Овощное рагу

На дачу к Лужиной едут веселясь, хохоча и слегка пугая родителей. Те, кстати, на первый взгляд оказываются приятными людьми. Лена не особо в курсе родительских замашек, так как своих родителей видела последний раз до нашей эры, и читает чужих, как обычных людей, не накладывая на них «родительскую роль». Просто люди, живущие с подругой. Как Виктор Михайлович с ней, улыбается Лена. Обсуждают детство и понимают, что Лена уже была в детстве в этом дачном поселке, хоть ничего и не помнит. — Куда мы едем? — Под Жуковским, это не очень далеко ехать. Знаешь такое? — Там еще рядом Раменское? — Да! Мы туда и едем! — А я там была в детстве, — во все глаза посмотрела Лена на подругу, — у папы с мамой там дача была, пока они не уехали. — А что теперь с ней? А что ты помнишь? — Рита обрадовалась такому общному опыту с подругой. — Помню — речку, улицу Речную, я всегда в детстве смеялась, — и сейчас Лена засмеялась, — а родители как обычно все продали. Вместе с накопленным на эти деньги и купили квартиру, а потом уехали. — Лена тяжело вздохнула, но попыталась отогнать тоскливые мысли. — Ну ничего, сейчас вернем тебе детство, Ленка! — радостно визгнула Рита, обнимая подругу. Такой уровень близости Кулеминой еще не был доступен, так что она слегка растерялась. — Рит, а что делать будем? — Как что: ездить на велосипедах, смотреть что-то с дисков, играть в карты, болтать и веселиться! — подруга была полна энтузиазма, чем, конечно, не могла не заразить спортсменку. — Велосипед это хорошо… А то меня сегодня Виктор Михалыч из зала прогнал, представляешь! — Лена огорченно вздохнула. — Поссорились? — В том-то и дело, что нет! Шут его знает! *** На дачу приехали действительно очень быстро: это заняло чуть больше часа. Лена по пути отрубилась прямо на коленях у Лужиной. Та не была скупа на тактильность, поэтому восприняла это положительно, и гладила спящую у себя на коленя блондинку по голове. Лицо совсем закрыла челка, и даже если Лена что-то имела по этому поводу, разглядеть это не представлялось возможным. Но спустя какое-то время сна, Рите пришлось будить подругу, хоть и очень не хотелось: — Лена, мы приехали! — сказала Рита, щекоча живот подруги. — ААА, Рита! Я же спортсменка, случайно прописать могу, ты поаккуратнее, — просыпаясь от совсем неглубокого сна, ответила Лена. Выйдя из машины, Лена поняла, что в детстве отдыхала где-то совсем рядом. Это известие принесло еще больше счастья, выходные обещали быть очень хорошими. У Лужиных на участке стояла теплица, что безумно удивило Лену. Это не вписывалось в картину родителей: у ее родителей теплица бы записалась на бои за деньги, а собака, которую Лена только что заметила, умерла бы с голоду, или подавившись костью из мусорки. Рита занялась тем чтобы познакомить Кулемину с домом: первый и второй этаж оказались очень маленькими, дом снаружи выглядел куда больше, так что Кулемина слушала в пол-уха, понимая, что потеряться тут негде. — Мы спим наверху, — констатировала Рита, — так что… — Так что бегать по потолку не стоит, девочки! — продолжила за нее мама. — А я уже бегала с утра, — рассмеялась Лена, — режим. По вечерам не бегаю! — Ну и хорошо, — засмеялись все втроем. — Любимая, что кушать будем? — зашел на кухню отец семейства. Тут Лена ожидала обычного диалога из серии «Приготовь пожрать», но была приятно удивлена, — Я могу жаркое сделать. — Сейчас я девочек хотя бы бутербродами покормлю, а потом готовь. *** Бутерброды оказались салатом из овощей собственного производства, и очень вкусной колбасой из коня. Конину Лена раньше никогда не ела и дальше бы не ела, но была рада попробовать. Съев свою порцию салата и спортивное животное, девочки отправились на второй этаж. — Ритка, я так рада, что мы приехали! — сказала Кулемина, поднимаясь по лестнице. — Это ты еще приставку не видела! *** Часу в первом ночи Рита вдруг неожиданно спросила: — Как у вас дела с Витей? — так обыденно, как будто это все еще отношения с Гуцулом. — Не знаю… Сегодня с утра с цветами пришел. — Лена замялась, больше не найдя, что сказать. — Ого! — округлила глаза Лужина, — Вот это активные действия. А что за цветы? — Гипсофилы… — А они, между прочим, символизируют… — Лужина надолго зависла, что заставило Лену взволноваться: неужто измену, предательство, убийство или что похлеще? Но Рита лишь вспоминала, — чистоту сердца, искренность и счастье. — Ага… Хотелось бы верить, но я думаю, что Степнов ничего такого не имел ввиду. — потупила взгляд Кулемина. — А что он имел ввиду по-твоему? — Ну может… не знаю. У Лены действительно не было оправдания такому поведению. И это гуще заваривало кашу в голове. — Но он сказал, что хотел сделать приятно. — И сделал? — Рита заулыбалась в ожидании ответа. — Еще как! *** Спать легли бог знает когда, а с утра Лена проснулась от запаха блинчиков с кухни. Слегка болело горло, и она снова принялась упорно игнорировать симптомы болезни, ссылая все на «непривычный дачный воздух». Рядом лежащая Рита выглядела такой милой и хорошей, что Лена невольно обрадовалась снова — она на даче у хорошей подруги, а не дома в одиночестве. Ну то есть с дедом… Легок на помине, зазвонил телефон, выводы на экран надпись, что звонит никто иной, как Петр Никанорыч. — Ало, дед, — шикнула Лена, сняв максимально быстро, чтобы не разбудить Лужину, но, кажется, не смогла, — что такое? — Леночка, я подумал… Вот ты на даче, и мне старому деду захотелось, — Кулемин притих ненадолго, — можно я к Данилычу поеду завтра? Лене либо послышалось, либо дед все-таки звучал так, как будто спрашивает разрешения. — Дед, езжай, конечно, я без тебя справлюсь, — Лена подумала, что слава богу, не от кого будет прятать больное горло. Если Степнов не заявится… — Как тебе на даче? — Замечательно, дед! Тут свежо и чисто, и с Риткой так круто! — Лена не смогла сдержать улыбки. — Ну и хорошо! Давай! — дед сбросил звонок первым. Лена, убрав телефон в карман пижамных штанов, зашла в комнату. Подруга уже сидела на кровати, протирая глаза. — Леночка! Как я рада, что ты здесь! — вскочила, чтобы обнять ее. Ого! Кулемина обрадовалась не меньше — вокруг все больше любящих ее людей, то Степнов цветы дарит, то Лужина в объятия кидается. Кажется, жизнь продолжает идти вперед. *** — И блинами вкусно пахнет! — прощебетала над ухом довольная блондинка. Вчетвером зашли в ванную комнату: Лена, Рита и их зубные щетки. Весело смеясь у раковины, толкались и мешали друг другу чистить зубы, пока не услышали мамин крик. — Девочки, раз вкусно пахнет, кто-нибудь собирается кушать? — Сбобиаемся, — ответила Рита с полным ртом пасты. Блины на вкус были такие же клевые, как и на запах, так что блондинки уплетали их за обе щеки. Вот только Ритин папа почему-то очень хотел пообщаться с Леной. — Лена, а ты спортом занимаешься? — взрослый мужчина посмотрел на нее, и она заволновалась, что неправильно ответит. — Да, спорт — это моя жизнь. — и он тут же расплылся в очаровательной улыбке. — А я тренер! Не хочешь ко мне в спортзал ходить? — ах вот оно что! — А это не, а меня мой тренер не отпустит, — веселясь ответила Лена, — я его и школьная гордость. — О как! Ну хорошо. *** На даче провели еще один день, и Лена получила кучу приятных впечатлений — прошлись по ее родным местам, сходили к замерзшей речке, прокатились на велосипедах по редким вычищенным дорожкам. В общем, Лена осталась настолько довольна всем, что чешущееся горло легко уходило на второй план. На следующее утро было велено собираться обратно в Москву, чему Кулемина даже расстроилась. Хотелось еще чуть-чуть поэксплуатировать чужих родителей на обычное семейное времяпрепровождение. Дорога оказалась еще более быстрой, чем в ту сторону, потому что вышли рано утром. А так как до трех ночи хохотали, то и Лена и Рита были ужасно уставшими. Приехали в Москву, и Лужина потащила Ленку в торговый центр. — Ты говорила, что хочешь пошопиться! Вот мы и пришли! А дальше как в тумане: миллион магазинов женского белья, Ленино нытье, и попытки Лужиной исправить ситуацию, вызванную бюстгальтером от мамы. — Белье может быть красивым и хорошо сидеть! — причитала она, пока не натыкаясь на то, что подойдет пацанке. И действительно, оно нашлось: из торгового центра Кулемина вышла с очень простым лифом треугольного фасона, лишь кружевным, без рюш, без чашки, без косточки, но все равно привлекательным и женственным. Ленка ахнула, когда наконец увидела то, что подруга имела ввиду: это не выглядело вульгарно, а лишь так кстати подчеркивало остатки женственности. Оно даже было слегка невинным, может быть более невинным, чем ее постоянно голая грудь. А еще Рита уговорила Лену купить платье: и оно было аккуратным и почти ничего не оголяющим, из нежной-нежной ткани чёрного цвета, с небросающимся в глаза узором, открывающее только самые чистые места, но баскетболистка все равно не понимала, куда она это наденет. Ладно, пусть пылится, зато Рита рада… Да и с бельем она правда помогла! — Рита, я так устала… хочется присесть. — Кулемина села на лавочку у торгового центра. — Пойдем ко мне домой? Там дед, наверное, уехал. Чаем тебя напою. А то мне так неловко за ваше гостеприимство. — Пошли! *** Дома у Кулеминых оказалось так уютно, что Рита засиделась совсем допоздна, и в половину восьмого в квартиру постучали. Лена подошла к двери, открыла и встретилась взглядами со Степновым. — О, Виктор Михалыч, кхэ-кхэ, драсте! — Лена уже совсем кашляла. С кухни в коридор вышла ухмыляющаяся одноклассница. — И тебе привет, Ленок! Привет, Лужина! Что-то вы тусите с пятницы, не пора уроки делать? — спросил Степнов, отчего Рита охнула, — А ты, Кулемина, почему кашляешь? Рита ретировалась с поля зрения, действительно поняв, что пора делать уроки. На прощание расцеловала Кулемину в обе щеки и игриво подмигнула. А ее родители еще сегодня утром прощаясь, сказали «Приезжай обязательно в гости, ты такая хорошая девочка», чем очень обрадовали Лену. Когда родители такое говорят, пускай и чужие, сердце невольно сжимается от заботы. — Лена, почему без шапки гуляла? — Виктор посмотрел строго, прямо в глаза, — Что я Петру Никанорычу скажу? — А это он вас попросил зайти? — Лена даже чуть-чуть расстроилась, только не поняла чему: тому, что Степнов здесь не по собственной воле или такой подставе от деда. — Ну а кто ещё! Не черт же из табакерки! — физрук рассмеялся, — правда, что я скажу? Врать будем? — Ну-у-у, Виктор Михалыч… — Лена отвела взгляд в сторону, — я же вылечусь, все хорошо будет. Зачем деда беспокоить? У него сердце слабое… — Раз так, шагом марш полоскать горло! Я надеюсь есть чем? Лена, ничего не сказав, полезла в аптечку. Там, слава богу, нашлась и ромашка, и грудной сбор. На кухне уже стоял только вскипевший чайник, потому что еще недавно там сидела Рита, ожидавшая свою кружку чая и шоколадок, но получившая взамен пинок от Степнова. Что ж, подумала Лена, мы уже достаточно времени провели вместе. — А цветам воду никто не менял, конечно, раз Петр Никанорыч уехал, да? — проворчал учитель из комнаты. Букет загадочным образом перенесся туда, наверное подальше от глаз Лужиной. Или наоборот: Ленка хвасталась? Поменяв цветам воду, Степнов заглянул в ванную. Лена полоскала горло, стоя у раковины, и это радовало. Когда она вышла из ванной с травяным привкусом во рту и пустой кружкой, ее встретил Степнов уже с новой: — А ромашку, кстати, пить полезно! — протянул чашку, — Пей, и согревайся, пожалуйста. А я пока приготовлю поесть. — Виктор Михалыч! Я не тяжелобольная, зачем вы так убиваетесь? — Лене стало очень неудобно. — И ничего я не убиваюсь, это называется «забота», Кулемина. Температура есть? — и чтобы узнать наверняка, он наклонился ко лбу Кулеминой, отодвинул челку рукой и горячо коснулся губами, кажется вызвав внутренний приступ жара у до этого холодной спортсменки, — Непонятно. Дуй за градусником. И Кулемина убежала в комнату, мерить температуру. Это было слишком неловко даже для нее. Она уже поняла, что ее чувства это что-то серьезное и прекрасное, хотя к Малаховой еще собиралась, но не понимала, а что же чувствует Степнов? Что значат все эти выходки? Цветы, невинные и не очень поцелуи в лоб, забота? Что будет дальше? Лена посмотрела на градусник: «37,8». Кажется самое время ныкаться… Но в эту же секунду в комнату вошёл Степнов и протянул руку. Лена сделала вид, что не понимает о чем он. — Градусник, Кулемина! — все-таки отдала, от греха подальше, хоть и была готова за него драться: но еще разобьют, — Мда! Спи, я приготовлю суп. Оставалось только повиноваться. Она чувствовала себя вполне нормально, кроме боли в горле, но перечить Виктору Михайловичу не могла. И под тяжелые мысли о том, что происходит в их «отношениях», Кулемина провалилась в спокойный сон.