешься разделить постель. Охотник по-прежнему смотрел на принца-лебедя, и сейчас в его взгляде было всё − и нежность, и печаль, и затаённая надежда. − Кто бы ты ни был, я не думаю, что совершил ошибку, − тихо, но уверенно ответил он. И тут Вэй Ин ясно увидел, как вдоль высокого, чистого, будто выточенного из лучшего мрамора, лба Ванцзи пробежало приглушённое сияние, и на нём, словно из воздуха, стало складываться нечто серебристо-белое, ранее уже определённо виденное. − Ой… «Не может быть!.. Вот она, оказывается!.. А я всё думал − куда девалась?.. Или мне тогда показалось?..»