♪ Каждое утро ко мне на подоконник приходят кошки, и я глажу их Каждый раз я думаю о том, что мне хочется гладить тебя по утрам Это счастье и безумие — окунаться в тебя и любить тебя одного Я бы смогла, если бы ты только захотел «Тебя любила Я» — Ранетки.
Лена просыпается уже днем, когда становится совсем светло. Хочется понежиться в кровати, но она знает, что у нее еще куча дел: домашка, лечение и уборка. И все до прихода Степнова. Потому что потом хочется проводить время с ним! Интересно, чем они могут заняться сегодня? Может, посмотреть вместе кино? Или поиграть во что-то? Только во что? Кулемина лежит, глядя в потолок, и пытается отогнать мысли о том, что было с утра, куда подальше. Если она сейчас им поддастся, она окажется во власти возбуждения и задумчивости, которые не дадут ей нормально заняться делами. Спортсменка встает и идет в ванную, чтобы привести себя в порядок. Из зеркала на нее смотрит красивая девушка семнадцати лет с взъерошенными волосами, слегка заспанным лицом… и следом от укуса на плече! И укус этот занимает чуть ли не все плечо. Пиздец, Степнов! Ну действительно, что она скажет, если кто-то увидит? Пересмотрела Сумерек и пошла драться с волками в зоопарк? Собаки покусали…? История звучит, как когда она ввязалась в бои. А это тоже опасно и будет иметь последствия? Ладно! думает Лена и умывает лицо. К черту все мысли. Чистит зубы, смотря на свои носки и пытается игнорировать вообще все, что лезет в голову. Рассматривает ванну: синяя плитка на полу, большие квадраты узора, ножки ванной, сама ванна, на которой стоит гель для душа и шампунь для волос. И дедова бритва. Кулемина выплевывает пасту, полощет рот и ставит щетку на место. Понимает, что щеток три — ее старая, ее новая и деда. Выкладывает старую, чтобы выкинуть, и умывает лицо холодной водой. Освежает. И паста почти кончилась… Попросить Виктора купить? Виктора… Она краснеет. Ничего такого не имела ввиду. *** На кухне немытая посуда, и Кулемина сразу находит себе занятие на следующие полчаса. Берет губку, щедро льет «Fairy» и трет уже засохшую посуду. Горячая вода расслабляет руки и даже слегка усыпляет. Может, музыку включить? Своего исполнения? Или просто попеть… Да зачем ей инструменты, думает Лена. Кухню наполняет женский голос:Ведь мы с тобой чемпионы любви И мы с тобой в этом мире одни Далеко-далеко от других, Чтоб никто не смог узнать
Она действительно не хочет, чтобы кто-то об этом знал. Ей не интересно мнение подружек, ее не заботит, что скажет дед, ей неважно, о чем подумает мама, ей совершенно плевать, как отнесется Борзова. Но вот что скажет Яна Ивановна… Лена не знает, хочет ли это знать.И мы с тобой в этом мире одни Ведь мы с тобой чемпионы любви Никогда, никогда, никогда Никому нас не догнать
И, конечно, Кулемина начинает кашлять. Тарелка выпадает из рук прямо в раковину, и теперь соседские псы вместо красивого пения слышат жуткий кашель. Лена спускается с небес на землю. Кажется не время петь. Ставит чайник на плиту, ищет в шкафчиках грудной сбор или девясил. К сожалению, находится только последний. Теперь главное не сблевать в раковину. *** Лена полощет горло жесткой смесью трав, от которой хочется забыть как дышать носом, и желудок сводит. А говорят девясил полезен для желудка. Ага! На кухне звонит телефон, и Кулемина облегченно вздыхает: тошниловка откладывается на потом. — Ало, дед! Привет! — Леночка, внучка, ты как? — голос Кулемина звучит обеспокоенно. — Отлично, дед, — врет Лена, чтобы он не переживал. — Чем лечишься? — Да девясил полощу и греюсь изо всех сил. — А Степнов заходил? И не ушел. Лена смеется. — Да, с утра зашел, кашу сварил и ушел. Сказал после уроков еще раз придет. — Ну, Лена, когда с тобой Виктор, мне спокойнее. Хорошо, — дед вздыхает, — он мне, кстати, запретил приезжать. Сказал ты заразная. — Ого! — изображает удивление Кулемина, как будто это не при ней было. — Так что я у Василия Данилча еще на пару дней останусь. — Хорошо, дед, давай. Лена сбрасывает первая, не в силах не смеяться и врать дальше. Степнов заходил. Она заразная. Звучит это все очень правдоподобно, но ей кажется, что причина не в этом. *** Кулемина успевает на перемене позвонить Лерке и узнать домашку за первые три урока. Лера жалуется, что Стаса нет в школе, но басистка ничем не может ей помочь и просто пожимает плечами. Где-то между математикой и биологией телефон звонит второй раз за день. — Ало, Лужина! — Лен, ты совсем разболелась? — Да, мне вчера плохо было, жар был, бредила. — делится блондинка с подругой. — Ого! Выздоравливай поскорее, дорогая, — подруга говорит это так заботливо, что Лена не понимает, как жила без этого всю жизнь, — к тебе зайти после школы? Могу принести варенье к чаю или суп сварить. — Сколько у тебя уроков? Варенье есть, супа много. Спасибо, Рит. — Шесть, вроде, — Рита задумывается, — а почему Степнов опоздал на физру, не знаешь? — Рита! Что тебе еще рассказать? Как меня мои родители делали? — Ну расскажи, приходить ли к тебе. — Пока не знаю. Сейчас проверю ежедневник и перезвоню. Ежедневником, конечно, оказывается Виктор Михалыч, и Лена сбрасывает, что набрать ему. — Ало? Ленка? Болит что? — Нет, Виктор Михалыч, ну что вы как мама! Хотела спросить до скольки вы в школе. — Семь уроков, Лен. Но если надо, я раньше приду. — голос Степнова излучает волнение. — Виктор Михалыч! Со мной все хо-ро-шо, — тянет Лена по слогам, — просто Рита хотела зайти. — А, вот оно что, Кулемина! — Степнов кажется бьет себя по лбу, судя по звукам. — Ну тогда не скучай. — и сбрасывает. Конечно, он еще и тренировки отменит ради нее, вспоминает Кулемина. Не бывает у физрука семь уроков. Договаривается с Ритой о встрече после уроков и лежит в кровати, думая, что еще сделать. Биологию! Ладно… *** Когда Лена заканчивает с биологией, в животе урчит. Зеленого цвета учебник летит обратно в портфель, а ученица идет к холодильнику. Сегодня на обед — бульон и бутерброды с колбасой. И, наверное, градусник. Одной рукой Лена мерит температуру, а другой нарезает колбасу. Вкусно… Аппетит разыгрывается не на шутку, и девушка съедает пару кусков колбасы просто так. Горячий суп, вкусные бутерброды с колбасой, кружка чая, и Кулемина довольна, как кот. Можно сказать выиграла в лотерее «выходные без школы и без деда». Петра Никанорыча она, конечно, очень любит, но побыть одной иногда тоже хочется! Ого! Будет чем поделиться с Малаховой. *** Лена встает из-за стола и идет на поиски Ингалипта. Щедро пшикает горло, перебарывая ужасные рвотные позывы от вкуса лекарства, и со слезами на глазах возвращается на кухню, чтобы вымыть за собой посуду. Когда Кулемина заканчивает со всеми делами становится понятно, что можно снова звонить Лере: прошел целый урок русского, и это явно причина для появления новой домашки. Но Лена заглядывает в телефон и видит смс «По русскому ничего не задали.» Что ж! Значит самое время отдохнуть. Обещала же деду со Степновым постельный режим, кажется. Ну даже если не обещала — все равно надо. Девушка ложится в кровать и уже думает уснуть, как вдруг чувствует вкусный запах в постели. Белье уже не пахнет стиркой, оно пахнет чем-то очень приятным… Смесь мускуса, мужского парфюма и пота, наверное, вместе создают его запах. Она прижимает к себе подушку, на которой он спал еще шесть часов назад. Хочется нюхать этот запах всю жизнь, такой он вкусный. Лена лежит в кровати и, кажется, скулит от счастья. Что-то происходит между ней и любимым мужчиной, и ей это очень нравится. Интересно, а он сегодня останется с ней на ночь? Девушка вспоминает утро и заливается краской. Он так возбудил ее, что она заплакала. Это вообще нормально или ей есть чего стыдиться? А еще она не успела изучить его всего, лишь насладиться поцелуями и исследовать шею. Впереди еще целый Степнов и это будоражит сознание. Лене хочется снова ощутить его укусы, желательно уже в шею. Хочется почувствовать, как он касается ее в сокровенных местах — ведь он даже не трогал ее руками более непристойно, чем простое поглаживание. Он всего лишь гладил ее, а она уже скулит от счастья. Что же будет, если Виктор Михайлович прикоснется к ней по-другому? Менее заботливо и более сексуально. Это ведь нормально, что она так этого хочет? А еще он может показать ей, что такое оргазм… *** Виктор Михайлович Степнов сегодня подозрительно добр к ученикам 345-й школы, чему они не могут не радоваться. За весь понедельник он ни разу не кричит на них, что они беременные бегемоты, и некоторые ребята предупреждают тех, у кого еще не было физры сегодня, что на нее можно идти спокойно, потому что физрук не собирается никого гонять до седьмого пота. Самые проницательные замечают, что сегодня в школе нет Елены Кулеминой, участницы группы «Ранетки». И ржут между собой: что он, ее грохнул что ли? Кто-то даже в классе физкультуры говорит соседу в шеренге, что это потому что Гуцулов теперь встречается с Зеленовой и Кулемина снова свободна, и это долетает до ушей Степнова. — Так, Суворов, по классу 15 кругов! — кричит учитель, — разговорчики в строю! — смотрит на всех остальных, пытаясь казаться злым. Настроение сегодня слишком хорошее. Куда тут злиться? Оставшийся урок физкультуры Степнов даже не смотрит в сторону Суворова Алексея Александровича, который запыхавшись уже на десятом кругу, к пятнадцатому начал и вовсе задыхаться. Дальше физрук сам усадил его на скамейку и посоветовал заняться спортом вне уроков, чтобы перестать быть беременным бегемотом. Но в этот раз Виктор Михайлович говорит это совершенно беззлобно: ему правда жаль мальчика, который от бега задыхается. Астмы у него вроде нет. *** После урока Виктор сталкивается в коридоре со своим другом — Игорем Ильичем Рассказовым. — Вить, пойдем ко мне в кабинет, чай попьем. — улыбаясь и обнимая друга, говорит историк. В кабинете у Рассказова тихо и уютно: это уже второй дом Игоря. Он достает из-под парты бутерброды с сыром и колбасой и предлагает Степнову. — О, Игорь, это ты хорошо придумал! — Степнов берет бутерброд, но вдруг передумывает, — не всухомятку же есть! Игорь Ильич смеется и ставит электрический чайник в розетку: — От этого в истории еще никто не умирал. — Но я и не хочу стать первым. — улыбается Степнов. — Вить, что ты с утра делал у Кулеминой? Как твои чувства к ней? — друг конечно давно обо всем знает и теперь может пусть и не специально давить на коллегу. — Блин, Игорь! И ты туда же… — Раз я туда же, ответь мне честно, и мы поймем, что я не прав.Если честно? Если честно, мы как Читос и как Честер Если честно? Если честно, как Паоло и Франческа Если честно? Если честно, то метафор тут не счесть Отелло, Дездемона, Моника и всё в таком ключе (Но это если честно, конечно) ♪ pyrokinesis – Цветами радуги
— Да просто ночевал у нее, потому что она заболела. — ну а это честно. — А почему вы проспали? — Потому что я пол ночи ее жар успокаивал! Игорь, ну что за вопросы? — закипает Степнов, — Хочешь со мной сходи, посмотри на этого огненного монстра. Дракон, никак иначе… — Все, Вить, извини, я не так все понял. Прости, пожалуйста. — Да ничего… Степнов не понимает такую дотошность или не хочет понимать. — Я просто за Лену волнуюсь. — озвучивает его мысли Игорь. — Не волнуйся. — К Яне ходил? — Да что ж такое, Игорь! Тем других, что ли нет? — Виктор кричит и крылья его носа то поднимаются, то опускаются в бешеном темпе. — Каких других? Она попросила тебя зайти, я что знаю, зачем? Может и с Леной связано, может и нет. — Игорь Ильич усмехаясь пожимает плечами. Ну и буйный сегодня друг. Степнов понимает причину своего буйства и понимает, что не готов говорить о произошедшем сегодня утром ни с кем, даже с Малаховой. Тут нужен частный психолог, которому он будет доверять и не бояться. Яночке, он, конечно, доверяет, как другу, но она все еще всего лишь школьная психологиня. Поэтому Виктор быстро запихивает оставшийся кусок бутерброда в рот и прямо с кружкой убегает от друга в спортзал, находу бросая набитым ртом: — Бу-вай! Игорь понимает: что-то не так. Но он не уверен. Обвинять друга не хочется, но он все равно волнуется за ученицу из своего класса. Что ж, с ней и поговорит. *** Яна находит Степнова в коридоре, несущимся в спортзал с кружкой чая в руке. Он явно нервничает, поэтому она просто проходит мимо, понимая, что сейчас не лучшее время для разговора. Она идет в свой кабинет и думает, кого тогда попросит поменять шкаф в своем кабинете. Этот совсем прогнулся и книги норовят сломать его к ближайшему уроку. А релоцировать их некуда: парт в ее кабинете нет. Только если завалить весь стол. Яна отправляется на поиски Рассказова, потому что в нем силы хоть чуть-чуть больше, чем в ней, Мирославе Николаевиче и дяде Пете. *** Игорь охотно соглашается придумать, где пожить книгам так, чтобы все остались живы-здоровы и помощь Степнова не понадобилась еще пару дней или хотя бы уроков, если он успокоится раньше. Он и объясняет Малаховой причину такого поведения физрука: вернее, не причину, а источник. А в чем причина еще предстоит разобраться. — Ночевал он у нее опять… Вот я и заволновался. — О чем? — Она девочка, еще и с высокой температурой, Кулемина там нет, раз Степнов с утра готовил ей кашу. — Рассказов тяжело вздыхает. — А он в нее так втрескался. Вдруг что? — Она его тоже любит, Игорь, — нарушая все нормы, говорит Яна. Ну может она это сама поняла, а не от Лены услышала, в конце концов? — Да это и обезьяна поймёт. — О чем ты тогда волнуешься? Виктор и пальцем ее не тронет без ее разрешения. — Яна пытается звучать убедительно, потому что сама в это верит. — Да чего стоит разрешение подростка? Не нравится мне все это. — Игорь очень активно трет переносицу, то поднимая, то опуская очки. — Она его очень любит, а он очень любит ее. И они оба ответственные люди — на Кулеминой пол дома держится, а когда дом перестает держаться, то его держит уже Витя, вместе с ней на руках, — Яна тоже вздыхает, — я в них обоих верю. — Мне кажется, что важно не забывать, что хоть Степнов и наш друг, но это не совсем этично. Хоть и законно! — Рассказов поднимает палец вверх, а потом в разочаровании опускает его, убеждаясь, что его же утверждения противоречат его страхам. — Игорь, у тебя есть какая-то похожая история из личной жизни? — вдруг озаряет Яну. Психолог внутри нее никуда не уходил, просто беседа частично светская. — Ага! Вот началось! Я на прием не записывался! — недобро смеется Рассказов. — Ты чего, Игорь, я ни на чем не настаиваю. Если не хочешь говорить — я не могу тебя заставлять, — Яна улыбается ласково и голос ее звучит успокаивающе, — просто хотела разобраться, почему тебя так тревожат эти отношения, — психологиня кладет руку на спину историка, слегка приобнимая, — не волнуйся, все будет хорошо. — последняя фраза не имеет ничего общего с ее профессией, Яна произносит ее как друг. *** Они заканчивают перетаскивать книги небольшими порциями на подоконники и стол Малаховой ровно к концу перемены, и Рассказов тут же уносит ноги. Яна Ивановна обреченно вздыхает: всем не помочь. Если захочет — придет. Она вновь садится за чтение «Психологии влияния» Роберта Чалдини. Эта книга очевидно поможет ей и в работе, и в отношениях со Степновым и Рассказовым. Им она не обязана помогать, — они давно не дети, но ей очень хочется помочь. Все равно никто не контролирует поток заходящих в ее кабинет учителей и учеников, а ученики и так действительно редко заходят. Стесняются, что ли… Вот только ее или психологии? Это всегда расстраивало: в этой работе есть риск не быть услышанным или невоспринятым просто из-за стигмы в обществе: к психологу ходят только тяжело больные — психи. Ни один из ее клиентов в школе или на дому не имеет ни одного симптома психоза, просто потому она не работает в этой сфере. А психические расстройства это не самое страшное, что встречается в человеческой жизни. *** В четыре часа дня Степнов открывает квартиру «43» своими ключами. Он делает это тихо, но не то чтобы незаметно, просто в комнате у девочек из колонок играет музыка. Музыка стихает, и Степнов останавливается в коридоре, пытаясь не издавать звуков. Не то чтобы он хотел подслушать — нет, просто интересно понаблюдать за жизнью подростков со стороны. Как его Кулемина общается с другими людьми? В руке пакет с принадлежностями из «Копеечки» и «Горздрава» так и норовит зашуршать. — Лен, а когда Степнов придет? — слышится голос Риты. Значит предупредила. — Не знаю… Я его просила в аптеку зайти, но, наверное, скоро, — отвечает Лена. — Да он у тебя как няня! — восклицает подруга, — небось суп он готовил? — Да я бы сама, только температура так поднялась, что я уже не соображала, — признается Лена. — А он поздно ушел? — Лена молчит, не зная, как соврать подруге, и на помощь ей приходит Степнов, нарисовавшись в дверном проеме: — В час ночи ушел, когда Лена уснула, — мастерски врет Степнов, влезая в диалог, — а ты чего интересуешься? Рита смущается не слишком сильно, но как выкрутится не находит. Просто честно говорит: — Я ничего плохого не имела ввиду. Просто интересно, сколько вы сегодня спали, потому что первую половину физры вел Игорь Ильич. — Лужина смеется, — Очень просил сделать все, чтобы Борзова не узнала. — Вот-вот, Лужина, меньше знаешь — крепче спишь! — Степнов хмурится, — А ты заразиться не боишься от своей подружки? — Я же ее сюда такой привела, так что вряд ли я уже заражусь. Или уже заразилась и еще не заметила, — пожимает плечами Рита, — я принесла сладкого, чтобы Ленка не грустила. И чеснок с луком с дачи. Мама говорит полезно для иммунитета. — Полезно тем, кто еще не болеет. — Степнов присаживается на кровать рядом с Леной, — как у тебя дела? Кулемина не отвечает и выглядит подозрительно красной: щеки алого цвета, глаза усталые и полуприкрытые. Виктор кладет руку ей на лоб и понимает, что температура опять растет. — Рита, дуй домой. Лену лечить надо, она опять сейчас нагреется и бредить будет. Рита послушно встает и на прощание погладив подругу по голове уходит в коридор. Через пару минут дверь негромко хлопает. Кулемина смеется: — Мне не так плохо, просто обстановка очень некомфортная стала, вот я и сделала вид, что очень устала. — Это конечно очень весело, но ты действительно горячая, — серьезно говорит Степнов, — и подружку так не обманывай больше: некрасиво. — Виктор Михалыч, а как бы я сказала, что пришел физрук и ей пора сматываться? Выглядит очень подозрительно. Ну и если бы не такая нелепая ситуация, я бы не хотела, что она уходила. — Так, Кулемина, последний раз какая температура была? — Степнов смотрит на девушку внимательно: она уже не выглядит бессознательно и устало, но ее щеки все еще пылают. — «36,9». — врет Кулемина. — Так я и поверил. — мужчина уходит за градусником. Температура на нем предусмотрительно сбита до нормы, но это не меняет того, что Степнов Лене не верит. Садится с ней рядом, протягивает градусник и берет свободную руку в свою. — И зачем ты только обманываешь? Я же не буду ни ругаться, ни хвататься за сердце. — с печалью в голосе спрашивает Виктор. — Но будете волноваться. Молча. А мне и этого не хочется, зачем? — девушка обреченно вздыхает. — Затем, Ленок, что я здесь, чтобы ты выздоровела. — он гладит ее ладонь своими пальцами, успокаивая, — Расскажешь, чем лечилась? *** Через час они лежат в обнимку и смотрят с ноутбука матч «Спартак — Динамо». Степнов запрещает Лене слишком громко кричать, очень волнуясь, что у нее поднимется давление и ей может стать плохо. Он и согласился на такое времяпрепровождение неохотно, только с обещанием не беситься и не волноваться. Он в прямом смысле держит руку на пульсе — наблюдая за физическим состоянием девушки. И тут ему в голову приходит омерзительно-пошлая мысль. Он пытается убрать наваждение, но просто очень хочется проверить. Убедиться. Хоть он как тренер прекрасно знает, что будет с пульсом при любом раскладе. Он пытается абстрагироваться от этой мысли, обдумывая все ли из процедур сделала больная. Температуру снова сбили, и сейчас у спортсменки нормальная терморегуляция. Горло пшикала, полоскала, сытая, носки тёплые надела, комнату проветрили, что еще надо для счастья? В результате Степнов, конечно, пропускает половину матча в раздумьях о Ленином состоянии. И даже несмотря на длинный поток мыслей о лечении, первая мысль в этой цепочке никуда не уходит: что будет с ее пульсом, если он просто сделает что-то приятное? Что-то простое или сразу тяжелую артиллерию, Виктор не может решить. Он просто аккуратно кладет руку на ее кисть, а сам целует ее в щеку. Лена мило смущается и он чувствует: пульс слегка ускоряется. Целует снова уже в шею. И пульс ускоряется куда быстрее. Мужчина не удерживается и кусает ее в шею. — Аааах! Виктор Михалыч! — Лена визжит на выдохе, с трудом дыша. — Что такое? — Мне казалось мы футбол смотрим. — успокаиваясь замечает девушка. — А тебе не нравится? — Нравится. Степнов смотрит на счет: «15:22». В пользу Лениного Спартака. Хорошо. Абсолютно плевать. — Виктор Михалыч… я помыться хочу. — аккуратно просит Кулемина. — Я не очень понимаю, как это устроить. Еще сознание там потеряешь. — он смотрит на девушку с тревогой. — Да ну, вы чего. Я не настолько больна. — Лена кривится, — Силы есть! Степнов задумывается. Отказывать Лене не хочется: он знает, как неприятно быть в поту и не мочь его смыть. Значит надо найти решение безопасное для всех. — Давай только сидя в ванной, под струей душа и недолго? И дверь не запирай. — смотрит строго. — А вы не зайдете? — Если не попросишь, не зайду. Ммм! К такому Кулемина не была готова, да и не хочется. Ей нехорошо и хочется просто стать чище. Если бы Степнов предложил помыть ее, она бы, скорее отказалась, потому что это значило бы психологический аттракцион, к которому она сейчас не готова. Лена встает и уходит в душ. *** Это занятие забирает у нее последние силы, и она уже чистая чуть не вырубается прямо в ванной. Хочется попросить Виктора Михайловича отнести ее на руках в комнату, она знает, что для него легкая, как пушинка, но на ней нет одежды. — Кулемина, ты что там уснула? — слышится из-за двери. Если она не ответит, он, очевидно, ворвется, и это подогревает Ленино нутро. Но она выглядит слишком плохо, чтобы ее сейчас застали голой: — Еще нет, но уже близка. — честно отвечает блондинка. — Одевайся, отнесу тебя в кровать. *** Когда Степнов кладет ее в постель, часы показывают пол седьмого. Но Лене хочется спать так, как будто сейчас семь утра и она до сих пор не спала. Поэтому она просто сворачивается калачиком на кровати и у Виктора на ногах и засыпает крепким сном. Он гладит ее по голове еще какое-то время, пока не засыпает сам, съезжая на кровати вниз. Сейчас это уже кажется таким правильным, что они спят в обнимку на ее кровати, пока за окном падает снег и проезжают машины с ярко зажженными фарами. *** Виктор просыпается первым и рассматривает девушку в свете фонарей, пробивающихся через незашторенное окно. Она невинно сопит, такая нежная и красивая. У него сжимается сердце от мысли, что он наконец-то может лежать вот так: рядом с ней, держа ее в своих объятиях, слушая ее спокойное дыхание. Лена просыпается почти сразу за ним, хоть он и старается ее не беспокоить. — Вы еще здесь? — глупо спрашивает Кулемина спросонья. — А я должен был уйти? Девушка молчит. Дебильный вопрос получился. Она просто поворачивается лицом к Степнову и проводит рукой по его щеке, словно проверяя, что он настоящий. — Не уходите, пожалуйста… — просит так невинно и жалобно. Вспоминает его щетку в ванной, которая появилась как только Лена выкинула свою старую, но все равно боится. — Ленок, ну ты чего. Куда я уйду? — Ну вдруг вы передумаете… — О чем? — не понимает Степнов. — Что я вам нужна и интересна. — У тебя снова жар и бред? — брюнет отвечает как может, не понимая о чем вообще диалог. — Почему вы здесь? — спортсменка продолжает стоять на своем. — Потому что ты болеешь, — серьезно отвечает Степнов. «А еще потому что ты позволила» думает он. — Ладно…Ты звонил потому, что тебе спать негде. — О, что ты, нет! — Не ходи вокруг да около, а спроси. — А это не слишком сложно? — Сложно спросить? — Можно я у тебя переночую? — Да. —
Лена вспоминает диалог из Бойцовского Клуба, просмотренного накануне на даче у Лужиной. Она даже рассказала ей о боях, почувствовав близость и доверие к этому человеку. Но она не Джек. И не спросит. Пусть он сам скажет.