***
За полгода регулярного общения у Юнги, кажется, появляется настоящий лучший друг. Они постоянно переписываются, встречаются каждую неделю, находят все новые и новые темы для разговора и смеха. Сообщения Хосока вызывают у Мина теплоту в груди и улыбку на лице. Парочку раз, когда Юнги отвечал младшему на работе, коллеги с хитрой улыбкой спрашивали «девушка?». Нет, просто один бывший одноклассник, который совершенно внезапно ворвался в жизнь и вполовину счастливее ее сделал. Мин и не заметил, как за последние несколько лет погрузился в быт и рабочие проблемы, покрылся пылью, будто ему не 28, а 48. Хосок всколыхнул его, самим своим существованием напомнил, что они все еще молоды, у них впереди вся жизнь и наслаждаться ей нужно ежедневно. Всего за полгода Юнги попробовал десятки новых для себя вещей: еда, развлечения, жанры книг и фильмов. У Хосока есть удивительная способность находить что-то непопулярное, но невероятно интересное — будь то скромный ресторанчик с необычным концептом или выставка начинающего художника. Мин с радостью принимает любые предложения, потому что знает: с Хосоком везде будет хорошо и весело. А еще Юнги теперь занимается благотворительностью. Персональной, только для одного человека. Хоть он и общается с Чоном 24/7, парень до сих пор не решился напрямую спросить о степени финансового пиздеца в жизни друга. Хосок делает вид, что у него все хорошо, ни разу не попросил помощи. Но Юнги то видит по второстепенным признакам, как обстоят дела. Хосок очень любит красивую одежду и украшения, но так как денег нет, покупает себе новые шмотки на барахолках и в секондах. Питается парень на всяких фуршетах своих многочисленных знакомых, которых хрен где пойми находит. Даже на лаке Чон экономит и дожидается, когда краска на ногтях совсем облупится и слезет, прежде чем нанести новый слой. Возможно, Хосока полностью устраивает его жизнь, но у Юнги сердце каждый раз кровью обливается на очередную историю про рынок, где Чон откопал суперкрутые джинсы по дешевке. Поэтому Мин помогает исподтишка. Приглашает в кафе и рестораны, чтобы друг смог, наконец, нормально поесть, и всегда оплачивает чужой счет. Первое время все смущенные протесты Юнги парировал «я старше тебя на полгода, так надо!». Затем, когда Хосок стал совсем неловко себя чувствовать, начал говорить безапелляционное: «Я хочу за тебя заплатить, не мешай мне!». Юнги также всегда оплачивает чужое такси, нередко заказывает доставку другу на дом. Если приглашает к себе, старается приготовить что-то супер нажористое и вкусное, чтобы чувство насыщения хватило до вечера следующего дня. У Мина сердце неровно биться начинает, когда он видит, с каким удовольствием Хосок пережевывает еду, а его худые щеки очаровательно округляются от слишком большого укуса. О ямочках на этих самых щеках и говорить не стоит — Юнги теперь живет, только чтобы видеть их почаще. И парню совершенно плевать на новый автомобиль, на который копил последние полтора года. Зарплата позволяет ежемесячно откладывать определенную сумму, но теперь большую часть лишних денег он тратит на другого человека. Юнги совсем не жаль. Машину он и через два года может купить, не обломится, а вот дорогому другу помощь нужна прямо сейчас. Хипстер: Юнги… Хипстер: я хочу ссать Юнги отвлекается от ноутбука и отчета, который должен сдать к следующему утру, и открывает переписку.Вы: Замечательно. Твоя урологическая система в норме
Хипстер: но я не могу поссать!!Вы: или не в норме
Хипстер: 😩😩😩 Хипстер: проблема не в моем мочевом пузыре или уретре!! Хипстер: ща Мин послушно ждет, заранее готовясь к чему-то предельно неожиданному. По-другому у Хосока не бывает. Через минуту приходит фотография закрытой двери, предположительно в туалет. Юнги рассматривают ее чуть дольше нужного, оценивая обстановку и ремонт. В целом, выглядит вполне неплохо. Мин ни разу не был дома у Хосока, как-то не выдавалось случая, поэтому ожидал увидеть обоссанную старую комнатушку, где вместо двери в ванну будет грязная шторка. Но нет, слава богу, дверь есть. Хипстер: несколько дней назад у меня сломался замок Хипстер: не целиком сломался, просто порой глючил Хипстер: один раз я даже оказался заперт в туалете, но слава богу смог выбраться Хипстер: а теперь дверь вообще не открывается!!! Хипстер: видимо, я случайно ее захлопнул Хипстер: а я хочу ссать! ужасно сильно! На месте Хосока Юнги бы радовался, что оказался в этот раз по другую сторону двери, когда она окончательно сломалась.Вы: ты же пробовал дергать со всей силы?
Хипстер: конечно! нихера не работаетВы: можно раскрутить все шурупы в замке. у тебя есть отвертка?
Хипстер: неа(Вы: ну, что я тогда могу сказать, кухня у тебя точно есть
Хипстер: причем здесь кухня?..Вы: у раковины тоже есть слив в канализацию
Хипстер: 🤡 Хипстер: во-первых, фу! Хипстер: во-вторых, мой член значительно ниже кухонного гарнитура и я просто обоссу все вокругВы: блять, ну тогда только цветы остаются
Хипстер: 😭😭😭 Хипстер: Юнги, я не хочу ходить в горшок!!Вы: ты практиковал это первые пять лет своей жизни, ниче с тобой не случится
Хипстер: 😭😭😭 После еще десятка отправленных плачущих смайликов Хосок выходит из сети. Юнги надеется, что только из нее, а не из окна в придачу. Дожидаясь, пока младший польет свои цветочки, Мин думает о том, насколько же его жизнь была проще до появления в ней Чона. Проще и скучнее.Вы: ну?
Хипстер: я все…Вы: нормально прошло?)
Хипстер: мы не обсуждаем это… Юнги совсем по-глупому хихикает, раскачиваясь в кресле. Про отчет он даже не вспоминает. Ему не впервой переписываться с Хосоком до поздней ночи и потом доделывать работу в 4 утра.Вы: да ничего же страшного не произошло, подумаешь, в цветы нассал Вы: самое страшное начнется, когда тебе захочется посрать
Хипстер: не напоминай🤬 Хипстер: я уже отказался от ужина, чтобы лишний раз не провоцировать кишечник Хипстер: надеюсь, до завтрашнего утра он о себе не напомнит Мин проверяет время на часах — начало 10 вечера. Сейчас реально уже ничего не сделаешь.Вы: че ты раньше то ремонтников не вызвал? Вы: три дня мучался и даже когда оказался заперт в толчке не всполошился
Хипстер: ну, мне было лень :) Хипстер: я не то чтобы даже мучился, заел замок и заел, плевать, как-нибудь так поживу Хипстер: не знаю, меня просто вгоняют в уныние все эти бытовые обязанности и проблемы, мне легче их игнорировать Может быть, у Хосока действительно есть трудности с решением бытовых задач. Однако истинный сокрытый смысл его слов Юнги видит в другом: нет лишних денег. Такое уже бывало. У Чона что-то ломалось, а парень просто «ну, и плевать». Когда пару месяцев назад у Хосока стал плохо морозить холодильник, Юнги не выдержал и сам заказал на адрес друга ремонт. Он бы и сейчас так сделал, но очень хорошо помнит реакцию младшего на прошлую помощь — Хосок нешуточно рассердился, заявив, что чувствует себя слишком неловко и немощно, когда на него тратят так много денег. Так что в этот раз Мин решает действовать другим путем.Вы: я приеду завтра и починю
Хипстер: что? Хипстер: не надо!! Юнги, спасибо большое, но не нужно, я прямо с утра закажу ремонтВы: зачем лишний раз тратить деньги, когда я могу помочь? Вы: не думаю, что там какая-то серьезная проблема. у меня и инструменты есть
Хипстер: Юнги🥺 Хипстер: ты такой замечательный😭 Хипстер: спасибо большое!! я приготовлю тебе что-нибудь вкусное! Несколько секунд Юнги с улыбкой смотрит на экран, перечитывая сообщения. А потом поднимает глаза на ноутбук с открытой вкладкой отчета. Этой ночью ему предстоит очень много работы, чтобы освободить завтрашний день.***
Юнги молится всем богам, чтобы Хосок не скончался от заворота кишок или разрыва мочевого пузыря, пока несется к его квартире. Они договорились на 9 утра, но Мин лег сегодня в 6, из-за чего ожидаемо проспал. Всего на полтора часа, конечно, но для человека, который не может сходить в туалет, это весомое время. Ужас в том, что Хосок не отвечает. А Юнги, который вроде как пришел по верному адресу, понимает по окружающей обстановке, что либо навигатор его обманул, либо он сам что-то неверно записал. Мин в десятый раз набирает младшего, нервно стуча ботинками по зимней слякоти на дороге. На пятый гудок звонок принимают. Слава богу, Хосок не скончался в мучениях, а просто ходил в душ. На вопрос, по верному ли адресу Юнги пришел, Чон отвечает однозначным «да», добавляя «высоченное стеклянное здание, ни с чем не перепутаешь». Мин скептично смотрит на самое что ни на есть высоченное стеклянное здание, которое огорожено забором и охраняется будкой с секьюрити. Разве в таких роскошных домах бывают дешевые квартиры? Об этом Юнги думает всю дорогу, пока проходит внутрь комплекса, здоровается с консьержкой, называя номер нужной ему квартиры, поднимается на 18 этаж на огромном бесшумном лифте. Здесь что-то не так. Хосок должен жить в халупе, а не во дворце! Чон открывает дверь с широченной улыбкой на лице. На парне пушистый нежно-персиковый халат, который даже выглядит очень мягким. Каштановые волосы влажные после душа. Хосок настолько весь чистый, ухоженный и пахнущий дорогущими средствами, что Юнги в своем замызганном пуховике и не менее заляпанных ботинках даже заходить страшно. Однако его затягивают внутрь почти насильно за рукав. — Привет, — блеет Мин, нервно осматриваясь. Они стоят в широком светлом коридоре. По левой стороне гигантские остекленные шкафы до самого потолка, вживленные в стену. — Еще раз привет! — мягко улыбается Хосок. — Спасибо большое, что решил помочь. — Да без проблем. Как, кстати, у тебя ситуация с… — глазами показывая на чужой пах. Чон до самых кончиков ушей краснеет и еще больше запахивается в халат. — Все хорошо! Я же мыться утром ходил, там и, в общем, ну… поссал. Кишечник пока в состоянии покоя, но я и не ел ничего последние 14 часов. Юнги тихо смеется. Он все еще не может понять, какого черта происходит, однако Хосок остается собой — милым и простым, что немного сбавляет градус напряжения. — Я могу приготовить завтрак, а ты пока разберешься с дверью? Мин кивает и раздевается. Хосок провожает его до туалета быстро, обещая провести экскурсию по дому чуть позже. Забавно, что в данном случае слово «экскурсия» использовано абсолютно органично. Квартира очень большая и просторная, потолки метра три, мебели много, но вся она идеально дополняет светлый интерьер, а комнат только по предварительным подсчетам четыре. Около заевший двери в туалет Юнги останавливается, опуская свой домашний чемоданчик с инструментами. Хосок еще раз от всей души благодарит и уходит на кухню. Корень проблемы Мин так и не понимает. Ручка тупо не поддается на движения и не позволяет хотя бы приоткрыть дверь. Поэтому парень решает просто снять замок с петель. На данный момент это самое простое и рабочее решение. Выкручивая крошечные шурупы, Юнги не может перестать думать, какого дьявола здесь творится. Откуда у Чона такая роскошная квартира? Может, он тот самый тип богачей, которые выглядят как бомжи? Стив Джобс, вон, в одной черной водолазке всю жизнь проходил. Либо Хосок просто живет у друга или даже своей девушки. Женщины. Шугар-мамми. А, может, и дэдди. Зная характер младшего и его любовь к экспериментам, ничего нельзя исключать. Взглянув на зияющую дыру на месте заклинившей дверной ручки, Юнги мысленно хвалит себя, считая, что на этом его работа закончена. Теперь настал черед Хосока объясняться. Заходя на кухню, Мин еле сдерживает свою челюсть от того, чтобы та не столкнулась с дорогостоящим паркетом и не заляпала его завистливой слюной. Вот, значит, как выглядит богатство. На белоснежном кухонном гарнитуре несколько видов техники: от мощнейшей микроволновки до профессиональной кофемашины. В кухне три высоких холодильника с дисплеем на двери, по которому беззвучно сейчас идет какая-то дорама. Белый обеденный стол стоит чуть поодаль, в зоне, которую можно назвать обеденной. От самой кухни ее отделяет блестящая барная стойка, за которую Юнги на трясущихся ногах и присаживается. — У меня есть несколько видов зерен, — развернувшись у плиты, щебечет Хосок. — Ты какие предпочитаешь? С каждой секундой Мин чувствует себя все более неловко в этом доме. Он нихрена не разбирается в кофейных зернах. — На твой вкус, — пристыженно мямлит. Чон кивает и уверенно достает из верхнего ящика конкретный контейнер. Пока он делает кофе, на плите жарятся яйца. Через минуту парень снимает их с плиты и аккуратно кладет глазуньи в заранее разрезанные круассаны. Он также добавляет внутрь ломтики ветчины и сыра, после чего закрывает начинку половиной теста на манер сэндвича. Разлив свежемолотый и сваренный кофе по кружкам, Хосок ставит весь завтрак на барную стойку. Юнги даже не моргает. Круассан выглядит как чертово произведение искусства, от запаха кофе в голове эндорфины взрываются, а когда Мин все же пробует глоток, почти физически кончает. Никогда он еще такого потрясающего кофе не пробовал. Хосок напротив странного поведения не замечает, концентрируя все внимание на своей тарелке — он все-таки не ел со вчерашнего обеда. Но несмотря на сильное чувство голода Чон не набрасывается на еду, а аккуратно берет круассан несколькими пальцами, кусая ровно то количество, которое сможет переживать с приличным видом. Юнги тумака себе дать хочется. И как он раньше этого не замечал? Хосок же даже ест как ебучий аристократ: ни одной крошки вокруг себя не разбрасывает, так и порой еще мизинцы изящно оттопыривает. Мин судорожно делает новый глоток, промачивая пересохшее горло. — Это твоя квартира? — Конечно, — усмехается младший, деликатно убирая с края губ кусочек еды безыменным пальцем. — А ты думал, я решил вчера поссать в чужой квартире, а потом еще и привел тебя, чтобы починить чужую дверь в толчок? Юнги ничего не думает, и он все еще нихера не понимает. В голове вертится рой мыслей, как бы помягче задать свой главный вопрос. Финальный глоток кофе — поехали: — Так ты, блять, богатый?! — Мой отец богатый, — невозмутимо жмет плечами. — Он совладелец KIA. Понятно, что все это, — глазами обводит помещение, — купил мне папа, но я стараюсь не сидеть у него на шее. Долгое время, как я тебе на вечере одноклассников и сказал, я искал себя, но сейчас мои соцсети разрослись, появляется все больше клиентов. Поэтому, надеюсь, в скором времени я тоже смогу смело называть себя богатым. У Юнги шум в ушах стоит. Совладелец гребанного KIA. Как человек, который каждый день продает подержанные автомобили, в том числе самой известной корейской марки, Мин даже мечтать о таком не может. А Хосок говорит об этом с самым обыденным выражением лица. — Зачем я тогда платил за тебя эти полгода и починил твою дверь?! Ничего Юнги, конечно, не починил. Он просто проделал там дыру, которая позволяет беспрепятственно добираться до туалета, но все же. Хосок аккуратно кладет круассан на тарелку и многозначительно улыбается, слегка прикусывая губу: — Потому что ухаживал за мной? В его голосе мягкость, сладость, нескрываемый намек. А Юнги бледнеет. Чего, блять?! Он даже не думал о таком! В этот раз Чон улавливает чужое настроение мгновенно. — Подожди, ты, — уголки губ как в замедленной съемке опускаются. — Так ты не… Ты не ухаживал за мной. Теперь это не игривый вопрос, а холодное утверждение. Юнги нечего ответить, потому что… черт, да конечно же, нет! Хосок усмехается, обиженно подбивая языком щеку. Он злится, хотя в глазах никакой агрессии нет — там глубочайшая боль. — Хорошо, тогда я возвращаю тебе твой же вопрос, Мин Юнги, — произносит колкое. — Зачем ты платил за меня эти полгода и даже подорвался с утра, чтобы починить мою, сука, дверь? Вот тут у Юнги уже есть ответ. — Потому что я думал, что ты еле концы с концами сводишь. — С чего тебе так думать?! — Потому что ты так выглядишь! Хосок оскорбленно распахивает рот. Мин и подумать не мог, что увидит когда-нибудь на лице младшего столько уязвления и обиды. — И как же я выгляжу? — рычит Чон, поднимаясь из-за стола. — В твоих глазах я похож на человека, который побирается по помойкам в поисках еды и одежды? — Нет-нет, все не так, — примирительным тоном. — Ты замечательно выглядишь. Очень ухоженно, всегда вкусно пахнешь. Просто твоя одежда… — Что не так с моей одеждой?! — болезненно выкрикивает. Юнги понимает, что это конец. Он сказал все слова, которые говорить точно не стоило. При чем знает же, насколько трепетно и щепетильно младший относится к своему облику, но все равно невольно оскорбил своим ненужным мнением, которое легко воспринять как «ты выглядишь уродливо и бедно». — Извини, Хосок, — поднимается, опустив взгляд. — Извини, я… Думаю, мне нужно уйти. Юнги не знает, хотел ли бы, чтобы Чон остановил его. Но когда Хосок не то, что не останавливает, но даже не прощается, внезапно хочется заплакать.***
Юнги искренне не понимает, как мог жить раньше, до Хосока. Как мог считать себя счастливым, когда работал 8 часов в офисе, приходил в холодную пустую квартиру, в одиночестве ужинал и, может быть, раз в месяц собирался со старыми приятелями выпить пива. И так по кругу, каждый день. Это же было бессмысленное прожигание своих жизненных ресурсов. С Хосоком все стало светлее, ярче, интереснее. Появилась причина с радостью вставать по утрам, выходить на улицу не только ради работы, ставить себе новые цели и планы. Например, в следующем месяце Юнги должен был начать ходить с Чоном на пилатес. Мин и раньше понимал, что ему нужна какая-то физическая нагрузка — большую часть времени он проводит на офисном стуле. Но самостоятельно себя заставить не получалось. Хосок смог убедить всего за один разговор, добивая аргументом о близком друге, который будет их тренировать по минимальной стоимости. Юнги действительно ждал начала тренировок. Предвкушал, как спина перестанет болеть, как тело окрепнет и обрастет привлекательными мышцами, как часто начнет видеться с Хосоком. Теперь он не видится с ним уже неделю. Чон ни разу не написал, а Юнги… боится написать. У него голова пухнет от того, насколько по-другому воспринимал последние полгода Хосок. И ведь его даже нельзя обвинить в том, что якобы себя накрутил и нафантазировал лишнего. Бывший одноклассник внезапно проникается симпатией, начинает общаться активно, всегда настойчиво платит за тебя в ресторанах, музеях и парках развлечений, такси на собственные деньги заказывает, доставку на дом отправляет, к себе домой приглашает, угощая вкусным ужином, так еще и в свой рабочий день приехал, чтобы починить чертову дверь. Со стороны все и впрямь выглядело как классические ухаживания. Юнги другое спать не дает: Хосок позволял за собой ухаживать. Краснел, смущался, порой отбивался от очередных попыток за себя заплатить, но неизменно позволял. Ему нравилось это. И то, с какой сладкой улыбкой младший озвучил свое предположение, четко сигнализирует о том, что Чон воспринимал Юнги совсем не как друга. А Юнги, он… тупой, видимо. Ничего не понимал и теперь не знает, что делать. В ту самую минуту на кухне, когда Мин все осознал, его паника накрыла. Какие отношения? Какие, к дьяволу, ухаживания? Никогда он не воспринимал Хосока в подобном ключе. Но последняя неделя, которая прошла в бесконечных психологических сессиях по саморефлексии, привела к другому осознанию — еще никогда Юнги не заботился о ком-либо, как за Хосоком. Бывшие девушки Мина разрыдались бы завистливыми слезами, узнав, сколько денег некогда их парень потратил на своего «друга». Самое забавное, что в какой-то момент это вошло в привычку — платить за Хосока. Естественно, в голове постоянно кружилась мысль «он бедный, ему надо помочь», но, когда Чон в очередной раз смущенно улыбался и сияющими глазами благодарил, в голове вообще не оставалось ни единой мысли. Была просто эта улыбка и собственное стучащее сердце.Вы: Привет
Сейчас 3 часа дня. Порой Хосок все еще спит в это время, но сейчас прочитывает сообщение сразу же. Прочитывает и не отвечает.Вы: Сок-а…
Прочитывает и продолжает игнорить.Вы: пожалуйста ответь хоть что-нибудь!
Хипстер: что мне тебе отвечать? Хипстер: ты же понял, что ты мне нравишься?Вы: да
Хипстер: и ты понимаешь, что ты, парень, который мне нравится, заявил мне в лицо, что я ужасно выгляжу и похож на гребанного бомжа, которому из жалости нужно еду покупать? Юнги до боли прикусывает губу. Не может себе простить, как сильно обидел Хосока, пусть изначально просто как лучше хотел сделать.Вы: мне очень жаль, Сок-а Вы: пожалуйста, давай встретимся и поговорим?
Хипстер: зачем? Отличный вопрос. По-честному, Юнги не разобрался в себе до конца. Тяжело принять и осознать факт, что, кажется, последние полгода был влюблен в своего друга, который, вообще-то, влюблен в ответ. По всей логике следует начинать отношения, но Мину, который до настоящего момента встречался только с девушками, страшно и тревожно до спазма в желудке.Вы: мне просто нужно еще раз тебя увидеть Вы: чтобы окончательно в себе разобраться и принять решение
Хипстер: я тебе подопытная крыса что ли?Вы: нет ты человек, который очень быстро стал для меня самым дорогим в жизни
Хосок молчит добрую минуту. Несколько раз что-то печатает, а потом стирает. Юнги чувствует привкус крови во рту. Хипстер: когда ты хочешь встретиться?Вы: сегодня
Хипстер: ты же в курсе, что сегодня 14 февраля? Мин глючит на пару секунд: ну, 14 февраля, и что? А потом до мозга доходит, что именно это за дата. Из губ вырывается досадливый стон. Ублюдские праздники.Вы: нет, я забыл…
Хипстер: ага, очень здорово Хипстер: то есть, в случае если твои «разбирательства в себе» закончатся не в мою пользу, ты кинешь меня уже во второй раз, только на этот раз в день всех влюбленных Юнги сам молится, чтобы его «разбирательства» закончились в пользу Хосока.Вы: Хоби, пожалуйста
Хипстер: окей🙄 Хипстер: напишу тебе адрес***
Юнги знает этот ресторан. Никогда здесь не был, потому что страх как дорого, а чтобы снять столик, нужно неделю прождать в виртуальной очереди, но именно сюда Мин планировал пригласить Хосока на его предстоящий день рождения. По странному стечению обстоятельств все вышло наоборот: Хосок пригласил Юнги и что-то подсказывает, именно он сегодня будет платить, хотя мысль эта все еще кажется ужасно непривычной. За нужный столик его провожает красивая девушка с идеальной осанкой и не менее совершенным макияжем на лице. Чон уже пришел. В отличие от большинства дней, сегодня на нем та самая одежда, которая в лицо тебе орет своей баснословной ценой: черная полупрозрачная рубашка струится по стройному торсу, широкие брюки прекрасно подчеркивают талию, запястья и шея увешаны многочисленными серебряными украшениями (хотя, возможно, это белое золото). Юнги, конечно, тоже постарался выглядеть хорошо. Однако его бежевый костюм куплен в масс-маркете, что, наверное, для сведущих людей очевидно с первого же взгляда. После неловких приветствий парень садится за стол, сразу прячась за открытым меню. — Не смотри на цены, можешь заказывать все что захочешь, — слышит холодный голос. Мин чуть опускает меню, растерянно смотря на младшего. — Ну мне же нужно как-то отплатить тебе за полгода ненужных трат на меня. Хосок все еще обижен. Что ожидаемо, поэтому покрасневший от стыда Юнги даже не отвечает, блуждая незаинтересованным взглядом по красивым фотографиям изысканных блюд. Он останавливает свой выбор на сливочной пасте с морепродуктами и каком-то клубничном десерте. Хосок говорит официанту, что будет то же самое. Симпатичный высокий парень кланяется и уже забирает меню, чтобы уйти, как в последний момент Чон снова его окликает. — И будьте добры свое самое дорогое вино. — Конечно, — вежливо улыбается официант и, повторно поклонившись, наконец, уходит. — Всегда хотел это сказать, — с детским восторгом признается Хосок. Юнги усмехается, не веря, какого именно человека видит перед собой. Вроде бы это все тот же Чон Хосок, который на встречу одноклассников явился в крикливом дедушкином свитере и потертых кроссовках, а сейчас он с легкостью заказывает самое дорогое вино в одном из топовых ресторанов Сеула. — Почему ты раньше так не делал, раз хотел? — В этом нет смысла на самом деле, — жмет плечами. — Я всегда заказываю то, что мне нравится, а это далеко не всегда самые дорогие вещи. Но сегодня исключительный случай. Считай, это возмещение всех тех… — Боже, Хосок, хватит! — Окей-окей, — смеется Чон. — На самом деле я просто хочу покрасоваться, чтобы ты сразу понял, кого можешь потерять. Все это защитная реакция: начиная от колких фраз и заканчивая флиртом. И если от первого Мин стыдливыми пятнами покрывается, то от второго — чувствительными мурашками. — Сок-а, я боялся тебя потерять, даже когда считал, что ты шаришься по мусоркам. Надо было сразу же предупредить Хосока, что Юнги отвратителен во флирте. Возможно, младший бы тогда не откинулся на спинку диванчика с оскорбленным выражением лица. — Знаешь, что? Это возмутительно! Буквально худшее, что я слышал в свою сторону. Мин мучительно стонет, закрывая лицо ладонями. Знал же, что ни в коем случае нельзя снова поднимать эту тему. К счастью, приходит официант с заказом, что позволяет немного собрать мысли в кучу и заранее продумать речевую тактику. — Хосок, ты роскошно выглядишь, — глотнув вина, решительно заявляет, смотря прямо в чужие глаза. — И всегда для меня так выглядел. Просто я совершенно не разбираюсь в моде и смотрел на все твои наряды с точки зрения обывателя. Но несмотря на это я всегда при взгляде на тебя думал «черт возьми, на нем такое тряпье, но он выглядит в нем как король». В комплиментах Юнги тоже не разбирается. Кажется, Хосок понял это без лишних дисклеймеров, поэтому на этот раз лишь тихо беспомощно смеется, раскачивая вино в фужере. — Тряпье, — смешок. — Да, Мин Юнги, ты ни черта не понимаешь в моде. Хорошо, как тебе эти кеды? Когда младший вытягивает ногу, Юнги холодным потом покрывается, пугаясь сморозить в очередной раз что-то не то. Но взгляд у Хосока спокойный, самую малость лукавый, подбивающий честно выразить свое мнение. — Да… нормальные. Вообще не нормальные. Визуализация слова «ужасный». Эти черные кеды будто на помойке нашли: потрепанные, с висящими в разные стороны лоскутами ткани и растрепавшимися от времени шнурками. — Это новая коллекция Balenciaga, — огорошивает Чон. — Причем ограниченная, таких пар всего 100 штук по всему миру. Я выкупил их на аукционе за 2000 баксов. Ты можешь не понимать моего представления о моде, но я воспринимаю ее как искусство, — улыбается Хосок, заметив шок на чужом лице. — Зачастую я покупаю вещи не из-за того, как они выглядят, а в поддержку той идеи, которую дизайнеры вложили в свою коллекцию. Эти кеды декларируют мысль о красоте старых потрепанных вещей, с которыми тебя связывает масса воспоминаний. Я в принципе часто закупаюсь не в магазинах, а на барахолках и секондах, но не потому, что у меня нет денег, а из-за истории. У меня, например, есть пиджак, которому больше лет, чем мне. Я купил его у пожилой японки. Она рассказала мне, что именно в этом пиджаке встретила свою первую любовь. И мне очень нравится сплетать эти истории на своем теле, даря каждой вещи новую жизнь. В некотором роде Юнги это все уже знает. Несколько дней назад он нашел инстаграм Хосока, на котором оказалось 2,5 миллиона подписчиков. Там Чон рассказывает про историю разных брендов, учит правильно сочетать вещи, а порой устраивает аукцион, выставляя в качестве лота какую-нибудь суперэксклюзивную сумку из коллекции 1960 года. У Мина глаза на лоб лезли, когда видел, что цены на некоторые старые шмотки приравниваются к стоимости подержанных автомобилей, которые он продает. Но это просто другой мир, в котором Юнги ничего не понимает. И это абсолютно нормально. — Это потрясающе, Хосок-а, — задумчиво отпив из фужера. — Правда, все, что ты говоришь, звучит удивительно. Мне очень жаль, что я с самого начала у тебя не спросил. — Именно, — хмыкает Чон. — Но я рад, что мы все же обсудили эту деликатную тему. Юнги не знает, чем закончится их вечер. Все зависит от него на самом деле, от его решения, но когда в тебе два фужера вина, мысли разбредаются — остаются лишь эмоции и ощущения. Например, что Хосок — уникальный интереснейший человек; что Юнги очень боится его потерять, так же сильно, как и боится своего желания пересесть к младшему на диван, чтобы стать физически ближе. — А ногти? — вспоминает еще один триггер. — Что ногти? — Ну, — даже сейчас ногтевые пластины Хосока покрыты черным лаком не целиком, как-то неряшливо. — Они всегда у тебя облупленные. Честно говоря, я думал, что ты так экономишь на лаке. — Юнги, это дизайн, — закатив глаза. — Я специально прошу своего мастера сделать мне ногти именно так. Ох, для такого еще и мастер нужен. Удивительно. — Пожалуйста, не злись на меня, — хнычет Мин, боясь новой ссоры. — На самом деле я больше умиляюсь, чем злюсь, — хихикает Хосок. На этой ноте всю тему с несусветно дорогими шмотками и их блистательной историей они закрывают, приступая, наконец-то, к еде. Юнги спрашивает, как там поживает разломанная дверь, и узнает, что ее уже заменили новой. Чон интересуется делами на работе. В общем, общаются так, как прежде, будто не было того переломного утра и болезненной ссоры. Но порой взгляды задерживаются друг на друге слишком долго или нога случайно задевает чужую под столом, из-за чего оба вздрагивают и краснеют. Уже давно все не как прежде. Юнги окончательно в этом убеждается, когда Хосок просит счет и предлагает поехать к нему, а Мин быстрее, чем успевает сообразить, бросает громкое «Нет!». Тут же стыдно становится: пусть у Чона есть к нему чувства, Юнги полностью уверен, что младший никогда не станет приставать и делать что-то против его согласия. Но всего парочка картинок в голове, красочно описывающих, чем именно они пьяные могли бы заниматься наедине, подняли в душе панику. Он пока не готов! — Юнги, — голос у Хосока спокойный, а взгляд уставший, — я понимаю, что ты переживаешь что-то вроде кризиса ориентации. Может, у тебя вообще нет никакого кризиса, и тебе просто пока не хватает смелости сказать, что не воспринимаешь меня больше, чем друга. В любом случае я не хочу делать себе больно. Мне хватило одного раза. Я полгода жил в фантазиях, уверенный, что у нас взаимно. Думал, что ты просто стеснительный и предпочитаешь демонстрировать свои чувства поступками, а не словами. В то утро, когда ты приехал, я планировал признаться. И поверь, узнать, что все это время ты задаривал меня подарками и платил за меня просто из жалости и какого-то дружеского желания финансово помочь, было чертовски больно. Поэтому, думаю, нам лучше прекратить общение. В нем нет смысла, когда два человека ожидают совершенно разного от отношений. Хосок печально улыбается и поднимается. Накидывает на себя черное пальто. Говорит, что вызовет такси. Юнги ничего из этого не может, даже подняться не способен. Вот так тупо и грустно все закончится? Больше никакого Хосока в жизни? Ни его улыбки, смеха, неожиданных предложений, ночных сообщений. Осознание как девятый вал накрывает. Мин на автомате одевается, на автомате следует за узкой спиной, проходя всю площадь ресторана. На улице Чон разворачивается и раскидывает руки в разные стороны, предлагая на прощание обняться. Это ведь, получается, их последнее объятие, настоящее прощальное. Подъезжает такси, на него предельно срать. Юнги залетает в раскрытые руки, стискивая собственные на чужой талии, пожалуй, слишком сильно. В нос врезается цветочный парфюм Хосока. От понимания, что, возможно, это последний шанс надышаться этим родным запахом, на глазах слезы собираются. Таксист звонко гудит, поторапливая. — Тебе пора, — грустный шепот на ухо. Собрать свои яйца в кулак — вот, что Юнги пора. Хосок на долю секунд пугается, когда его решительно отстраняют, но из объятий не выпускают, просто перекладывают одну ладонь ему на шею, не позволяя лишний раз шевельнуться. Взгляд у Мина бешеный, горящий, он по всему лицу безумно бегает, по итогу останавливаясь на губах. Поцелуй кусачий, без нежности, с привкусом персикового бальзама Хосока. Младший даже не отвечает, послушно, зажмурившись, позволяет жадно мять свои губы. Когда же поцелуй обрывается, Чон только и может что взахлеб заглатывать кислород, неверяще смотря на парня перед собой. Губы дергаются в преддверии счастливой улыбки, но и здесь Хосок ничего ни сказать, ни сделать не успевает. Его цепко хватает за руку и торопливо ведут к такси, без лишних слов затаскивая внутрь. — Езжай! — кричит Юнги таксисту, до чертиков того пугая. Машина мигом трогается и на большей скорости, чем следовало бы, выезжает на трассу. Мин, наконец, успокаивается и, смахнув с себя весь налет безумства, со смущением разворачивается, переплетая свои пальцы с чужими: — Хочешь поехать ко мне? Хосок дар речи теряет. Мозг все еще перерабатывает последние 30 секунд, за которые его успели поцеловать, без слов признаться в любви и запихнуть в такси, которое прямо сейчас на высокой скорости едет в чужую квартиру. — Если я скажу нет, мне придется выпрыгивать из движущейся машины? — Ты можешь попробовать, но есть вероятность, что я заблокирую дверь. Кто бы мог подумать, что Мин Юнги способен быть таким доминантным тираном. Хосок не станет говорить, что ему нравится. Сохранит при себе свое возбуждение от краша, который за секунду из смущенного парня перевоплотился в горячего решительного собственника. — Так ты хочешь? — повторяет Мин с просыпающим страхом внутри, что услышит отрицательный ответ. — Хочу, — улыбается Хосок, прежде чем поддаться вперед к чужим губам.***
Пробуждение сопровождается удивительно светлой головой. Она, конечно, болит, но, скорее из-за будильника, который вырвал из глубокого сна чрезмерно резко и жестко. В целом же, никакого похмелья, сушняка и провалов в памяти. Последнее особенно важно, иначе Юнги сердечный приступ бы словил от вида полуголого Хосока в постели. Своего полуголого парня в постели, если уточнять. На удивление вчерашняя ночь прошла более чем невинно. Да, они целовались в такси, но недовольные прожигающие взгляды таксиста портили всю малину, поэтому остаток поездки пришлось провести скромно взявшись за руки. Поцелуи продолжились в квартире, уверенные, мокрые, с постаныванием в губы и жадными руками, блуждающими вдоль чужого разгоряченного тела. Юнги даже наполовину возбудился, но эмоционально к большему был не готов перейти — слишком быстро для него все происходило. Хосок без слов все понял, поэтому ниже талии ладонями не лез и вел себя максимально прилично. Потом решили посмотреть фильм под остатки дешевого вина, которое Мин откопал в холодильнике. На середине поняли, что из-за регулярных перерывов на поцелуи нихрена не запомнили сюжет, поэтому перебрались в кровать. В спальне Хосок стал запойно рассказывать о своем желании открыть секонд-хэнд, где будут продаваться уникальные вещи со всего мира вне зависимости от их начальной стоимости. Чон также поделился, что в следующем году планирует поступить в университет на «Историю моды». При этом он объяснил, что не имеет высшего образования из-за того, что в 19-20 лет совершенно не понимал, чем хочет заниматься в жизни. Юнги с умильной улыбкой все слушал, но в голове из-за выпитого алкоголя стали скапливаться тревожные мысли: смена ориентации, новые отношения, предстоящее признание во всем этом родителям. Мин почувствовал себя таким потерянным, что попросил Хосока поделиться своей историей, хоть и понимал, что она может быть грустной. — На самом деле мне повезло, — Чон утешающе положил ладонь на бледную щеку. — Я признался родителям еще в 16 лет. Мама меня очень любит, поэтому приняла без лишних разговоров. Отец тоже, но в случае с ним нужно учитывать, что он первые 15 лет жизни провел в Америке, следующие 10 — в Германии, и только потом приехал в Корею. Так что у него очень толерантные взгляды. Не удивлюсь, если у него в молодости и гомосексуальный опыт был. И правда повезло. Хотя именно такого уважительного отношения Хосок и заслуживает. Юнги бы очень тяжело принял факт, если бы младшему в раннем возрасте пришлось переживать непринятии самых близких людей из-за своей ориентации. А вот ему самому, кажется, именно это и предстоит пройти. Хосок ничем не мог помочь, однако уверенно заявил, что как минимум его родители примут нового бойфренда своего сына с любовью и теплотой. Ближе к 3 часам ночи глаза у обоих стали слипаться. Чон через каждое третье слово проваливался в секундную дрему, однако напоследок все-таки взял себя в руки, а вместе с этим еще и лицо старшего в ладони и твердо произнес: — Юнги, я хочу знать, что проснусь следующим утром в постели со своим парнем. Хосок все еще не до конца верил. Боялся, что происходящее — кратковременное помутнение рассудка второго парня, и на утро его взашей прогонят. — Сок-а, ты уже лежишь со своим парнем в постели. После этого последовал самый трепетный поцелуй из всех, которые были за сегодняшний вечер. На этом и заснули. Вспоминая события прошедшего дня, Юнги лишь об одном жалеет — что не может проваляться с Хосоком всю следующую жизнь в кровати. Богатый бойфренд, к сожалению, не отменяет самостоятельное зарабатывание денег. Мин успевает умыться, почистить зубы и начать тихо выбирать одежду к выходу, как слышит шелест одеяла. — Ты куда? — раздается хриплое. — На работу. Хосок брезгливо морщит нос, проверяет время на телефоне и куксится еще сильнее. — Фу, в 8 утра. — Ага, именно в это время собирается на работу подавляющее число жителей Кореи. Юнги, который продолжает рыться в шкафу в поисках нужной вещи, ожидает услышать что-то вроде «бедняжки» или «и как так можно жить», но за спиной тихо. Развернувшись, парень видит, как Хосок что-то активно печатает, волнительно кусая губы. Одна минута ожидания, и Чон счастливо откидывает в сторону телефон, зазывающе протягивая вперед руку: — Тебя отвезет наш водитель. Он подъедет где-то через 40 минут, так что у тебя есть примерно полчаса, чтобы поваляться со мной. Для человека, который продрал глаза ото сна всего пару минут назад, Хосок удивительно верно рассчитал время. На машине Юнги доберется до офиса за минут 15, поэтому он действительно может себе позволить еще немного поваляться в кровати. — Так вот как ощущаются привилегии парня богача, — хихикает Мин, ложась на голую грудь младшего. — Ты их еще даже не распробовал, дорогой. Все только впереди, — соблазняет Хосок, вплетая пальцы в ворох черных волос. — Касательно этого, кстати говоря. Ты же помнишь, что у меня скоро день рождения? — Мгм, — подтверждает Юнги, слишком разнеженный из-за ненавязчивого массажа головы. — Отлично! Поедешь со мной на горнолыжный курорт на выходных. Мин резко раскрывает глаза. В голове летают логарифмические уравнения, подсчитывающие, насколько дорого подобное удовольствие может стоить. — Не напрягайся так, я плачу, если ты еще не понял. Юнги резко садится на кровати, хмуро взирая сверху вниз. — Нет, Сок-а, я понимаю, что ты можешь себе это позволить. Но я буду чувствовать себя ужасно, если мне целиком оплатят отдых на ебанном горнолыжном курорте. Хосок тяжело вздыхает и кладет руку на острое колено, чтобы хоть так продлить телесный контакт. — Это мой день рождения, Юнги. Я хочу провести его идеально, вместе с тобой, и не думать о том, что тебе придется свою жопу продать, чтобы суметь оплатить поездку на фуникулере. Я хочу быть счастливым в этот день. И чтобы ты был счастливым, без напрягающих мыслей о финансовых тратах. Просто прекрасные выходные на двоих. Ради меня. Пожалуйста. Как самостоятельному взрослому человеку, привыкшему целиком полагаться на себя и собственные силы, Юнги ужасно тяжело согласиться на подобные условия. Но то, как Хосок просит, какие именно аргументы приводит, не оставляет ни единого шанса сдать назад. — Окей, — заваливается обратно в чужие объятия. — Но вечером 18 февраля я свожу тебя в хороший ресторан! Ответом ему служит звонкий счастливый смех, которой, видимо, означает «хорошо». — Просто… я ведь правда тот тип людей, которые показывают свою привязанность действиями, а не словами. Я, конечно, по абсолютно тупой причине платил за тебя эти полгода, но мне нравилось. Я чувствовал себя счастливым, когда видел твою улыбку. Поэтому, пожалуйста, не отбирай у меня возможность порой тратиться на тебя. Даже если это мелочь, и ты сам способен всю эту ерунду себе купить, для меня это очень важно. — Это совсем не ерунда, Юнни, — растроганно отзывается Хосок. — Это одна из причин, почему я в тебя влюбился. В моей жизни было столько людей, которые пользовались мной. Садились на шею, уверенные, что я до самой смерти обязан их обеспечивать, потому что, видите ли, у моих родителей есть деньги. Именно поэтому я так долго не рассказывал тебе, где живу и кто мой отец. Очень боялся, что ты окажешься таким же. Но вместо этого ты сам начал меня фактически обеспечивать. Деньги воспринимаются чем-то материальным, пошлым, бесчувственным, но зная, как много сил ты прикладываешь, чтобы заработать эти деньги, а потом тратишь их на меня…. Никто еще для меня такого не делал. Поэтому, конечно, я позволю тебе выражать свою привязанность таким способом. Для меня это также важно. После таких эмоциональных речей очень хочется целоваться. Юнги уже подтянулся вверх, чтобы накрыть чужие губы, но в Хосоке проснулась его природная чистоплотность и брезгливость, поэтому он увернулся и ускакал чистить зубы. План по получасовому лежанию в кровати быстро сменился на совместный завтрак. Мин не умеет готовить шедевральных круассанов, поэтому предложил хлопья с молоком. Младший попросил только кофе, от которого по итогу дай бог выпил треть, потому что в нем внезапно проснулась другая природная черта — стиляжная. Разворошив весь гардероб своего парня, Хосок отыскал на самом дне черную водолазку и какие-то старые джинсы, которые настолько старые, что снова вошли в моду. Поверх Чон еще заставил нацепить тонкую серебряную цепочку, о существовании которой Юнги вообще не подозревал. Оценив свой образ в зеркале, Мин сомнительно заключил, что похож на гангстера. — На очень горячего гангстера, — обняв со спины, мурлыкнул Хосок. У двери прощались не словами, а поцелуями. Снова. Но у них конфетно-букетный период, могут себе позволить! Юнги уже заносил ногу над порогом, как Чон как бы между делом попросил: — Слушай, скинь мне свое резюме сегодня. — Зачем? — Отправлю его в офис к отцу. Нога занеслась обратно в квартиру. — Хосок, нет. Не нужен мне прием на работу по блату. Чон терпеливо поджимает губы и, сделав шаг навстречу, в который раз обхватывает лицо ладонями. Кажется, это его любимое действие. — Юнги, малыш, во-первых, в нашей стране до сих пор процветает кумовство. Во всех крупных корейских компаниях большинство сотрудников набрано по блату. Ты там не один таким будешь. — Но… — Во-вторых, никто не сажает тебя уже завтра в кресло директора. Они просто посмотрят твое резюме, и если ты им понравишься, они пригласят тебя на собеседование. Вот и все. — Мне все равно кажется это неправильным, — уходит от прикосновений Мин. Хосок не позволяет, притягивая к себе ближе и жестко смотря в глаза. — Ты разбираешься в автомобилях? — Да, конечно. — А в марке KIA? — Естественно. — Ты считаешь себя хорошим специалистом, который приносит доход компании? — Думаю, да. На последний вопрос ответить тяжело — Юнги не хочет себя за глаза хвалить. Но ежеквартальные показатели по эффективности говорят, что он действительно хороший работник. — Тогда в чем проблема? Я знаю, что в компанию моего отца тяжело пробиться без связей или каких-то сверхъестественных пунктов в резюме по типу 40-летнего опыта работы. Меня это раздражает, но это просто факт. Ты заслуживаешь хотя бы шанса. Наверное, и правда заслуживает. Юнги не знает, он никогда не смотрел так высоко. Но с такой группой поддержки очень хочется хотя бы попытаться. А еще больше хочется быть равным Хосоку в его способности мечтать и верить в себя. — Только пообещай мне, что они действительно трезво оценят мое резюме. Без твоего давления. Взгляд у Юнги молебный, но не без твердой решительности. Его честность и стремление к справедливости из всех щелей лезет — одна из тех черт, в которые Хосок влюбился. И только из-за этого, из уважения к чужой честности, Чон скрепя сердце соглашается. — Обещаю. Уже за дверью, после заключительного чмока в губы на прощание, Юнги застывает на несколько секунд. Только сейчас его накрывает полное осознание, насколько же сильно жизнь изменилась за жалкие сутки: открытие Хосока с другой, богатой, стороны; признание собственной симпатии; проведенная ночь вместе, пусть и без секса (так даже лучше); поездка на горнолыжный курорт уже на этих выходных; возможность получить новую работу в крупнейшей компании страны. Все это кружит голову, но отрезвляет другое важное осознание — неважно, бедствует Чон Хосок или купается в роскоши. Он в любом случае остался бы собой: добрым, щедрым, абсурдным, чувствительным, любящим чистоту, но ленящимся починить дверь в собственный толчок. И вне зависимости, бедствует Чон Хосок или купается в роскоши, Мин Юнги бы в любом случае в него влюбился.