Возрождённое сердцебиение

Не хочу... прошу... Декарабиан, ты ведь уже вознесся на Селестию? И каково это? Она существует? Непременно существует... иначе же зачем Небеса сказали нам молиться? Род Барбатос, Рагндвиндр и Гуннхильдр будут на Селестии, верно?.. А как же я? Почему я не на Селестии?.. – Черт, опять вожусь с тобой, словно с куклой. Ты должна быть благодарна мне за то, что я обратил тебя и позволил мучиться лишь немного, – «Хозяин» в который раз ломает ноги Амос в коленях: вампирская регенерация исправно работает, кости полностью срастаются за каких-то три дня, поэтому этот ритуал он проводит часто. Все же нельзя допустить, чтобы женщина сбежала. Надсадный хруст эхом отдается в ушах пленницы, но кричать она не может, да и не хочет – зачем? Наркотик позволяет почти не чувствовать боли. Ниточка слюны капает на подушку. Но ведь на Селестии не больно. Я не на Селестии? Да... я все еще здесь... почему? Святые Ветра, пропустите меня на Селестию, прошу вас... я же молилась вам, выполняла все ваши наказы, неустанно трудилась ради блага Мондштадта... я не умерла? Святые Ветра, почему вы не убили меня? Хочу умереть... прошу вас... Отнесите меня на Селестию... – У меня для тебя есть хорошая новость, – начинает «Хозяин» и делает драматичную паузу, когда наконец ловит на себе взгляд Амос, слегка затуманенный от действия наркотика. Святые Ветра! Прошу вас, отнесите меня на остров свой священный... или... я недостаточно безгрешна? Тогда... я буду молиться. Я буду... буду... что я буду? Венти, Ребэль... где же вы, мои мальчики? Почему вы снова выбежали на улицу без спроса... почему... улица... я безгрешна? Отдай мне моих детей, проклятый! Декарабиан, милый, удели мне внимание... ах? Снова... Венти, Ребэль, давайте поиграем. Игра очень интересная: кто быстрее убежит от папы. А ну-ка, побежали, побежали! – Один из твоих сыновей снова в Мондштадте. Как думаешь, он узнал тебя на Алом балу? Несомненно узнал: такими глазищами на тебя смотрел! Скоро эти глазки я выколю. Ах да, он, верно, действительно думает, что ты мертва. Ой, вы снова выигрываете. Что за шустрые сорванцы! Подождите меня в своих покоях, я скоро приду. Ай! Милый, прошу, не будь таким... успокойся... ради наших деток... пожалуйста, не бей меня... – Второго не нашли. Как жаль, его глаза я бы тоже выколол. Помни, твои мучения закончатся только тогда, когда ты скажешь, где твой второй сын. Они оба будут маленькими слепыми котятами, а я буду их хозяином; они будут жить под замко́м, как несчастные принцессы из книг, – в очередной раз он манипулирует, дабы привести пленницу в чувства и заставить ее выдать информацию. Сейчас ее разум уязвим, она поверит во что угодно. – Но чем дольше ты молчишь, тем больнее и страшнее будут твои пытки и их страдания. Ожидаю, что ты заговоришь как только действие наркотика прекратится. Я могу придумать нечто ужаснее, чем просто использовать твоих сыновей в моих скромных интересах. Декарабиан вознесся... Венти... Ребэль... а где вы? Куда вы подевались? Сколько я уже здесь? Наверное, вы уже совсем взрослые, мои бесенята... мои... детки... Святые Ветра, сохраните меня... нет, убейте... *** – ...кланы Лоуренс и Барбатос враждовали. Эта неприязнь была сформирована разными взглядами на жизнь, а оба представителей этих семей претендовали на трон, – Дилюк позволяет «супругам» войти в его кабинет, а сам он что-то ищет в ящике. – То есть, вы хотите сказать... – Венти от усталости садится на стул, хотя и старается держаться достойно. Ему несколько раз предлагали поспать и восстановить свои силы, но он отказывался и настоятельно требовал от Дилюка рассказать все, что тот знает. – Да, именно поэтому началась революция. В запретном отделе библиотеки леди Лизы есть книги об этом. Ты и твой брат еще не родились, и... на самом деле мистер Барбатос был вампиром. – Вампи..! – Позволь мне закончить... в ходе первой революции, устроенной жителями, твой отец был свергнут, власть перешла аристократам; в ходе второй революции власть снова перешла к твоему выжившему отцу. Тогда Лоуренсы и затаили на ваш клан злобу, но твоя мать уговорила отречься мистера Барбатоса от престола. Сэр Варка недавно сделал леди Джинн действующим штатгальтером. На этом и закончилось: мистер Барбатос убит, миссис Барбатос похищена. Ребэля убил какой-то другой вампир, а тебя не могли найти, потому что твои родители слишком хорошо тебя спрятали, и перед похищением твоя матушка попросила меня позаботиться о тебе. Венти, не совладав с эмоциями, опускает взгляд, а его губы приоткрываются, словно на них застыли все те вопросы, что он хотел задать. На его лице читается явный ужас, а разум постепенно заполняет смятение. – Но почему именно вы? – Напоминаю – кланы Барбатос, Рагндвиндр и Гуннхильдр – одни из первых, кто участвовал в основании Нового Мондштадта. Между нами сильная дружба. Магнат, наконец, достает из ящика стопку бумаг и кладет ее на стол. Потратив некоторое время на сортировку, он выделяет самое важное. Несколько рукописных документов он отдает ЧжунЛи, так как считает, что их Венти читать не следует, а один, написанный кривым почерком – как раз кормильцу. Последний быстро читает и его глаза заметно округляются, когда он понимает, что завещание – а именно это представлял документ – было написано его матерью. Причем написано оно было задолго до ее похищения. Мама знала, какая участь ее ждет... пока ЧжунЛи читал документы, которые достались ему, в кабинете воцарилась тишина. – Я не детектив и не сыщик, но все улики сводятся к Лоуренсам, – начал Дилюк, когда снова завладел вниманием «супругов». – Как ни старались они скрыть свою причастность к этому, все же у них не получилось. Народ бы точно затеял новый мятеж, если бы узнал правду... – Так кто же вы – друг или враг? Откуда у вас столько информации? – ЧжунЛи решает действовать вместо того, чтобы недвижимо и молчаливо стоять рядом с Венти, хотя он обещал только защиту и силу в этом маленьком расследовании. Все-таки один юноша не справится. Вампир не возвращает документы; он опускает взгляд на кормильца, который неуверенно, но согласно кивает. – Ваш рассказ принимает все больше и больше ноток подозрительности. Документы, которые я прочитал и завещание вполне могут быть поддельными; если позволите, я хотел бы убедиться в их подлинности – в этом я разбираюсь. – Думаю, что мне не стоит скрывать, почему у меня много информации, – почти выплевывает магнат, а ЧжунЛи на это только сдерживает улыбку. Соперничество между собой и пренебрежение свойственны вампирам, однако Дилюк совсем не похож на нечисть – выдают его только клыки и сила. Дилюк обходителен и аккуратен с человечком, а когда смотрит на ЧжунЛи, в его глазах читается одно простое слово – «Ненавижу». – Моя репутация, мои деньги. Можете проверить достоверность документов. Но если бы я был предателем, то стал бы спасать Венти и исполнять волю клана Барбатос? Если бы были предателями и клан Гуннхильдр, стали бы они укрывать его? – У нас нет другого выхода, кроме как поверить вам, – Венти тихо вздыхает, переводя взгляд на ЧжунЛи. Взгляд этот говорит о некой растерянности, благодарности и беспомощности; именно так ребенок смотрит на родителя, когда тот заполнил неловкую паузу в разговоре с тетей или дядей. *** Венти постукивает пальцами по столу. Голова взрывалась от количества информации: родовое имение сжег Дилюк, чтобы Лоуренсы не искали сыновей их врагов; все шестнадцать лет скромного существования Венти жил во лжи; его собственный отец по неизвестным причинам желал смерти сыновей; Мондштадт вовсе не является мирным и безопасным городом, хотя инквизиция все же пытается избавиться от вампиров, которые снова заполняют подпольные помещения с целью обсуждения заговора и формирования мафии. Даже тот, кому юноша доверял, оказался нечистью! Узнав о благотворительном бале и о плане, с помощью которого можно найти представителей клана Лоуренс, в сердце и разуме Венти взбунтовался океан эмоций. Однако шанс он терять не хотел. Так, отбросив мысли о том, что там будут омерзительные аристократы – покорно согласился действовать. «Противники», как предположил Дилюк, уже узнали, что Венти – не простой бард и начали искать его. Значит, будет в разы легче. Казалось, надышавшись воздуха, пропитанного свободой, кормилец приобрел новые силы. Мысли о побеге возобновились, но покидать ЧжунЛи сейчас было бы глупо – кто же тогда поможет ему? Поэтому Венти уже вдохновился мечтами о том, как скажет Дилюку о «плену» и тот освободит его, с мамой все будет хорошо, вместе они сбегут куда-нибудь в Сумеру или в Фонтейн, а ЧжунЛи сожгут. Разумеется, эти мечты прервались внезапным воспоминанием, что Венти умрет без слюны его покровителя. Но выход есть всегда, верно? У Дилюка имеется доступ в запретный отдел библиотеки Ордо Фавониус и, возможно, он поможет ему. О, а в сумерском Доме Даэны точно есть ответ на его вопрос! Что, если ЧжунЛи и тот Каэдэхара Кадзуха лишь скрывали способ об освобождении от участи кормильца? – Ты умеешь танцевать? – вдруг слышится басистый голос, и Венти оборачивается на ЧжунЛи, вошедшего в покои. – Вальс или аллеманду... что-то, что можно танцевать на балах. – Забыл. Знаю только, как танцевать гальярду; насмотрелся пьяных рыцарей. А вы? Мадам Пин говорила, что вы не танцевали с тех пор, как умерла ваша супруга. – Верно, – с ноткой разочарования выдыхает мужчина, складывая руки за спиной. Одному ему скучно и одиноко, а смотреть на Венти куда интереснее составления очередного контракта; возможно, так на него повлияла тихая жизнь в отчужденном поместье, в котором были только он, его полукровки и старый портрет ГуйЧжун. Венти ощущается как диковинка. – Получается, мы не создаем впечатления «благовоспитанной пары». – Бал состоится через два дня. Остается лишь импровизировать, – стараясь поддерживать разговор, кормилец кладет голову на руки, устало прикрывая глаза. – И все же странно, что Лоуренсы не пытаются захватить власть вновь. Главный противник умер от их собственных рук, а его жена находится у них в плену. Если еще не мертвая. А их сыновья... якобы хорошо спрятаны. Теперь уже один из них... – Причиной может быть все что угодно. Винодел точно не лжет, либо же очень искусен в подделывании документов. Шторы не дают солнечному свету проникнуть в комнату, и ЧжунЛи видит, как кормилец поглядывает в сторону ближайшего окна, а его пальцы так и дергаются, чтобы внезапно отодвинуть фиолетовую ткань и заставить оголенную кожу лица и шеи нелюдя сгореть. – Ты далеко не глупый, насколько хочешь таковым казаться, – вампир обходит сидящего на резном стуле кормильца, накрывая его ладонь своей, из-за чего тот слегка дергается и отводит взгляд. ЧжунЛи поймал себя на том, что все больше и больше ему хочется ненароком прикоснуться к Венти, изучить, рассмотреть и полюбоваться. Но такими действиями он может заставить бояться еще сильнее и так запуганного им юношу, поэтому остается лишь медленно и осторожно проникать в его сердце. Неумело, но стараться. – Ты играешь паиньку, хотя таким ты не являешься. «Я прекрасно знаю, что ты попытаешься сбежать после того, как получишь свое. Немногие владеют даром одурманивания, которым владеешь ты. Признаю, я и сам попался на это; иначе же почему мы находимся здесь? Почему я не убил тебя той ночью?». *** Музыка наполняла зал собора, выделенного на один вечер в качестве места для развлечений. В перерывах между танцами духовенство благосклонно просило вложить деньги в специальный ящик, которые пойдут на спонсирование экспедиции Ордо Фавониус. ЧжунЛи медленно обводит взглядом каждого гостя, чтобы заранее знать, есть ли среди них вампиры. Принюхивается, и выделяет из запаха феромонов и парфюма характерный для вампиров – терпкий, тягучий. Посмотрев в ту сторону, откуда шел запах, он примечает мужчину в черном фраке и белоснежном жабо, который горделиво поднимает подбородок, и девушку в синем платье; кажется, она дочь этого мужчины. В отличие от предполагаемого отца, с ее лица не сходит серьезность и едва заметное желание в глазах, когда начинается очередной танец. – Не они ли? – тихо спрашивает Дилюка, указывая взглядом на пару. – Кажется, здесь больше вампиров нет. – Они, – спустя несколько секунд анализа отвечает магнат. – Шуберт Лоуренс и Эола, его племянница. Вперед. Венти остается один и, принимая самое невозмутимое выражение лица, идет к небольшим столикам с закусками и алкоголем, около которых и стоят Лоуренсы. Незаметно нащупывает терцероль под тканью милых удлиненных шорт с рюшами, закрепленного тонким ремешком к бедру и скрытого шлейфом из вуали – убеждается, что не выпал. Он все еще не верит, что после того, как однажды он пытался совершить покушение, ЧжунЛи позволил взять ему оружие, да еще и такое. Хотя это объясняется тем, что Венти понял – ему убить покровителя не под силу и невыгодно, ведь вскоре умрет и он сам. Убедившись, что завладел вниманием Шуберта, он берет бокал какого-то дешевого шампанского. Дилюк и ЧжунЛи проскальзывают вглубь собора, но последний не забывает о своей второй цели и предварительно осматривает зал, пытаясь найти сестру Гертруду: набросок ее лица он уже получил. Приметив девушку в монашеском одеянии, украшенном одной ветряной астрой, он удовлетворенно выдыхает и возвращает внимание главному плану. Очередной жертвой, «нарушительницей порядка», он займется позже... если, конечно, выживет. Венти же ждет несколько минут, а после, изящно обходя танцующих пар, следует по тому пути, по которому прошли его спутники. Здесь залы собора не украшены – это та часть, где молятся прихожане. Свечи потушены духовенством для экономии, но лунного света, проникающего через цветастые витражи, вполне достаточно, чтобы видеть окружение. – Странно... вы пришли помолиться посреди бала, – Венти смело оборачивается на голос, обладателем которого оказался Шуберт. Тот оглядывается, пытаясь убедиться, нет ли здесь посторонних. – Что же здесь странного? Я устал от громкой музыки, так почему же не прийти в такое умиротворенное место? Вы тоже здесь для этого? – играет дурачка, и отворачивается от мужчины, проходя ближе к старинным витражам, на которых изображен мощный дракон. – А где же ваш супруг? – аристократ игнорирует вопрос Венти, следуя за ним. – Негоже... – Отошел встретить своего друга, – перебивает тот. – Для чего вам это нужно? – И вы, оказывается, сын многоуважаемого мистера Барбатоса. Невероятно: вы прошли путь от богатого до бедного, и теперь снова богаты. А знаете, я давно понял, что вы не просто бард. – Что действительно негоже – так это игнорировать мои вопросы. Венти нервно оглядывается, не понимая, где же его спутники. Минуту назад они должны были выйти из-за колонны и наброситься на Шуберта, а их до сих пор нет. Рука невольно движется к бедру, к которому привязан терцероль; шансов на победу у него нет мало, а поэтому сердце начинает биться быстрее. Он видит, что аристократ пытается загипнотизировать его, но не выходит. Затем тот хмурится, поняв роль Венти: теперь его разум подчинить себе может только его покровитель. Но прежде чем юноша успевает поднять пистолет, его голову пронзает острая боль от удара. В глазах темнеет, ноги подкашиваются, и он издает болезненный хрип. Последнее, что видел Венти, прежде чем потерять сознание – как руки Шуберта и его приспешника тянутся к нему. Неужели Дилюк обманул его? А вдруг ЧжунЛи тоже пострадал? *** В ушах неприятно звенит, а голова ничего не соображает. Веки словно свинцовые – чтобы раскрыть глаза, нужно постараться. Полумрак, что стал привычным за время нахождения в поместье ЧжунЛи, все равно ощущается больно. Венти поджимает губы от сильной пульсации в голове, жмурясь и издавая рваный вздох. Тут приходит осознание, и бард невольно дергается, чувствуя, как быстро бьется его сердце. Но веревок или кандалов на запястьях он не обнаруживает, а когда поднимает голову, чтобы осмотреться, понимает, что он находится в особняке Дилюка, в покоях, которые тот выделил им с ЧжунЛи. В углу комнаты на кресле он видит своего покровителя, который, похоже, спит. – Тише, ты в безопасности, Венти, – юноша переводит взгляд на ГаньЮй, сидящую около кровати. Она меняет тряпочку, смачивает ее в холодной воде и кладет барду на лоб. – Все хорошо, у тебя лишь небольшие ранения и легкий жар. – Где моя мама? А что с Лоуренсами? – стараясь не обращать внимания на боль, он пытается приподняться на локтях, но девушка мягко надавливает ему на грудь, заставляя снова лечь: – Я не знаю... Господа отправили Сяо увезти тебя сюда, а сами поехали «навестить» Лоуренсов. Господин, Сяо и мистер Рагндвиндр ничего не говорили. Все они были слабы и ранены, когда вернулись. Твоей матушки... они не привезли, – видя, что лицо кормильца с каждой секундой искажается в ужасе, она от безысходности добавляет, хотя понимает, что вампиры никогда не пользуются услугами человеческих медицинских учреждений: – В-возможно, она в городском лазарете... Венти снова смотрит на спящего в кресле ЧжунЛи, теперь замечая его слишком уж бледную кожу и измученный вид. Живот начинает крутить от тревоги: мама или жива, или мертва. Вдруг в голове юноши всплывает новый повод для переживаний: его спутники пожертвовали своим здоровьем и даже могли умереть ради него! Сразу появляется чувство вины и благодарности, но только к Дилюку и Сяо; эти же чувства к ЧжунЛи он пытается игнорировать. «Он заслужил, он плохой». А плохой ли? Заслужил ли?