Энтропия

— Ты… действительно его добыл, — хмыкает Алиса Хайба. Она удивлена: Куроо Тецуро выполнил своё задание. Прошёл испытание. Сдал вступительный экзамен на «отлично». Он, впрочем, не выглядит довольным. Козуме Кенма, наследник Некомы, сидит без сознания, привязанный к стулу в сыром подвале склада. Его голова безвольно опущена, влажные волосы закрывают лицо. — Ты что, уже начал без нас? — тянет Лев со смешливой обидой. Поддевает пальцем воротник Козуме, щёлкает по налитым, сочным синякам на шее. — Ай-ай, Куроо-сан, мы так не договаривались. Он прав: договор был другим. Хочешь вступить в их весёлую семейку — докажи свою полезность. Выслужись перед папочкой. О, он будет доволен, их отец. Двадцать три года изгнания, сибирского холода, пряток и страха — и вот они возвращаются в Токио. И главное, как возвращаются! С наследником Некомы в самой подарочной из упаковок. Ну и у кого теперь власть, Козуме-сан? — Как ты это сделал? — спрашивает Алиса, накручивая на палец бриллиантовое ожерелье. Тяжёлый он, этот алмаз Хоупа. Давит на шею. Куроо Тецуро не отвечает. Странно. В прошлые их встречи он был куда разговорчивее. Не заткнуть. — Фокусник не раскрывает своих секретов, Лис, — посмеивается Лев. Он идёт к Тецуро, хлопает его по плечу. — Добро пожаловать в семью, Куроо-санчик! Чего такой угрюмый, м? Губы Куроо растягиваются в кривой улыбке, которая не трогает его глаз. С ними что-то… не так. С его глазами. Алиса вглядывается в тёмные радужки, пытаясь понять, что за тревожное чувство скручивает живот. Она переводит взгляд на Козуме, на синяки, нет, засосы на его шее. — Ты соблазнил его, — понимает она. — Ты втёрся к нему в доверие, соблазнил и выкрал, не правда ли? О, Куроо Тецуро… Безжалостный ты ублюдок. Она хмыкает, подходя к наследнику Некомы, тянет его за волосы, чтобы осмотреть лицо. Бледноват. Тёмные круги под глазами. Замёрзшие, посиневшие губы. Вот поэтому она и предпочитает не влюбляться. — Надеюсь, ты не увлёкся им в процессе? — спрашивает Алиса. Длинные бордовые ногти впиваются в холодный подбородок Козуме, разворачивают лицом к Куроо. Пусть смотрит. — Ты ведь знаешь, что будет дальше, Тецуро? Мы же теперь семья. Не хочу, чтобы твоё сердечко разбилось. Он почему-то бросает стеклянный взгляд на бриллиант на её шее, поднимает к лицу. Не смотрит на Козуме. Совсем не смотрит. Занятно. — Он забавный, — пожимает плечами Куроо Тецуро. На его лицо возвращается косая улыбка. — Понравился мне, отрицать не буду. — Но ведь это не помешает нашей работе, так? — Лев обнимает его за плечи, но тут же брезгливо морщится, отстраняясь: одежда Куроо пропиталась морской солью, всё ещё влажная. — Не-а, — и снова эта улыбка. Алиса назвала бы её уверенной, если бы что-то внутри не споткнулось о сердцевину слова: веры ей явно не достаёт. — Моя работа всегда на первом месте. — Наша работа, — поправляет она. Он склоняет голову набок. Смотрит густой, непроглядной пустотой. Секунда, лёгкое движение ресниц — и наваждение исчезает. — Разумеется, наша, — смеётся Куроо Тецуро. Его смех эхом стучит о стены подвала, бьётся крыльями, бродячий, бездомный… И Алисе почему-то кажется, что сегодня ночью она будет думать о нём.

Конец первой части.