Сбежать, чтобы (не) быть найденной

      Некоторые решения принимаются долго: терзаешься в сомнениях, взвешиваешь все «за» и «против», в конце концов, решаешься, а потом… снова мучаешь себя, пытаясь понять — правильный ли выбор сделал. Иные — приходят быстро, легко, словно по щелчку пальцев: ещё секунду назад ты даже и на думал об этом, а сейчас уже готов свернуть горы ради задуманного.       «Тик-так. Тик-так. Тик-так» — тихонько перестукивались часы. Пустая квартира: ни одной живой души — только девушка, замершая посреди комнаты над каким-то листком, точно изваяние. «Тик-так. Тик-так. Тик-так» — продолжал механизм давить на исступленное сознание. Она устала, нестерпимо устала, потому что больше не могла так жить. «Тик-так. Тик-так. Тик-так»…       Тик…       И Сакура решилась — схватила какую-то ручку, валявшуюся на столе, по памяти вспомнила данные паспорта, дату регистрации брака… за остальным пришлось лезть в ящик с документами, по пути рассыпав половину из них по ковру. Цифры, буквы, закорючки — только бы быстрее, скорее покончить со всем!       И вот она уже носится по дому, как сумасшедшая, судорожно заталкивая вещи в чемодан. Девушка когда-то слышала, что для таких вот «сбегунов» существуют специальные компании, помогающие перевезти вещи комфортно и безболезненно, оказывающие разного рода поддержку. Но у неё нет на это времени: ни одной лишней минуты Сакура более не проведёт — в этом одиноком доме, в этой проклятой семье, с этим бездушным человеком.       Документы, одежда, пара милых сердцу безделушек, ноутбук, телефон. Симкарта, дабы обойтись без назойливых звонков, уже разломана пополам и валяется где-то под кроватью — всегда безупречно чистой благодаря приходящей домработнице. Карандаш, листок — пара скупых слов о том, что девушка покидает дом добровольно и искать её не нужно.       «Щёлк» — одно смазанное касание выключателя, пара поворотов ключей в замке, нестерпимо долгое ожидание лифта и, наконец, свобода...       Ночной город — а жили Учихи в престижной новостройке в самом сердце столицы — сиял мириадами огней, точно звёзд, сошедших с небес на землю: яркие вывески магазинов, огромные билборды на высоченных зданиях, будто прозрачных, созданных из одного лишь стекла, но в сумерках сливающихся с окружающей тьмой. И люди, сколько же там было людей! Даже сейчас, когда рабочий день давным-давно подошёл к концу даже у самых заядлых трудоголиков, толпы сновали повсюду: торговые центры, рестораны, круглосуточные магазинчики. Жизнь кипела вокруг, зазывая присоединиться к бурному потоку и раствориться в нём: подпитываясь и подпитывая других.       Сакура же была готова вывернуться наизнанку прямо на месте.       Лишняя. Почему-то прямо в это мгновение девушка ощутила себя чужой во всей этой пёстрой гряде лиц. Ей нравился бурный, неудержимый в своей суете район, в котором всегда можно было дышать полной грудью, чувствуя себя в самом центре мира. Делового, потому как днём там без устали сновали белые воротнички, выбегающие на обед в ближайшие кафешки. Молодёжного, потому что совсем рядом располагалось несколько фешенебельных местечек. Культурного, ибо на одной из улиц неподалёку стояли театр и несколько картинных галерей.       Но сейчас беглянка буквально задыхалась...       Такси отвезло на ближайшую железнодорожную станцию, с которой отправлялись поезда дальнего следования. Чёткого плана— куда же отправиться — не было: выбор во многом обуславливался банальным случаем.       «Слишком рано, слишком поздно, этот вообще уходит куда-то... стоп, идеально!» — Сакура быстро перепроверила информацию в сети и подтвердила свои догадки. Поезд, отходивший через полчаса, прибывал в далёкий город, захолустный и мало кому интересный. Местные даже порой недоумевали: для чего отправлять транспорт из столицы в такую глушь? Впрочем, таких вот «непонятных пунктов назначения» было с десяток, просто Учихе повезло наткнуться на какой-то один определённый.       К слову, теперь же она снова Харуно? Документы, подтверждающие развод, она надеется никогда не получить на руки — ибо это будет значить, что гордый муженёк нашёл её. Впрочем, неважно, после столь неудачного опыта девушке не нужна была морока с новым гулякой. Тишины — просто хотелось остаться в месте, где никто бы не трогал и ничего от неё не ждал...       «Соответствуй, будь, как они, молчи, не позорь Саске», — твердил внутренний голос, стоило раньше Сакуре оказаться на людях. Идеальная осанка, макияж без единого изъяна, всегда вежливая, но не слишком обнажающая зубы улыбка, учтивость, этикет... Эти грёбаные вилки и ножи, по обе стороны от начищенных до блеска тарелок — и только попробуй перепутать, какая для чего! Досужие разговоры ни о чём, которые лицемеры именуют «светскими беседами» — не смей говорить правду, она никому не нужна: у вас крепкая любящая семья, дела у тебя хорошо, а платье Микото-сан, как и всегда, выглядит превосходно. И неважно, что от её дорогого ванильного парфюма тянет блевать. Детей с Саске вам «Бог не дал», а не ты отказалась, потому что решила построить карьеру, пока этот недоносок бегал по очередным любовницам. И вообще, он же подарил тебе домик на побережье на прошлый День рождения, чего жалуешься? Учиха Сакура не может быть несчастной...       Но почему-то всегда стремившаяся к стабильности, успеху и прочей шелухе девушка ощущала себя по-настоящему счастливой только сейчас: когда мчалась в неизвестность на скорости под сотню километров в час.       Длинные ряды современных жилищ тянулись долго, пока вмиг не сменились одноэтажными домиками. Вскоре же осталась только бесконечная травяная гладь, перемежающая с лесополосой, которую едва можно было различить в плотном сумраке. Тёмные кляксы мелькали перед взором — почти расфокусированным и устремлённым куда-то внутрь самой девушки: только изредка глаза цеплялись за какую-нибудь непривычную постройку, освещённую желтоватым светом одинокого фонаря.       Что её ждёт там, за пределами железной дороги? За границей сумасбродного поступка? Название маленького городишки перекатывалось на языке, заставляя тот как-то очень непривычно двигаться. Сакура никогда не бывала в столь немногочисленных «поселениях»: родилась в крупном городе, затем жила в столице, в командировки ездила тоже исключительно в известные места. «Какие там люди? Поди, одни деревенщины да воришки?» — отравлял сомнениями внутренний голос. «Вернись, пока не поздно, Саске даже не заметит, что ты куда-то уходила. Будешь жить, как прежде: престижная работа, зарубежные поездки и только первоклассные рестораны. Разве не об этом ты всегда мечтала, а, Сакура?» — противный червяк продолжал давить на нервы. Итак из-за работы хирургом они порой были ни к чёрту.       Но в одном предательское альтер-эго было право: Учиха даже не поймёт, что супруга куда-то уходила. Когда он вернётся? За полночь? Да и вернётся ли вообще? Она уже даже забыла его естественных запах: только терпкий аромат одеколона в одной из ванн.       Она мечтала быть лучшей во всём: училась, работала не покладая рук, волею судьбы даже отхватила себе «шикарного мужчину». Нет, это он отхватил её! Умную, красивую, а — главное — беззаветно влюбившуюся, а потому ставшую покладистой даже при всём изначально тяжёлом характере. Она прощала ему всё, что не простил бы никто. Но загубленную ради чужих желаний жизнь простить не смогла.       «Да, милый, ходи-ка ты теперь на светские рауты со своими пустышками, что только ножки раздвигать горазды. Посмотрю, как быстро полосы газет заполнят заголовки о позоре наследника гигантской авто-корпорации», — ехидничала Сакура, пока поезд принимал новых пассажиров на очередной станции. «Хотя нет, это же такой позор, такой позор, скажет Микото-сан», — вспоминала она сварливо-жеманно свекровь. Но вот состав тронулся дальше, принявшись вновь укачивать исстрадавшуюся девушку в своих тяжёлых объятиях...       Час за часом, злость отступала, стирались обиды, невысказанная и копившаяся годами досада. И становилось легко-легко, покуда прошлое оставалось всё дальше: там, в этой наполненной пёстрыми огнями столице, где Харуно Сакуре больше не было места. Теперь её ждёт новая жизнь, в которой, пусть без высокого положения и всех денег мира у её ног, сможет дышать свободно...       Сбежавшая принцесса мозолистой рукой       Перебирает тряпки, что стираны зимой.       Сбежавшая принцесса — крестьянина жена.       Но разве это важно, покуда жизнь одна?       Строчки из детской песенки невольно вызвали на губах улыбку — измотанную и сонливую, — но наполненную искренней и неподдельной радостью.