Когда наступит после

Перед глазами все плывёт алыми разводами, лишь что-то отдаленно напоминающее человеческий силуэт можно разглядеть перед собой. Но Изуку и не нужно видеть, чтобы знать кто нависает над его ослабшим телом с переломанными костями. Он сам виноват в своей участи и том, какая судьба дальше ждёт Японию. Он сам создал ещё большего монстра, пытаясь его спасти. Переборщил. — Нравится?! — чужой голос звучит на грани истерики, охрипший от долгой битвы и собственной измотанности. — Скажи, Изуку, тебе нравится?! Все, как мы хотели. Мы хотели новый мир! И я его создам. Но без тебя. Ты всё-таки выбрал их… Выбрал героев! А чем хуже мои идеи?! Я просто хотел очистить мир от грязи своими способами! Слушать это невозможно. Все потому, что он сам в этом виноват. Слишком неосторожно подошёл к вопросу спасения мира и Томуры. Предал его, решив, что арестовать будет лучше для него. И до чего они докатились? — Изуку… — он чувствует, как к глазам прикасаются чужие пальцы, почти что бережно стирая густой слой крови. Теперь образ Шигараки — окровавленного, но не его кровью, безумного и будто обеспокоенного — виден лучше. — Я не хотел этого, Изуку. Ты вынудил меня так поступить. Вынудил сотворить с тобой такое… Чужие слова сбивчивы и срываются ещё больше, когда злодей начинает без умолку бормотать все подряд. Все его мысли разом хлещут из больной головы, а парнишка уже и не слушает. Лишь смотрит напряженными глазами в любимое лицо напротив. Ему тоже больно. Он тоже не хотел такого исхода. Но это конец всему. Герои окончательно проиграли. Мидория тянется слабой рукой, посиневшей и опухшей от переломов, к щеке Томуры и одним прикосновением заставляет его замолчать. На несколько секунд вокруг виснет абсолютная тишина, ведь на ближайшие несколько километров все мертвы, а остальной Фронт ушёл дальше. Были лишь они. — Я ужасный человек… Я. Я просто хотел уберечь тебя от этого. Хотел, чтобы ты изменился. Я такой эгоист, — он с трудом глотает ком в горле, все это время сдавливающий его. На глазах собирается влага, но он все равно смог выдавить слабую улыбку из себя. — Прости, Томура, прости меня… Герои проиграли и. Теперь только ты сможешь изменить этот мир. Так, как ты считаешь нужным. Теперь я знаю, что ты точно справишься. Рука исчезает с шершавой щеки. Медленно она находит чужую руку, что приносит только разрушения, и не думая сплетает их пальцы. Позволяет этой разрушающей силе подействовать на себя и глухо стонет от резкого укола боли, растянувшейся по всему телу. Распад медленно ползёт уродливыми трещинами по руке, распространяясь дальше, но Изуку все равно улыбается ему. — Я люблю тебя, Томура, — шепчет он, когда почувствовал, что причуда добралась до груди и начинает уничтожать органы внутри, добираясь до сердца. — У тебя все получится. Только в этот момент Шигараки будто бьёт током и он одергивает свою руку. Но уже поздно. Распад добрался до едва бьющегося сердца и начал его распылять. Из груди мальчишки вырывается последний вздох и остатки тела обмякают в этом океане крови. Его и чужой. Глаза теряют свой блеск и тупо смотрят куда-то пустым взглядом в сторону. И эта улыбка, застывшая на губах навечно. — Что ты натворил, идиот?! Нет-нет, Изуку, хватит. Нет, давай вставай, я знаю, что это опять твой идиотский трюк! Вставай, я сказал! Человек, познавший любовь и сумасшествие, познает и огромную боль. Она не такая, когда получаешь телесные повреждения. Такая боль не утихнет никогда, будет греться в укромном уголке души и напоминать о себе всегда, но никогда не исчезнет. А если такой человек и потеряет свою любовь… Это его и убьёт. В тот день они умерли вместе. Изуку от рук любимого человека. Томура от потери всего, чем дорожил и что сам же погубил по своей глупости. Они оба предали друг друга.