***
And it's an open door End of my line of sight once more
— Ебать! — Ну зачем так категорично? Сонджу приезжает почти на весь декабрь и январь. Он наснимал фотографий своей квартиры, чтобы подставлять в стримы — с обязательными безделушками, маминой швейной машинкой, книжными полками и, конечно, кроватью. Небольшие погрешности при движении никто не расценит как повод задуматься о реальности фона. Сяо Чжань одобрил. В квартире темно, голоса и приглушённый свет доносятся из гостиной. Сонджу заносит съедобные гостинцы на кухню, распределяет по полочкам в шкафах и в холодильнике, моет руки и лицо и торопится к тем, кто его не встречает. Может, это сюрприз? Ибо сидит в кресле спиной ко входу и не оборачивается. Сяо Чжань — в дальнем кресле, совсем в тени. По периметру всей комнаты скоплениями расставлены разнокалиберные свечи, несколько крупных на три фитиля стоят в подставках на полу, маленькие чайные — на столе. Сяо Чжань — весь в чёрном, и когда он из своей тени взмахивает рукой, указывая на диван, светлая кисть кажется мелькающей в пустоте. Сонджу садится, всё ещё надеясь на сюрприз, и заглядывает в лицо Ибо, но тот отворачивается, проводя тыльной стороной ладони по глазам — а когда всё же смотрит, то глаза у него мокрые, красные. И злые. — Прости, хён. Значит, не сюрприз. В центре стола — бутылка виски, красиво подсвеченная пламенем свечей, окружённая сложной конструкцией из маленьких плиточек шоколада — мятного шоколада, как гласит обёртка. Ибо отводит взгляд и снова сосредотачивается на строительстве. Сонджу терпеливо ждёт. Когда последняя плитка венчает ажурную конструкцию со светящейся медово-янтарной сердцевиной, Ибо откидывается на спинку кресла, сплетая руки на груди, с минуту придирчиво рассматривает своё творение, а потом пинает ножку стола — и плитки осыпаются вокруг бутылки. Только тогда он решается посмотреть на Сонджу, больше не отводя взгляда. — Релиза не будет. Что ж, судя по настроению, это было ожидаемо. Но всё равно неприятно. Неприятно, но… Сонджу хочет как-то утешить Ибо — в том смысле, что главное, что Ибо услышал его песню — остальное не важно. Но Ибо не даёт ему сказать. — Никаких релизов не будет. Ничьих песен. Вообще. — То есть, как? А концерт? Ибо усмехается, и от этой жуткой ухмылки прямо больно. Сонджу потирает грудь и пытается вдохнуть глубже. — Ни-ка-ких. Для меня написали две песни о том, как мне похуй, и как это прекрасно. — А сцена...? — О, сцен будет много — аж три. И у меня лично — аж целая одна, чтобы я там типа делал, что хочу, но в контексте. — Но ты ведь хотел… — Я не хотел. Я хочу. И буду. Ещё не знаю точно, как именно, но буду. Точно. Потому что у меня будет эфир. А у тебя — нет. Сонджу косится на Ибо, и ему хочется унести столик подальше — Ибо с такой ненавистью прожигает его взглядом, что кажется, что не только шоколад, но и стекло расплавится и потечёт. В какой-то момент Ибо таки пинает ножку стола ещё раз, слышится мелодичный перезвон, кучка шоколадок оседает, рассыпаясь, и из-под них показываются три крошечные рюмки. Одна шоколадка летит со стола, Сонджу подхватывает её, а Сяо Чжань подаётся вперёд и протягивает пальцы между рюмок, приподнимая их над столом. Сонджу внезапно залипает на виде мерцающего меж пальцев хрусталя. Красивого хрусталя в трепещущих отбликах свечей. В очень красивых пальцах. Сяо Чжань замечает это и усмехается. Сонджу поднимает на него взгляд. — Я бы сфотографировал — но я не умею так красиво. — Я умею, — и Сяо Чжань протягивает ему руку с рюмками. Сонджу нерешительно пропускает пальцы под кистью Сяо Чжаня, обхватывая тёплый хрусталь. Сяо Чжань ухмыляется недоумению, с которым Сонджу рассматривает собственные пальцы, и берёт очередную зеркальную камеру — одну из тех, что по всему дому в любой момент могут стать свидетелями прекрасного. Он едва касается кисти Сонджу, чуть меняя наклон, щёлкает много раз с разных ракурсов, снимает несколько коротких видео, веля Сонджу провести рукой над свечами на полу, а потом обходит диван и фотографирует со спины — почти так, как это видит сам Сонджу. За это время Ибо успевает не только остыть и налюбоваться, но и заскучать — а потому неминуемо, для развлечения, снова начинает строить. В конце концов, он же тут главный… и единственный, оставшийся с допуском на сцену. Он раз за разом прокручивает в голове текст песни, рассматривая его под разными углами, чтобы понять, как превратить его в метафору того, что он хотел сказать в своём, который не пропустили. Как только найден ключ, начинают вырисовываться слои смыслов, интерпретаций и подводящих к ним визуальных форм. Сяо Чжань приносит ноутбук, заваливается с ним к Сонджу на диван, и они начинают рассматривать фотографии — Ибо тоже любопытно, но где-то очень далеко. Гораздо ближе пылает огонь страсти — жажда побеждать, распалённая предвкушением открывающихся возможностей. У Сонджу очень красивые пальцы, но Ибо знает, что красота — это далеко не всё. Убитая харизма возвращается медленно, совместными стараниями — и по частям. Ибо знает, что вся эта затея — терапия. От этого она не становится менее прекрасной, но для Ибо важнее всего, чтобы получилось. Чтобы его прокол… Ладно, он действительно сделал всё, что мог. Или всё, что знал… Но этого оказалось недостаточно. Его хён рекламирует лапшу и маски в тиктоке вместо того, чтобы сиять на сцене. Ибо чувствует это как личное поражение — он так и не уложился в год… Он знает, что не должен себя винить, что это не его вина и не его ответственность, но… Но. Перед его мысленным взором мелькают кадры клипов к чужим песням, он вспоминает слова, стараясь найти общие. Пальцы покалывает от ощущения могущества, когда он нащупывает нить, тут же взрывающуюся сетью переплетения смыслов. Вернувшись вниманием в комнату, Ибо ловит на себе лукавый взгляд Сяо Чжаня. — Я так понимаю, пить мы сегодня не будем? — Нет. Но будем есть. В контексте бытия и небытия звучит жизнеутверждающе. Ибо произносит это с вызовом, а потом робко и просяще заглядывает в лицо Сяо Чжаню. Тот кивает, решая не заострять, но внутри ликуя совсем по-детски. Всё-таки удивительно, как быстро его Ибо находит решения в казалось бы патовых ситуациях. Сяо Чжань немножко гордится собой… Ну, или не немножко, хотя его заслуга в этом не так уж велика… Готовя лёгкий ужин, он думает о той лёгкости, с которой стало всё получаться в их всё более сложной жизни, всё жёстче стискиваемой неумолимыми жвалами обстоятельств. Однако именно благодаря им они втроём находят поистине выдающиеся решения. Сяо Чжань не уверен, что справился бы в одиночку хоть с чем-нибудь из того, что… Из вот этого вот всего. Ибо расстроен, что не смог за этот год вывести Сонджу на сцену — но их совместная жизнь за этот год сделала их настолько более зрелыми, что любые карьерные достижения кажутся по сравнению с этим просто пылью — воском, сгоревшим в пламени свечи. Да, с собственными песнями не получилось, и позорное участи в теме с Тайванем всё ещё жжёт — и дальше будет жечь только больше. Его похожий на могильный крест голубой самолётик вряд ли кто-то воспримет как протест. И пусть те, кто знают, получат весточку его сочувствия — но чего оно стоит по сравнению с его явным участием… От невесёлых мыслей отвлекают пробравшиеся на кухню голодные звери. Один скребёт по столу ногтями одной руки и грызёт заусеницы на другой. Другой просто очень голодно смотрит на то, что режет Сяо Чжань — оно и понятно, с дороги… Сяо Чжань выкладывает еду в пиалы и на тарелки, раздаёт палочки и желает приятного аппетита. Самому есть особо неохота. Он смотрит, как Ибо набирает полный рот еды, и его разбирает любопытство: что же такое требует столько энергии, что за решение так вдохновило Ибо? Он выгибает бровь, Ибо кивает и, едва проглотив столько, чтобы можно было что-то произнести, выдаёт: — Line Of Sight. О, конечно. Сяо Чжань помнит этот клип, который они обсуждали вместе. Кто не знает группу, чьи песни использовали в своей рекламе Apple, GoPro и Forza Horizon 4 с её сменой сезонов… — Бо-ди, это гениально! — А то. Ибо определённо доволен собой — и у него есть для этого все основания. Сяо Чжань идёт в гостиную за ноутбуком, возвращается и ставит его на стол, садясь так, чтобы удобно было смотреть всем. Сейчас ракеты над головой воспринимаются иначе, чем тогда — хотя по факту они всегда и везде одинаково смертоносны вне зависимости от идеи, которую якобы призваны защищать. Видеоряд прекрасен, но… — И как ты это свяжешь? — Через обложку. Сяо Чжань выводит на экран обложку песни «Line Of Sight», а затем и самого альбома «A Moment Apart» с этой песней. — Ммм… И как? — Будет несколько фотосессий, одну из них сделаем в порту — чтобы разбитая пристань и тёмная вода, как тут. А на сцене — лодка, будто я плыву по течению — и она из линейных ламп. И двери — тоже с ними. Там идея в том, что если я буду плыть по течению, то все двери передо мной откроются. Но я буду метаться между ними, показав, что ни в одной не нашёл то, что искал. Для фотосессии в BAZAAR придётся дать им, что они хотят, но потом моё лицо полностью принадлежит мне. Весь этот шмот и парики — всё только подчеркнёт то, насколько это не я. — Думаешь, твой покерфейс кого-то отпугнёт? — Думаю, даст понять. Надеюсь. Кроме того, там же в песне про то, что я вхожу в роли и смотрю на мир сквозь них — это и есть разные точки зрения… — Это понятно — но как ты дашь понять, что имеешь ввиду другую песню? — Так по фону фотосессии на берегу — фрагмент песни, где I can learn from you. Ммм… Я думаю, это надо будет выпустить после. Там… На концерте будет песня с Да Чжанвэем про то, что я прощаюсь с братьями… И вот к ней фотосессию можно сделать в старом порту, выпустить её после концерта с фрагментом из Line Of Sight. Только надо, чтобы и мой внешний вид не ассоциировался больше с концертом… О, Чжань-гэ! — Не пугай. — Я придумал! — Не сомневаюсь. — Твой самолётик! — Мм? — Там такой… романтический образ. Добавить летящий шарф — и будет Маленький принц. А твоя сессия с самолётом — будто ты лётчик… Я понимаю, что ты хотел другое, но… Может, вывезешь меня? — Пф, я же там ничего не меняю. — Не меняй. Просто поддержи меня. Напиши, например, про плаванье к мечте. — Внезапно. — Да. — Думаешь, этого будет достаточно? — Ну, если нет, то я потом прямо в комментарий впишу название. — На английском? — На китайском. — … — Ну, гэ! — Да что я? Я-то понимаю… — Ну вот и они поймут. Хоть кто-нибудь. — Угу. — Ну… Я постараюсь что-то из фотосессии к своей песне подобрать — чтобы тоже со светящимися линиями. Там будет в метро и туннеле — наверняка что-то найдётся. Но с Маленьким принцем — обязательно получится. И если ты поддержишь — то будет понятно. После концерта всем будет всё равно — и новые посты уже так мониториться не будут — там и будет акцент. Концерт забудется, а смысл останется. — Если получится. Если смысл будет не только доставлен, но и получен. За Маленьким принцем могут не разглядеть дальше, что ты хотел… — Тогда напишу прямо. Так и скажу, что воспользовался песней, чтобы сказать правду. И про морской бриз… А ты — про плыть к мечте. И всё сойдётся. Гэ, мы должны это сделать. — Ты меня уговариваешь о том, что хочешь сделать со своими песнями? — Если бы со своими — ничего бы и делать не пришлось. — Ясно, будет тебе заплыв к мечте. — Но с прежней, неизменной целью! — Конечно, с неизменной целью. Сонджу слушает этот заговор и понимает, что год назад Последний единорог в песне Ибо был намного более очевиден, но никто его не узнал. Может быть всё дело в том, что та песня была адресована лично ему? Поэтому только он и понял — а больше было и не нужно. Но теперь… — Ибо-я, ты уверен, что у тебя не возникнет сложностей…? — У меня сейчас сложности — с тем, что придётся выступить как… трус, как предатель. И я так и буду себя чувствовать, если не сделаю хоть что-то. — Но все же понимают, никто не будет винить тебя… — Я буду. Я тоже понимаю. И тем не менее… Но я хочу, чтобы те, для кого это важно, знали, на чьей я стороне. На самом деле. — Ты ещё и флаг где-нибудь засвети… — Флаг нельзя. И вообще чётких визуальных знаков нельзя. Ну… нежелательно. Сяо Чжань тем временем задумчиво листает звуковую библиотеку, а потом поднимает отсутствующий взгляд на Ибо. — Может тебе ещё и звук добавить по фону в метро? Из Киевского метро. — А что там? — Ну, просто говорят, что двери закрываются — как обычно. — На каком? — Да уж не на китайском. — Гэ, меня посадят. — А мы тихонько. К тому промо, что с красным. Там точно вслушиваться не будут — цвет будет ярче звука. — Какой тогда смысл? — Те, кто понимают, услышат. — И…? — И не бросят тебя в чёрный список за Тайвань. Возможно. — Ну, может и так не бросят. — Может. Тебе вообще всё что угодно простить могут. — И не простить тоже. — И не простить — тоже. — Ладно. Давай звук. — Из метро? — Из метро. — Если что — скажешь, что просто выбрал непонятное, для разнообразия. — Угу. — Отсутствие образования иногда бывает очень удобно. — Гэ, я тебе щаз как дам больно… — Больнее будет, если не дашь. Я уже полчаса со стояком сижу, глядя на твои творческие метания — очень ты сексуально переживаешь и вдохновляешься. Сонджу смотрит, как вся серьёзность сходит на нет, и понимает, что никогда бы не решился на такое — даже в Корее. Вот так, шутя, играть своей судьбой — не только карьерой, но и свободой… И в то же время он чувствует уверенность Ибо — он видит её и любуется ею. Он думает о том, что к своей цели Ибо идёт без оглядки… «Иначе зачем всё это, хён?» У Сонджу много ответов на этот невопрос. Но ни один из них не греет так, как вдохновлённое лицо Ибо. Вспоминая, каким тот был ещё час назад, Сонджу перестаёт тешить себя надежной, что Ибо откажется от рискованных шагов. Он будет рад, если получится с фонами для стримов — он будет рад быть здесь всё время, орать песни из мастерской, не мешая соседям, но главное — быть здесь с Ибо, когда… Просто в этот новый год — чтобы и впредь. Что бы ни случилось.***
— Гэ, ты был прав — никто не понял. — Ну напиши, как ты хотел, само название… — Никто вообще не обратил внимание на песни по фону — почему? — Потому что слишком большой Маленький принц? — Не знаю. Надо их как-то вывести из матрицы. — Ну покажи им чёрную кошку на белом фоне. — Вот прямо так? — Ну, или белого кота — на чёрном. Если и так не поймут — то и остальное уже не важно. — Гэ, мне иногда кажется, что мы играем сами с собой. — Всё ещё только иногда? — Сам с собой я не был бы так жесток. — А со мной, значит, мог бы? — Где я с тобой жесток? — А кто везёт меня на горнолыжный курорт избивать сноубордом? — Почему сразу избивать? — Ну ты ведь не отстанешь, пока я не научусь. — Ничего, хён тебя спасёт. — И ты ему позволишь? — Спасти тебя? — От тебя. — Знаешь, гэ… Ещё пара твоих терапевтических сеансов — и он перестанет нуждаться в моём позволении. — Перестанет думать, что нуждается. — Или так. — Именно так. Ибо выкладывает фотографии из промо-сессии к своей песне со световыми полосами и подписью: «我爱阳光下拉长的影子，也爱空气中跳动的尘埃，视线交汇的瞬间，画面定格凝结成一个个动人故事，我们都是可爱的旁观者。» Мне нравятся вытянутые тени на солнце и танцующая пыль в воздухе. В тот момент, когда наши взгляды встречаются/пересекаются, картинки замирают и сгущаются в трогательные истории. Мы все прекрасные/достойные любви свидетели/созерцатели — наблюдатели прекрасного. (视线 — взгляд — как глаза в глаза, так и точка/поле зрения, сфера/способ восприятия, горизонт/грани восприятия — Line Of Sight) А на следующий день — белого кота. Тем временем Сонджу спойлерит фотографией снежных гор, и Сяо Чжань срочно выкладывает прогулку по Шанхаю к своему портрету. Революционные идеи в песнях Ибо не видит никто. Он снова жалуется Сяо Чжаню, и тот советует написать об этом в вейбо — что Ибо и делает: 我是世界的旁观者，也是自己的旁观者，亲近自然，走进万物，找到自己与世界的连接方式，看万物亦是在看自己。 Я наблюдаю за миром и самим собой. Я приближаюсь к природе, вхожу во все вещи и нахожу способ связать себя с миром. Когда я смотрю на все вещи, я также смотрю на себя. — Они просто радуются, что у тебя есть возможность наблюдать, пока они впахивают 24/7. Некогда думать о твоих абстракциях. Тем более, когда ты такой красивый. — Но там же даже не я! — Это всегда ты. Парик — просто часть одежды. — Но там никакое лицо! — Оно твоё — этого достаточно. — Гэ, что делать? — Радуйся, что твоя совесть чиста, и что ничего тебе за это не будет. И если всё это никому не нужно — значит, это никому не нужно. Дай людям жить, как они хотят — и наблюдай. — Гэ, я серьёзно. — Серьёзно: учи меня кататься. Нежно.***
— Ким Сонджу, в своих стримах вы говорили, что у вас была травма стопы, вы больше не танцуете и зимой предпочитаете отдыхать в тёплых странах — например, в Таиланде. — Да, всё верно. — Тогда что вы делаете сейчас, зимой, на горнолыжном курорте? Уже второй год подряд. — А, это… Ну… Видите ли… Эм… Мне нравится сноуборд… Голос за кадром: «Привет, красавчик! Один тут отдыхаешь?». Сонджу озирается, потом неловко улыбается в камеру и складывает ладони перед собой с намёком на поклон. — Извините. Кажется, за мной пришли. Всего вам хорошего в новом году! До свидания! Цепкая рука в перчатке утаскивает Сонджу под локоть за пределы видимости камеры. Голос за кадром: «Тебя ни на минуту нельзя оставить, хён. Надень очки…». Голос Сонджу: «Я только хотел выпить кофе…».