Спасибо, и ещё раз спасибо!

Утро вечера мудреней, а потому и уже часам к пяти Мадара был на ногах. Вообще-то, в армии поднимали в шесть, но Мадара вставал в пять, чтобы тренировку успеть завершить, и потом дел побольше сделать. Холодный душ окончательно взбодрил шиноби, и он, надев спортивные штаны, но оставляя свою могучую, волосатую грудь открытой, оставил под дверью детской записку: «Я на пробежке, вернусь часа через полтора, не пугайтесь» и ушёл. На спортивной площадке он сперва сто раз присел, потом сорок раз отжался, потом тридцать раз отжался без рук, столько же — на кулачках, семьдесят раз подтянулся и присел на лавочку отдохнуть. -Иэх, старость не радость … — вздохнул Мадара, хотя ему было всего сорок с небольшим. А уже — проблемы со здоровьем. Сердце слабину дало, больше пятисот приседаний в день врачи делать запретили. А всё из-за контузии. И из-за «непутёвого сына» Обито. С последним у Мадары частенько бывали конфликты, и на то, на суровый взгляд отца, были веские причины, и первая — маленькая дочка Обито, Сайшо. Её матери никто не знал, кроме, естественно, самого Обито. Когда тот вернулся из армии, поехал в приют, вернулся с Сайшо вместе, сказав, будто мать, шиноби-врач, ирьёнин, погибла на миссии и Обито был вынужден сдать ребёнка туда, где о нём могут позаботиться: на тот момент ей было меньше полугода. Мадара внучку, конечно, любит искренне и балует, но никак не может понять сына. В его молодость можно было по морде схлопотать за подобных детей. Сам Мадара когда-то попал в такую же ситуацию: временно был направлен на службу в Страну Воды, помахал рукой невесте и отбыл с отрядом. А скоро письмо получил: «Так, мол, и так, у нас ребёнок будет, дорогой». А ему 17. И ей тоже. Так Мадара специально отпросился у командиров и лично у хокаге. Домой приехал, женился на невесте своей, ни на шаг от неё не отходил. Через несколько месяцев у пары родился сын, Обито назвали. Родителям счастливым по 18 к тому времени, жили душа в душу. А вот пять лет спустя жену похоронил: рак. Вернулся к шиноби, работал теперь только в штабе и на самых элитных, сложных миссиях. А вторая причина — это работа Обито. Он тоже работал в штабе, программистом; следил за электроникой, сидел на пульте управления радиолокаторов, и т.д. Его работа очень сильно упрощала жизнь шиноби: лучше вёлся поиск цели, лучше была наводка перехвата, много было плюсов; но Мадара этих технологий не признавал, считая, что настоящий шиноби должен сам находить цель, сам её преследовать и уничтожать тоже сам, без всяких там «компутаторов», как он и другие старые ниндзя любили обзывать компьютеры. Плюс система эта была ещё не отлажена и до конца не готова, частенько «врала», и это давало право многим шиноби для недовольства. Но, как бы там ни было, Мадара всё равно любил сына, а по вечерам ржал над Изуной, что у него нет внуков. А Изуна ему и впрямь завидовал: была у него в юности пылкая и страстная любовь, разрушенная навсегда врагами. Похороненная в прямом смысле. Больше Изуна не влюблялся, всю свою оставшуюся любовь отдавая Обито и другим родственникам. -Так, ну, а теперь финишная прямая: сколько там, э-э-э, двадцать пять, нет тридцать пять кругов по стадиону! Бегом марш! — со скоростью ракеты Мадара сорвался с места и припустил не хуже любого мальчишки. Тридцать пять кругов исчезли в течении десяти минут. А затем он сел на траву, подогнул ноги, закрыл глаза, сложил ладони и несколько минут так сидел неподвижно, восстанавливая силы. Когда Мадара вернулся, он прежде всего зашёл в детскую: Итачи и Саске ещё спали. Время было пол седьмого. От возмущения Мадара чуть не поднял их с кровати пинками и матами, но вовремя вспомнил, что они всего лишь дети. Поэтому, решил подождать до семи. Ну, как сказать детьми: Итачи уже был АНБУ, ему 15. Это вот Саске 6, только-только в академию пошёл. Шкет недоделаный. Мнит себя крутым шиноби, а на деле, чуть что — так сразу к братцу за спину. Итачи вместе с ним иногда домашку делал. А есть в классе у Саске один чувак, вот он реально крутой — зовут Наруто. Узумаки по фамилии. Сирота, но гордый — капец. Всех пацанов побить успел. Да только есть один минус: силён как бык, а мозгов как у белки. Да и вообще, странный он какой-то: Саске одну технику учил час, Наруто — три. Но так её выучил, что некоторые джоунины удивились. Клонов он мог создать от одного до тысячи. Абсолютный рекорд. POV Саске: «На, получи, сраный Наруто! На, на тебе, на тебе ещё!» — и я продолжаю его избивать. Сперва мы дрались на равных, но потом его меч сломался. Я великодушно бросил свой и предложил тайдзюцу. Наруто согласился. Мы долго дрались, но, как говорит иногда братишка Итачи — скилл зарешал, и я несколько раз сильно двинул Наруто по его наглой морде. Он потерял бдительность, я нанёс ему ещё несколько ударов. Сейчас же он лежит на животе, я пинаю его ногами. «И под рёбра, и в щёку, и по затылку, так, ну-ка, вбиваю его головой в землю: раз, раз, раз! Всё, он не подаёт признаков жизни. Он по уши в земле.» Я спрыгнул с Наруто и стоял поодаль, переводя дух. Как вдруг… Наруто резко поднимается на ноги, вытирается. У него лицо в крови, я бил его полчаса подряд, но ему всё равно. Он стоит и улыбается. Дьявольски улыбается, по плохому. Что-то он задумал. -Так, теперь по серьёзному. Саске — ты слабак. Сдохни, урод — и бьёт меня в живот, я падаю, задыхаюсь, пытаюсь достать кунай, но он не даёт, и остервенело повторяет удар. По голове. Рукоятью сломанного меча. Кровь застилает мне глаза. Я практически ничего не вижу. Сколько бы я ни сопротивлялся, он обходил любой мой блок. В конце концов, моя чакра кончилась. Наруто усмехнулся, пнул меня несколько раз, и поднял вверх, взяв за воротник. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, и проорал мне прямо в лицо: -Рота, подъём! End POV. На часах пробило семь. Мадара вздохнул, открыл дверь в детскую, и скомандовал: -Рота, подъём! Подъём! В одну шеренгу стано-о-вись! Итачи еле продрал глаза, потянулся, сел на кровати: -Дядь, ты вчера не пил на ночь? Чего орёшь с утра пораньше? -Сынок, если бы я в армии в семь вставал, никакой Конохи бы уже не существовало. Усёк? Усёк. Молодец, умница. Так, я не понял: ты чё, команды не слышал, а? Ну-ка, встать! — Саске ворочался с боку на бок, и не вставал: -Дядя Мадара, дай поспать. -Ты сейчас без завтрака останешься. -Нет, так не пойдёт! — от упоминания о еде Саске вскочил на ноги и встал рядом с Итачи. -Ро-о-та, слушай мою команду: переоделись — и на зарядку бего-о-ом марш! Старший — тебе двадцать кругов, тридцать отжиманий; Соска — десять кругов, пятьдесят приседаний. Выполнять! -Я не Соска! — надулся Саске. -А я не пустое место, чтобы меня игнорировать. Бегом, говорю! — Мадара вошёл во вкус командира. Братья не стали ждать повторения, и побежали переодеваться. Мадара же отправился на кухню, поискать чего-нибудь съестного, чего бы можно было скормить племянникам. Двадцать раз перерыл он все шкафы, перетряс холодильник, перевернул вверх дном кухню, и нашёл … ничего. Хлеб, яйца, сыр — и детских шоколадных шариков упаковку. Ещё чай. Всё. Больше ничего. Ни молока, ни каши какой-нибудь. Видно, после смерти Микото совсем дела плохо у младших Учих пошли. Можно сделать яичницу, но это показалось каким-то грубым. Сам Мадара к ней был приучен. В принципе, он только её-то на завтрак и ел уже как двадцать лет. Итачи АНБУ, ему тоже не привыкать, а вот Саске … «Нет, негоже так с детями (ударение на я)! Что это я, не родной им чё ль?! Ладно, старшой (на о) вернётся, придумаем чего-нить». Полчаса спустя Итачи и Саске вернулись домой. Потные, красные, но довольные, особенно младший: не пятьдесят приседаний сделал, а целых пятьдесят пять! Мама бы гордилась. При воспоминании о маме Саске чуть не заплакал, но взял себя в руки: братишка Итачи учил не плакать! А брат для Саске был полным примером для подражания. Мадара же похлопал мальчика по плечу, похвалил обоих: -Набегались? Ну, вот и молодцы. Зарядка с утра — дело полезное. Каждый день так будем. Ну, вот так значит: Саске свободен до завтрака, вещи пока свои упакуй, а ты, Итачи — дуй со мной на кухню. Поможешь. -Хорошо. На кухне Мадара протянул Итачи руку: -Ну, здорово, братан, как спалось? -Да ни чё, вроде норм — ответил Итачи, удивлённый таким обращением. -Норм? Это хорошо, когда норм. Я вот к чему: слуш, а чем вас маманя кормила? Малой-то так по факту, что ест, чем сыт бывает? -Малой? Малой на завтрак только шарики шоколадные признаёт под чаёк. Ну, и бутеров пару. Ни кашу, ни яйца, ничего, кроме хрустиков этих, ни чё больше не хавает. Иногда чаёк молоком заменить можно -Да ну, эти что ли?! — поразился Мадара, показывая на найденные шарики. -Ну да. О, "Коношкинские", его любимые! -Да гонишь! Как, реально этим наедаются?! — в голове бывалого шиноби не укладывалось, что сладостями можно заполнить желудок. -Дядь, ты чё? У нас в АНБУ это самый популярный перекус на завтрак, вообще-то. Вещь, я бы сказал! Гениальное изобретение! -Ебать меня на все четыре стороны, в натуре что-ли?! — Мадара был поражён. -А чё? -Это ж сладость! -И? -Ну … как это на завтрак? -Очень даже хороший завтрак. А ты разве не пробовал? -Изуна иногда ими балуется, ну так, не серьёзно. А я нет, не до них. Я вот яишенку с бекончиком, м-м-м! Эт я понимаю — жизнь! Так, в общем, ладно. Короче, по ходу я в танке, слушай, расскажи по братски, как вообще это дело в расход пускать? -Дядь, ты серьёзно? Чё, ни Сайшо, ни Обито этого кушанья не едят? -Обито — точно нет, Сайшо простую кашу ест. -Да ну, серьёзно … короче, рассказываю: берёшь упаковку, насыпаешь в тарелку немного, потом берёшь молоко, и в его в тарелку заливаешь, хочешь — горячее, хочешь — нет. -И всё? - недоверчиво спросил Мадара. -И всё. -Да. -Не, ну это ты, братан, врёшь! Чёт как-то быстро всё выходит. -Ну, так уж вышло. -Ладно, поверю пи.даболу на слово. Это, братан, возьми деньги на столе, сбегай в местный магаз, купи там молочка. И кстати, будешь яичницу? Я себе готовлю, вот и тебе думаю. -А давай! Саске сидел в комнате на кровати и играл в планшет. Его ниндзя бегал по карте и безжалостно уничтожал врагов, Саске умело управлял персонажем. Пройдя очередной раунд, он заметно заскучал, и решил потренироваться, но именно в этот момент в детскую зашёл Мадара: -Оп-па, молодой человек, чем это мы тут занимаемся? Опять кнопки тыкаем? -Вот уже и потыкать нельзя! — Саске по стандарту надулся и протянул дяде планшет — Ну, на, забирай. -В смысле, забирай? — Мадара опешил — Я же не сказал отдавать. -А разве не скажешь? -Ну, студент, от тебя зависит: если бы ты вместо уроков играл, это одно. А если ты со сделанными делами — то играй, пожалуйста, кто тебе мешает. -А я-то думал, ты у меня его заберёшь … -Это почему ты так думал? -Братик Итачи говорил, что ты у него несколько раз забирал. -Вот ведь су … нехороший человек! Послушай, сынок, и запомни: я никогда никого зря не наказываю. Понял? -Понял! — обрадовался ответил Саске — Ты хороший, дядя Мадара! -Я в этом и не сомневался — усмехнулся Мадара и продолжил — ты пока поиграй. Будет завтрак — позову. -Хорошо! — мальчик вновь погрузился в виртуальную реальность. Итачи вернулся через десять минут. За это время яичница уже была готова: шаринган в помощь! Мадара стоял у плиты и самозабвенно размахивал столовыми приборами, нарезая хлеб и прочие ингридиенты. Племянника он заметил не сразу. -Дядь, я тута. Дай местечко, молоко поставлю. -О, здорово, дорогой! Где был? Чё купил? -Как ты и просил, молоко. Ну, и чтобы скрасить наши суровые мужские будни, я тут, это, ну, как бы так сказать … -Ну, чё, чё, не тяни! — воодушевился Мадара. Если Итачи приготовил сюрприз, то это точно что-то стоящее! -Саке … -Саке?! -Ну, да … -Ты чё, е.анутый что ли, бл.ть? У тебя вообще кукушка не на месте?! Ты чё наделал! А если малой засечёт? Он же её выдует всю под чистяк, ты чё, вчера родился, чёль, я не понял? АНБУ хренов. Гений клана, бл.ть, а мозгов ни на грош. -Дядь, ты е.лан? Саске первый день знаешь? Вспомни! Он же у нас ПРАВИЛЬНЫЙ! Забыл? -Ах да, это ж Саске. Смотри, щас прибежит — успокоился Мадара. Действительно, через минуту на лестнице послышались лёгкие быстрые шажки и на кухню выскочил нечто "маленькое-красное-страшное". Этот нечто с минуту тяжело дышал, затем раздался грозный голос, какой был когда-то у Хагоромо: -КТО МАТОМ РУГАЛСЯ???!!! -Это был я! — Итачи благородно взял вину на себя. Саске (он же: "маленькое-красное-страшное") глазами, полными ненависти и отвращения, скорее выкрикнул, чем высказал свой приговор брату в лицо: -У тебя язычок выпадет! Так мама сказала! Мадара от смеха согнулся пополам. Саске покраснел ещё больше: -Что смешного? -Да ни чё, я над братцем твоим смеюсь, вот представь: Итачи без языка! Это ж смешно! — нашёлся дядя. Итачи упал на колени: -Прости меня, о великий Саске! Прости раба твоего недостойного! Пощади меня, не губи меня, не отнимай языка у меня, а то товарищи смеяться будут, вот так: Хахаха. -Я тебя прощаю, но чтоб в последний раз! — с жаром сказал Саске. -Клянусь, не подведу тебя! Ценю твоё благородство! — Итачи как самурай встал на одно колено, приложил меч к груди. -Так, мелкие, садимся и хаваем! — прикрикнул на них Мадара, наливая молоко в тарелку с шариками и добавил — Соска, дай эту твою вкусноту попробовать. -Я не Соска! А уже через час, Мадара со вздохом запирал дом. Дом, где скончалась его сестра. Дом, куда он так часто ходил, навестить Микото, Фугаку и их детей. Дом, с которым связано столько воспоминаний … Итачи же едва сдерживал слёзы: тут он родился, тут ему дали имя, в этом он доме жил, сюда возвращался после академии, впервые увидел здесь своего брата и здесь же умерли его родители … Саске ещё мал, чтобы об этом думать, а вот Итачи … "Прощай, милый родной мой дом! Прощай навсегда! Я улетаю, но когда-нибудь обязательно вернусь! И поэтому надо вот так: До свидания, милый дом! Я улетаю, но сердце чувствует, что ненадолго. Я ещё вернусь, и видно, день этот недалёк; и совсем я буду не рад тебя увидеть снова, это я чувствую … Что-то обязательно случится, и скоро. И сердце мне подсказывает, что случится что-то очень плохое, трагичное, или грустное, но это в будущем … А пока, до свидания!"