Все демоны здесь

      Похоронная процессия шла медленно, неся маленький лакированный гроб, для которого хватало четырех человек, смотревших себе под ноги невидящим взглядом. Небольшая группа женщин и детей шла следом, их рыдания заглушал звон колокола и маленькие белые платочки, которыми вытирали слёзы. Серый день, чёрная одежда, каменное надгробие — из этого дня высосали краски, погружая в нейтральный градиент весь мир. Даже синие волосы отца Жерара казались выцветшими и поседевшими в тусклом освещении отражённого от серых облаков солнечного света. Он казался похожим на статую — лишь губы тихо произносили монотонную молитву, за многие года работы выученную наизусть.       Господи, услышь молитву мою.       Ул они хоронили вдвоём. Гроба не было, похоронной процессии тоже. Только два маленьких мальчика и обрыв у шумного моря. Грей помнил, как его душили рыдания, поэтому молитвослов взял Леон, пропитывая его своими слезами. Завёрнутая в белую простыню, их учительница лежала рядом — только бледное лицо было открыто. Он молил о том, чтобы она проснулась. Открыла глаза и улыбнулась. Так отчаянно, как будто от этого Ул действительно могла воскреснуть. Ночью они вытирали кровь и зашивали рваные раны, приводя тело в порядок. Когда последняя нить была обрезана, самоконтроль рухнул. Грей кричал так громко, чтобы учительница услышала его и на небесах.       И вопль мой да придет к Тебе.       Сейчас он стоял за одним из надгробий и ждал, пока все уйдут, чтобы продолжить работу. Перед чёрными глазами стояли воспоминания из детства, боль от которых время так и не вылечило. Тогда он поклялся продолжить её дело, чтобы искупить свою вину перед той, что спасла его, приютила и обучила делу всей жизни. Его глупость убила её. Его гордыня. Его желание отомстить убийце родителей. — Ты не сможешь поймать его в одиночку! Тебе хотя бы нужен план! — Леон пытался переубедить его, но разве он мог? — Ты же знаешь, сколько мы выслеживаем демонов и сколько готовимся к их поимке! Нельзя просто пойти и навалять! — Почему ему можно убить моих родителей, а мне его нет?! — яростно завопил Грей и оттолкнул сводного брата в сторону. — Если медлить, мы его упустим!       На улице была метель. Леон остался дома ждать их учительницу, а он ушёл к тому дому, где жила женщина, отчаянно просящая милостыню на площади перед церковью на лечение мужа. Демон говорил с ней сегодня, и Грей знал, о чём, пусть и не слышал разговора. Джуд Хартфилий рассказывал Ул, как это случилось с ним.       Вечный покой даруй им, Господи,       Он нарисовал знак так, как его учила Ул. Аккуратно выводя остатками краски каждый символ, надеясь, что их запасов с прошлого задания хватит. Он на всякий случай повторил выученное заклинание, а потом спрятался в кустах и стал ждать. Было очень холодно, метель усиливалась, но это было на руку: под снегом будет не видно ловушки. Прошёл час, на ресницах застыл лёд, мешая держать глаза открытыми. После второго часа он почувствовал, как начал засыпать, где-то в полудрёме его звала мама. Папа над чем-то смеялся. В их домике было тепло и очень уютно, вкусно пахло едой. Они ужинали все вместе, когда огонь в камине погас от сильного порыва ветра. Испуганные детские глаза нашли помутневший взор отца — из его груди торчали когти, покрытые чёрной кровью. Женский голос звал его. Надо было бежать, но тело не слушалось. Её горло рассекли одним быстрым движением, и всё начало тонуть в крови, но она всё ещё звала своего сына. — Грей, да проснись же ты! — Ул звонко ударила его по обмороженной щеке, и продолжила трясти за плечи. — Чёрт, Леон, помоги мне! Отнесём его домой. — Не надо, — промямлил мальчик, когда его подняли на руки. — Он ещё не пришёл. — Идиот! Он не придёт, ему здесь нечего больше делать, — женщина подняла маленькое тело на руки и выбралась из кустов. — Он выполнил свою часть сделки. Мы возвращаемся домой.       За спиной Ул горели два окна, а радостные вопли жительницы были слышны даже сквозь вой метели.       и да сияет им свет вечный.       Ул ругала его долго и громко, но всё равно хлопотала, кутая в тёплое одеяло и отпаивая горячим чаем. Всё лицо щипало, словно кристаллики льда на щеках таяли вместе с кожей, а в голове бесконечная череда вопросов. Почему я не смог его убить? Почему жизнь так несправедлива? Почему Ул его ругает? Разве она не должна гордиться им? Что плохого он сделал? Он даже не заметил как провалился в сон, где его родители кричали и умоляли то бежать, то помочь им. Но разве мог маленький мальчик сделать хотя бы что-то из этого? Лишь наблюдать, снова и снова, сон за сном, как они умирают и как злорадствует демон. — Я помню тебя, мальчик, — ядовитый шёпот над ухом разрезал тишину ночи. Чьё-то горячее дыхание опаляло ухо. — Не шевелись и смотри.       Вьюга выла и плакала, зная, что будет этой ночью. Она оплакивала Ул заранее, не дожидаясь, когда её парализованное тело поднимется над полом, чтобы облить его кровью. Если бы они могли, дети бросились бы её спасать, но даже кричать и молить о пощаде было запрещено могуществом демона. — Ты же не думал, что я тебя не замечу, правда? — коготь вонзился глубоко в живот, разрывая плоть до бока. — И что попаду в ту ловушку? Или не знал, что мы умеем телепортироваться? — его рука вошла в грудь, и Ул начала захлёбываться собственной кровью, а горло всё ещё сводило судорогой. — Вижу, ты ничему не научился на примере своих родителей. Надеюсь, научишься на примере учительницы и напарника.       Он долго терзал её тело, не переставая улыбаться и заливать всё её кровью. Она давно была мертва, но демона это не останавливало. Кожа осталась целой только на лице. — Пообещай мне помнить эту ночь, хорошо? — и он растворился в чёрной дымке, забрав с собой свою магию, но они с Леоном долго сидели без единого движения.       Да покоятся в мире.       И сейчас, наблюдая за похоронами, он думал о том, что тело его учительницы лежит где-то на дне морском, обглоданное его обитателями. Наверное, это лучше, чем быть съеденным червями или сожжённым. Когда он был маленьким, то надеялся, что она станет русалкой, но сейчас знал, что их не существует. Есть ангелы, демоны, люди, но чудищ нет, иначе у таких как Грей было бы слишком много работы. А её и без этого хватает.       Первый ком земли с глухим стуком ударился о деревянную крышку гроба. Тело начали закапывать, а убитые горем люди — расходиться. Звон колоколов смолк, осталась только тихая молитва священника. Щупальца скорби постепенно исчезали в могиле, пуская краски в мир и разрешая ему жить дальше. Грей вернулся к интересовавшему его надгробию и начал осмотр, присев на корточки. Найти нужные ему следы не составило бы труда, не будь захоронение свежим и популярным среди скорбящих. Невольно он додумывал жизнь усопшего, представлял его семью, друзей, дом. Размышлял о том, зачем его вернули в мир живых. Чем он теперь занимается? Служит Аду или просто пришёл к любимым утешить их? Стал ангелом или демоном? — Как успехи? — отец Жерар подошел бесшумно, заставив вздрогнуть. — Стой на месте, — слишком резко отозвался Грей. — Итак ничего не видно. — Значит, не очень. Сегодня мать этой девочки снова приходила. Сказала, что дочь помогала раненому ребёнку. — И как? Помогла? — Грей аккуратно переместился чуть вперёд, продолжая всматриваться в землю. — Разбитого колена никто больше не видел. — Будем надеяться, что это ангельский дар, а не демонический. — Ты ведь сам говорил, что упокоенные становятся демонами только через года, а она умерла всего несколько месяцев назад, — задумчиво протянул Фернандес, оглядывая кладбище. Солнце начало выходить из-за облаков, освещая надгробия, разными оттенками серого выстроившиеся в ряды. — Кто их знает, может, решили на войну подтянуть, — Грей прищурился, зацепившись взглядом за что-то белое в цветах. Туда упал солнечный луч, освещая белизну маленького пёрышка. Юноша аккуратно поднял его на уровень глаз и слегка подул, прошептав заклятие. Перо вырвалось из его руки и унеслось ввысь, по спирали поднимаясь к облакам. Грей встал и посмотрел на надгробие. — Не мой клиент. Ей бы поаккуратнее чудеса творить или вернуться сюда эдак через век-другой. — А ты в семнадцать лет смог бы оставить родной дом?       Грей промолчал и развернулся, возвращаясь к Собору. Ответа на этот вопрос у него не было, как и места, которое он мог бы назвать родным домом. Жерар ещё немного постоял у могилы, пытаясь найти взглядом перо и щурясь от выигрывавшего битву за небо солнца. — Да поможет тебе Господь в делах твоих, Венди Марвелл.       Аминь.

***

      Следующее утро выдалось ослепительно ясным, тёплым и ласковым, почва почти высохла после ливней, Магнолия наполнилась пением птиц, а люди выходили из своих домов, не желая сидеть взаперти в такой чудесный день. Солнечный свет прогнал из их душ все горести и печали, растворив в себе даже самые тёмные мысли, поэтому у Собора никого не было, не считая нескольких белок, бегающих по саду в поисках чего-то съедобного. Придя к фонтанчику, Грей обнаружил пустые коробки рядом с ним, но не нашёл того, ради кого пришёл — голубоглазая девушка не набирала воду и не ойкала каждый раз, когда переполняла бутылку. Дожидаться её не хотелось, и юноша пошёл в собор искать синюю макушку среди горящих свечей и переливающихся всеми цветами радуги витражей. Но и там её не было — только отец Жерар наводил порядок в лавке с молитвословами. — Доброе утро, святой отец, не знаете, куда пропала Дождия? — спросил Грей в спину священника, неловко засунув руки в карманы пальто. И почему его так смутил собственный вопрос? — Хотел помочь с коробками, но они стоят пустые у фонтана. — И ради этого ты пришёл сюда в такую рань? — с насмешкой спросил Фернандес, не отвлекаясь от своего дела. — Проверь на кладбище. — Спасибо, — буркнул брюнет. Наверное, за многие года прослушивания раскаяний в грехах, понимаешь чувства других намного быстрее, чем они сами. Юноша развернулся и пошёл к выходу, когда священник его окликнул: — Грей, только будь поделикатнее.       Юноша ничего на это не ответил и распахнул дверь, впуская в тёмное помещение солнечный свет. На кладбище было тихо, только где-то вдалеке чирикали воробьи и шумела листва деревьев, исполняя прекрасную колыбель для тех, кто заснул навеки. Голубая макушка виднелась на фоне свежей могильной плиты из белого камня, которую возвели только вчера. Девушка сидела на коленях перед горой ещё не успевших увясть цветов и смотрела пустым взглядом на букеты. Только подойдя, Грей услышал тихие всхлипы, которые безуспешно пытались подавить. — Ты не опоздаешь на работу, сидя здесь? — начал он и сразу же пожалел о своих словах. Сказал же Жерар быть деликатнее, а он предъявляет убитой горем девушке, что она не так делает. Идиот. Локсар вздрогнула от неожиданности и подняла полные слёз глаза на брюнета, и в них было столько боли, что Фуллбастер не поверил, что перед ним та самая Дождия, которую он видел до этого. Она молча смотрела на него и словно не видела. По щеке скатилась одинокая слеза, и девушка поспешила спрятать лицо за голубыми локонами, зачем-то пытаясь сделать вид, что она в порядке. — Возможно, вам не стоит общаться с Дождией, господин Грей, — Фуллбастер скорее угадал эту фразу, чем услышал тихий шёпот едва открываемых губ. — Дождия приносит одни несчастья. — Кто это тебе такое сказал? — возмутился брюнет и присел рядом, чтобы видеть лицо, которое девушка так старательно прятала за волосами. — Вокруг Дождии всегда кто-то умирает, понимаете, — продолжала шептать девушка. — Как будто она сама приносит смерть, — последнее слово вышло всхлипом, который сдержать не получилось. За ним ещё один, и синюю юбку начали усеивать мокрые капли. Не выдержав напора, Джувия сдалась и упала на Грея, уткнувшись лицом ему в грудь. Его кофта лишь немного глушила рыдания, от которых Локсар задыхалась, словно бурный поток печали смыл плотину самоконтроля. — Простите, господин Грей. Дождия ведет себя несдержанно. — Ничего, — растерянно выдохнул брюнет, не зная, как себя надо вести. Ему ещё никогда не приходилось кого-либо успокаивать, но выносить чьи-то слёзы он никогда не мог, особенно свои. На себя он злился, а по отношению к другим чувствовал что-то странное, что сам не мог осознать. Наверное, люди называют это сочувствием. Единственный раз, когда ему хотелось кого-то успокоить, был, когда он случайно наткнулся на Ул, оплакивающую свою погибшую дочку. Но тогда Грей ничего не сделал. И сейчас не знал, что делать. В голове снова всплыла та ночь, когда его учительница погибла. Когда он был парализован, и ничем не мог помочь. — Все мы иногда не можем себя контролировать, это нормально. — Спасибо, — выдохнула девушка и плотнее прижалась мокрой щекой к его груди. Что бы он хотел, чтобы сделала Ул, когда он оплакивал её? Наверное, ему хотелось бы снова оказаться в её объятиях и почувствовать, как она ласково гладит его по голове. Аккуратно, словно боясь испугать, он обнял Локсар, осторожно проведя ладонью по голубой макушке. Не получив отрицательной реакции, он счёл это действие правильным и продолжил успокаивать её так, пока всхлипы не стихли. — Господин Грей испачкает своё белое пальто, стоя так с Дождией. — Поверь, меня это совсем не беспокоит, — Фуллбастер отстранился и заглянул в голубые глаза. Всё ещё печальные, но теперь вернувшие ему старую Джувию. — Пойдем, я помогу тебе с бутылками. Вдвоём управимся быстрее.       Девушка кивнула и бросила прощальный взгляд на надгробие, мысленно расставаясь с мальчиком, который так легко проник в её сердце. Грей помог ей подняться, и на место скорби в душу проскользнуло новое, светлое и тёплое чувство, которое подарил взгляд холодных чёрных глаз. Они молча шли по дорожкам до фонтанчика, и юноша искоса поглядывал на девушку, проверяя её состояние. Дождия больше не плакала, и от этого становилось чуточку легче и ему самому, хотя тревога за её состояние никуда не пропала. — Ты знала его? — осторожно поинтересовался Грей, когда они набирали воду у фонтана. Дождия была погружена в свои невесёлые мысли, и от этого было не по себе. — Того мальчика? — Джувия надеялась его спасти, — тихо призналась девушка, закрывая одну из наполненных бутылок. — Он из больницы? — догадался брюнет и аккуратно поставил протянутую ему бутылку в коробку. — Чем он был болен? — Порок сердца. — В таком случае, ты не могла его спасти, ты же знаешь это? — Дождия знает, но… — Ты всё равно думаешь, что могла бы поступить иначе? — продолжил за неё Грей. Ответом был кивок. — Не ты обрекла его на эту болезнь, не вини себя. Я знаю, что на это потребуется время, но ты точно не виновата в его смерти.       «В отличие от меня,» — пронеслось в голове, заставляя болезненно поморщиться. Ведь не надо было лезть на рожон, тогда Ул могла бы до сих пор жить с ним и Леоном. Так много лет прошло, а он всё ещё не смирился со своей утратой, но сейчас ему безумно хотелось сделать так, чтобы Дождия не мучилась от того же. — Джувия, что ты делаешь сегодня после работы? — внезапно для самого себя спросил он. — У Дождии нет никаких планов на вечер, — заинтересованно ответила девушка, закрывая последнюю бутылку. — Как насчёт прогуляться по Магнолии? Погода сегодня просто чудесная, — Фуллбастер присел на корточки, пряча своё смущение за колодцем. Что это с ним? В его правилах держаться подальше от людей, что он делает? — И это поможет тебе развеяться. — Вы зовёте Дождию на свидание? — сердце упало куда-то в пятки от расцветающего внутри чувства радости. — Называй это как хочешь, — Грей невозмутимо поднял обе коробки и двинулся в сторону выхода. — Ну так что? — Дождия будет очень рада прогуляться с вами, господин Грей! — воскликнула девушка, счастливо улыбаясь. Такой реакции он не ожидал — простое предложение прогуляться как рукой сняло всю печаль, заставив Дождию сиять как утренняя роса на солнце. — Тогда встретимся здесь, у арки? — Да, Дождия будет в семь. — Договорились, — Грей поставил коробки в повозку и щёлкнул задвижкой. — Тогда до встречи. — До свидания, господин Грей! — девушка залезла на сидение и взяла поводья. — И спасибо за помощь!       Юноша проводил её взглядом, сам не замечая своей глупой улыбки. Как только повозка исчезла за углом дома, он закрыл лицо руками и глубоко вздохнул, пытаясь унять слишком быстро бьющееся сердце. О боже, он пойдет на первое в своей жизни свидание.