Возрождённое сердцебиение

– Мой милый Лорд, вы, как и всегда, засиделись за этими бумагами, – обеспокоенно замечает ГуйЧжун, входя в кабинет. Стол завален документами, а свечи в канделябре уже почти догорели. ЧжунЛи вздыхает, поднимает сонный взгляд на возлюбленную и виновато улыбается. Эту улыбку он дарит только ей. Единственной. Неповторимой. Любимой. – Вы простите меня, мое сокровище? – сил хватает на то, чтобы лукаво скользнуть рукой по мягкой щеке женщины, а затем подписать несколько последних контрактов. Аристократ закрывает чернильницу и откладывает кисть на подставку. – Да, если вы немедленно пойдете отдыхать, – ГуйЧжун ласково поглаживает плечи мужчины, осторожно массирует мышцы. ЧжунЛи хмурится, выгоняя из головы приятные воспоминания. Вампир несколько раз проверяет, подписал ли он все контракты. Встает из-за стола, на несколько секунд задерживает взгляд на портрете ГуйЧжун, висящем на стене. Вдруг тянется к нему, снимает с крючка картину, проводит пальцем в перчатке по нарисованной румяной щеке, а затем переворачивает и кладет на пол возле стены, будто не хочет, чтобы красиво изображенная возлюбленная на него смотрела. «Мой милый Лорд, пообещайте мне еще одну вещь: если кто-то из нас умрет первым, то другой не будет плакать, чтобы не тревожить душу умершего.» По пути мужчина останавливается возле двери в покои Венти, ради интереса концентрируется на эмоциях юноши. Связь колеблется и через мгновение ощущается чужой всплеск удивления, а затем и радости. Над этими эмоциями пытается взять верх... недоверие, однако оно перекрывается радостью. ЧжунЛи аккуратно прислоняется спиной к двери, украшенной золотой гравировкой, прислушивается. Острый вампирский слух улавливает топот босых ног по скрипучему полу. Мужчина не понимает, зачем он здесь задерживается, но любопытство разгорелось на славу. Радость. Радость, черт возьми! Интересно, чем вызвана эта эмоция? Может, Венти нашел способ сбежать, пока никто не видит и увильнуть от контроля? ЧжунЛи быстро тянется к дверной ручке, но вовремя одергивает себя и вежливо стучит. Он все еще обращает внимание на связь, и теперь чувствуется резкий скачок испуга. Тихие шаги, возня, а затем в комнате становится тихо. Только связь колеблется. Вампир, не дождавшись ответа, наконец дернул за ручку: дверь не заперта, и тратить время на поиски ключа теперь не нужно. Мужчина входит в покои и быстро оглядывается, ища кормильца. Тот сидит на постели, закутавшись в одеяло. Его вопросительный взгляд устремлен на ЧжунЛи. Вампир неловко прочищает горло. – Я зашел проведать тебя. – В столь поздний час? – Ты не спишь, поэтому мой визит оправдан, – никакого внешнего намека на попытку побега нет. Мужчина изучает помещение дальше и останавливается на раскрытой коробочке, которую он оставил день назад на столе и на изумрудный браслет, лежащий рядом. Вот и причина внезапной радости! – Я хотел... благодарю за браслет, – робко подает голос Венти, заметив, куда смотрит аристократ. Вообще-то он хотел поблагодарить его завтра, но... – Но я не могу принять его. От вампира Венти принимать такую дорогостоящую вещь уж точно не будет. Браслет ему понравился, спору нет: широкий, золотой, с интересной резьбой и камешками изумруда по краям. Уже давно юноша лишился возможности баловать себя такими украшениями, а потому обрадовался вдвойне. – Тебе понравилось, – спокойно замечает ЧжунЛи и наконец садится в креслице недалеко от кормильца. – Я же сказал, что это плата за предоставленные мучения. За кровь, которую я выпил. Венти передергивает, когда он понимает, что вампир останется с ним на некоторое время. Он неловко ежится и переводит взгляд на пол. – Я знаю, что зачастую омеги любят украшать себя, вот и... выбрал этот браслет, – прерывает тишину ЧжунЛи мягким и нежным голосом. Когда Венти робко глядит на него, он видит совсем другого ЧжунЛи: он скрещивает ноги, взволновано одергивает сюртук, нервно теребит пальцами цепочку от золотых часиков. Кажется, что мужчина тоже волнуется. Он серьезно зашел в комнату его кормильца просто для того, чтобы поразговаривать? – Я, кажется, помешал тебе. Бард молчит. Последние три дня он думал над своим положением. О ЧжунЛи, о полукровках. С одной стороны, вампир делает все, чтобы сблизиться, чтобы Венти чувствовал себя в чужом месте как в родном доме, чтобы он наконец принял свою участь. С другой – он был и остается вампиром. Монстром. Нечистью. Тем, кого люди сторонятся и пытаются истребить. Тем, чей настрой не понять. Тем, кто оставил до сих пор кровоточащую рану на рассудке юноши. Но Венти... начинает адаптироваться. Нет, он не смиряется со своим плачевным положением, а только адаптируется. Юноша стал больше времени проводить в библиотеке, изучая древние книги про вампиров, ища ответ на свой вопрос – как же незаметно разорвать их с ЧжунЛи связь и сбежать так, чтобы остаться живым и обходиться без какой-то там слюны вампира. Но... эти книги либо забирал сам ЧжунЛи, и больше Венти их не видел в библиотеке, либо ответа на его вопрос попросту не было. Это одновременно и злило, и печалило. – Через два дня состоится съезд вампиров, так называемый «Алый бал». Он проводится ежемесячно. Кормильцы обязаны присутствовать для питания их покровителей, – Моракс даже не пытается смягчить реальность. Удивительно. «Съезд вампиров»? Снова какой-то странный обычай? Даже если так, то звучит страшно. «Алый бал»... – Я не поеду, – четко произносит Венти и отворачивается, чтобы не смотреть на ЧжунЛи. Пытается казаться совершенно спокойным, однако участившееся сердцебиение и внезапно заболевший от тревоги живот дают о себе знать. – Боюсь, Венти, я не спрашиваю твоего мнения. – Мне нездоровится, я не могу– – Это не вопрос. Позже мы обговорим детали, – голос становится ниже и тверже. Аристократ поднялся с кресла и последовал к двери. – Не забывай, завтра в десять утра в библиотеке. Поспи. *** Тот, кто отражается в зеркале – не Венти. Потухший, стеклянный взгляд, синяки под глазами, немного впалые щеки и похудевшее тело, две колотые ранки на шее и узор из синих венок возле них. Венти отворачивается, поджимая губы. Бард считал себя довольно симпатичным, но теперь он изменился. Интересно, а если юноша все-таки выберется из поместья ЧжунЛи, найдет ли себе пару? Венти заканчивает одеваться. Вспоминает слова вампира, и надевает браслет. Хватает со стола письмо, которое написал другу с объяснениями о том, что якобы путешествует и теребит его в руках, а потом снова кладет на стол. На завтрак ему идти не хочется, да и чувства голода совсем нет. Только пустота. Оставшиеся свободными полтора часа он проводит за любованием браслетом, сочинением нескольких строк своей поэмы «Скованный», вдохновленной собственным плачевным положением, и за рассмотром птиц за окном. Решетку сняли, так как Венти подтвердил своим подавленным настроением, что он не сбежит, пока никто не видит. Не получится. Заходит ГаньЮй и интересуется, почему друг не пришел на завтрак. Предлагает принести еду в покои, но Венти вежливо отказывается. Терпит сожалеющий взгляд полукровки и мягкое отчитывание. До встречи остается десять минут и Венти плетется в библиотеку. Там уже ждет ЧжунЛи, склонившийся над книгами. – Доброе утро, – выдавливает из себя Венти и робко опускается на предложенное мужчиной место. Тот осматривает кормильца с некой жалостью и интересуется, спал ли он, завтракал, как вообще себя чувствует. Венти, потупив взгляд, отвечает только на последний вопрос. Можно было и не спрашивать. Свои мысли он не озвучивает и рассказывает подробности направления, которому его учили гувернер, пока родители были живы, и с недавнего времени добрая библиотекарша. ЧжунЛи, когда выслушал все нюансы, без трудностей начинает мягко настраивать Венти на новый формат обучения, дает привыкнуть к себе. Он и вправду хороший наставник. Это и неудивительно: всякий, кто прожил столько, сколько прожил вампир, будет знать многое. Аристократ рассказывает целую лекцию, терпеливо ждет, пока Венти поймет одну мысль и приступает к другой. Не ругает, когда юноша ошибается. Венти начинает привыкать, с энтузиазмом отвечает на вопросы и с интересом слушает вампира, хотя часто одергивает себя и снова утопает в сомнениях. Почти так, как и предполагал Моракс. Ежедневные занятия хоть немного отвлекут юношу от тоски по дому и дадут возможность завоевать доверие. Он привяжет его к себе. *** Алый бал... как только наступает новолуние, начинается хаос. Бесследно пропадают люди и домашний скот, слышатся крики, хрипы и смех. Алый бал... люди уже поняли, что это за ночь. Они не спят, стараются держаться группами, каждый сжимает в руках вилы, ножи, мечи – что угодно, лишь бы оно могло проткнуть сердце вампира. Однако люди все равно пропадают. Экипаж ехал по неровной лесной дороге, то и дело натыкаясь на камни или кочки, тем самым подбрасывая всех находившихся в нем и небольшой багаж. Стук копыт тройки лошадей успокаивал, действовал гипнотически, словно метроном. Венти зажался в самый угол экипажа, повернув голову к окну и от скуки то пересчитывал деревья, то перебирал складки брюк. На самом деле изучать окрестности было интересно, но если бы не напряженная обстановка... да что там – ощущение тяжести связи с ЧжунЛи не мешало, было бы еще интереснее. Деревья мелькали все реже, и вскоре начал виднеться огромный особняк. – Надень, пожалуйста, – ЧжунЛи протянул юноше коробочку. Венти непонимающе поглядел на коробочку, но все же принял и раскрыл ее: – Что? Зачем? Содержимое представляло золотое ожерелье с маленькими камешками рубина, россыпью лежащих на странных узорах. – Ты же не хочешь, чтобы на тебя заглядывались другие вампиры? Своеобразная информация, что ты занят. Запомнил все правила? Венти коротко кивнул, еще раз посмотрел на украшение и нерешительно надел его. Не подавать голос лишний раз, не пытаться сбежать, не дерзить, относиться к своему покровителю и к другим вампирам вежливо и учтиво, спрашивать разрешение у своего покровителя, действовать так, как того желает покровитель, еще много раз «не» и «запрещено». Эти правила трудно запомнить и осознать, когда связь начинает снова неистово давить под ребрами. – Господин Ли, рада вас видеть, – не по-живому улыбается женщина в пурпурном платье и жестом предлагает зайти внутрь особняка. Она задерживает взгляд на Венти, будто оценивая, но потом возвращает его на ЧжунЛи. – Вы, как обычно, ужасно пунктуальны. Ясно. К таким, как Венти, здесь относятся как к домашнему питомцу. Внешний вид подобает критериям моды, черты лица мягкие, тело стройное, анемии нет – значит, милый. Значит, примут и почешут за ушком, сюсюкаясь. Бледность Венти замаскирована румянами, а синяки под глазами замазаны пудрой – ну разве не идеал? Юноша следует за вампирами, оглядываясь вокруг и стараясь не отстать. Коридоры почти пустые – Венти увидел лишь несколько вампиров и их кормильцев рядом с ними. – Ты можешь задать мне вопросы, – шепчет, нагнувшись, ЧжунЛи, когда женщина оставила его в покое. – Мне... обязательно нужно всегда держаться с вами? – Нет, когда надо – я скажу. Свободное время, если это можно так назвать, кормильцы проводят в покоях или общей комнате. Позже Сяо покажет расположение этих мест. Обращайся ко мне на «ты», пожалуйста, – вампир выглядит так, будто хочет сказать что-то еще, но поджимает губы и молчит. Ладно, они достаточно долгое время знакомы, поэтому Венти лишь пораженно переминается с ноги на ногу, а затем задает следующий вопрос: – Можешь... – непривычно. – рассказать про этот «Алый бал»? – Быстро, Венти! – Но, братец, я– Венти оказывается в нескольких сантиметрах от руки вампира, что гнался за ним и его братом. Мальчик вовремя уворачивается, пиная изо всех сил вампира в колено. Нежить озлобленно шипит, пытаясь подчинить проворных мальчишек контролем, но не выходит. Взгляд безумен, он скалится, позволяя узреть острые клыки. Ребэль хватает брата за руку, таща его за собой в узкий переулок. Они сворачивают за угол, и Ребэль вжимает своим телом Венти в кирпичную стену, покрытую мхом. Венти тяжело дышит, бегая испуганным взглядом то на старшего брата, то ему за спину. –Слушай, я люблю тебя. Будь таким же веселым и добрым ради меня. Понял? – шепчет Ребэль, выдавливая слабую улыбку и вытирая испарину со своего лба. В дрожащей руке он сжимает кинжал. Одиннадцатилетний Венти нерешительно кивает. –Похоже на прощание. Ты ведь... мы не собираемся умирать от лап этого упыря? –Смешишь. Конечно, нет... Он потерял след и мы будем живы, – юноша нервно улыбается, то и дело бросая взгляд на узкий проход. –И свободными. –Да... и свободными. Мы будем путеше- беги! Беги, быстрее, черт во- Венти отвлекается от внезапно нахлынувших воспоминаний. – Ночь хаоса, убийств и крови. Ради забавы молодые убивают людей, пакостят, а взрослые подкрепляют силы. Я тоже участвовал в этом много столетий назад. Ради забавы? До чего же они!.. Он!.. –Для чего вообще этот съезд? Разве вы не убиваете поодиночке? –Мы убиваем поодиночке. Но съезд... это обычай. Я не знаю, проводятся ли сейчас балы у людей, но мы следуем традициям. *** Венти чувствует себя игрушкой на витрине магазина. Взгляды, взгляды... хищные, удивленные, добрые, интересующиеся. Юноша разглядывает всех в ответ и пытается казаться спокойным, однако, сейчас спокойствие изобразить невозможно. Кормильцы стоят подле своих покровителей. Те, кто постарше, кажутся совершенно умиротворенными, даже заинтересованными во всем. Кто-то встревает в разговор между вампирами, несмотря на правила – однако их покровители смеются и показывают одобрение. Кто-то виснет на локте покровителя, шепча, видимо, романтические речи, и – о, чудо! – тот отвечает взаимностью. Кто-то подчиняется правилам и смиренно молчит, выполняя все, что скажет покровитель. Те, кто на вид младше, заинтересованно изучают окружение, задают вопросы покровителю или наоборот, откладывают их на потом. Кто-то выглядит совершенно равнодушно. У всех кормильцев эти странные ожерелья, однако узор на них всегда отличается. ЧжунЛи вежливо здоровается с каждым вампиром, отмахивается какой-то старомодной шуткой на комплименты, адресованные Венти и поздравления с появлением кормильца. Даже наигранно – или нет? – заботится о барде, время от времени спрашивает, как он себя чувствует, не устал ли он, не проголодался ли. Такое поведение настораживает, но одновременно и греет душу. Так правдива ли забота Моракса, или тот просто хочет похвастаться новенькой вещицей, выставить себя добродушным хозяином? Венти внимательно разглядывает толпу, пытается найти какого-нибудь приятного на вид человека. Ведь в правилах, которые огласил ЧжунЛи, не запрещено общаться с людьми. Хочется найти такую же жертву, как и он, выговориться ей... и может, на душе станет легче. А может, эта жертва обладает достаточными знаниями о вампирах, и она даст ответ на вопрос Венти? Спустя мгновение юноша цепляется взглядом за знакомое лицо. До боли знакомое. Пытается вспомнить, где же он мог видеть женщину в скромном платьице, которая смущенно улыбается всем, к кому подходит ее спутник, видимо, вампир. Мама. Нет, это не мама; у мамы были морщинки, потускневший взгляд и волосы с почти незаметной сединой в копне белоснежной, как облака, шевелюры. А у этой женщины молодое лицо, ясные, но грустные глаза, без проблеска седины волосы, собранные в аккуратный пучок. А человек ли она вообще? Но сердце начинает биться быстрее, и Венти не может оторвать взгляд от женщины. Где-то в глубине души, истерзанной грустью, тоской и обидой начинает зарождаться огонек надежды. Он делает два быстрых шага в сторону женщины, но замирает, оглядывается на ЧжунЛи и возвращается на свое место. Тот, кажется, не заметил самовольности Венти и все так же разговаривает с другим вампиром. – Твой малыш забыл правила, – слащавый голос доносится до слуха юноши, и он отвлекается от слежки за предполагаемой мамой. – Так и норовит сбежать от тебя, интересно, к кому? Неужели к КуИфэнь? ЧжунЛи бросает взгляд на барда, протягивает руку, чтобы коснуться его плеча и пододвинуть ближе к себе. – Для вампиров тоже есть правила, и ты нарушил одно из них – не строить планов на чужих кормильцев. Я прекрасно слышал, как ты обсуждал моего кормильца со своим другом. Увы, ты не имеешь право посягать на чужое имущество. Венти испуганно, но с долей любопытства смотрит то на Моракса, то на его собеседника. Тяжелая рука его покровителя предупреждающе, даже гневно сжимает плечо, однако тот продолжает... защищать Венти? Дальше все происходит как в тумане, тело перестает ощущаться своим, видимо, для того, чтобы юноша при желании не смог влезть в спор. ЧжунЛи отходит от вампира, ведет Венти в самый дальний угол бального зала. – Что случилось? – Там моя мама... точно моя мама... – бард заглядывает за спину мужчине, ищет взглядом женщину, но та, как на зло, пропала вместе со своим предполагаемым покровителем. – Это не значит, что ты можешь нарушать правила. Ты вовремя спохватился. На глаза начали наворачиваться слезы. Опять проявлять слабость Венти не хотел, поэтому отворачивает голову и старается не заплакать от переизбытка чувств. – Я должен найти ее! Пожалуйста! – Венти не предполагал, что когда-нибудь ему вбредет в голову умолять вампира, но мама... мама, пропавшая пять лет назад... – Пусти меня, я быстро, мне срочно нужно найти ее! Бард пытается вырвать свою руку из руки мужчины. ЧжунЛи замер, не зная, как реагировать. Он не может лишать юношу радости, в конце концов – мамы, но эта встреча может плохо сказаться на поведении кормильца, ведь так? Он будет просить проводить с ней время, будет капризничать... ЧжунЛи нерешительно разжимает свою ладонь, в которой держал руку Венти и перекладывает ее на дрожащее от едва слышимых всхлипов плечо, поглаживая как можно мягче. Одной рукой он все еще держит Венти, чтобы тот при желании не смог убежать. Мужчина выглядит так, будто ему никогда не приходилось никого утешать. Теперь ему чужды эти чувства, а потому он не знает, как вести себя в данной ситуации. Не помнит. – Нельзя. Пока нельзя, – аристократ сказал бы больше, но что? Он даже не уверен в собственном ответе. – Дамы и господа, пора повеселиться! – громкий голос въелся Венти в мозг. *** ЧжунЛи сидит за столом, изучая ценные бумаги, изредка поглядывает на Венти. Тот облокотился на подоконник и внимательно смотрел на улицу через окно. Будто человеку там можно хоть что-то разглядеть в такую темноту... Венти тихо вздохнул и отошел от окна, поправляя ночную рубашку и ложась на свою постель в углу комнаты, прижимаясь к холодной стене. А обязательно ему и Мораксу спать в одном помещении? Уже клонило в сон, но мысли о маме не давали даже сомкнуть глаз. ЧжунЛи, увидев, что юноша ложится, счел нужным погасить свечи в комнате. Оставил горящими только несколько на столе. Мужчина медленно, нерешительно подходит к небольшой кровати Венти, когда замечает его взгляд на себе. – Ты хочешь спросить меня о чем-то? – вопрос звучит так, будто это утверждение. Венти накидывает одеяло выше, почти закутываясь в него, словно пытаясь хорошенько закрыть свое тело в ночной рубашке, и ЧжунЛи понимающе переводит взгляд на пол. За тонкой стеной слышатся стон, поддразнивания и голос, что произносит строки старой лиюэйской поэмы, которую бард узнал с первых слов. Стоны учащаются. Видимо, кто-то решил тоже остаться в особняке вместо охоты... Венти заворачивается в одеяло сильнее, словно боясь, что его догадки сбудутся, и сегодня он получит третий укус. – Это..? – Да, «это». Зачастую связь вампир-кормилец оказывается любовной. Венти внимательно смотрит на вампира, а в животе начала собираться тревога. Однако мужчина стоит неподвижно, заложив руки за спину, и нет никакого намека на то, что он набросится на юношу. – Завтра мы узнаем больше информации о твоей... маме, – ЧжунЛи сам не понял, как эта фраза оказалась сказанной вслух. Глаза Венти широко раскрываются, и он не может сдержать легкую улыбку. Хватка на одеяле чуть расслабляется. – Ты позволишь выпить немного твоей крови? Ну конечно. За все надо платить. Можно было и не спрашивать! Если юноша ответит «нет», то вампир все равно заставит вытянуть шею контролем или силой. Так зачем же он спрашивает разрешение? – Будто у меня есть выбор, – Венти печально вздыхает, стягивает одеяло и задирает голову, открывая обзор на шею. Для ЧжунЛи в этом мире нет ничего, что могло бы сравниться со сладким вкусом крови его кормильца. Он жадно пьет, но это рвение также имеет оттенок осторожности. Венти – хрупкая вещь: один неверный шаг, и тот уйдет навсегда. Поэтому пьет медленно, не торопясь, смакуя. Венти всхлипывает и шипит, когда клыки впиваются слишком глубоко. Выпив достаточно, ЧжунЛи впускает в ранки свою слюну. Наконец, вампир отстраняется, его клыки отрываются от кожи, хотя и неохотно. Теперь он знает, когда остановиться; он может быть вампиром, но не монстром. Мужчина не позволяет алым струйкам стекать по белоснежной коже, его язык быстро слизывает любые случайные капли. Он на секунду любуется маленькими колотыми ранками и узором из синих венок на хорошенькой шее его кормильца. *** Утро беспокойное и взбудораженное. Вампиры без устали обсуждают эту ночь, рассказывая друг другу о своих жертвах. К обеду выясняется, кто из вампиров все-таки погиб. Нелюди лишь печально ахают, слыша новости о том, как кого-то из вампиров нашли с проколотым сердцем, расчлененным или, еще хуже – сгоревшим, в пепле собственной одежды и тлеющих внутренностей с закопченными костями. Венти и ЧжунЛи протискивались сквозь толпу, чтобы юноша смог рассмотреть всех получше. Он выслеживал таинственную женщину, иногда отставая от Моракса. Тому приходилось кротко касаться плеча кормильца, чтобы защитить в случае приставания других вампиров или чтобы Венти не потерял его в толпе. – Миссис Барбатос, север деревни ЦинЦе, – громко объявил зрелый вампир. – Та женщина из Мондштадта? Бедняжка, она была такой молодой! – запричитала писклявая вампирша, с неестественным испугом хватаясь за сердце. – Такой неопытной! – подхватил мужчина из толпы. Венти пошатнулся. Но разве кормильцы могут выходить из особняка во время охоты?.. В животе собралось тянущее чувство из-за беспокойства, но вскоре он дернул ЧжунЛи за рукав сюртука. Тот понимающе кивнул: – Имя миссис Барбатос – Амос? Вампир, объявлявший имена умерших, развел руками: – Она не называла своего имени, увы. ЧжунЛи опускает голову, чтобы посмотреть на Венти и задать немой вопрос «Что дальше?». Мужчину все еще переполняет ощущение, что то, что он делает – не совсем правильно, однако он инстинктивно нежно сжимает руку на узком плече своего кормильца в утешающем жесте. –Расскажите о ней больше, пожалуйста, – подает голос Венти, тут же ловя удивленные взгляды вампиров. – Опишите ее внешность, – просит ЧжунЛи у тех, переключая внимание на себя. Почему-то ему не хочется, чтобы другие думали что-то плохое о Венти, даже смотрели на него. Мужчина сжимает руку на плече его кормильца, словно показывая свое недовольство невыполнением «правил». Два вампира, хорошо знавшие таинственную миссис Барбатос, начинают лениво и с подозрением описывать ее внешность. Венти тревожно поднимает взгляд на ЧжунЛи, шепча ему: – Это она... Пропала его последняя надежда.