Возрождённое сердцебиение

Два дня ожидания хозяина поместья, как Венти и предсказывал, прошли в непрерывных хлопотах. Юноша думал, что все комнаты здесь содержатся в безупречной чистоте, так как и обитатели довольно опрятные, но, видимо, он заблуждался. Полукровки неустанно скребли, чистили, мыли окна, взбивали перины, снимали и снова вешали картины, протирали люстры и зеркала, растапливали камины во всех жилых помещениях. Все, кажется, пребывали в волнительном экстазе, часто обеспокоенно перешептывались. До ушей Венти доходили обрывки приглушенных разговоров: «–...императрица приезжает!» «–...все должно быть безупречно...» «– Никто не должен узнать...». Часть сада, которую облюбовал Венти, казалась совсем нетронутой. В отличие от всей территории, кусты здесь не подстрижены, каменные статуи не очищены от вьющихся по ним растений, а кое-где даже выступали узоры из старых и новых трещин. Значительная часть пребывала в тени даже самым солнечным днем из-за густой кроны деревьев. Бард зря беспокоился, что его песни и нежные звуки лиры услышат полукровки – здесь даже их шагов не было слышно. Из-за всех этих причин Венти казалось, что это место запретно, священно, заповедно. Но этим и лучше, ведь тут можно вдоволь погрустить, позлиться и обдумать план действий. Наступила пятница. Все приготовления завершились накануне: ковры разложены, перины взбиты, туалетные столики снабжены всем необходимым, цветы из оранжереи поставлены в хрустальные вазы, продукты куплены. И парадные комнаты, и спальни выглядели такими безупречными, сверкающими и чистыми, какими только могли их сделать усердные руки прислуги, преданной своему хозяину. Миновал полдень, и обитатели-нелюди облачилась в самые свои простые, но пошитые по последней моде одежды. ГаньЮй и мадам Пин прикололи себе золотые часики – ведь им, как главному секретарю своего господина и главной управляющей, предстояло встретить хозяина и гостей, проводить представителей нежного сабпола в свои покои и прочее. Венти же всю первую половину дня провел в домашней библиотеке и даже не беспокоился о своем виде – все равно его снова запрут в «клетке», однако волнением и веселостью юноша не уступал никому. Тем не менее порой он терял бодрость и снова возвращался к дурным мыслям и сомнениям. План уже был продуман давно – осталось лишь дождаться гостей и исполнить его. – Венти, гости скоро прибудут, – ГаньЮй заставила барда отвлечься от легкого забытья. Тот понимающе кивнул и встал с небольшого диванчика, смиренно последовав за девушкой. Прическа полукровки была закреплена множеством шпилек – на это и надеялся Венти. Потянувшись к одной из них, самой заметной, юноша аккуратно выдернул ее. ГаньЮй не почувствовала этого и, к счастью, прическа не распалась. Бард спрятал шпильку в пространство между корсетом и рубашкой и улыбнулся сам себе. *** Несмотря на толстые, как казалось Венти, стены, до его слуха доносились приглушенный смех и неразборчивые разговоры. Бумажка с просьбой о помощи уже была спрятана в корсете на тот случай, если вживую попросить не получится. Ковыряя шпилькой замочную скважину, юноша прислушивался, старался не упустить звук приближающихся шагов. Устройство замкá отличалось от привычного мондштадтского, так что пришлось потратить немало времени и на понимание, прикинуть примерное расположение всех нужных деталек. От своего занятия Венти заставило отвлечься непонятное чувство в груди, а может и в животе – точное место тот определить не мог. Тело замерло. Не слушается. Не дает снова вонзить медное украшение в скважину, не дает снова безуспешно ковырять в попытках задеть ту самую детальку в замке. «– Отойди», – голос в голове уж очень похож на голос ЧжунЛи. Даже не похож – это определенно он! Приказ больно ударяет в голову, разносится эхом. Венти послушно отступает. «– Ты не должен этого делать. Плохо», – и снова слова вбиваются в мозг. То, что он сейчас делает, действительно плохо? Да, действительно плохо. Он благовоспитанный мальчик, ему нельзя это делать. Шпилька выскальзывает из пальцев. «– Ты должен слушать меня. Я тебе не враг. Мы друзья. Ступай, отдохни». Ноги Венти сами медленно перебираются в сторону постели. Действительно? ЧжунЛи его друг? Да, ЧжунЛи его друг. Он должен пойти и отдохнуть. Нет. Нет. Нет! Он не должен отдыхать! Зачем? Он собирался взломать замок, попросить помощи... «– Отдохни. Поспи. Тебе надо расслабиться, ты устал. Спи». Да, юноше точно надо поспать. Он точно устал. Резко разум проясняется, Венти несколько секунд еще сидит на перине, пытаясь прийти в себя, а затем вскакивает и пробует пошевелиться – тело вполне податливо. И в памяти просветлело воспоминание о словах мадам Пин. «О, дитя мое. Ты принял волю Господина? Похвально. Так слушай: покровитель может управлять твоим телом, используя гипноз или бесконтактное управление. Он чувствует твои эмоции...» Скорее всего, вампир отвлекся, потеряв тем самым контроль над юношей. Венти сглотнул вязкую слюну. Но почему это все началось именно сейчас? Почему никакого воздействия ЧжунЛи он не ощущал в дни его отсутствия? Венти старается дышать ровно, не позволяя подступающей панике вырваться наружу, но начинает понимать: то чувство, та резкая боль в груди это ничто иное, как контроль ЧжунЛи. Но как он узнал, что юноша делал? Венти поднял с пола шпильку и торопливо проследовал к двери. Еще немного поковыряв, бард все же задел заветную детальку внутри, покрутил несколько раз и окрыл дверь. Он должен радоваться, разве нет? Радость заглушается пустотой, она обжигает где-то под ребрами. Аккуратно, стараясь не издавать громких звуков, Венти шел по длинной галерее, прислушиваясь. Но боль в груди не отступала, давила на легкие, мешая дышать. Слышны приглушенные разговоры, звон посуды и смешки на первом этаже – гости и хозяин поместья, скорее всего, ужинают. Немного поразмыслив, Венти юркнул за синюю ткань гардины, ожидая, что хоть кто-нибудь из гостей – обязательно без вампира, разумеется – пройдет в библиотеку, в бильярдную... о, куда угодно! И главное – не попасться на глаза ЧжунЛи и не испытать его контроль снова. Гул в столовой не стихал, однако вскоре послышались шаги. Венти насторожился, боязливо выглянул из своего укрытия: по галерее, не спеша, с явным интересом глядя на висевшие здесь картины, шла девушка. Бард выскочил из-за гардины, подбежал к незнакомке и преградил ей путь. Девушка взвизгнула от неожиданности, оглядела Венти. – Кто ты? – с прищуром спросила она. – Венти, Венти Барбатос, и– – Приятно познакомиться, я ЧуньШен, служанка госпожи НинГуан. Ох, как красиво в поместье твоего господина! Так загадочно и романтично... – Стой-стой, времени мало, пожалуйста, – на то, что его спутали со слугой, юноша не обратил внимания, вытащил бумажку из корсета, опасаясь, что могут услышать полукровки или в худшем случае – ЧжунЛи, и передал ее ЧуньШен. – Не показывай Мораксу. Ты меня не видела. Прощай. ЧуньШен проводила взглядом убегающего юношу, непонимающе посмотрела на записку и немедля раскрыла ее. – Что же ты стоишь здесь? – голос аристократа заставил девушку вздрогнуть и наконец оторваться от записки. – А... Господин, моя госпожа отпустила меня, и я решила осмотреться, – служанка побледнела, отступив на шаг назад. – «Скорее, нельзя оставаться в его поместье, надо сказать госпоже... и спасти Венти». – С кем ты разговаривала? – Я увидела вашего слугу. Он побежал... туда, – девушка указала в противоположную сторону. Голос предательски дрожал. – Я должна приготовить госпоже вечернее платье. С вашего позволения, я уже ухожу. – Ты никуда не пойдешь, – ЧжунЛи заглянул служанке в глаза. – Стой. ЧуньШен остановилась. Вампир выхватил записку у нее из рук и положил ее к себе в нагрудный карман сюртука. – Ты забудешь о записке и Венти. Ты хорошая девочка, ты не должна помнить о записке и Венти. Вольно. Девушка пошатнулась, непонимающе огляделась, а после уставилась на уходящего мужчину. «– Почему я стою здесь? Ах да, платье для госпожи...» *** Уже перевалило за полночь, когда в поместье наконец стало тихо. Гостей проводили в их временные комнаты, слуги закончили уборку в столовой и гостиной. Звук скрипа двери заставил Венти вздрогнуть и обернуться. Прикрыв одеялом полуобнаженное тело, он пытался разглядеть силуэт во мраке, что зашел в его покои. Света полной луны, проникающего через окно, по обыкновению незакрытое шторами, было недостаточно. Но так называемая «связь» давила, она ощущалась все резче и больнее с каждым шагом силуэта. Тяжело. Тяжело. Тяжело. Связь сжимает легкие, дышать становится все труднее. Венти догадывается, кто стоит в пяти шагах от него. – Перестань доставлять мне неприятности, – о, этот ровный и суровый голос похитителя можно узнать из тысячи. Однако сейчас он приобрел нотки раздражения. – О ч-чем вы? – Если узнали бы о нашей сущности, узнали то, что тебя похитили, думаешь, что тебя непременно бы спасли? – ЧжунЛи подошел к столику, чиркнул спичкой и зажег свечу. Вытащив бумажку из нагрудного кармана, он поднес ее к языку пламени. – Нас бы убили, верно. Тебя тоже, как «проклятого нечистой силой». Венти молчал и с ужасом глядел на догорающую записку. Что ж, лучшим решением определенно было бы попросить помощи прямо... – Выхода из моего поместья нет. Пора угомониться. Разве так сложно смириться с тем, что лишился друзей? Свободы? Будущего? – мужчина замолчал, повернувшись к барду лицом, и через несколько секунд продолжил: – Если будешь хорошо себя вести, может, будущее у тебя и будет. Но ты мог сорвать заключение важного контракта с императрицей ЛиЮэ, поэтому стоит повременить с этим, правильно? Венти, сидя с опущенной головой, все молчал. – А вам, – начал он, сглотнув ком в горле. – А вам разве сложно смириться со смертью вашей возлюбленной? Разве так сложно смириться с тем, что никто вас больше не поцелует, не будет смотреть на вас с... – Замолчи! – ...нежностью во взгляде, не будет утешать вас и поддерживать? Вы и по сей день вашей ничтожной, вечной вампирской жизни скучаете по ней. Вы бредите. Я не знаю подробностей, однако вижу, что вас тяготит прошлое. Действительно, как же мне легко смириться с тем, что я потерял все! Я потерял свою жизнь. Она мне больше не принадлежит. Какой-то сумасшедший монстр бесцеремонно затащил меня в свое логово, норовя сожрать. Потерял контроль над собой, и если бы не ваш странный ритуал, то я умер скорее от ваших клыков, чем от охотников на нечисть. Вы связали меня с собой, лишили нормального общества, лишили покоя. И после всего этого я должен угомониться? По щекам уже текли слезы, и внутри Венти корил себя, что снова показал слабость. Но, может быть, вампир все же одумается? Неужели всплеск эмоций юноши и впрямь заставил его замереть в легкой нерешительности? – Вампиры – высшие существа, Венти, – сквозь зубы заговорил ЧжунЛи после напряженной паузы, оказавшись перед постелью, где сидел бард. Рука сжала его плечо, а затем плавно перетекла к шее, задевая ранки от укуса. Сжав волосы на слегка взмокшем затылке, мужчина заставил Венти поднять голову, оттягивая ее за пряди назад. – И тебе лучше подчиниться. Обдумай мои слова. Обдумай хорошенько, прежде чем повторно открывать свой рот. Когда ты успокоишься, ты придешь ко мне, и тогда мы поговорим. От взгляда ЧжунЛи хотелось спрятаться. Поделав несколько широких шагов к двери и уже собираясь уходить, он добавил: – Я рано решил пойти к тебе навстречу. Я ошибался, – и ушел, заперев за собой дверь на ключ. *** Контракт был заключен, и ЧжунЛи, несмотря на серьезность и важность этого события, был рад, что гости наконец-то уезжают. Мужчина не являлся любителем общества (а особенно – человеческого), однако до смерти ГуйЧжун он ради нее ходил на светские вечера, балы, отдавал и принимал визиты ценой своей жизни и жизни возлюбленной. «–Мой милый Лорд, мы – высшие существа, так почему бы не жить так, как мы этого заслуживаем? Давай же выйдем из этого тесного дома и повеселимся!» Надо признать, что ГуйЧжун временами была слишком обаятельна, она говорила слишком разумные мысли, и ЧжунЛи слишком любил ее, чтобы отказывать... Будучи богатыми, влиятельными и приятными личностями, пара была желанными гостями у многих семей. Одни приглашали их, чтобы совершить выгодную сделку, другие – чтобы разделить печали и радости. Гости же заезжали в поместье Жилонг-Чжуцця с поздравительными визитами, с благодарностью за помощь в финансовой поддержке, а кто-то – по влечению сердца. И каждую встречу молодые вампиры норовили быть раскрытыми – что, разумеется, и сделали. – Вы, господин Ли, невероятно добры ко мне. Несмотря на то, что я посетила ваше замечательное поместье в целях заключения контракта, я и вдоволь повеселилась, – сказала НинГуан, собираясь сесть в экипаж. – Это вы благосклонны ко мне, Ваше Императорское Величество. Клан Ли служил и будет служить Нефритовому дворцу. – На вашу помощь можно рассчитывать. Что ж, прощайте. – Я буду рад увидеть здесь вас снова, – лучше не приезжайте, госпожа. ЧжунЛи поклонился, поцеловал руку женщины, и еще некоторое время наблюдал за удаляющимся экипажем, пока он окончательно не скрылся за деревьями. Высокий потолок, множества деревянных стеллажей, доверху наполненные книгами – здесь и невероятно старинные, и современные, собранные со всего мира... полки и шкафы петляются, вьются по просторной комнате, образуя бесконечный лабиринт. Библиотека всегда была гордостью, пристанищем и потайным уголком для отдыха Моракса. Аристократ обошел несколько стеллажей, и взгляд его пал на «Хроники Заоблачного предела». Та книга, которую так любила ГуйЧжун... взяв ее, ЧжунЛи по обыкновению направился к диванчику в конце библиотеки. На месте, где обычно сидит мужчина, устроился Венти. Он обнимает себя за плечи, тяжело дышит и не поднимает головы. Ошеломленный вампир несколько секунд стоит на месте, а после опускается рядом. Полукровки посмели выпустить его без разрешения хозяина? Неужели он решил поговорить с ним? Что ж, сам совершил – самому и расхлебывать. Придется ответить на все интересующие Венти вопросы. Из-за спадающей на лицо челки не понятно, плачет ли юноша или просто боится. ЧжунЛи концентрируется на ощущениях Венти, используя связь. В голове что-то щелкнуло, и мужчина чувствует многообразный спектр эмоций – страх, воодушевление, тоска, жажда познания. Бард резко поднес руку к голове, зажмурившись, а после та плавно перетекла к груди. – Я полагаю, нам надо тренироваться, чтобы ты привык к связи, – Моракс откладывает книгу. – Прошу прощения за то, что произошло два дня назад. Ты меня очень разозлил. Думаю, подобной выходки больше не повторится? Я очень не хочу срывать свой настоящий гнев на тебя. – Расскажите про... связь и мою роль, – Венти все не поднимает головы, будто игнорирует последние слова ЧжунЛи, теребя пальцами складки удлиненных шорт. Немного поразмыслив, аристократ начал говорить: – Твоя жизнь пренадлежит мне, моя – тебе. Ты не сможешь убить меня и моих друзей, причинить вред из-за контроля, как бы этого не хотел. Завод кормильца – это древняя традиция, однако позволить себе это могут только опытные вампиры. Исполняя ритуал, человек и вампир обмениваются кровью, она – своеобразная печать в контракте. После этого и образуется так называемая связь. Тебе, наверное, уже сказали про гипноз? – кивок. – Из-за этого я и остановил тебя тогда, отследил по эмоциям и предположил, что ты можешь делать в этот момент. – Вы сказали, что позволить себе... кормильца могут только опытные вампиры. Сколько вы уже живете? – Достаточно, – и заметив замешательство в эмоциях юноши, ЧжунЛи нехотя и тихо уточнил: – Шестьсот лет. – То есть... вы пережили войну за независимость Мондштадта и революцию там, рост преступности в Инадзуме, торговлю телами в ЛиЮэ и Сумеру! – Ты увлекаешься историей? – Я бард, я обязан это знать, – Венти сидел уже с поднятой головой, страх уходил. Однако юноша резко одернул себя, снова сжался. – Какова моя роль? Что мне надо делать? – Тщательно следить за своим здоровьем и не менять рацион, – «Потому что твоя кровь восхитительна, и я не хочу, чтобы ее вкус сменился...» – А впрочем, за этим всем буду следить я. Раз в две недели тебе придется терпеть мой укус. Первый раз был весьма... неудачным, но не бойся, больше такого не повторится. Я долго не пил человеческую кровь, поэтому обезумел. Пальцы Венти нервно сжали ткань шорт. – Я не рассказал тогда все детали сделки. Не объяснил про связь и контроль. Я прошу прощения за это. Мне было выгоднее рассказать об этом позже, иначе бы я сорвался раньше, чем была заключена сделка. – Иллюзия выбора? Почему вы не набросились на меня сразу? Разве вампиры не так делают? – Большинство, в основном недавно обращенные или дети. Однако есть и довольно взрослые, которые не научились себя контролировать. Я же, – ЧжунЛи прервался, обдумал свои слова. Честно тут не ответишь. – Просто не хотел пугать тебя еще больше. – Лучше бы сразу меня убили, – буркнул Венти, губы его презрительно искривились. А теперь пришло время попробовать выпросить поездку в Мондштадт: юноша печально вздохнул и расправил плечи. – Здесь, взаперти, я точно сгнию. – Я разрешаю выходить в сад. Теперь ты не сбежишь, ты это уже знаешь. – А в город? Можно мне в Мондштадт хотя бы на часик? Когда мы заключали сделку, вы говорили, что мне можно! ЧжунЛи пристально посмотрел на Венти, словно оценивая. «– Я бы мог сопровождать везде и контролировать его...» – Позже. Когда я полностью решу, что тебе можно доверять. А пока ты можешь написать своим друзьям письмо, которое будет непременно прочитано мной или кем-нибудь из моих полукровок. Не пытайся просить помощи. Если ты задал все интересующие тебя вопросы, то я бы хотел почитать. *** С мыслью, что жизнь Венти теперь ему не принадлежит, на удивление, было очень легко смириться. Барду просто все равно. Он устал. Его ткнули носом в его никчемность, в его неспособность сделать хоть что-то. Показали, что люди перед вампирами – лишь песчинка. Брат читал Венти много книг про нечисть, которые одалживала им добрая и весьма приятная библиотекарша. Братья подолгу рассматривали старые иллюстрации: люди со стеклянным, будто пьяным взором и вампиры, что заманивают жертву к себе контролем. Побледневший, с закрытыми глазами человек и вампир, что беспощадно впивается клыками в его глотку. Вампир, горящий в пламени кострища и люди, которые вокруг него собрались. Вместе мальчики храбрились, мечтали о том, как голыми руками убьют нелюдя, тренировались в тактиках боя, пусть и неумело, по-детски размахивая деревянным мечом и бросая клинок в ствол дерева, метясь в нарисованную на нем точку. А теперь Венти понимает: все было напрасно и смысла бороться дальше, наверное, нет. Как и смысла его новой жизни. Совершить самоубийство юноша уже пробовал – безуспешно. Во время очередной трапезы вместе с Мораксом Венти настолько отчаялся, что сжал доступный (даже после того, как он пытался совершить покушение?) ему десертный нож и замахнулся, целясь себе в шею. Может, повезет и тупой конец прибора все же разрубит плоть? Однако вонзить нож барду не дал ЧжунЛи. Он вновь ощутил чужой контроль, то самое противное и давящее чувство в груди. – Положи нож, – голос аристократа резал слух, впивался в мозг, будто разрушая его изнутри, отдавался эхом. Нож выскользнул из ослабевших рук и упал Венти на колени. Тогда он понял – делать что-либо с собой нельзя. Нельзя иметь свою волю. Не позволено. Придется принять правила вампира. *** Стеклянный взор устремлен на потухающий огонь в камине. Венти не вздрагивает, когда в дверь осторожно стучат. Даже не переводит взгляд – ему все равно. Почти сразу после вежливого стука ЧжунЛи открывает дверь и сначала проверяет, не спит ли кормилец. Тот недвижимо сидит в креслице возле окна, держа в руках раскрытую книгу из библиотеки. Как только Моракс начинает шагать в его сторону, взгляд сразу же перебегает с огня на пожелтевшие страницы. – Как ты себя чувствуешь? – аристократ неловко прочищает горло, встав напротив юноши. – Никак, – после недолгой паузы отвечает тот. ЧжунЛи поджимает губы, явно не удовлетворившись таким ответом. Он ставит маленькую коробочку на рядом стоящий стол, пододвигая ее ближе к Венти. Тот заинтересованно поднимает взгляд, непонимающе смотрит сначала на коробочку, потом на вампира. – За предоставленные мучения. Венти не спешит потянуться к предмету, все так же сидит неподвижно, сжавшись. Волны связи ощущаются, но не давят. Они другие – мягкие, осторожные, слегка тревожные. Снова взглянув на Моракса, юноша вглядывается в его лицо. Он, как Венти решил, отличался скудной мимикой, а потому его настроение было очень трудно понять. Брови, обычно сведенные к переносице, расслаблены так же, как и губы. В глазах читаются едва заметные забота и сожаление. Такой прорыв между гневом той тревожной ночью и безумством при первом укусе, честно говоря, удивлял. И чтобы такое выражение лица играло всегда, чтобы связь ощущалась легко, а не давяще, надо быть паинькой. Иначе никак. – Поужинай со мной, – голос звучит не леденяще, в нем нет нотки власти, превосходства. С такой просьбой аристократ обращается уже три вечера подряд и вынужден слышать отказ. И он принимает его. Понимает причину отказа. Венти ежится, опускает взгляд на колени. – Венти, поужинай со мной, пожалуйста, – предупреждающий тон. Опасный. От него хочется убежать или спрятаться. – Не вынуждай меня заставлять тебя. Юноша тихо вздыхает и закрывает книгу. Обдумывая предложение, опускает ее на стол. На нем все еще покоится нераскрытая коробочка, которую бард неистово желает открыть, но боится. Может, он сделает что-то не так? Все еще не верится, что она предназначена именно ему. Но ужинать с похитителем не хотелось. Хотелось просто провалиться под землю. Умереть. – Ты отужинаешь со мной, Венти. Щелкает уже знакомое чувство: тело перестает ощущаться своим, Венти не видит и не слышит никого и ничего, кроме ЧжунЛи. В груди словно растекается лава, заливается в голову, конечности. Бард медленно поднимается с кресла, идет к двери и выходит в коридор. Моракс следует за ним, закрывает дверь. Венти еще немного шагает под контролем мужчины, а после тело и разум ощущаются снова своими. Но юноша не спешит идти дальше, он поднимает равнодушный, усталый и измученный взгляд на рядом стоящего вампира, задавая немой вопрос «Зачем?». Тот явно ожидал, что после короткой демонстрации силы бард продолжит идти сам, но ошибался. ЧжунЛи тихо вздыхает и кладет руку на плечо Венти, сжимая, подталкивает вперед. Юноша вынужденно подчиняется и, едва перебирая ватными ногами, следует за аристократом, борясь с желанием скинуть со своего плеча его тяжелую руку. Безразлично. Венти все равно, куда его ведет нелюдь. Наверное, за ужином он не проглотит и кусочка предложенных блюд, как и Моракс. За трапезами, проведенными вместе, хоть и немногочисленными, он никогда не замечал, чтобы тот что-либо ел. Только пил чай. Наверное, вампирам не нужна человеческая пища, вот и все. Столовую озаряет пламя свечей, которые торопливо зажигают мадам Пин и Сяо. Приносят несколько скромных, но вкусно выглядящих блюд. Как Венти и предполагал, он не смог притронуться к ним. На какие-то легкие вопросы ЧжунЛи юноша отвечал коротко и однообразно. Предпочтения в одежде и в рационе, его увлечения, впечатление о жизни в Мондштадте... Мондштадт. Зачем вообще спрашивать о нем? Ведь бард теперь будет жить не там, а в поместье вампира. И выпросить хоть одну поездку в родную столицу будет нелегко. Венти поглядывает на десертный нож. Его все же не убирают, хотя юноша думал, что прибор непременно должны запрятать после всего, что он с ним пытался вытворять. Настолько хозяин поместья уверен, что нож будет использоваться по назначению? Опечаленно бард отводит взгляд от столового прибора и на миг зажмуривается. Он смутно понимает, где находится. Юноша не способен что-либо соображать. Он не чувствует привычную тоску, неловкость, смущение, страх, грусть, он не чувствует совсем. На душе пусто. Хотелось разрыдаться, пусть даже и на глазах у вампира, но слезы уже давно кончились. Кажется, ЧжунЛи говорил что-то о продолжении обучения?