Shuumatsu no Walküre one shots

      Её торжественно целует Марс. Мания украшает её волосы колосьями. Морс сжимал её десницу не желая отпускать. Люцифер примкнул к ней, стоило только Марсу отойти, это были их последние объятия, так завещала Фортуна накануне. Сегодня Т\И становится супругой чуждому и далекому ей божеству. Юпитер отдает свою дочь в иной пантеон, не знакомый и ужасно далекий. Юнона благословляет своё дитя, увешивает венцом и улыбается по-доброму. Нокс сокрушается о том, что счастливой ей не быть там, на чужбине и никакие благословения это не изменят. Т\Ф бы бежать, но и это невозможно.       Она в последний раз спускается в мир людей. Там её художник — обычный человек, которого она любила, несмотря на запреты отца. И даже зная о невозможности им быть вместе, богиня отдала ему свое сердце. Т\И трепетно целует его в уста, награждая за муки, моменты счастья и горькой разлуки. И словно стыдясь за свою нерешительность сказать, что больше никогда к нему не явится даже в самых сладостных сновидениях, спешно покидает мастерскую, где спустя годы тяжелой разлуки родится его лучшее произведение — портрет богини, что прекрасней самой Венеры, выстраданный в душевных муках не только человека, но и его богини-покровительницы.       Её супруг не смотрит в сторону Т\И. Сусаноо-но Микото впускает её в свой дом, но никогда не в сердце. Т\Ф благодарна ему за холодность. С ней её трепещущее в горе сердце не посмеет полюбить это незнакомое место. Так она жила там долгие годы, считая себя одинокой настолько, насколько лишь способна птица, запертая в своей клетке. Ей не позволено навещать свою семью, что уж говорить о мире смертных. Культура жизни этих азиатских богов так и остается чуждой.       Она сжимает ладонь Цукуёми на собрании всех божеств. Вдали видит родного Люцифера и Манию, те тоже вероятно её замечают, но их разделяет целая арена, где в центре восседает Зевс. Когда человечеству выносят приговором «лёгкое» наказание за проступки в виде всемирного потопа боги начинают медленно разбредаться. Т\И не теряла надежду хотя бы парой слов обмолвиться с родными, но муж вырывает её ладонь из руки собственного брата и утаскивает за собой.       Видеть Сусаноо таким было обычным зрелищем, кажется, он ненавидел собственную жену настолько сильно, что и вообразить остальным сложно. Поэтому остается лишь, покорно склонить голову пока тому не надоест и божество штормов не захлопнет сёдзи за собой, а она будет ждать наступления ночи, чтобы скрасить своё пребывание мелодией, которую неподалеку у пруда исполнял Цукуёми на незнакомом ей инструменте.       Аматэрасу гребнем расчесывает волосы Т\И, ласково называет сестрицей пока Цукуёми-но Микото решал какая шпилька подойдет её расшитому золотыми нитями томэсодэ над которым трудились ткачихи богини солнца. Прошло не меньше столетия как она оказалась тут постепенно их отношения изменялись с равнодушно — враждебных на тёпло — трепетные.       Но всё прекращается слишком скоро. Да, у Сусаноо был скверный характер, и однажды это привело их к изгнанию. Как супруга Т\И была обязана последовать за ним в Идзумо, пусть и верховная богиня пантеона настаивала на том, чтобы только Сусаноо был низвергнут. Их приняла пожилая пара, там они встретили деву — дочь хозяев, что впоследствии станет любимой супругой бога бурь. И даже после своего покаяния перед сестрой Аматэрасу он никогда не изменится для неё — Т\Ф.       Т\И научилась играть на сямисэне, а у Сусаноо и Кусинады-химэ уже было несколько детей. Цукуёми-но Микото изгнан, Аматэрасу больше их не жалует, а супруг увлечён другой, Т\Ф только и оставалось, что предаваться тягостным думам. Порой она вспоминала своего возлюбленного человека, век его окончился, а они так и не свиделись. Вспоминала свою семью и близких, а после переводила взгляд на кромку озера и ждала нового собрания богов, чтобы хоть издали увидеть всех тех, кого ей так не хватает.       Сусаноо заботливо покрывал её плечи, когда она засыпала на энгаве, убаюканная трелями. Помогал ей поправить канзаши, которые сам и дарил. Иногда он заботливо касался её волос пальцами, в таких случаях она старалась отодвинуться в сторону. Их отношения стали странными. Т\И не могла принять перемены в своем супруге. И не могла принять перемены в себе.       Богиня впервые выбралась в мир людей не в ссылку, не низвергнутая, не сбежавшая, а с дозволения и самое главное — сама. Сусаноо отдавал себе отчет, что с ним Т\И не смогла бы расслабиться и наслаждаться временем проведенным вне поместья.       Со временем они начали выходить вместе. Тот находил самые разные предлоги для этого. Неловкость между ними не исчезла даже, когда он сжимал её запястье, чтобы не потерять в оживленной безликой толпе, где были только они — живые и настоящие, словно два человека, а не долгожители.       Т\Ф нянчится с детьми, рожденными второй супругой. Не жалеет, что не она их мать. Относится с уважением к выбору мужа. Ей нет смысла устраивать сцены, ведь ревность в груди её не бурлит нескончаемым потоком.       Т\И пребывает в Рим. За прошедшее время это изменившееся место не выглядит таким родным. Образы в памяти замылены и кажутся далёким сном. Образ прежнего возлюбленного стал настолько эфемерным в сознании, что раньше от одной мысли об этом хотелось загнанно выть, а сейчас это лишь вызывает печальную полуулыбку.       На месте где раньше располагалась мастерская, теперь был пустырь. Сколько же поколений уже прошло, а она только смогла сюда явиться. Редкие прохожие оборачиваются, чтобы окинуть деву оценивающим взглядом. Смотрели ли они на её непонятные им одежды или на остекленевшие от нахлынувших чувств глаза мало волновало саму богиню.       Она прижимается к Фортуне. Юнона ласково поглаживает её длани. В отдалении отец — Юпитер — такой, каким она его и запомнила. Т\И с трепетом сохраняет воспоминания, чтобы в умиротворении вернуться туда, где теперь её место. Где проведёт оставшееся столетие до нового совета Вальгаллы.       В списке участников имя Сусаноо-но Микото мозолит взгляд. Т\И не особо внимательно наблюдает за боями. Как богиня покровительница ремесел она всегда была против уничтожения людей. Пусть их храмы канули в забвение, это по-прежнему были взращенные ими драгоценные дети.       Т\Ф покидает комнату ожидания мужа, где так и не смогла ни слова из того, что хотела произнести. Медленно плелась в начале к их зоне, а после и вовсе в другую сторону. Так и бродила она, как неприкаянная душа, пока не услышала, как Хеймдалль объявил выход её мужа. И как в наваждении она пошла к слепящему выходу из затемнённых коридоров.       Т\Ф наблюдала, прислонившись к колонне. Где-то неподалеку стояли валькирии и визги младшей резали сильнее шума с трибун. Сейчас Т\И смотрела словно сквозь пелену. В руках Сусаноо-но Микото пел свою скорбно — величавую песнь Тоцука-но-Цуруги. Нёсший в себе гибель человечеству. Разве она могла допустить хотя бы мысль о трагичном конце для божества бурь? Нет, возможно, давным-давно, но и то время кануло в веках.       Звук, что разносился от тенгу — гета единственное, что можно было услышать, когда вся арена затихла: ни бойцов, ни зрителей не было слышно, лишь легкая поступь в иппон гета богини в расшитом чёрном кимоно. Та приближалась ближе и с её лица не сходила улыбка, хотя воздух едва не искрил от напряжения, что повисло как среди людей, так и богов.       Т\И оставляет позади верховных богов японского пантеона. Прижимается настолько близко к ограждению, словно силилась пройти сквозь него. Всё это время в её голове было столько мыслей, которые так и не озвучила тогда в комнате ожидания. Но сейчас божество хватает лишь на одну фразу:       — Возвращайся домой живым.       Всё то, что так хотелось ему сказать, так и развеивается в сознании. Все слова разом исчезают, но даже так все те чувства, что хотелось выразить пронизывают эту одну единственную фразу, на которую хватает Т\И.       Т\Ф отступает на шаг. Сейчас Сусаноо смотрел прямо на противника, но он точно услышал. Богиня лишь надеется, что это предало ему сил и той уверенности, с какой он стремглав шёл на Аматэрасу в те бородатые годы. Т\И удаляется под звуки скрежета металла Тоцука-но-Цуруги, это была скорбная элегия по представителю человечества, она как никогда была уверенна в этом, поэтому с гордо поднятой головой прошла мимо сжавшейся фигурки Кусинада-химэ, её супруг не падёт, точно не в этот раз.       — Вам лучше не радоваться, валькирии, Сусаноо-но Микото уже победил. — Краткий взгляд она кидает в их сторону и с победной усмешкой взирает на центр арены, где алые брызги окропили землю от резкого движения священного клинка. Толпа на секунду затихает, чтобы вскоре Хеймдалль ознаменовал победу божества в этом раунде. А Т\И так и продолжала смотреть на своего супруга не смея отвести взгляд от обращённой к ней благодарной улыбки.       Даже богам — высшим существам нужна поддержка близких.