Возрождённое сердцебиение

– Не могу поверить... она вампир... – наконец Венти смог заговорить. Даже загадочная красота сада, примыкающего к особняку, не могла отвлечь юношу от прожигающих мыслей, хотя ЧжунЛи надеялся на обратное. – Ты видел ее раньше? – Да. Она появлялась в столице время от времени и почти никогда не посещала Алый бал в ЛиЮэ, и из-за этого я плохо помню ее, к сожалению. В первый раз я увидел миссис Барбатос на балу года три назад. Как и сказал распорядитель – она не называла своего имени. – А как же тот мужчина? Он определенно был вампиром. Может, его имя было в списке погибших? Или это ловушка? Утром его я не видел. А еще... я не смог разглядеть его лицо. – Мы не знаем его имени, лица и где он сейчас находится, и это плохо, – Брови ЧжунЛи чуть свелись к переносице, делая его и так серьезное лицо еще серьезней. – Если бы я знал о нем, то наверняка бы заметил. Расскажи мне о миссис Барбатос, как она пропала и при каких обстоятельствах. Может быть, я смогу сформулировать кое-какую теорию. – Она… – Венти посмотрел в небо, словно заставляя наворачивающиеся слезы убежать обратно. Не хотелось вспоминать, каково было его отчаяние, когда он со всех ног бежал домой, где надеялся броситься родителям в объятия и рассказать им о вампире, о смерти брата, о том, как ему было страшно – и вместо этого увидеть кровь на полу кабинета отца, а после удрученное выражение лица мистера Дилюка. – Я не помню точную дату, но, кажется, это было как раз в вечер Алого бала пять лет назад. За мной и братом гнался вампир, брата он убил, а я смог спастись. Мамы и отца уже не было дома. Все выжившие слуги убежали, но потом пришел один винодел; у него с родителями были близкие отношения, и он сказал мне, что они убиты. Венти замолчал. ЧжунЛи не стал спрашивать, что происходило с юношей после происшествия, что он делал, совсем малыш, один. – Твою маму обратили. Мы падки на красавцев и красавиц и, скорее всего, некий вампир захотел разделить свою «вечную» жизнь с ней. И чтобы она смогла родить чистокровных вампиров, а не полукровок или людей, конечно. Твоего отца и некоторых слуг он мог убить, чтобы они не мешали, а тела куда-то спрятал. И, возможно, взял твою маму к себе. Но еще одна теория – это все было спланировано заранее и она была не против этого. Дата выбрана не случайно, а чтобы отвлечь максимальное внимание от своих деяний и избежать казни. Ты уверен, что подозрения не падают на винодела? Может, он вампир? Ты не заметил его какие-нибудь видные приметы в мужчине, который был с твоей мамой на балу? – Уверен. Он не может быть вампиром... Когда мы с братом были маленькими, мы считали его своим дядей. Он был достаточно близок нашей семье, мы относились друг к другу с уважением. Он даже привел меня к добрым людям, чтобы меня не отловил какой-то приют! И мужчина, который сопровождал мою маму на балу, точно не он. – Сопровождающий твоей мамы может быть лишь прикрытием для более... могущественного вампира. Не стоит думать, что именно он похитил миссис Барбатос. Ты отбрасываешь все подозрения от этого винодела только из-за того, что уважаешь его? Не пробовал провести некое расследование, когда подрос? Венти опустил взгляд, на мгновение задумавшись. Он сжал ладони в кулаки, стараясь не показать свой всплеск эмоций. Почему мама, по словам покровителя юноши, появлялась редко на Алом Балу? Испытывала страх, отвращение, лень, или же ее новый воздыхатель удерживал насильно в своем жилище? Пытал ли? Она жила счастливо с ним? Но мама же никогда не предала бы своего мужа и сыновей! Подчинилась… ее надежда на побег угасла, как и постепенно угасает надежда Венти? Но она же стала вампиром, стала обладать способностями, которыми наделена только эта раса и могла спокойно выйти на бой с ее… похитителем! Не сделала этого намеренно? Любила ли его? Она не называла своего имени другим... значит ли это, что по какой-то причине она скрывалась? Венти всерьез задумался: мистер Рагндвидр, что зашел в особняк тем слишком тихим утром, прерываемым лишь всхлипами испуганного и растерянного ребенка, все таки был... подозрительным. Нет, нет! Он не мог! – Хорошо, пока задумаемся о другом, – продолжил ЧжунЛи, возвращая Венти из мира размышлений обратно. – Во всех государствах есть по одному такому особняку, как здесь. Может быть, она и этот джентльмен путешествовали, и на Алый бал они останавливались именно там. Полагаю, поэтому я видел ее редко. Особой разницы нет, где посещать бал, ведь мы связаны. Мы клан, пускай и на разных территориях. – В бездну все! Почему, почему, почему?! Почему это все происходит именно со мной?! –Венти вскочил со скамьи, но был быстро схвачен за запястье. Попытался вырваться, однако сила вампира превышала его собственную. – Ты! Вы все! Упыри! Нечисть! Только и умеете портить жизнь, вы... в- – Успокойся, – ЧжунЛи тихо вздохнул, но ничего не сказал в ответ на оскорбления. Он совсем не хотел заглушать эмоции своего кормильца, но теперь это было необходимо. – Тихо. Ш-ш-ш. Послушай меня. Вампир осторожно усадил Венти, который под действием контроля послушно смотрел на Моракса, обратно на скамью. Мужчина некоторое время молчал, вспоминая, что говорила ему ГуйЧжун, когда он неконтролируемо срывался. – Отдаваться гневу и печали – не выход... – ЧжунЛи жаждал использовать привычные команды, которые он давал Венти, когда тот был под гипнозом. Вампир мог вспомнить только слишком банальные утешения, что не смогли бы успокоить, поэтому спустя минуту упорных раздумий он сдался и неумело погладил плечо юноши. – Спокойно. Ты перестанешь плакать. Тихо, ты не грустишь и не злишься. Ты сейчас же успокоишься. ЧжунЛи опустил взгляд, раздражаясь от самого себя, пока Венти покорно выравнивал дыхание, а слезы постепенно высыхали. Юноша снова начал ощущать свой разум и тело своими, и какое-то время смотрел на свое запястье, которое до сих пор сжималось рукой Моракса, пытаясь осмыслить все, что с ним произошло. И правда, стоит ли злиться и грустить из-за человека, которого уже нет в живых? А стоит ли злиться на ЧжунЛи? Отпусти меня. Я не хочу так жить. Пожалуйста. Мне плохо. Я не могу. Пожалуйста. Верни мне мою свободу. Верни мне мое тело. Верни мне мой разум. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя! – Я устал. Дай мне отдохнуть. Венти ненавидит, каким слабым и нуждающимся делает его ЧжунЛи. Ненавидит то, как он властвует над его разумом и телом. Бард хочет кричать и драться, вот только одно присутствие вампира поглощает все. Но Венти не отрицает, что ЧжунЛи правда старается. ЧжунЛи смотрит на своего кормильца печальными золотыми глазами и поднимает его со скамьи, придерживая, чтобы не упал на трясущихся ногах: бард до сих пор не привык к связи и влиянию контроля полностью, а эмоции, пускай и недавно заглушенные, так и норовят разорвать грудь. Следит за каждым шагом, чтобы сразу среагировать и помочь. Вместе они идут внутрь особняка, в так называемые «общие покои» для кормильцев. Венти непонимающе поднимает мутные глаза на Моракса, на что тот отвечает легкой улыбкой и сжатием плеча в утешающем жесте. Все понятно и без слов. И Венти не нравится, что он стал видеть положительные качества его похитителя. Он ненавидит это чувство благодарности за помощь в разгадке личности и пропажи мамы, за теплый кров и еду, за удобную и красивую одежду. Благодарность начинает перевешивать обиду и тоску. И как же он злится на себя из-за этого. А может, у ЧжунЛи все же есть сердце? Может, не все вампиры такие безжалостные твари? В покои льется мягкий уходящий свет заката; он не смог бы навредить вампирам, не желающим оставлять свою драгоценность в одиночестве даже здесь. На диванчиках, креслицах и на подушках, разложенных на полу, сидят несчастные кормильцы, преимущественно омеги. А можно ли назвать их несчастными? Каждый занимается своим делом: вышивает, читает, разговаривает, и каждый выглядит умиротворенным и довольным. ЧжунЛи аккуратно подталкивает Венти, чтобы он не стоял на пороге, удивленно глядя на происходящее. Наклоняется, чтобы напомнить шепотом правила, но вовремя одергивает себя и ведет барда к диванчику, думая, что тот уже сам решит, что ему сделать. Мужчина отходит от него, дабы дать ему свободно поразговаривать или развлечься, но не сводит с него глаз. Венти ловит на себе взгляды кормильцев, поэтому старается успокоиться. Дыхание, наконец, полностью выровнялось, и бард внимательнее осматривает свое окружение. Зоркие глазки подмечают двух приятных на вид кандидатов, из которых можно попробовать вытрясти хоть какие-нибудь знания о вампирах. Венти встает с дивана, боязно оглядываясь на Моракса и отмечая, что нужно быть осторожным, подходит к молодому джентльмену, сидящему в кресле с книгой. Разгадка пропажи мамы, несомненно, важна, но собственная жизнь сейчас важнее. Венти с трудом взял себя в руки, и натянуто улыбнулся юноше. Тот одет в инадзумское хаори, и барда это настораживает. Не так давно в государстве вечности была закончена жестокая охота на вампиров, в которой была пролита кровь и людей. Значит, он и его покровитель смогли сбежать... Парень отрывается от книги, которую читал, и поднимает на Венти свои красные глаза: – Здравствуйте. Что-то нужно? – голос у него спокойный, глубокий и мягкий. –Добрый вечер, я... – Венти чувствует что-то неживое в этом взгляде. Он несколько секунд молчит, думая, как же вынудить странного, но притягивающего парня рассказать ему о вампирах. – Что вы читаете? Бард снова натягивает улыбку, садясь на подлокотник кресла и складывая ногу на ногу. У него мало времени – надо втереться в доверие своим обаянием как можно скорее. –О, «Легенда о клинке», очень интересная книга, – парень внимательно осматривает Венти, а потом неожиданно спрашивает: – вы из северного Мондштадта? – Да... как вы узнали? – в груди сверкнула искра радости. Разговор завязался! – У вас бледная кожа и хрупкое телосложение, что свойственно омегам того региона. Прошу, не сочтите за грубость. Венти приподнял брови, удивляясь наблюдательности и смекалке парня. Бард опускает взор на свои руки, а затем снова возвращается к своему наскоро придуманному плану. – А вы из Инадзумы? Парень кивает: – Каэдэхара Кадзуха, к вашим услугам. – Венти. Венти Барбатос, – юноша сдерживает хихиканье от милого, по его мнению, знакомства. Но что-то в Кадзухе его напрягает... – Вы новенький, Венти? – Что? – Вы стали кормильцем недавно? Венти задумывается. Он перестал считать больно долго тянувшиеся дни. – Т-три года назад, – врет он. Пора. – Я хочу спросить вас кое о чем. Помогите мне, пожалуйста. – Я слушаю, – Каэдэхара убирает раскрытую книгу от своей шеи, где нет того самого ошейника ожерелья... и даже ранок от укуса! Венти немного напрягается. На лице Кадзухи заиграла легкая улыбка, он указал в сторону компании кормильцев, которые оживленно разговаривали в углу покоев. – Там мой кормилец, я жду его. Так чем я могу помочь? Не бойтесь, вы уйдете от меня довольным, надеюсь. Венти тихо выдыхает, собираясь духом. Почему-то невольно вспоминается та ночь и голодный обезумевший вампир. – Видите ли, я историк, и мне нужно узнать один момент... мой покровитель живет слишком долго, а с возрастом память сокрушается, и он не помнит ответ на мой вопрос. Я перечитал, кажется, все книги мира, но не смог найти информацию. – Хм. И что же вас интересует? – Кадзуха недоверчиво переводит взгляд на ЧжунЛи, который теперь стоит в углу, чтобы не смущать своим присутствием кормильцев, и поглядывает на Венти. Венти на мгновение задумался, как же сформулировать вопрос, чтобы точно получить ответ. Он снова натянуто улыбается Каэдэхаре, дабы издалека казалось, что между ним и вампиром происходит милый разговор по душам. Старается говорить тихо, хотя Моракс все равно не воспользуется своим отличным слухом – слишком много голосов. Только сможет почувствовать эмоции. – Мне показалось, что вы такой... мудрый, когда сидели тут в одиночестве и читали книгу, – каждое слово дается с трудом. – Меня очень интересует тема вампиров, и... я хочу узнать, какова же все таки истинная роль кормильцев. Не только же для питания! Я уверен, что традиция заводить себе человечка простирает свои корни... очень глубоко. – Истинная роль? Интересно... что же, я могу рассказать несколько фактов, о которых знаю... – Венти настораживает, что нелюдь так быстро согласился помогать ему. Даже не попросил ничего взамен. Стоит подождать? Он же поможет? Поможет ведь? Его улыбка на секунду меркнет, а сердце начинает биться быстрее, но юноша пытается не раскрыть свои эмоции, чтобы не попасть под власть контроля ЧжунЛи. – Вы правы, традиция завода кормильцев очень древняя, и раньше она имела бо́льший смысл, чем сейчас. Я живу не так долго, а потому, возможно, расскажу не все, что бы вам хотелось знать. – Благодарю вас! Вы мне очень поможете. Я не представляю свою жизнь без исследований... я так долго искал того, кто сможет мне об этом рассказать! – Венти мастерски изображает восторг, с притворной радостью складывая ладони на груди, однако не забывает о Чжунли и старается быть более сдержанным в эмоциях. Пытается подавить тревожность и волнение. Наверно, он выглядит подозрительно, но не станет же ЧжунЛи вмешиваться... ведь так? – Неоспоримо, кормильцев начали заводить для питания, чтобы лишний раз не выходить на охоту и не поддвергать свою жизнь опасности. Например, если голод застанет утром, а на солнце показываться нельзя. Как я знаю из книг, в этом еще был и другой смысл. Раньше очень почитались шаманы, которые видели в «отмеченных людях», «посланными луной» и «сокровищах», то есть, кормильцах, большой сгусток энергии, что с кровью приносил вампиру новые силы. Со временем к кормильцу присваивались новые роли: слуга, любовник, средство для развлечения... Это Венти уже успел прочитать в книгах, которые все время отбирал ЧжунЛи. Но зачем он их отбирал? Разве это не очевидные вещи? Конечно, иерархия вампиров поражала в плохом смысле, но все же... – Ах, как интересно! – когда Каэдэхара закончил, юноша чуть наклонился к нему, позволяя учуять свой запах сесилий. Внутренне скривился от омерзения из-за самого себя, но... сейчас единственное оружие – соблазнение. Теперь информация дороже своей репутации. Венти слегка улыбается, когда сразу же увидел едва заметную реакцию. – А как к этому относились кормильцы? Разве не было среди них тех, кто хотел порвать узы связи? Кадзуха незаметно поглядывает на Моракса, словно недоумевая, почему тот так просто позволяет своему «сокровищу» открыто соблазнять незнакомца, а потом переводит осторожный взгляд на барда. –Были. В книгах описывается знаменитый бунт людей против вампиров. Они не были довольны нашими порядками, но... они не знали, что разорвать связь не получится. Кормильцем становятся на всю жизнь. Даже если каким-то чудом можно было бы убить вампира, то кормилец тоже умрет. Вампирская слюна дарует кормильцу жизнь, а сам покровитель поддерживает ее. Сердце Венти словно упало в желудок. *** Временные покои освещает пламя свечей, и ночью в особняке, как всегда, слышатся приглушенные голоса и звон бокалов. ЧжунЛи ушел «по делам», оставив Сяо присматривать за Венти. Полукровка смотрит в окно, постукивая пальцами по подоконнику, будто бы в такт мелкому сентябрьскому дождику. – ГаньЮй говорила, что у сэра ЧжунЛи нет странностей, – кормилец прерывает молчание. Говорит тихо, смущенно. Спать не хочется, и ловкие руки делают еще один стежок на льняном лоскутке. Сяо тихо вздыхает, поворачивает голову к Венти и мрачно смотрит на него, словно раздражаясь, что юноша прервал поток его мыслей. – А тебе кажется, что есть? – спрашивает он, теперь поворачиваясь всем телом в знак уважения. – По-моему, да. Он... переменчив. И загадочен. – Возможно. Но я настолько привык к его манере держаться, что давно не замечаю тех черт характера, которые ты назвал. Даже если Господину и свойственны некоторые странности, их можно и извинить. – Почему же? – Потому что это его природа, а над своей природой никто не властен; отчасти потому, что его преследуют тяжелые мысли и вызывают некие неуравновешенности в поведении. – Тяжелые мысли... его мертвая возлюбленная? Можешь рассказать о ней подробнее? Сяо задумчиво облокачивается на стену и скрещивает руки на груди. Через несколько секунд поднимает глаза, только смотрит теперь на дверь: видимо, полукровки также наделены острым слухом, как и чистокровные вампиры. Вопреки догадкам парня, тут же в покои входит ЧжунЛи. Полукровка замечает, как Венти сразу напрягся и крепче сжал пяльцы и иглу. ЧжунЛи просит Сяо собрать их скромный багаж, пока наблюдает за Венти, который недвижимо сидит в кресле и, кажется, о чем-то размышляет. – Отпусти меня, – прерывает напряженную тишину бард, поднимая взгляд на вампира. – Отпусти меня, прошу! Я никому не расскажу о тебе. Клянусь! Пожалуйста, может, все же есть способ разорвать узы? Я так больше не могу... Юноша откладывает свою незаконченную вышивку, встает с кресла, быстро приближается к покровителю и, хватая его за сюртук, пытается притянуть к себе, но эта попытка не венчается успехом. Он сжимает дорогую ткань, храбро глядя мужчине прямо в глаза. ЧжунЛи смотрит на отчаявшегося Венти сверху вниз, печально усмехаясь. Молчит, и лишь аккуратно убирает бледные руки, сжимавшие сюртук. Вампир неуверенным, слегка грубым жестом гладит барда по голове. – Я не могу верить тебе. Вампир подходит к письменному столу и начинает собирать в черный портфель документы. Венти сделал несколько резких шагов к ЧжунЛи, в голове уже крутятся оправдания. Однако он замирает, поняв, что уговаривать его сейчас будет бесполезно, и подавленно отворачивается. Сяо, быстро укладывающий вещи своего Господина, не смеет вмешиваться в разговор. Старается быть тихим и незаметным, что делает его профессионалом своей должности. Полукровка принимается собирать вещи Венти, но тот его прерывает, говоря, что разберется сам. Сяо внутренне удивляется, но не смеет перечить воле своего уже второго Господина. Венти чуть трясущимися руками складывает свой скромный багаж в чемоданчик, в уме проигрывая мелодию, что сочинил недавно, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей. – Тебе стоит смириться, – слышится сиплый шепот Сяо. – Смирись и, может быть, вы станете хорошими друзьями. Или... возлюбленными, если Господин забудет покойную Госпожу. Так обычно происходит при связи вампир-кормилец – те были или становятся любовниками. – Смеешься? – отвечает спустя паузы Венти, хотя разум подсказывает, что дворецкий говорит неглупо. Сяо был неразговорчивым, местами резким, из-за чего вытрясти из него хоть какую-то информацию было невероятно сложно, но своим советом все же он помогал юноше не один раз, поэтому бард почти уверен в словах полукровки. Безусловно, будет проще смириться и стать друзьями... но не возлюбленными. Никогда. Никогда он не отдастся вампиру. – Да, это может прозвучать как шутка, но посуди сам: ты сможешь завоевать доверие Господина, просить поездки в свой город, даже любые вещи и развлечения. Господин щедр, и он теперь несет за тебя ответственность. Он не в праве отказать, если на то нет причины. А причина одна – между вами стоит недоверие или обида. Послушай меня, молодой Господин, – Сяо без понятия, почему он решился помогать юноше. Он заканчивает с легким поклоном, отходя от Венти и спеша помочь ЧжунЛи с упаковкой тушечницы и кистей для письма. А уголки губ вампира дергаются в незаметной улыбке; острый слух смог уловить даже шепот. Венти поджимает губы, продолжая складывать вещи. Уезжать из этого особняка не хотелось. После того, как бард просидел, можно сказать, взаперти около месяца, он искренне желал поговорить по душам с кем-то, кроме ГаньЮй или мадам Пин. Он даже сумел отвлечься от тоски, хотя и немного. Но Алый бал прошел, охота закончилась, и с каждым часом людей и нежити здесь становилось все меньше. С каждым сложенным элементом одежды сердце падало все глубже и глубже в желудок, понимая, что огонек надежды окончательно погас. Несомненно, теперь подозрения по поводу пропажи мамы падали на мистера Рагндвидра. Может, все таки последовать совету Сяо и пойти на уступки? Может, тогда он все таки получит разрешение на поездку в Мондштадт и попробует разгадать тайну? Ради матушки. *** «...причина смерти – нападение нечисти», «...захоронить вдали от кладбища Тайанг до иччи в могиле, глубже стандартной в два раза», «...стоимость захоронения – тридцать тысяч моры». Заученное движение кистью, и на очередном контракте красуется подпись. «Вэйдун Цянь, тридцать семь. ЛиЮэ, улица все та же – Сан до лиахуа, номер дома вам известен. Бывает дома с одиннадцати часов вечера до восьми часов утра. Убейте, и поскорее» – глаза быстро пробегаются по записке, запоминая, и ЧжунЛи сразу же бросает ее в горящий камин. ЧжунЛи думал, что сможет дышать спокойно и свободно, возвратившись в свое родное поместье. Думал, что никто и ничто не потревожит его разум и душу ближайшие два дня. Только вот эти ожидания были опровергнуты, когда он, сидя в своем кабинете и составляя документы и контракты, не переставал чувствовать что-то... странное. И чувствовал такое же странное в экипаже, когда, наконец, спросил Венти о том, как он жил раньше. Выживал. Чувствовал странное, когда смотрел в эти остекленевшие лазурно-изумрудные глаза, что бессильно опускались вниз при вопросах. Чувствовал странное, когда эти бледные руки с маленькими мозолями на пальцах теребили подаренный им браслет и складки брюк. Разум вампира метался между здравым смыслом и виной. Он – высшее существо! И какой-то хрупкий и жалкий человек вроде Венти не должен завладевать его мыслями. Не должен, не должен, не должен... Аккуратный, тихий стук в дверь. Заученное «входите», и едва заметное разливающееся тепло в холодной груди. – Мы... мы можем поужинать вместе?.. – Венти нерешительно складывает руки в замок на животе, а сердце бешено колотится.