Возрождённое сердцебиение

Ужин прошел не совсем гладко, но уже был прогресс – оба поддержали разговор. И пускай Венти сделал это лишь из-за попытки добиться доверия ЧжунЛи и получить долгожданную поездку в Мондштадт... все же не зря? Венти все это время пытался быть паинькой. Упрямому и непокорному барду это давалось тяжело, однако для своей выгоды тот сумел продержаться целый вечер. И вот он, долгожданный результат его труда – в янтарных глазах кроме холода и расчетливости можно было увидеть мнимую искру интереса и азарта. ЧжунЛи же почти ничего не говорил про себя, а если и надо было – то переводил тему на очередной вопрос к кормильцу, иногда комментируя его ответ. Оказавшись в своих покоях, Венти мог блаженно выдохнуть, подходя к окну и распахивая его, чтобы свежий ночной воздух наполнил помещение. Радость от маленькой победы длилась недолго, и юноша снова погрузился в тоску, страх и печаль. *** Кулак с сверхъестественной силой попал прямо в затылок, а затем одно резкое движение – и у него свернута шея. Человек издает визг и тихий хрип, пытаясь вдохнуть, но вскоре его глаза закрылись, дыхание прекратилось и грузное тело обмякло. Фигура в черном плаще нехотя кусает около сонной артерии, оставив «следы нечисти»: после обнаружения колотых ранок люди тут же закроют дело да и будут молчать, прося жалких охотников, которые в итоге не добьются желанного, расправиться с «упырями». Неизвестный шарится по карманам мужчины и вытаскивает оттуда свиток. Его он кладет во внутренний карман жилета, а мужчину оттаскивает подальше в темный угол за ненадобностью полностью скрывать свое маленькое преступление. Осматривается, и когда повторно убеждается, что переулок пустой, быстрым шагом уходит с места убийства. – Вы достали его, уважаемый Рекс Ляпис? – его сразу приветствует довольный голос, когда он входит в небольшое заведение. Женщина прячет лицо за веером, хотя оно уже скрыто вуалью. – Нигде не наследили? – Сомневаетесь во мне? Плохо. Ведь я могу и оскорбиться, – фигура в черном плаще вытаскивает украденное, но не отдает; ждет любезно предложенный мешочек с солидной суммой, и только тогда обменивает свиток на мору. – Нас не подслушивают? – Здесь только я и вы, Рекс. Мы, наконец, можем поговорить спокойно, – неизвестная поднимает на мужчину свои красные глаза, и усмехается, когда тот прислушался, чтобы убедиться в ее словах. Возле глаз женщины собираются едва заметные морщинки от улыбки, спрятанной за вуалью. Она складывает веер, поднимается со стула и медленно приближается к фигуре в черном плаще. Ее длинные и изящные пальцы касаются его груди, проводя вниз к животу, а потом со вздохом она отстраняется. Вновь подняв глаза, она замечает чуть выгнутую бровь на невозмутимом лице, и это снова заставляет женщину бархатно захихикать. – Пользуетесь моим более низким положением, уважаемая? Ай-яй, – наконец выдает неизвестный, опасно делая шаг вперед, вынуждая ее отступить. – «Но где я – там небеса, и вам с земли не дотянуться». – «И там, где вы – сплошные облака, но я, однако, добралась уже до звезд жемчужных», – легко парирует, продолжая строчки лиюэйской оперы. Прищуривается, с вызовом глядя на мужчину. – Я могу обидеться, уважаемый Рекс. – Вам не на что обижаться, «Н». А флиртовать прекращайте немедленно, меня не интересует заведение романа. Если вы и дальше будете продолжать в этом же духе – я уйду и даже не обращу внимание на ваш титул, уважаемая. – Вы сразили меня, Рекс. Вам несказанно повезло, что вы – моя правая рука. – Избавьте меня от этой лести, – губы растянулись в ухмылке, однако в янтарных радужках читались лишь холод и расчетливость. *** «Я помню крики и омерзительные улыбки людей, когда те уроды убирали твое сгоревшее тело. Как они ломали твой скелет, боясь, что ты будто бы воскреснешь, если они этого не сделают. Тебя нельзя было назвать настоящей вампиршей, ведь ты пила только животную кровь... Я даже не смог похоронить твой прах. Я до сих пор виню себя. И тебя. Всех! Почему, ГуйЧжун? Почему я поклялся тебе не умирать с тобою? Чертова соблазнительница...» «Я выполню свое обещание, так уж и быть: ведь обещание – это некий контракт, который не может быть нарушен. Я буду мстить, ГуйЧжун. Они заплатят за это. Все, все люди будут жить в страхе. Ненавижу, ненавижу, ненавижу!» «Я был слеп и глуп. Зачем я в это ввязался? ГуйЧжун, не молчи! Похоже, я схожу с ума... прошу прощения, я оскверняю твой портрет своим жалким видом, моя дорогая леди...» «Я поймал мальчишку, ГуйЧжун. Стоило мне скрываться лучше. Я не могу отпустить его, иначе он раскроет мою тайну. Теперь я буду жестче, моя драгоценная. Я ни за что не позволю ему уйти из нашего поместья, как это сделал прошлый пленник. Почему я не слышу твою песню, ГуйЧжун? Да, я злюсь на него. Не смотри на меня так.» «Он по-прежнему без сознания. Еще не поздно убить его. Что, не надо? Замолчи! Я убью его! Ох, прошу прощения, мое сокровище... мне не стоило кричать на тебя. Ну же, не обижайся. О, Селестия, я схожу с ума. Разговаривать с портретом... я дикарь.» «Что? Сделать его кормильцем? Да, ты права, я давно не пил кровь...» «...» «Он несносный и глупый, ГуйЧжун. Я забавляюсь его попыткам убить меня. Не могу терпеть его непокорность. Еще немного, и я посажу его на цепь...» «В конце концов, виноват я сам...» «Он, наконец, открыл коробочку; кажется, ему понравился браслет. Я лишь почувствовал его радость с помощью связи, но не увидел собственными глазами. Интересно, как выглядит его настоящая улыбка? Как ты думаешь, что мне еще для него сделать?» «...» «...» *** Поспать несколько часов можно будет и утром, поэтому ЧжунЛи спокойно выходит в сад. Гуляет среди декоративных кустиков, рассматривает цветы в оранжерее и вскоре забредает в часть сада, в котором всегда отдыхала ГуйЧжун. Венти испуганно вздрагивает и оборачивается. Ловит на себе такой же непонимающий и удивленный взгляд. – Не ожидал увидеть тебя здесь. Тем более – в такой поздний час, – наконец сказал ЧжунЛи, подходя ближе. – Ты уже должен спать. Я же приказал ГаньЮй следить за твоим режимом. Венти борется с тем, чтобы сказать «Провались в Бездну, я уже не маленький и буду сам решать, когда мне ложиться спать; ты ничего не понимаешь в людях, и вообще, надоел со своим контролем», и вместо этого лишь отводит взгляд. – Я не мог заснуть и решил прогуляться, – юноша пододвигается, чтобы освободить место на скамье. Поводит плечом от проступающей под ночную рубашку прохлады. – А мне кажется, что ты решил заболеть. Я обеспечивал тебя теплой одеждой не для того, чтобы ты сидел холодной ночью в одной сорочке. Могу сделать вывод, что ГаньЮй плохо справляется. – ГаньЮй не виновата... тут не так холодно и я не вижу смысла кутаться в меха. И я не знал, что попадусь кому-либо на глаза. Юноша неловко ежится под взором покровителя, скрещивая руки на груди, словно считая, что они будут служить защитой: все же появляться в ночной одежде перед кем-то кроме горничных ай как постыдно. Тот понимающе отворачивается, оглядывая исполосованную трещинами мраморную статую дракона-божества – героя легенд и сказок ЛиЮэ. Снимает с себя сюртук, протягивая Венти. Тот его принимает с тихим «благодарю», накидывая на себя. Приходится придерживать, дабы не спал – плечи юноши, что успели покрыться мурашками от холода, узкие и аккуратные. – Послезавтра мы поедем в Мондштадт и попробуем разобраться с пропажей твоей матери. Венти поднимает голову, приоткрывая рот. Сердце начинает биться быстрее, и если бы он сейчас не сидел на скамье, то точно упал бы от нахлынувшей радости. Губы расплываются в усталой, но счастливой улыбке. Наступает неловкая тишина, которую нарушают лишь сверчки, воспевающие свои ночные тирады. – Что же, теперь ты доверяешь мне?.. ЧжунЛи молчит, лишь убеждается, что тело кормильца закрыто его сюртуком, и садится на скамью. – Оказываемая мной услуга не значит, что я доверяю тебе полностью, – наконец начинает он после тщательного выбора безобидных слов. – Находясь в городе, тебе придется выполнять некоторые правила и, возможно, нам нужно будет кое-что разыграть. А теперь иди спать, я не отменяю учебу. Говорит строгим голосом, но вовремя одергивает себя и приподнимает уголки губ, чтобы прибавить своему виду, которого, как он выяснил, пугается Венти, доброты. *** – Что же, здравствуй, ГуйЧжун. Я совсем позабыл тебя в последние дни, – ЧжунЛи берет портрет в руки, рассматривая нарисованную пепельноволосую девушку, держащую глазурную лилию в руках и отправляющую мечтательный взгляд сквозь зрителя. – Надеюсь, ты не обиделась на то, что я отвернул тебя? Ее голос, ее разумные речи теперь не слышны в голове аристократа. Желания разговаривать с возлюбленной нет, как и всю последнюю неделю, и вампир тяжело вздыхает, возвращая портрет на место – ставит на пол, переворачивая цветной стороной в стену. Угрюмо смотрит на стол, где лежит развернутая записка: «Мондштадт. Сестра Гертруда (фамилия неизвестна). В тайне распространяет чудодейственные наркотики. Они будут полезны для кое-каких дурачков. Женщина нужна мне живой, придумайте что-нибудь. Возьмите образец препарата, принесите мне. Место проживания неизвестно, вероятно, одна из келий в монастыре. Как я знаю, в Мондштадте скоро пройдет благотворительный бал, который устраивает как раз духовенство. Скорее всего, она тоже там будет. Плачу сорок миллионов моры. Удачи, уважаемый Р.

Н.»

*** – Что?! – Венти чуть хмурится, едва ли не подскочив с кресла. – Это безумие! Прошу прощения, но мое достоинство все еще при мне, и я не собираюсь играть твоего супруга. – Пойми же, это выгодно и для тебя, и для меня. Хуже будет, если нас будут видеть вместе при снятии одного номера в гостинице, думая, что мы лишь... – кто они друг для друга? Друзья? Приятели? Враги? ЧжунЛи неловко откашливается, меняя позу на более закрытую. Свою мысль он решает не заканчивать. – Плохая репутация будет обеспечена нам обоим. Два разных сабпола, устои, а? К удобствам этой игры еще прибавляется то, что титул замужнего обеспечит тебе хоть какую-то защиту. – Мондштадт – государство свободы, и у нас не такие жестокие прав... – в голову приходит осознание, и юноша поежился, раздраженно выдохнул и потер виски. В теле начинает собираться некая беспомощность, и он отводит взгляд, теребя браслет на запястье. – Даже я готов пожертвовать своим титулом, чтобы угодить и осчастливить тебя, – с искрой злости проговорил мужчина, слегка сжимая кулаки. – Если бы ты не был моим кормильцем, я бы не церемонился и бросил бы тебя в подвал. – Как же мне повезло, – в голосе Венти звучит сарказм, и он насмешливо хмыкает. – А может, и нет. Я бы предпочел умереть. Это всяко лучше, чем быть в заточении у зверя... ах, прошу прощения – вампира, и действовать по его глупым правилам. Если бы я не был твоим кормильцем, то жил бы счастливо и свободно, следуя своим мечтам и целям. Сейчас у меня такой возможности нет, и я вынужден подчиняться, быть затворником, каждый день испытывать стр... В силу своей хрупкой гордости и желанию продемонстрировать ЧжунЛи свою храбрость, бард обрывается на полуслове. В отчаянии он закусывает губу, а после продолжает: –...тоску и видеть родной город и друзей лишь во снах. А если я не хочу подчиняться? Венти понимает, что сказал лишнего и вышел из своего образа паиньки. Он предполагает, что ЧжунЛи хочет только лучшего для него и пытается помочь, даже если это вредит его первоначальным желаниям. Юноша опускает взгляд, а воображение рисует разные картины того, какое наказание мог бы устроить ему вампир. В подвал ему не хочется, да и стать обедом для крыс тоже, и он виновато опустил голову: – Я... согласен. – Прокормить собой моих крыс? – И-изображать супружество. – Отлично. Итак... нам ни в коем случае нельзя раскрывать наши истинные роли. Там я – человек, ты – не кормилец. Повторюсь, помощи попросить не получится, кормильцы для людей – это проклятые, которых надо казнить наравне с вампирами, помнишь? Веди себя естественно, изображай влюбленность. Первая наша цель – твой винодел. В голове созревает план, следуя которому, можно найти желанную «коллегой» сестру Гертруду. Не без помощи Венти, конечно. *** Движение кистью, и синяки под глазами, не желающие сходить с того самого дня похищения, скрыты под слоем такой ядовитой, но чертовски модной пудры. Еще одно движение кистью, и болезненная бледность замаскирована румянами на чуть впалых от недосыпа и недоедания щеках, а утратившие свой невинный персиковый цвет губы стали алыми. Макияж искусно сочетает лиюэйские и мондштадтские черты, чтобы не заставлять кормильца чувствовать себя полностью переменившим обычаи, но и не давать обществу думать, что он непокорен и не уважает того, за кого «вышел замуж». Блуза с высоким воротом, дабы скрыть колотые ранки на шее; попытка уложить непослушные волосы; несколько специально дарованных украшений, в том числе золотое колечко на безымянном пальце; на плечи накидывают плащ с вышитыми листиками и цветочками по краям. ГаньЮй делает последние штрихи, попутно сочувственно вздохнув: – Может, хотя бы немного поешь? Венти непривычно одеваться с помощью слуг, хотя одевался он так пять лет назад каждый день, несомненно, прося у строгих родителей дать ему хоть чуточку свободы и самостоятельности. Он уже и забыл, что его визуально утерянный титул аристократа позволяет одеваться ему так дорого... в частности, позволяет ЧжунЛи. Юноша осматривает себя в зеркале, а сердце на секунду сжимается. Косметика и роскошная одежда скрыла болезненный вид, но вместе с естественной красотой пропало чувство собственного достоинства и важности. Молчит. – Гань-цзе права. Надобно лишь хорошенько поспать, богато покушать и не забывать про прогулки, ведь Господин разрешил выходить в сад и сейчас наступила осень, и солнца, что сожжет бледность, можно не бояться, – говорит мадам Пин, ласковым жестом отгоняя младшую и поправляя серьгу с янтарем и родовым иероглифом клана Ли в ухе Венти, обозначающую, что тот будто бы уже занят. ЧжунЛи не стал настаивать надевать одежду ЛиЮэ, но все же эта сережка была единственным обязательным элементом. Юноше противно, он злится на себя и ЧжунЛи из-за того, что не смог внешне выполнить данного себе же обещания остаться свободным навсегда, как того и желал покойный брат. Но ведь это все не по-настоящему, и титул замужнего, неоспоримо, обеспечит новые права, которыми необходимо воспользоваться для достижения цели... – Говорят, что родная земля дает силы, – тихо выдает он, от омерзения отворачиваясь от зеркала. Да, возможно, ему не надо переживать за свою красоту, ведь она ему просто-напросто не нужна; да, возможно, нужно винить ЧжунЛи в горе, ведь если бы не он, то и ухудшения здоровья бы не было. – И я проверю это. Но разве слюна вампира не обеспечивает улучшение здоровья, насыщение витаминами и другое? – Должно быть, твой организм еще не привык к ней, дитятко, поэтому надо стараться поддерживать здоровье самим. Суп еще горячий, – экономка с намеком ведет барда к столику, на котором размещена тарелка с супом. С заходом солнца ЧжунЛи, ГаньЮй и Венти сели в экипаж, а Сяо, как всегда, водит. Полукровка ударяет поводьями, и экипаж набирает скорость под ржание скакунов. Вдыхать воздух родного Мондштадта, который так и пропитан свежестью и свободой, непривычно. Венти взволнованно оглядывает место, где они остановились. Замечает группу детей, которые уже бегут к их любимому барду, и неловко переводит взгляд на вампира, словно спрашивая разрешения. Разрешения? ЧжунЛи едва заметно кивает, от чего Венти становится еще противней, но он быстро находит утешение в трех детишках, отвечая на их улыбки и «Где вы были? Мы скучали!», «Сыграй нам, пожалуйста!», «Ух ты, дядя с вами – иностранец!», «Уа-а, они такие красивые! Это кто? Вы приехали вместе, братик?» и тому подобное. Непривычно после долгого перерыва слышать детские голоски и видеть их улыбки. Венти нехотя просит оставить его со своим «мужем» и обещает сыграть на лире в другой раз. Дети уходят, погрустневшие, а команда отправляется дальше уже пешком. – Хочешь... погулять? – вдруг спрашивает ЧжунЛи, поворачивая голову к Венти. Фонари уже горят, людей на улице становится больше. Они не привлекают мужчину своим запахом, что необычно. Он чувствует запах крови; у каждого разный, но из всего спектра выбивается только запах крови его кормильца. – Устроимся в гостевой дом, а утром можешь выйти на прогулку. В сопровождении Сяо, конечно. Венти грустно улыбается, на секунду задерживает взгляд на вампире, а затем снова рассматривает улицу, по которой они идут, словно ища отличия между Мондштадтом до похищения и Мондштадтом после. – Конечно. Ты надеялся на другой ответ? *** – Нам важно знать все, поэтому, пожалуйста, расскажи об этом виноделе, – говорит ЧжунЛи, садясь за стол. Внутренне он жалеет, что «из-за себя ему пришлось угробить режим сна Венти», но юноша не выглядит уставшим, а наоборот – он даже немного повеселел. Прогулка, которая затянулась на целый день, заметно отразилась на настроении и состоянии барда. – «Нам»? ГаньЮй и Сяо, вы тоже? – непонимающе поднимает бровки, и когда получает положительные кивки головой, продолжает, хотя у него есть пара вопросов. – Дилюк Рагндвидр. Вся его семья была связана с виноделием, он богатый и многими желанный, хотя сам не высказывает никакого интереса к тем, кто старается добиться его внимания. Насколько мне известно, он закрыт в себе, хладнокровен, рассудителен и смел. Есть названый брат, Кэйа Альберих, он капитан кавалерии, полная противоположность господину Дилюку. В съемной комнате гостевого дома воцарилась тишина, и через некоторое время ЧжунЛи кивнул: – Ясно. Ты говорил про то, что уважаемый Дилюк Рагндвиндр забрал тебя и отдал кому-то на воспитание после смерти твоих родителей и брата. Подробнее, пожалуйста. С того самого момента, как ты пришел в свой дом. – Я... я просидел в слезах и растерянности всю ночь в маминых покоях. Никого дома не было, я не понимал, что происходит, поэтому почти ничего странного не замечал. С рассветом господин Дилюк вошел в наш особняк. Он выглядел... удрученно и устало. Я даже не знал, зачем он пришел к нам, хотя это появление заставило меня считать его ангелом, который защитит и объяснит, что происходит. Когда же он нашел меня, то попытался утешить, но не спрашивал, что случилось с родителями и слугами. Это странно. После его слов, помню, как я больше разревелся, а затем он сказал мне собрать свои вещи и отвез в штаб Ордо Фавониус. Он передал меня госпоже Джинн Гуннхильдр и леди Лизе, библиотекарше, в следствии леди Лиза взяла меня под свое крыло. – Что случилось с вашим особняком? – По совету старших я взял оттуда дорогие вещи и при помощи наставницы продал их, а потом особняк сгорел. Буквально через... через четыре дня. Может и меньше. И при загадочных обстоятельствах. Но я был мал и мне он был не нужен, поэтому я с особым усердием не занимался расследованием и не интересовался, да и в роду Барбатос остался только я. По крайней мере, я так думаю. Родители говорили что-то про человека, который приходится мне дядей. – Значит, мы найдем этого дядю и кое-что у него спросим. Но это позже. А ваши слуги? Ты уверен, что они все умерли? Может, видел кого-нибудь после всего этого? – Видел шесть или семь слуг в городе, у нас их было одиннадцать. Я спрашивал, что случилось с моими родителями, но они ничего не говорили. Они лишь непонимающе переглядывались, а несколько даже отрицали, что я сын их нанимателей и что они вообще существовали. Гипноз?.. – Возможно. Либо же они скрывают правду, чтобы не умереть: похититель мог запросто их запугать. Значит, подозреваемые сейчас – Дилюк Рагндвиндр и кто-то из слуг, – ЧжунЛи массирует переносицу, прикрыв глаза, и погружается в мир размышлений. Возвращает из этого мира тихий голос кормильца: – Зачем вы помогаете мне? Сидел бы я взаперти дальше, делился кровью и не доставлял проблем. Ох, хотя... это плата за мое похищение, господин Ли. – Пусть будет так, – тот спокойно хмыкнул, не сводя глаз с Венти, так и не поняв, назвал ли он его господином насмешливо или с уважением. – Каковы наши действия? – спрашивает Сяо, впервые подавший голос за все это время. – Венти, не устал? Тогда начать можно сегодня. ГаньЮй, ты останешься в городе и попытаешься отследить всех возможных вампиров на случай, если мистер Рагндвидр будет непричастен к пропаже миссис Барбатос. После попытаемся отыскать тех слуг. Венти, ты знаешь, где находится жилище винодела или его место работы? – Его родовое поместье находится за городом. Винокурня «Рассвет». А место работы – таверна «Доля ангелов», недалеко отсюда. – Тогда отправляемся сейчас в его поместье. Заставим потерять бдительность твоими навыками, Венти, – юношу передергивает. Значит, он заметил его хитрость? Давно ли? – А потом я его либо загипнотизирую, если он окажется человеком, либо вступлю в бой, если окажется вампиром. Только оправдание для визита... – Я решил навестить его, ведь он же... близкий мне человек. А без «мужа» – нельзя. Подойдет? *** – Господин Дилюк, как я рад вас видеть! – Венти? Что ты здесь делаешь? С кем ты? – лицо магната приобретает нотки удивления, но хладнокровие быстро берет над другими эмоциями верх. – Решил навестить вас, господин Дилюк, и снова надоедать вам своим поведением. Я так скучал. А вы? – замечает, что взгляд мужчины словно прожигает ЧжунЛи. – Это – Рекс Ляпис, мой супруг и многоуважаемая персона ЛиЮэ, заслужившая доверие императрицы. – Приятно познакомиться, сэр. Я надеюсь, что мы не помешали вашей вечерней рутине своим визитом. Венти был так назойлив, умоляя посетить вас, – мужчины обмениваются вежливыми кивком головы и рукопожатием, а после Дилюк целует тыльную сторону ладони Венти, ведь теперь лишь чуть поклониться будет невоспитанно. – Что же, тогда я не смею отказывать... – Видите ли, месяц назад я решил совершить путешествие по ЛиЮэ, потому и отсутствовал, если вы волновались. Никак не думал, что найду там суженного. Милый дядя, столько всего произошло! – Поздравляю. И не называй меня так. Твой брат был молчаливее. – Вам нравилось его молчание? Вы любили его больше, чем меня? Дилюк неловко откашлялся, приглашая гостей глубже в поместье: – Что за абсурдные вопросы? Впрочем, без них Венти – не Венти. – Вы обнимите меня, как делали это раньше? Как тогда, в то утро? – Венти мастерски завоевывает бдительность, позволяя ЧжунЛи изучать Дилюка. Не человек. – Но сейчас тебя не нужно утешать. Ты не тот плачущий и жалкий ребенок. – А вы хотите, чтобы я им стал? Хотите, хотите? Я могу! Все, лишь бы почувствовать эти холодные объятия моего спасителя, – Венти очаровательно улыбается, крутясь вокруг винодела и попутно рассматривая его поместье. Кажется, ничего не менялось с момента его прошлого визита: такой же запах винограда и одуванчиков, та же неподходящая под темный и богатый интерьер ваза, суетящиеся горничные. – Разве вы откажете мне? – Твой супруг будет ревновать. – Что вы, по рассказам Венти я знаю, какой вы благородный человек. Я знаю, как вы спасли этого невинного ребенка. Ревновать к простому объятию спасителя и жертвы было бы непростительно, – отмахивается ЧжунЛи, вежливо улыбаясь. Дилюк тяжело выдыхает, но заводит свою руку за спину кормильца, холодно прижимая к себе в подобии объятий. Венти пользуется этим, кладет голову на грудь мужчины, вслушиваясь. Две секунды. Три секунды. Пять секунд. Семь секунд. Дилюк разрывает объятия, а Барбатос так и не смог услышать заветный стук сердца. – Доволен? – Н-не совсем. Разве это – объятия, господин Дилюк? А раньше вы катали меня и Рэбеля на своей спине. Даже слегка улыбались. Времена прошли? – Боюсь, что да. Удивляюсь твоей смелости говорить такие вещи при супруге. От леди Лизы научишься и не такому. – По-настоящему любящая душа не будет препятствовать мирной встрече его драгоценности со спасителем, – Венти притворно улыбается, переходит к ЧжунЛи и цепляется за предложенный локоть. Слегка щипает. Вампир чуть наклоняет голову, взглядом показывает вести себя также, а затем незаметно смотрит в окно, видя экипаж и Сяо, который остался там, дабы следить за обстановкой снаружи. – Верно, мой милый Лорд? «Верно, мой милый Лорд?» – эти слова заставляют Моракса сжать губы. Давайте же, мой милый Лорд! Вы сам не свой, мой дорогой Лорд. Что случилось? Чем ваша супруга может помочь вам? Мой любимый Лорд, сегодня на балу было так весело! – В-верно, – в первый раз он заикается, но быстро восстанавливает контроль над эмоциями. – Верно. Мое сокровище. А Дилюк смотрит на ЧжунЛи с неприязнью. Подзывает горничную и приказывает подать вино. – Вы сегодня так щедры, господин Дилюк, – Венти подавляет дрожь в голосе. – Венти, нам надо поговорить, – магнат игнорирует похвалу юноши, лишь предлагая руку и добавляя: – Наедине. Кормилец поднимает взгляд на ЧжунЛи. Тот кивает, и избегая слуг, тихо следует за стремительно удаляющимися Рагндвидром и Барбатосом, внутренне гордясь успешно продвигающимся планом. – Я, несомненно, рад, что ты нашел себе пару, но твой супруг – вампир, – серьезно говорит магнат, когда они вошли в покои. Видит насмешку в лазурно-изумрудных глазах, что заставляет недоумевать. – Я готов предложить тебе помощь. – Я знаю и помощь мне не нужна, – отчеканил Венти. – Ты в сознании? Он держит тебя под контролем? – Я в сознании. Мне не нужна помощь от вас. – Кормилец, значит? – Да. Зачем вы убили моего отца? Слуг? Зачем похитили маму? Вы же спасли меня тогда. Или решили воспользоваться мной, когда подросту, потому что не по вкусу детская кровь? Увы, не успели. Настенные часы пробили одиннадцать часов вечера. – Я не убивал их и не похищал твою мать. – Неужели? Докажите. Чж... Рекс, могущественный и древний вампир, стоит за дверью и может ворваться в любой момент. Во дворе находится профессиональный боец-полукровка. Они убьют вас. Убьют слуг. – Венти, я не убивал твоего отца и не похищал мать. Я лишь защищал их... пытался. Мистер Барбатос мертв, но миссис Барбатос жива, я уверен. – Не лгите мне. Я вам доверял, а вы... – Хватит. Если надо драться – я буду драться... только это будет на вашей совести. Я говорю чистую правду. Ты можешь не верить мне – ради Селестии. У меня нет доказательств; ты волен это делать. Венти опустил взгляд, сжав губы. – В моих глазах вы были всегда хорошим человеком, господин Дилюк. Человеком. Вы правда вампир? – Да. Мне жаль. – Вы правда не убивали отца и не похищали маму? – Я убивал лишь тех, кто заслужил этого. Твои родители были обязаны жить. В ту ночь был Алый бал, если ты не знаешь, и я пытался защитить людей. – Но ведь вы – вампир. – Не все мы жестокие, как люди думают. Однако... может я и жесток, но только к нарушителям порядка. Твой супруг – вампир, но это тебе не помешало выйти за него замуж и стать его кормильцем, – эти слова заставляют сердце Венти екнуть. Не по-настоящему, не по-настоящему, не по-настоящему... – Я презираю порядки вампиров и жалею, что сам я отношусь к этой расе. К слову, я пью только животную кровь. – Я не верю вам. – Опять же: ты волен это делать. Тишина. Глаза становятся мокрыми от проступающих слез. Можно ли считать слова Дилюка манипуляциями? Разум просто не выдерживает, и Венти отворачивается, закрывая лицо руками. Озноб пробегается по всему телу, сердце то падает в желудок, то поднимается обратно. Дилюк ничего не говорит, а только растерянно скрещивает руки на груди и прикрывает глаза. Мужчина испустил тяжелый и виноватый вздох, отходя на несколько шагов назад, не понимая, что ему сейчас лучше сделать. ЧжунЛи стоит за дверью, прислушивается и ждет знака вломиться в покои. Чувствует, как резко изменились волны связи и как стало тихо. – Откроете или мне вломиться? – говорит мужчина спокойным, но опасным тоном. Сжимает ладони в кулаки, готовясь вступить в бой, если придется. – Беспокоитесь за вашего драгоценного супруга, уважаемый Рекс Ляпис? Открою. Похоже, нам есть что обсудить, – тяжелые шаги, первый сдавленный всхлип и щелчок замка́. *** В руке бокал с вином, и Венти выпивает алкоголь залпом. Жидкость растекается по всему телу, отдает приятными и успокаивающими волнами в мозг. Мутные глаза смотрят в стол, юноша кусает губы. Истерика почти прошла, поэтому он поднимает голову: – Полуночный герой действительно существует? Дилюк молчит, не находя слов. – Он – это вы? – Не люблю это прозвище. Не упоминай его, – наконец мужчина подает голос, вертя в руке стакан с виноградным соком. – Да, это я. – И вы все эти пять лет искали миссис Барбатос? – ЧжунЛи не отводит взгляд от магната, старается заметить хоть какой-нибудь внешний признак лжи. – Делал перерывы, но верно, я искал ее, – присутствие «сородича» напрягает, рука так и чешется потянуться к мечу и пронзить острием его сердце, но Дилюк сдерживается. – Почему вы не сказали мне? – юноша ставит высушенный бокал на столешницу, и Дилюк сразу же подливает еще вина. – Потому что ты был ребенком и все равно бы не смог ничего сделать. – Отроки – не дети, – говорит Венти, промакивая непослушно проступившие слезы платком и снова делая глоток алкоголя. – Но такие же глупые и слабые. Тем более такие, как ты... не обижайся. А еще я не хотел давать тебе ложную надежду. – Своеобразный позыв. – Не отрицаю, – хмыкает Рагндвидр. – Думаю, все же у меня есть доказательства того, что я искал миссис Барбатос... мы могли бы действовать вместе, если вы решите поверить мне. Род Барбатос был неугоден кому-то, только вот Венти и Амос по какой-то причине живы. Желаете выслушать меня?