Полиамор и я

Ещё никогда ранее Хосок не мечтал оказаться от танцевального зала так далеко, как это вообще возможно. У него не было времени справиться с эмоциями, не было времени привыкнуть к новой маске, которая теперь навсегда с ним, даже перед мемберами. Вчера он дал слабину, позволил парням увидеть насколько сильно ранили его их слова, особенно слова Юнги, но сегодня всё должно быть иначе. Сегодня он должен убедить каждого, что он в норме, что эта ситуация не выбила из него воздух, не разбила на миллиарды частей его сердце, не уничтожила веру в себя и людей. Он не в силах повернуть эту чертову дверную ручку и войти внутрь. Что он должен сказать? Как он должен в глаза смотреть тому, кто его растоптал? Хоби был бы рад, если бы мог злиться на Юнги, но как бы он не старался, всё, что он чувствует - безграничную тоску по тихому голосу и родным рукам. Хосок почти готов сдаться, сбежать, написать в общем чате, что сломал ногу, отравился или вообще при смерти, но, видимо, сама судьба над ним издевается, потому что за его спиной раздаются шаги. - Хо? - Джей-Хоуп вздрагивает. У него пропадает дар речи и способность двигаться. Он так и остаётся стоять столбом, держась за дверную ручку. - Хоби? - зовёт Юнги ещё раз. Слишком мягко, слишком нежно для человека, который вчера отпустил руку Хосока, позволяя тому упасть в бездну, - Ты почему не заходишь? - А, хён! - Хосок невероятными усилиями заставляет себя развернуться и бросить взгляд на человека напротив. Растягивает губы в улыбке, моля вселенную о том, чтобы эта улыбка не выглядела слишком жалкой, - Привет! Я просто вспоминал, закрыл ли машину. - Ммм, и как? Закрыл? - Юнги всматривается в глаза Хосока, надеясь увидеть там привычные ему искринки жажды к жизни, но видит только пустоту. - Нет, кажется нет. Пойду проверю, - чеканит Хоби и чуть ли не сбивает Шугу с ног, пролетая мимо него со скоростью света. * * * Юнги думал, что он справится, думал, что сможет побороть свои чувства и оставит Хосока в покое, позволяя тому строить свою личную жизнь по-новому, без Юнги. Но как только Шуга видит перед собой знакомую фигуру, всё его внутреннее я кричит об обратном. Он еле сдерживает себя, чтобы не впечататься своими губами в хосоковы, чтобы не прижать его к себе изо всех сил, чтобы не начать вымаливать прощение за свою слабохарактерность. Он без Хосока пропадает, не чувствует вкуса, цветов не различает. Всего день прошёл, а Юнги кажется, что он вечность в серости прозябает и единственное развлечение - вспоминать яркую улыбку, которую он сам, своей собственной рукой стёр с лица младшего, оставив в уголках губ только боль и разочарование. Ненависть к себе разъедает, стучит молотками внутри черепной коробки. Юнги хотел бы, чтобы Хоби разозлился, заехал ему пару раз по морде, выплюнул бы в него все слова ненависти, которые существуют на свете, но тот только взгляд прячет и тихо произносит это своё чёртово «хён», сбивающее Юнги с ног. Вся надежда на Чимина, может, он выполнит обещанное и набьёт Мину рожу. И похуй, что съемки и концерты на носу, Юнги необходима физическая боль, чтобы внутренняя хоть немного притупилась. * * * Чимин со вчерашнего дня сам не свой, весь его мир перевернулся с ног на голову, а он понятия не имеет, что со всем этим делать. За Хосок-хёна переживается немыслимо. Впервые за долгие годы Чимин понимает, что сейчас он должен быть сильнее, чем хён. Сейчас он должен взять ситуацию под свой контроль, чтобы не дать Хоби потерять себя в ложном одиночестве. Чимин готов плакаты на каждом углу развесить с напоминаниями о том, что Хосок удивительный, тёплый, яркий, красивый до безумия. Чимин готов это на лбу себе выбить, чтобы когда Хосок на него смотрел, понимал, что это истинная правда. И самое главное, от чего у Чимина мурашки по коже, он готов поцелуями доказывать Хоби, что того есть за что любить. А точнее, что не любить его невозможно. Разве бывает такое, чтобы от одного поцелуя украденного, ему не предназначавшегося, внутри всё перевернулось на 180 градусов? Разве от одного касания, от одного дыхания на своих губах может расцвести такое горячее чувство? Чимин сам себе не верит, копается в себе в надежде отыскать ответы на свои вопросы, но не находит ничего, кроме желания рядом с Хосоком быть и вызвать хотя бы лёгкую, еле заметную, но искреннюю улыбку. Но неожиданно проснувшиеся к Хоби чувства - половина беды, вторая половина - Юнги. Чимин помнит момент, когда впервые увидел Шугу. Тот своей уверенностью с ног валил - дерзкий, упорный, прущий вперёд как танк. Чимин помнит, как сердце колотилось каждый раз, когда Шуга к нему обращался. Помнит, как горела кожа на плечах, когда Юнги по ним ободряюще младшего похлопывал. Помнит, как каждую минову улыбку, адресованную ему, Чимину, хранил в сердце, будто самую редкую и желанную драгоценность. Но когда через год после дебюта BTS нарвались на какое-то видео, сделанное арми, в котором ясно читался смысл придуманных романтических отношений между Чонгуком и Тэхёном, Чимин понял, что надо срочно избавиться от Юнги в своём сердце. Юнги тогда плевался, кривился и матерился, пытаясь донести до каждого, как мерзко это выглядит, и «как им, блять, только в голову пришло, сделать нас, нормальных мужиков, ебучими гомиками?» Чимин лечился от Юнги долго, болезненно вырывая чувства по ниточке, заменяя каждую мысль о старшем более безопасными мыслями о работе. Чимин привык видеть в Шуге друга, коллегу, заботливого хёна. Он и правда забыл, что когда-то был влюблён до дрожи в кончиках пальцев. Забыл. Но Хосок напомнил об этом, позволив Чимину представить, что Юнги чувствует к нему что-то гораздо большее, чем просто дружба. А когда Чимин надеялся что Шуга отрицать это будет, плеваться опять и материться, тот и не подумал этого сделать, оставляя Чимина в растерянности и с призрачной, уже почти исчезнувшей надеждой в душе. - Эй, ты сегодня бревно косплеишь? - врывается в чиминовы мысли чужой голос. Чимин моргает, пытаясь вспомнить, где он сейчас и кто вообще с ним разговаривает. - Что? - переспрашивает. - У тебя не встал даже, - Тэян возит рукой под резинкой чиминовых трусов и мажет влажными губами по шее, - я нахуя тут стараюсь? - И правда, - Чимин задаётся тем же вопросом. Нахуя? Нахуя он вообще тут? Нахуя подставляется под поцелуи, которые в один миг перестали приносить удовольствие? - Что сказал? - Сказал, что не хочу тебя, хён, - Чимин руку чужую от себя убирает и встаёт, застёгивая ширинку. Тэян только глазами хлопает, не узнавая Пак Чимина. Это не тот Пак Чимин, который бежал к нему по первому зову. Не тот Пак Чимин, который отдавался с двойной страстью. Не тот Пак Чимин, который в глаза заглядывал преданно. У этого во взгляде только равнодушие, смешанное с капелькой облегчения. - Я вот сейчас что-то вообще не понимаю, что происходит, - Тэян встаёт с дивана и подходит к младшему, нежно касаясь пальцами его щеки, - Я опять что-то не то сделал? Грубо говорил с тобой вчера? Ну прости, я просто скучал, а ты меня кинул. - Да не в этом дело, хён, - Чимин отодвигается от блондина подальше и впервые за всё время его голос не дрожит, - давай просто закончим всю эту тягомотину. Не по кайфу больше. - Не по кайфу? - хотя Тэян сам не планировал, чтобы их отношения заходили дальше секса, слышать такое от парня, стоящего напротив, неприятно, - То есть это всё чисто ради кайфа? Чимин смеётся добродушно: - А ради чего ещё? - Я думал, у тебя чувства ко мне. - Я тоже так думал, - кивает Чимин, - но хорошо, что мы оба ошиблись. Короче, найди себе другого мальчика для секса, а ещё лучше вспомни, что у тебя жена есть. Я всё, пас. Парень поправляет рубашку, бросает взгляд на человека, к которому ничего не чувствует, кроме уважения к его творчеству, и разворачивается в сторону выхода. - Чимин, а… - А песню запишем, конечно. Я уже текст написал. Думаю, получится отлично. Тэян смотрит на захлопнувшуюся дверь долго, перебирая внутри себя эмоции, а когда находит одну, ту, что несёт в себе гордость за мальчишку, который смог наконец сказать «нет», позволяет этой эмоции захватить себя целиком, растягивая на лице немного грустную, но искреннюю улыбку. Пак Чимин будет счастлив, потому что кто-то, в отличие от Тэяна, сможет дать ему всё то, чего он заслуживает.