Не забыть | Non oblivisci

Гермиона успела выставить щит, но он её не спас. Она не подозревала, что со спины тоже кто-то стоит. Даже спустя десять лет девушка прекрасно помнила боль от Круциатуса и она снова пронзила её тело. Грейнджер кричала не своим голосом, но никто не слышал. Нападающие ждали её и поставили заглушающие чары. Из тени вышел Рабастан, наступая на палочку и ломая её. — Где Долохов? — присел рядом младший Лестрейндж, пока старший решил дать ей передохнуть. — Я… Я не знаю… Он был здесь вчера, я уверена, но ушёл… — И ничего тебе не сказал? Не сделал? — удивился Рудольфус. — Он ушёл, — шептала ведьма, пытаясь рукой нащупать в сумке свою палочку из виноградной лозы. — Почему вы ищете его здесь? — Потому что ради тебя он выдержал пытки после кафе от Тёмного лорда! Ради тебя сказал Снейпу, как излечить проклятие в твоём шраме на груди! — рычал Рудольфус. — Грязнокровке не место возле чистокровного, а тем более, в его сердце. Вы оба умрёте. Надеюсь, тебе понравится наше поместье, — засмеялся Пожиратель. Гермиона мгновенно ударила его Ступефаем, поднимаясь на ноги, но Рабастан выпустил Аваду и ведьма едва успела увернуться, прячась за стволом дерева. Расколдовав брата, Лестрейндж стал заходить с правой стороны, а старший брат с левой. — Бежать некуда, грязнокровка, — рыкнул Рудольфус. — Точка аппарации в маггловском районе слишком далека от этого места. Гермиона зажала палочку в руке, надеясь, что ей хватит ловкости. Но братья не дошли. Услышав за спиной драку, девушка выглянула из-за дерева. На лице сразу появилась улыбка, ведь Долохов сражался, как настоящий волк. Он не позволит обидеть Гермиону. Ведьма наколдовала Патронус-выдру с посланием: «Рон, Лестрейнджи напали на меня у моего дома! Долохов здесь!» Гермиона решила отвлечь Лестрейнджей собой, но, когда она вышла, Рабастан уже лежал на полу под Петрификусом, а с Рудольфусом Антонин ещё возился. Гермиона решила отомстить ему за удар в спину, бросая Экспеллиармус, тем самым вырубая Пожирателя. — Это нечестно, — хмыкнул Долохов. — Он бросил мне в спину Круциатус, я имела право! Глаза Долохова стали ещё темнее, глядя на бессознательное тело старшего Лестрейнджа. Подняв на него палочку, мужчина с удивлением почувствовал, как ведьма коснулась его руки. — Спасибо. Долохов хмыкнул, а Гермиона тепло улыбнулась. Топот авроров они услышали издалека. Пожиратель не убегал, видимо прочёл между строк послание в газете. — Забрать Лестрейнджей. Мерлин, Симус, убери палочку с Долохова, — приказал Рон, обнимая Гермиону. — Цела? — Голова болит после Круциатуса. — Кто из них? — рыкнул Уизли, удивляя своей реакцей Антонина. — Рудольфус. — Дин, Маркус, Симус, вы слышали. Вуд, присмотри, чтобы не убили, — Оливер хмыкнул. — Герми, выпей, — Парвати подошла немного позже, протягивая Гермионе зелье. — Спасибо. — Так, мы с вами двумя идём в дом, остальные — вон! Гермиона сняла щиты, чтобы в дом вошёл Долохов, осела на диван, и Рон, не скрывая раздражительности, ухватил вазу и бросил в стену. — Я тебя сколько раз просил переехать отсюда?! Твои родители об этом тоже просили! Пожиратели знают, где ты живёшь! Яксли подтвердил, что приходил к тебе в июле 97-го года! Гермиона молчала, виновато опустив взгляд. Её упрямство чуть не стоило ей жизни. Глядя на Долохова, ища поддержки, хмыкнула, ведь тот тоже смотрел на неё осуждающе. — На воле ещё Руквуд, — напомнил Рон. — Он скрывается, — ответила Грейнджер. — Он умирает от проклятия, а убить кого-то из Ордена перед смертью — дело чести, — заявил Долохов. — Кажется, в него попало проклятие Шеклболта. Африканское. Рон тяжело вздохнул, недовольно глядя на Гермиону. Ведьму наконец-то немного отпустило и она уставилась на мужчин. — Я не перееду. — Я тебя сам сейчас грохну! — рыкнул Рон. — Ты — волшебница! Хватит цепляться за маггловский мир! Даже твои родители живут в Австралии, наплевав на этот дом! — Тебе не понять. — А вы в отношениях случайно не были? — закуривая сигарету, спросил Антонин. — Лучшие друзья так не общаются. — Это было девять с половиной лет назад. У меня сейчас семья, — ответил Рон. — Гермиона крестная Хьюго. — И как на бывшую девушку в роли кумы отреагировала твоя жена? — Лаванда была до меня. Они с Роном на шестом курсе встречались, — ответила Гермиона. — Цирк на дроте, — фыркнул Долохов. — Грейнджер, ты дура! Я бы уже свалил! Ты сама построила Коукворт, насколько я знаю, тебе дом бесплатно предлагает правительство, а ты отказываешься. Я бы не отказался. — А тебя где носило? — Везде, — хмыкнул Пожиратель, — но сюда рвалась душа. Я вернулся месяц назад. Снял твою защиту с дома и незаметно поставил обратно, — у Гермионы округлились глаза от шока. — Ты мишень, дорогуша. Кстати, где была весь месяц? — Отец попал в автокатастрофу, в него врезался пьяный идиот. Водитель погиб на месте, отец был в коме почти три недели. А, когда он очнулся, мне предложили сразу отправиться на полторы недели в командировку к американцам. Ты здесь жил? У тебя нет дома? — Я наёмник. Мы с Реддлом познакомились в Трансильвании в 46-м году. Мне платили — я выполнял работу. Отец меня многому научил, а после я сам создал свой почерк. Думал, что Реддл будет другом, а он сделал меня рабом! — фыркнул Долохов. — Но ты за него сражался, — напомнил Рон. — Ваша сторона запроторила меня на много лет в Азкабан, а после побега мне грозил поцелуй! Я так понимаю, мне предлагают амнистию? — Если будешь работать на Министерство. Иначе народ взбунтуется. Пусть думают, что у нас всё под контролем. — Моя фамилия до конца дней будет звучать, как ругательство. — Возьми её фамилию. — Рон! Мужчины засмеялись, заставляя ведьму покраснеть. Гермиона явно хотела поговорить с Долоховым наедине. — Охраняй её, пока не поймаем Руквуда. И вставь мозги. — Почему я? — Она стонала твоё имя во сне. Вот почему мы расстались, — прошептал Рон уже на выходе, ведь Долохов пошёл закрыть за ним дверь и выставить щит. — Ты её любишь? — Как друга. Как сестру. Послушай, не отказывайся работать на нас. Подумай. Только на людях пока не светись, а то достанется от Гарри. Он был против твоей амнистии. — Уверен, ты тоже только недавно стал «за». — Не буду скрывать, — тяжело дыша ответил Уизли. — Я обозвал Гермиону предательницей. Она выслушала от меня много гневных тирад, я даже Гарри жаловался. Тогда он ещё жил на Гриммо с Джинни. Недолго они продержались вместе, Джинни убежала от него через год, учитывая, что она заканчивала седьмой курс. — Что с ним стало? — Он закрылся в себе. Открыл восемь лет назад ресторан «Seven», там больше семи столиков не стоит. И один вечер ресторана очень дорого обходится. Шеф-повар-Гарри, сам выбирает, что подать гостю, столики нужно бронировать иногда за полгода вперёд. Ресторан работает каждый день. — Сколько стоит один вечер? — Тысячу галлеонов, — Долохов присвистнул. — Тебя не смутило, что крестражей было семь? — спросил Антонин. — Смутило. Я тоже спросил, почему цифра 7, но Гарри только загадочно улыбнулся. Пойду я. Присмотри за ней и вставь мозг на место. Отсюда нужно петлять. Долохов удивлённо слушал, пусть виду и не подавал. Видимо Аврорат в полной заднице, раз на его прошлое закрыли глаза и предлагают амнистию с работой. Поставив защиту, мужчина вернулся в дом. Гермиона откупорила бутылку вина и пила прямо с неё. Видимо, Круциатус вызывает у неё слишком болезненное воспоминание. Долохова не было в мэноре, когда пытали Гермиону. Был бы, убил ту суку на месте. Девушка ему понравилась ещё в Отделе Тайн и забыть магглорождённую ведьму не смог. Не захотел забывать. Вернувшись внутрь, сбросил плащ и сел рядом. — Будешь? — Не хочу. Общественность не поверит, что Отдел Правопорядка меня удержит от новых убийств. — Они ставят на то, что между нами что-то есть, — фыркнула ведьма. — Кретины! — Уизли рассказал, почему вы расстались, — Гермиона нервно хихикнула. — Только не смейся надо мной, — попросила ведьма. — Я слишком часто слушала в свою сторону оскорбления… Рон не общался со мной год, пока Лаванда не настояла на встрече. Он был против нашей дружбы, но Браун после того, как чуть не умерла от клыков Сивого, обрела настоящий гриффиндорский характер. Я уговорила её согласиться на свадьбу и постоянно успокаивала, убеждая, что ребёнок родится нормальным. Рон простил меня где-то года через три, а до этого со мной на работе разговаривал только Кингсли. Я была его заместителем шесть лет. Изначально я закончила Аврорат, получила диплом менталиста, создала Коукворт — магический квартал. Деньги дали Малфои, Нотт и Забини. Первые двое отмывали имя, третий пошёл за компанию. Было трудно… Очень трудно, когда ты одна… Долохов забрал бутылку из её рук, поставил на пол и обнял девушку, на чьих глазах выступили слёзы. Впервые за десять лет она их не прятала. Её винили только в том, что ей нравился Пожиратель. Она не контактировала с ним. Никогда. Всегда была за Орден и правду, а её по миру пустили все, кого она любила, кем дорожила, ради кого пожертвовала памятью родителей и своими спокойными снами. Белла снилась до сих пор. Гермионе показалось, что у Долохова не только взгляд кофейный, ведь даже через запах сигаретного дыма она ощущала вкус горького кофе. Он вдохнул аромат её волос и ухмыльнулся. — Ты по-прежнему пахнешь ромашками, — Грейнджер улыбнулась. — Мой отец твоего роста, у него остались здесь кое-какие старые вещи, можешь переодеться на ночь, а твои забросим в стиралку, магией досушишь утром. — Тебе не обязательно заботиться обо мне. — Я просто предложила… — Ты не поняла. Мне приятно, что ты беспокоишься, но у меня есть руки и ноги, ты просто покажи, как делать. Гермиона улыбнулась. Слишком долго была одна. Хотелось о ком-то заботиться, не считая Живоглота. А ещё заботиться о ком-то было плохой привычкой прошлого. Впринципе, если бы она не помогала Гарри, то, возможно, никакой дружбы и не было бы. — Что ты так поздно делала в Министерстве? Суббота, вроде, сокращённый день — до 15:00. — У меня накопилось много документации за месяц, — ведьма начала подниматься по лестнице на второй этаж, а мужчина последовал за ней. — Это стиральная машинка. Ты забрось туда вещи, а я сама включу её. Тут только мой шампунь… — виновато прошептала Грейнджер, не видя улыбки мужчины. — Гермиона, ты спокойно оставила в доме Пожирателя, не смущайся своих вещей. Ты ведь живёшь одна. Тебе так отчаянно нужно место в Отделе, что ты тоже хочешь меня в заложники Министерства? — Ты опасен, конечно, но это делает тебя тобой, — заявила ведьма. «Другой бы не привлёк внимания». — Я желаю тебе свободы. Амнистия будет действительна только в случае, если ты будешь работать на Министерство. То есть на меня. Я глава Отдела Правопорядка. Перси назначил полгода назад. Но пока всё идёт под откос, — призналась ведьма. — Пожиратели за последние полгода убили шестнадцать авроров и троих магглов, — Долохов хмыкнул, сев на бортик ванной, внимательно слушая. — Ещё мы никак не поймаем маньяка, который вырезает двадцатилетним блондинкам сердца каждое пятое число, каждый месяц. Всегда пять жертв в одном месте. Ещё оказалось, что Азкабан не надёжный. После того, как изгнали дементоров, пусть Гарри и кричал, что их нужно оставить, из тюрьмы сбежало шесть человек. Двое из них за последние полгода. На моё место претендует Теодор Нотт, — ведьма вытерла слезу. — Он знает, как сделать тюрьму надёжнее. — Думаю, сибирская тюрьма была круче Азкабана. Её лично строил мой дед. Увы, когда большевики пришли к власти, они потребовали от нашей семьи уничтожить магическую тюрьму. Грозились выбить нас. Их было больше. Но у меня остались чертежи. Азкабан можно снести. Даже в Нурменгарде условия лучше для авроров и заключённых. — У тебя остались чертежи? — воодушевилась ведьма. — Да, в Гринготсе хранятся. Дед создал тюрьму так, чтобы все жили под землёй или под водой. Номер заключённого, когда вбивался в руку или шею, означал, что за пределы тюрьмы ему не выйти. Чтобы покинуть её даже для допроса, требовалось разрешение начальника. — Номер заключённых — это доверительные руны? — Да. — Отлично, — улыбнулась ведьма. — Антонин, соглашайся с нами сотрудничать. — Плевать мне на работу и свободу, если ты не будешь моей! Вот и момент истины. Гермиона догадывалась, что он вернулся ради неё. Что слушал её всё это время, чтобы немного успокоить и показать, что он неопасный. Для неё. Будь Гермионе восемнадцать, она смутилась бы, покраснела и заявила, что ей нужно подумать, но Гермионе двадцать восемь лет, она состоятельная женщина, понимащая, чего хочет от этой жизни. — Если ты не заметил, то у меня никого не было почти десять лет, — ухмыльнулась Грейнджер и сразу была за талию притянута к мужчине, который всё ещё сидел на бортике ванной. — На сексе далеко не уплывём. — У нас очень много общего. Особенно, твой шрам на моей груди. Хочешь посмотреть? Долохов пошло ухмыльнулся, позволяя Гермионе вести. Она накрыла его губы своими и сразу почувствовала отдачу. Поцелуй был страстным, требовательным, возбуждающим. Руки мужчины сжимали её спину, опускаясь к ягодицам. Несмотря на ткань брюк, Гермиона чувствовала, что пальцы мужчины делают больно и приятно в одночасье. Слишком долго она была одна, слишком сильно желала быть обласканной. Долохов расстегнул её брюки, засунув в трусики руку, надавливая на клитор пальцами. Гермиона застонала ему в губы, прижимаясь сильнее к крепкому телу. Всё-таки опытный мужчина во сто крат лучше милого мальчишки. — Тони, — застонала ведьма, когда пару пальцев протолкнулись в её влагалище, трахая её. Прижав ведьму к двери, мужчина впился губами в шею Гермионы, при этом не переставая двигать пальцами внутри влагалища и надавливая большим пальцем на клитор. Им было жарко, но никто не спешил раздеваться. Страсть накатила волной возбуждения. То, как Гермиона двигала бёдрами, пытаясь насадиться на пальцы сильнее, возбуждало до беспредела. — Ведьма, ты сводишь меня с ума, — рычал мужчина. — Тони, я не могу больше держаться, — пискнула шатенка. — Пожалуйста, сильнее. Антонин не желал отказывать ведьме в такой просьбе. Ему нравилось, как сокращённо она его называла. Долохов хмыкнул и опустился на корточки, стаскивая с Грейнджер туфли, брюки и мокрые трусики, чей запах возбуждения вдохнул маг. Гермиона смотрела на него сверху вниз, понимая, что сейчас произойдёт. Ни Рон, ни Виктор не делали ей такого. Антонин припал губами к клитору, продолжая трахать пальцами. — Мерлин! — воскликнула ведьма, боясь упасть. Ухватившись одной рукой за ручку двери, а второй упёршись в стену, Гермиона ударилась головой о дверь, насаживаясь на язык и пальцы. Он не брезговал тем, что она весь день пробыла на работе, что ей нужно искупаться. Он буквально мурлыкал от того, что пробует соки ведьмы. Она была самой вкусной для него. Самой желанной. Позволив себе желать шестнадцатилетнюю девочку в далёком 96-м младше него на пятьдесят четыре года, он и предположить не мог, что в 2008-м году он получит её, потому что не только у него возникли чувства. Безжалостный убийца тоже пронзил сердце волшебницы. Гермиона стонала пошло, громко, почти крича. Она сама не поняла, когда рука, что держалась за ручку двери переместилась в волосы мага, а бёдра стали интенсивнее работать, насаживаясь на пальцы и язык. Долохов был настоящим богом секса. Он знал, как и куда надавить, где работать интенсивнее, а где ласковее. Мышцы влагалища начали сжиматься, что почувствовали пальцы, и Долохов припал к клитору так, чтобы его щетина тоже стимулировала комочек нервов. Гермиона взорвалась в крышесносном оргазме, забившись в конвульсиях. Антонин собирал соки неспешно, нежно, любовно. Поднимаясь поцелуями к пупку, он ненавязчиво расстёгивал белую рубашку, под которой был белый кружевной лифчик. У Гермионы был вкус на бельё. Маг дотронулся до шрама пальцами, нежно целуя. Он не хотел попасть в неё. Не хотел сделать больно. Гермиона чувствовала нежность и заботу в этих поцелуях, что вызывали улыбку на её лице. — Я не хотел. — Всё в порядке. Снимая с неё рубашку, заметил шрам от Беллы: «Грязнокровка». Корявые буквы портили вид веснушчатой кожи, которая так приятно пахла и была такой вкусной. Ведьма смутилась столь пристальному взгляду мага, который только что отлизал ей. Этот шрам вызывал намного больше смущения. Сняв с неё лифчик, мужчина нежно облизывал торчащие сосочки. Гермиона всё ещё была возбуждена. Антонин ухмыльнулся и снял с себя свитер, под которым было худое, но жилистое тело в тёмных волосках. На теле было уйма шрамов, но мужчину они ничуть не портили. Гермиона закусила губу, осматривая Пожирателя, чьё левое запястье портил шрам от выгоревшей метки. Его он ничуть не смущал. Сняв кожаные брюки, он остался только в трусах. Гермиона даже не заметила, что он был босой. — Ты была только с двумя за всю жизнь, я правильно понял? — Да, — тихо прошептала ведьма, пока Долохов включал душ, настраивая воду, а после снимая с себя трусы. — Чему они тебя учили? Гермиона не могла отвести взгляд от длинного, не очень толстого члена. Ей казалось, что этот пенис создан для неё. — Гермиона? — ухмыльнулся мужчина, поглаживая её щеку. — Ты делала минет? — она отрицательно покачала головой. — Значит, я был первым, кто тебе отлизал? — пошлые фразы заставили её смутиться. — Да. — Я тебя научу делать и мне приятно. Но явно не сегодня. Тебя трахали в душе? — Нет, — улыбнулась шатенка. Долохов легко поднял её за талию и поставил в ванную. Тёплая вода сверху сразу намочила спину ведьмы, которую нежно поцеловал Долохов. Эта душе-ванна была не самым удобным местом, поэтому он повернул её к себе спиной, заставляя оттопырить попку, чьи ягодицы он сразу облизал, а после резко вошёл. Гермиона застонала, прикрывая глаза от истомы. Член Долохова заполнил её влагалище, заставляя его стенки сокращаться. Каждый толчок подводил изголодавшее тело к очередному оргазму. Гермиона кончила быстро, а после не удержалась на ногах и чуть не поскользнулась. Долохов поймал её, всё ещё находясь внутри ведьмы. — Я кончу в тебя! Это не просьба! — Да, Тони, сделай это. Ещё пару толчков и лоно Гермионы наполнило тёплое семя мужчины. У него тоже давно никого не было и он искренне радовался, что надолго его девочку не хватило. — Хочешь ты или нет, но ты переедешь! — рычал он на ушко, вылизывая его. — Я почти согласна, — томно шептала шатенка. — Трахни меня ещё пару раз и точно соглашусь. — Не беспокойся, трахну, завтра выходной! Антонин сдержал своё слово, заставляя Гермиону стонать почти до рассвета. Он был настоящей секс-машиной, и не скажешь, что ему восемьдесят лет. Всё-таки чистокровные старели намного медленнее полукровок и магглорождённых. В эту ночь кошмары не преследовали женщину, ведь она была в безопасности. Опаснее Долохова в этом мире никого не было.