Все демоны здесь

      Конечно, Грей был на месте встречи задолго до назначенного времени. Не потому что боялся опоздать, а потому что всё равно делать было нечего: новых заказов нет, отец Жерар уже сидел в своей комнате над какими-то священными текстами, а на улице было приятно и свежо. Шум вечерней Магнолии успокаивал: звуки обычной жизни казались чем-то вроде мелодии для медитации — по крайней мере, для Грея что-то настолько обычное было… необычным. Солнце окрасило небо разными оттенками оранжевого, розового и фиолетового: белые, почти прозрачные, нити облаков отражали золотистое сияние на каменную мостовую. Мимо Собора проходили возвращающиеся с работы горожане, за кем-то из них семенили дети, задающие множество вопросов, как это принято в самом любопытном возрасте человека.       Крест на груди задрожал, вырывая из обыденности и возвращая в привычный Фуллбастеру ритм жизни: ритм рефлексов, осторожности, внимательности и готовности сражаться. Вокруг было слишком много людей, чтобы понять, от кого этот сигнал исходит, но Ул учила его, что надо делать в таких ситуациях. Пытаясь придать себе непринужденный вид, он отошел от арки и направился в сторону площади перед Собором, выслеживая кого-нибудь подозрительного. Ну или хотя бы того, кто мог стать жертвой. Чем ближе он подходил к противоположному концу площади, тем сильнее нагревался медальон на груди, всё сильнее вибрировал, словно призывая убираться подальше от опасности, но это было просто не в духе Грея. Жилые дома с небольшими торговыми лавками выстроились в ряд, и теперь что-либо понять становилось сложно: демон внутри здания? На улице? Что-то покупает или подталкивает продавца на алчность? Юноша двинулся вдоль постепенно закрывающихся торговых рядов и собирающихся домой торговцев, делая вид, будто пытается что-то найти среди оставшихся до захода солнца продавцов. Одна из лавок с милой старушкой всё ещё была открыта: она продавала цветы, а с ней разговаривал какой-то парень со странными черно-белыми длинными волосами и одетый в шубу с огромным белым мехом, хотя такой наряд больше подходил для зимы. Он говорил тихо и вкрадчиво, словно гипнотизировал старушку, а рядом с ним кулон почти горел и трясся так, будто хотел соскочить с цепи и убежать без своего упрямого владельца. Изгнать сейчас — нельзя, слишком людно, но спасти торговку было просто необходимо. — Извините, бабушка, не поможете? — как можно дружелюбнее начал Грей, осматривая цветы и краем глаза наблюдая за незнакомцем. Старушка словно вырвалась из раздумий — проморгалась, недоуменно перевела взгляд на неожиданного покупателя и несколько секунд смотрела на него так, будто впервые видит человека. «Гипноз» — догадался Грей, пытаясь не терять зрительный контакт с жертвой, чтобы та снова не угодила в ловушку. — Что-что, милок? Извини, не расслышала, — захрипела старушка, приходя в себя. Мило улыбнулась, проявив на морщинистом лице ямочки. — Стара уже, а шум в конце дня такой, что саму себя не услышишь. — Мне бы букет какой-нибудь, но не знаю, что выбрать. Не поможете? — всё так же дружелюбно попросил брюнет, а затем перевел взгляд на демона и попытался сделать удивленное лицо, будто не заметил. — Ой, извините, что влез, просто очень тороплюсь. — Ничего, мы уже закончили, — оскалился тот и развернулся. Красные глаза мелькнули в лучах закатного солнца и скрылись за поворотом головы. Крест постепенно стал остывать и успокаиваться. — А кому дарите букетик? — поинтересовалась старушка, о которой Грей уже и думать забыл, но ее дружелюбная улыбка вынудила остаться и всё же выбрать что-нибудь. Действительно, кому ему было дарить цветы? И зачем? Может, положить кому-нибудь на могилу? — На свидание идете или на праздник какой?       Точно. У него ведь сегодня первое в жизни нормальное свидание, а не перепихон на ночь для расслабления. Пожалуй, Дождии стоит подарить цветы. Ну и надо верить, что у нее нет на них аллергии. — На свидание, и понятия не имею, какие цветы она любит, — честно признался юноша, засовывая руки в карманы пальто. — Она очень красивая с нежно-голубыми глазами и волосами, если вам это поможет. — Нет, девушке надо дарить цветы не по внешности, а по характеру. Или подарить те, которые ассоциируются с ней или с вашим любимым местом, — добродушно ухмыльнувшись, покачала головой старушка. — Какая ваша возлюбленная? Где вы с ней больше всего проводите времени? Или где познакомились?       Возлюбленная. Слово-то какое… сильное. Аж по ушам режет. Просто знакомая. А они вместе гуляют, чтобы подбодрить ее, только и всего. — Она очень… красивая? Изящная? — растерялся Грей, пытаясь подобрать нужные слова, но в словах не на латыни он был не очень силен. Получив неодобрительный взгляд от старушки, попытался сказать все-таки что-то более ценное. — Работает в больнице, ухаживает за больными детьми. А познакомились мы у фонтана, каждое утро видимся там. — Значит, вода… Из цветов водной стихии есть лилии и орхидеи, но, может у кого ещё найдете лотосы или сладкие украшения в виде кувшинок. Лилии как раз символизируют красоту и изящество, а белые подходят для добрых и милосердных, способных к состраданию. Ну и ещё означают искренние намерения, это ведь про вас? — хитро прищурилась бабушка, а Грей аж растерялся, удивленный проницательностью торговки. Намерение утешить ее ведь достаточно искреннее, а Дождия и правда именно такая. И даже имя ассоциируется с водой. — Да, все верно, — немного ошарашенно ответил он и потянулся за деньгами. — Сколько будет? — А вы большой букет хотите? — Такой, чтобы с ним было удобно гулять.       Больше они не разговаривали: старушка занималась своим делом, а Грей пытался понять, какое слово задело его за живое и выбило из колеи. Слишком давно с ним не происходило подобного. В груди и в мыслях творился такой хаос, что приходилось прокручивать диалог снова и снова, чтобы понять, при каком слове екает сердце. И он нашел его. Возлюбленная. Слишком это непонятное слово. Слишком далекое для того, кто не любил никого с момента смерти учительницы. Что-то, на тему чего он никогда даже не задумывался и не понимал, какого это — полюбить девушку. Его работа, образ жизни — все это противилось самой концепции привязанности, даже дружеской. Когда ему протянули букет, он растерянно оглядел его и отдал деньги, не зная, как должен вести себя этим вечером. — Вот ваша сдача, — старушка протянула горстку монет, но Грей лишь отмахнулся. — Оставьте себе, этот букет стоит большего.       И ушел к арке, хмуро смотря на белые цветы в руках.       Дождия подошла через десять минут и выглядела так, как выглядела бы любая девушка на свидании: нежное голубое платье с небольшим декольте и вырезом на юбке до колена. Изящно, красиво, непорочно и чисто — все, как и сказала старушка. А Грей выглядел как обычно — лохматый, в повседневной одежде и с суровой миной. Интересно, а как одеваются мужчины на свидания? Надо будет потом выяснить. — Привет, — безэмоционально ответил Грей на сияющую улыбку девушки и выпрямил руку с цветами. — Это тебе. — Какая красота! — затаив дыхание, Дождия поднесла ладони к букету и сморгнула непрошеные слезы радости: еще никто не дарил ей цветов. — Господин Грей, вы такой милый, спасибо вам большое, Дождии очень нравится! — Пустяки, — отмахнулся юноша, мысленно поблагодарив бабушку за ее проницательность. — Сразу хочу сказать, что Магнолия для меня — новый город, поэтому я понятия не имею, куда тут можно сходить, поэтому наш маршрут сегодня определяешь ты.        Дождия была этому только рада, ведь для нее романтикой были прогулки вдоль реки, красивые парки и садящееся солнце, а всякие рестораны, дорогие подарки, авантюры — что-то, что точно не подошло бы ей на первом свидании. Они двинулись вдоль набережной: странная пара из нарядной, молчаливой и любующейся цветами девушки, и серьезный, такой же молчаливый, любующийся Дождией, парень. Со стороны могло показаться, что они вообще не вместе идут: слишком уж тихо между этой парочкой. Грей не знал, должно ли так быть, а Дождия просто ждала первого шага от него, и в итоге оба одновременно задали друг другу самый банальный вопрос: — Как у тебя дела в больнице? — Господин Грей, как ваш день?       Повисла неловкая пауза, один мимолетный взгляд, легкий румянец на бледной коже девушки. Тихое журчание реки и звук множества шагов проходящих мимо прохожих. — Извините, господин Грей… — Извини, ты…       Снова одновременно. Грея это даже начинало подбешивать. Как говорить с демонами — так он мастер, а как с девушкой, то все, недостаточно опыта? Почему Ул этому нас не учила? Поведение Джувии намного сложнее, чем демоническое. — Нет уж, рассказывай ты, — парень всё же успел вставить это до очередного неловкого совпадения фраз и выжидающе посмотрел на девушку, готовый читать ее эмоции. Та в ответ лишь скромно улыбнулась, и они двинулись по улице неторопливым шагом: — У Дождии все, как обычно. Сегодня привезли девочку с серьезной простудой, Джувия весь день заглядывала проверять ее температуру. Она поступила к нам в обед, и перед концом смены ей стало лучше, она даже смогла немного поесть. У остальных детей нет ни улучшений, ни ухудшений, поэтому на этом и все, наверное. — Понятно.       На самом деле Грей очень хотел послушать про ее моральное состояние, но четко сформулировать вопрос было ему не под силу. Да и что, если ей станет только больнее от этого вопроса? — Ты предпочитаешь делать вид, что все хорошо? — аккуратно спросил он, наблюдая за ее реакцией. Как и ожидалось, глаза наполнились слезами, приобретя оттенок штормящего моря, а уголки нежно-розовых губ слегка дрогнули, скулы говорили о сжатой челюсти и попытке сохранить лицо. — Знаете, Дождии всегда хотелось с кем-нибудь поделиться своими горестями, но ее окружение — несчастные родители, переживающие за своих больных детей, и врачи, от которых зависят жизни, готовые оборваться в любой момент в самом своем начале. Вряд ли кто-то из них хотел бы выслушивать Дождию, им и так хватает проблем. — А как же отец Жерар? — Он всегда поддерживал Дождию, но с ним редко получается поговорить по душам — все же он очень занятой человек. Наверное, Дождия привыкла просто делать вид, что все хорошо. — В таком случае, хочу тебе сообщить, что у меня нет никаких проблем, и я сейчас абсолютно свободен, — Грей сам не знал, зачем это делал. Просто он знал, что ему станет лучше, когда у нее на сердце станет легче. — И я готов слушать. Не хочу, чтобы ты фальшиво улыбалась мне весь вечер. — Господин Грей, правда, Дождия не хочет портить вам настроение… — залепетала девушка, пока они сворачивали в сторону набережной. — Вы не обязаны… — А я хочу поднять настроение тебе, но настаивать не буду. Если тебе некомфортно, так и скажи.       Джувия заколебалась. В глубине души она очень хотела кому-то рассказать всё-всё, но так открываться кому-то было страшно. Вдруг он будет над ней смеяться? Или не захочет общаться, сочтя, что она слишком много ноет? Сердце стало сжиматься от этих мыслей, но одна нерациональная мысль успокаивала: ему можно доверять. — Дождия не знает, с чего начать… — Предлагаю начать с мороженого, чтобы разговор не был слишком грустным, — улыбнулся юноша и кивнул на небольшую лавочку, где, вопреки позднему времени, собралось много людей, которых молодой продавец каким-то чудом очень быстро обслуживал. Дождия улыбнулась и кивнула. — Какое ты хочешь? Тут очень много всего: различные ягоды, фрукты, ванильное, шоколадное, фисташковое… Это даже не знаю, что такое, если честно. Никогда не знал, что существует дуриан… — Дождия не готова сейчас экспериментировать, — улыбнулась девушка. Ее глаза засияли, глядя на лотки с разными цветами мороженого. — Наверное, Дождия остановится на черничном. — Хорошо, полить или посыпать чем-нибудь? Здесь есть сироп с лесными ягодами, хочешь?       Дождия смущенно кивнула, приятно удивленная заботой кажущегося холодным и неприступным парня. Он говорил твердо, немного неуклюже изъяснялся, но при этом его поступки не могли не греть ее сердце. Казалось, будто он отнесся к поддержке как к своей работе, которую просто обязан был выполнить. Грей же просто был рад тому, что ему удалось хоть немного ее порадовать. Через несколько минут он вернулся к девушке с двумя стаканчиками: себе он взял пломбир с шоколадным сиропом. Они принялись молча есть и остановились на мосту, завороженно наблюдая за солнцем, садящемся в реку. — Там, на кладбище, — Грей первым нарушил неловкую тишину между ними, возвращаясь к разговору. — Ты сказала, что вокруг тебя всегда кто-то умирает. И что ты думаешь, будто сама приносишь смерть. Это из-за твоей работы? — Ох, это просто факт, — увидев недоумевающее лицо юноши, девушка печально улыбнулась. — Джувия росла в детском доме. Воспитательницы говорили, что родители отдали меня, потому что Дождия слишком много плакала, будучи младенцем. Джувия не винит их — климат был тяжелый, постоянные ливни, холод, и без орущего ребенка настроение так себе. Дети, жившие с Дождией в одной комнате, постоянно болели. Болели, умирали, их места занимали новые, а история все повторялась. Не болела только Джувия. В результате все дети стали думать, что Дождия ведьма, которая проклинает всех своих соседей. Друзей у нее не было. Так и росла в одиночестве и постоянно наблюдала за тем, как умирают дети. Местный врач только разводил руками и говорил, что они простудились. От него постоянно пахло сиропом от кашля, который он давал пациентам, лишь потом Дождия поняла, что он был пьяницей и ужасным врачом. Те, кого почти сразу забирали новые родители, спасались, дети говорили, что Дождия не успела наложить проклятие, потому что его надо накладывать в полнолуние. А в какой-то момент, за несколько лет до выпуска, пришла женщина-лекарь. Она была нелюдимой и постоянно ворчала, а потом сильно ругалась с воспитателями. Отодвигали кровати больных, и поняли, почему те болеют: у этой стены была ужасная щель, она промокала насквозь и постоянно пропускала сквозняк. Конечно, дети простужались, потом все перетекало в воспаление легких, а пьяница не мог их вылечить и поставить правильный диагноз. Дождия была единственная, кто мог проследить за детьми на протяжении всего дня, поэтому женщина научила ее, как правильно ухаживать за больными. Кровати оттуда убрали, а стену заклеили на скорую руку, но ремонтировать не стали — так Дождия осталась одна в комнате и немного узнала о лекарстве. Конечно, все и дальше считали ее ведьмой — многолетняя репутация не могла просто так сломаться. — Поэтому ты стала медсестрой в детской больнице? — аккуратно уточнил Грей, пока девушка прервалась на мороженое. Солнце почти скрылось за рекой, делая все вокруг розовым. Зажглись первые фонари. — Чтобы больше дети вокруг тебя не умирали? — Да, но, как видите, это продолжается. — Ты не виновата в этом, Джу, — ее краткое имя вырвалось так нежно и неожиданно, что Грей на секунду впал в ступор. Ему нравилось так называть ее. — Ты уж точно не ведьма, а больница всегда становится для кого-то последним местом на этом свете. — Дождия знает, господин Грей, но всё же в ее жизни слишком много умирали дети. Видимо, сейчас чаша спокойствия переполнилась, и тот мальчик стал последней каплей. — Знаешь, моя жизнь тоже полна смертей, причем я в них виноват, — на удивленный взгляд Грей лишь улыбнулся. — Я же охотник, помнишь? — в ответ Дождия тоже улыбнулась, прекрасно зная, что юноша совсем об этом не печалится. Солнце совсем село, и вместе с ним на душе стало легче, словно этот день забрал многолетний груз. — Я очень тебе сочувствую, но, если тебе так тяжело дается твоя работа, почему бы ее не поменять? — Оно того стоит, — просто ответила девушка. — Когда пациенты выздоравливают, их встречают радостные родители, благодарят всех, кто помогал их детям вставать на ноги, это очень приятные моменты. — Значит, все же есть в твоей жизни хорошее? — Конечно! Например, Дождия встретила господина Грея, который помогает ей каждое утро носить тяжелые ящики, — Джувия улыбнулась, глядя на стоящего рядом парня. — А еще он подарил ей цветы и купил мороженое, разве не хорошо? — Я рад, что тебе приятно проводить время со мной, но у тебя ведь есть что-то еще? — Грей также улыбался, чувствуя, как согревается сердце от ее слов. Наверное, за всю жизнь никто не говорил ему такого. — Разумеется, — Дождия довольно доела свое мороженое, и они оба двинулись к урне, продолжая прогулку. — Расскажешь?       Девушка показала ему самые красивые и самые любимые ею места, попутно рассказывая что-то забавное и приятное, отчего постоянно улыбалась. Ее глаза сияли, и Грей все пытался разглядеть в них отражение звезд, и ему казалось, что на него смотрит само небо, воплотившееся в добрую девушку. В основном он молчал и слушал, иногда смеялся, и был как никогда счастлив. Когда ему в последний раз удавалось пожить нормальной жизнью? Он такого и не помнил, а с ней было легко и просто — и за это он был безмерно благодарен судьбе и самой Джувии. С ней просто хотелось быть рядом и забыть о всем демоническом мире, но внезапно завибрировавший крест не дал насладиться вечером сполна. Аккуратно осмотрев всех вокруг них, он заметил того демона у лавки с цветами. Чутье подсказывало, что это неспроста. — Господин Грей, что-то случилось? Вы напряжены. Вам стало скучно с Дождией? — в ясном небе в ее глазах стало проявляться беспокойство, а ее руки внезапно оплели его предплечье, успокаивающе сжимая. — Нет, просто не оборачивайся, хорошо? — Грей взял ее под руку и повел вперед. — За нами идет один тип и не отстает. Мне будет спокойнее, если я провожу тебя до дома, хорошо? И веди себя так, будто мы ничего не заметили. — Хорошо, — Дождия сильнее сжала его руку. Беспечный разговор закончился, и они шли в тишине, пока Грей не заметил, что девушка слегка дрожит. — Тебе так страшно? — Нет, Дождии совсем не страшно, вы ведь рядом, — и снова ее обезоруживающая улыбка. — Просто уже поздно, и становится прохладно. — Могла бы сказать и раньше, — брюнет на ходу снял пальто и аккуратно накрыл им хрупкие плечи. — Мне как раз было жарковато. — Спасибо, но зачем вы дальше раздеваетесь?       Грей этого даже не заметил. Он натянул водолазку обратно и смущенно замолчал. Не может же он объяснить, что от постоянно горячего креста он готов раздеться хоть до трусов? Неловкость спасла Джувия, насмешливо спросив: — Решили покорить мое сердце своим прекрасным телом? — Что? Нет! А что, получилось? — засмеялся Грей, снова беря девушку под руку. — Да и вообще, у тебя прекраснее, — чего он ляпнул? Ой, идиот… — Я хотел сказать, что это платье подчеркивает твою красивую фигуру, то есть, не красивую, а обычную, но вообще мне такие нравятся, — продолжил он дальше рыть себе могилу, пока веселье девушки переходило на смущение. Даже в темноте было видно, как она покраснела. Грей закрыл свой рот и глубоко вздохнул. — Я просто хотел сказать, что ты красивая. — Спасибо, милый Грей, — смущенно пискнула та. — Общение с девушками не ваша сильная сторона? — Как-то не было возможности этому научиться, девушки не жалуют парней, целыми днями пропадающими на охоте, — усмехнулся он в ответ. — Если вам будет легче, то у Дождии опыта больше всего в общении с детьми. — По тебе и не скажешь. Или ты весь вечер общалась со мной, как с ребенком? — Все мужчины немного дети. Побегать, пострелять — любимое занятие, а у вас тем более, — прыснула Дождия.       Они продолжали шутить и смеяться, когда дошли до ее дома. Остановившись, Грей повернулся так, чтобы видеть их преследователя, и по его недовольному лицу девушка поняла, что за ними все еще следят. — Вы не хотите переночевать у Дождии? Так будет безопаснее. — Не волнуйся, я могу за себя постоять. — Ну тогда хотя бы зайдите на чай, может, он уйдет, не дождавшись вас? — казалось, она должна была смутиться, но сердце занимало только искреннее беспокойство. — Дождии так будет спокойнее. — Хорошо, от чая я не откажусь.       Квартира была маленькая, из кухни, спальни и ванной, но очень уютная. Чистота и опрятность создавала приятную атмосферу, а согревающий чай с мятой вообще клонил в сон. Почти сразу, когда они вошли, крест перестал гореть и дрожать, и девушка со спокойной душой отпустила парня домой. — До завтра, милый Грей. — Пока, Джу.