О нежности, разнице в росте и любви

      Даниэль был человеком весьма отходчивым, а потому, когда их машина уже подъезжала к торговому центру, вся напряжëнность, что чувствовала Ева в начале пути, растаяла практически бесследно. Хотя, конечно, слова мужчины довольно долго не давали ей покоя. Казалось, что Даниэль вкладывал в них гораздо больше, чем простое признание в любви. Столько чувств просто бесконечной глубины она увидела в его печальных глазах, услышала в тихом серьëзном голосе, что не смогла сразу ответить.       Но когда громадное здание торгового центра появилось на горизонте, Ева отвлеклась. Этот центр был одним из крупнейших в городе, но дорога до него занимала более часа — особенно на автобусе. Сырова посещала его всего лишь единожды в самом начале учëбы и в еë воспоминаниях он остался многолюдным, шумным и сверкающим. Однако студенты предпочитали торговые центры поближе к общежитию или центру города, потому что учëба, а у некоторых и подработки не позволяли слишком часто тратить больше двух часов только на дорогу. Да и ездить на часик не получалось — обычно там незаметно тратился целый день. Но сейчас был субботний день — значит Ева останется у Даниэля и ей не нужно бояться закрытого общежития, около шести часов до закрытия и машина, благодаря которой не приходилось волноваться об обратной дороге. Кроме того Ева на днях получила зарплату, стипендию и немного денег от бабушки, и собиралась славно потратиться.       Цель у Евы была одна — купить какой-нибудь симпатичный наряд на день рождения Даниэля. Из близких Даниэлю людей Ева знала только Марго и Алена — того французского повара, с которым она была знакома очень поверхностно. Но на дне рождения соберутся все его друзья, с которыми мужчина собирался познакомить свою девушку. Конечно, она бы соврала, скажи, что не волнуется. И она очень уж хотела произвести хорошее впечатление на всю компанию. Однако чëткая цель не мешала Еве и Даниэлю просто наслаждаться прогулкой.       Поедая клубничное мороженое и болтая, девушка вдруг замолчала и замерла возле входа в отдел с нижним бельëм. Еë взгляд устремился на один из манекенов, и Даниэль, легонько коснувшись плеча Евы, кивнул головой. — Зайдëм? — С мороженым нельзя, — она, слегка смутившись, отрицательно покачала головой и указала на изображение на стекле. — Пойдëм дальше.       Ева бросила последний взгляд на бельë, которое привлекло еë внимание, потом глянула на вывеску с названием отдела, и медленно пошла вперëд. Даниэль задержался на пару мгновений, пытаясь понять, что именно понравилось девушке, и за несколько шагов догнал Еву. Еë задумчивость быстро растаяла и менее, чем через минуту, Сырова возобновила разговор. Они прошлись по первому этажу, заглянули в несколько отделов, не найдя ничего интересного, пока Ева не потянула мужчину в сторону фотокабинки. Даниэль понял без слов, приложил телефон к терминалу и ступил за шторку вслед за Евой. — Блин, мазня, — грустно вздохнула Ева, когда выскочила наружу через несколько минут, раскрасневшаяся и немного встрëпанная от поцелуев, и собрала все карточки. — Не все ведь, мышонок, — возразил мужчина, заглядывая через еë плечо. — Вот эта классная. И эти. Первые вообще чëткие. Эту я заберу себе.       Фотография была не самая отчëтливая, о чëм Ева и хотела сказать, но слова так и остались на языке. Просто Даниэль смотрел на маленькое изображение так нежно, что сердце девушки заныло в груди, и она опустила взгляд. На фотографии лица мужчины почти не было видно — он прижимался губами к девичьей шее, щекоча еë, а Ева, запрокинув голову, смеялась. Еë щëки горели, придавая девушке живости, глаза жмурились, а пальчики хватались за волосы и одежду Даниэля. Он, тем временем, аккуратно оторвал нужное фото от всей ленты, достал из рюкзачка паспорт и вложил карточку под чехол. Прямо рядом с маленькой фотографией Евы, уже лежавшей там месяц. — Как старомодно, — фыркнула Ева, на самом деле наблюдая за движениями мужчины умилëнно и смущëнно. — Может быть, — Старов не стал спорить.       Он полюбовался каждой фотографией, каждой эмоцией Евы на них — здесь она просто улыбалась, здесь показывала язык, а на этой знак мира пальчиками. Здесь улыбка девушки стала шире, как только Даниэль чмокнул еë в макушку, а здесь щëки слегка заалели, когда мужчина взял Еву за подбородок, повернул к себе и поцеловал. Сырова выбрала себе несколько фотографий тоже — например, ту, где Даниэль так крепко обнимал еë, пока мужчина складывал те, что Ева не признала, обозвав мазнëй, к себе в кошелëк. У самой Евы не было кошелька, в котором она, подобно Даниэлю могла бы хранить изображения, поэтому девушка приняла решение сложить их в комнате в фотоальбом. О чëм она и сказала вслух.        Альбом появился у неë не так давно, но там уже было достаточно фотографий. Даниэль любил фотографировать и снимать видео, желая запечатлеть всë, что касалось Евы. И имел привычку распечатывать особо понравившиеся кадры, а порой делал два экземляра — для девушки тоже. Сырова быстро вошла во вкус, любовно коллекционируя бумажные фотографии. В них оказалось что-то особенное, то, чего не почувствуешь, просто глядя в экран. Она бы хотела завесить этими фотографиями всю стену в комнате, но в неë слишком часто заходили посторонние люди — комендант и социальный педагог с постоянными проверками, да и другие студенты в гости. Поэтому Еве пока оставалось хранить их на полочке. — Кажется кто-то говорил, что фотки в альбоме — позапрошлый век, — весело хмыкнул Даниэль, а Ева прижала руку к груди. — Я?.. А ведь правда… Получается, ты заразил меня этой… — Сырова защëлкала пальцами, подбирая слово. — Старостью?       Девушка рассмеялась и кивнула. — Можно и так сказать.       Когда он освободил руки, Ева ухватилась за его локоть, едва не повиснув на нëм, и они двинулись дальше. Свободной рукой Старов поправил волосы девушки, и она с улыбкой подняла голову, посмотрела мужчине прямо в глаза, просто вынуждая его поцеловать еë ещë раз. И Даниэль не собирался сдерживать это желание. Он наклонился, аккуратно коснулся мягких, приоткрытых губ, чувствуя, как Ева улыбнулась в поцелуй. Мимо прошла группка подростков, хихикая и поглядывая на них, но ни Ева, ни Даниэль не обратили внимания, оторвавшись друг от друга. — Не смотри на меня так, малышка, — тихо шепнул мужчина, когда девичьи глаза, подëрнутые томной дымкой, заглянули прямо ему в душу. Конечно он знал этот взгляд. Он видел его столько раз, столько его вариаций, что мог безошибочно угадывать желания Евы. Та моргнула, сделала крошечный шаг назад и убрала волосы за ухо. — Кажется, на третьем этаже есть неплохой магазин, — быстро облизнувшись сказала она, хотя еë нутро требовало спросить: «как?». Но она знала ответ. Даниэль ответил бы что-то возбуждающе-грязное, то, что она хотела услышать и то, от чего дальнейший поход по торговому центру стало бы ещë сложнее продолжать.       Они прошлись по второму этажу, попутно заглядывая в магазинчики и примеряя то шляпки, то очки и бижутерию. Ева, хихикая, напялила на нос Даниэлю розовые очки-сердечки и вздохнула. — Тебе чертовски идëт, — она надела такие же и глянула в зеркало. — Ах, как же мы хороши. — Безусловно, — подтвердил мужчина, поворачиваясь то одним, то другим боком. — Берëм?       Сырова фыркнула, снимая их. — Ты же всë равно не будешь их носить, — а Даниэль в ответ приподнял левую бровь, забрал очки из рук Евы и пошëл к кассе, попутно собирая со стеллажей пëструю бижутерию, на которую девушка успела положить глаз. — Эй, ну-ка прекрати, — возмутилась Ева.       Но из отдела она выходила с целым пакетом всякой симпатичной мелочи. А в следующем отделе, где не оказалось платьев, зато были жутко безвкусные гавайские рубашки, ей захотелось напялить одну такую на Даниэля. Себе в примерочную она взяла точно такую же, но на несколько размеров меньше. — Мы же не будем покупать. Просто представь, что мы на море в этих ужасных парных рубашках. Романтично же! — Убеждала Ева по пути в примерочные.       От мысли о море по еë лицу почти незаметно пробежала тень нежной печали, но Даниэль, хорошо разбирающийся в эмоциях его девушки, уловил эту крошечную перемену. У Евы, выросшей на берегу моря, оно ассоциировалось с любящей мамой. И рано потеряв еë, а позже и переехав за многие километры от городка, в котором прошло детство, Ева порой тосковала и по ней, и по океану. За десять лет она больше не была в тех местах. У Даниэля, кстати, хоть мама была жива и здорова, тоже ассоциировалась с морем. Та, как и Ева, выросла возле него. И в то время, как отец и дед, словно отдавая дань своим норвежским корням, настойчиво прививали Даниэлю любовь ко всем зимним видам спорта, мама, скучая по теплу и морям, летом всегда возила детей куда-нибудь к океану. — Давай в отпуск поедем на море? — вырвалось у мужчины, и Ева, безуспешно пытаясь скрыть блеск в глазах, улыбнулась. — На каникулах… — Звучит хорошо… — тихо ответила она и нырнула за шторку примерочной.       Даниэль вошëл в соседнюю, попутно раздумывая, не поторопился ли он с подобным предложением. Конечно, он не предлагал ничего из ряда вон, а до моря на машине можно было доехать меньше, чем за сутки. Но Ева не сказала «да», что уже заставляло задуматься. Она прервала его размышления, уже через несколько минут сунув носик в щель между стенкой и шторой. — Блин, тебе серьëзно идëт, — хихикнула она. — Повернись. Да ëпарасате, ты будешь секси даже в шортах и сандалиях с носками. Как ты это делаешь? — Спасибо папеньке за гены, — хмыкнул Даниэль, а Ева мечтательно вздохнула. — Ах, вот бы увидеть твоего папу. Он, наверное, до сих пор концентрированная сексуальность, как и его сын, — протянула Сырова, любуясь мужчиной. Тот приподнял брови в притворном удивлении. — Понял. Не знакомить тебя с отцом. Так и запишу… — Даниэль сделал маленькую паузу, а девушка хихикнула. — Не прячься за шторкой, покажись.       Ева отодвинула штору и встала, поставив руки в боки. Старов фыркнул, оглядывая девушку. — Миленько! Мне нравится. — Ага, это так забавно выглядит, что мне тоже нравится.       И хотя рубашки покупать Ева не захотела, с пустыми руками они из магазина не ушли. Больше ничего интересного на втором этаже они не встретили, медленно блуждая между отделами и больше погружëнные в разговоры. Не успели они подойти к эскалатору, как вдруг Сырова замерла и еë глаза возбуждëнно загорелись. Она метнулась к большому игровому автомату и прилипла к стеклу, одной рукой подманивая Даниэля к себе. — Иди сюда. У тебя рука лëгкая, — Ева зашарила по карманам в поисках карты и повернулась к мужчине. — Слушай внимательно. Сейчас ты приложишь карту, нажмешь на кнопку и тебе выпадет яйцо. Настройся, чтобы это был алксазавр. Я верю в тебя.       Старов серьëзно кивнул. — Аклсазавр, понял, — и пока он выполнял эту несложную инструкцию, Ева скакала рядом. — Я всë не могу его никак поймать. А эти автоматы встречаются так редко. Ещë и ценник бешеный! Давай, давай, падай, мой хороший, — девушка замерла, когда в автомате замигали огоньки. — А ты в Китае находил динозавров? — Не-а. Но я видел их кости, — ответил мужчина, отчего-то тоже задержав дыхание. Вероятно, заразившись энтузиазмом Евы. — Это правда, что простые жители из них всякие лекарства пытаются делать? — Сырова нервно постучала по стеклу. — Ну, ну, давай уже. — Раньше они думали, что это кости драконов, так что да, — Даниэль кивнул, а Ева вздохнула, сожалея, что это не драконы. И через миг сунула руку в отсек для приза и схватила большое пластиковое яйцо. — Вот оно, моë хорошенькое, — Сырова подняла взгляд на мужчину. — Надеюсь, что ты удачливее меня.       Девушка зашуршала обëрткой, срывая еë, и Даниэль протянул распахнутую ладонь, чтобы взять ставшую ненужной упаковку. Ева благодарно улыбнулась уголками губ и раскрыла яйцо. А через несколько секунд ковыряний в пластмассовых детальках и бумажках, еë улыбка померкла. — Кто бы мог подумать! Тираннозавр. Уже третий по счëту, — разочарованно вздохнула Ева, парой уверенных движений собрала динозавра и кинула его в рюкзак. — Я прямо мать тираннозавров. — Можем попробовать ещë раз, — предложил Старов, но девушка, хоть и хотела, покачала головой. — Можно потратить все деньги и не получить нужного. Да и весь интерес пропадает. Пошли, — и Ева потянула мужчину к эскалатору. — Ты сильно расстроилась? — Даниэль, не выпуская девичьей ладошки, всмотрелся в лицо Евы, пока они ехали на следующий этаж. — Нет, просто я отчего-то была уверена, что тебе повезëт, — Сырова махнула рукой и вытянула шею, всматриваясь в приближающиеся магазины. — О, вот я про тот говорила.       Ева ступила на пол и потянула Даниэля в нужную сторону. Еë глаза начали разбегаться, стоило стеклянной двери оказаться позади. Только сейчас Ева отпустила мужчину и прошла дальше. Воодушевлëнная, уже не вспоминающая о маленьком разочаровании, она замерла сначала у одного платья, потом второго. Они не подходили к случаю по еë мнению, больше напоминая летние, но Ева просто не могла пройти мимо. Она провела кончиками пальцев по батисту лавандового цвета, погладила вышивку вдоль довольно глубокого выреза и с лëгким сожалением выпустила воздушное, струящееся платье из рук. — Почему бы не примерить? — поинтересовался Даниэль, тоже коснувшись невесомой ткани.       Девушка как-то неловко посмеялась. — Это, кажется, не совсем мой стиль, — и, шагнув в сторону, тихо добавила. — Оно слишком красивое. — Но на тебе оно смотрелось бы ещë лучше. Как говорится, человек красит одежду, — мужчина взял вешалку в руку, но Ева покачала головой с мягкой улыбкой. — Но это ведь не так. — А вот и так, — возразил Даниэль. — У меня даже есть один пример.       Сырова с сомнением посмотрела на него, но потом еë лицо озарилось словно от внезапно пришедшей на ум идеи. — У меня, кстати, тоже. Ты! — Мэрилин Монро, — одновременно с ней произнëс Даниэль, и брови девушки взлетели вверх. — Мэрилин Монро?! Ладно, справедливо, не спорю, — она фыркнула и прошлась вдоль ряда с симпатичными, но довольно простыми платьями. — Давай вернëмся сюда позже. Сейчас у нас другая цель.       Ева чуть ускорилась, и Даниэль, побоявшись потерять еë из виду, повесил то лавандовое платье на руку и двинулся следом. Глаза Сыровой продолжали разбегаться. Выбор был большим, а она не могла даже представить, что здесь может подойти. Она и боялась показать отсутствие чувства вкуса, и не очень понимала, что стоит надеть в компанию людей, которые гораздо старше неë. И когда они обошли магазин по кругу дважды, отвергая помощь консультанток, Даниэль забрал у Евы прямое, мешковатое платье, взял девушку под руку и повëл вдоль полок. — Я беру всë в свои руки, — произнëс он тоном, не терпящим возражений, и остановился возле одного из стеллажей. — У тебя очень красивая фигура, пташка, понимаешь?       Сырова лишь пожала плечами, не решившись ответить. Даниэль бросил беглый взгляд на девушку и уверенным движением, даже не глядя, вытащил платье. Придирчиво осмотрев его и кивнув собственным мыслям, мужчина достал то же платье, но на размер больше и показал Еве. Та с сомнением закусила губу изнутри, хоть глазки и загорелись. — Слишком открыто, наверное, — неуверенно протянула она, пытаясь прикинуть, как будет смотреться в нëм. — Недостатки ведь надо прятать, а тут и прикрыться нечем…       Даниэль не ответил, поставил руку на бок, строго посмотрел на Еву и нетерпеливо постучал носком кроссовка по полу. Девушка сначала замялась, а потом еë осенило — это были не еë слова. Порой Ева и Даниэль, разговаривая о чëм-то серьëзном, приходили и к обсуждениям комплексов, а это всегда приводило к установкам любимой бабушки, всë ещë остающимся в девичьей голове. И сейчас просочилась одна из них. Девушка нахмурилась, шумно выдохнула носом, полная решимости противостоять голосу бабули, и взяла платье в руки. Это вызвало гордую улыбку на лице мужчины, и он повëл Еву дальше, попутно вытаскивая новые вешалки. А Сырова, войдя во вкус, отсеивала то, что было ей не по душе, но чаще с радостью соглашалась. — Это ведь не платье, — она остановилась, оглядывая комплект из юбки и короткого открытого топа. — Ну и что? — удивился Даниэль. — Нравится?       Ева немного помялась. Ей и правда нравилось. Лëгкий топ с глубоким вырезом и такая же воздушная, короткая юбка выглядели попросту очаровательно, с этим девушка не могла спорить. И она скромно кивнула, хотя в голове и возникла мысль о том, как небось плохо будет смотреться еë животик, не спрятанный тканью. Даниэль на согласие просиял довольной улыбкой, уже предвкушая то, как очаровательно Ева будет выглядеть в этом.       Они медленно добрели до примерочных, и Ева сразу скрылась в одной из них. Даниэль же сел в свободное кресло, вытянул ноги и сложил руки на животе. Его взгляд медленно скользил по проходящим мимо людям и снующим продавцам, собирающим скинутые на стол вещи. На фоне играла негромкая, приятная музыка, которая ненавязчиво сопровождала их с самого входа в магазин. Мужчина в очередной раз глянул на зашевелившуюся штору, подмечая, что Ева переодевается достаточно долго, вздохнул и поднял глаза к потолку и чересчур ярким лампочкам. И когда девушка наконец вышла, резко подался вперëд, едва не вскочив. — Ну как тебе? — пискнула Ева, неуклюже расправляя платье. — Покрутись, принцесса, — попросил Даниэль, и добавил, когда Ева, слегка зажато, но весьма очаровательно исполнила просьбу. — Ты чудо. Правда.       Он всë-таки встал с кресла и обошëл девушку вокруг, любуясь и открытой спинкой и ключицами, и еë взглядом из-под ресниц. — В нëм не наденешь лифчик, — тихо пробормотала она, чтобы сказать хоть что-то и в очередной раз нервно пригладила платье на животе. Голос еë прозвучал практически стыдливо, а взгляд с сожалением обратился к висящему на крючке пëстром спортивном топе, который ей пришлось снять. — Я заметил, — мягко ответил Даниэль, не задерживаясь взглядом на очертаниях девичьей груди. — Ты прекрасна. Тебе очень-очень идëт, малыш. Правда. Посмотри в то зеркало.       Мужчина кивнул в конец зала, и Ева, чувствуя себя капельку увереннее, прошлась до него, остановилась на минуту и вернулась обратно. А потом снова скрылась за шторой.       Примерка растянулась. Порой Старов шëл в зал в поисках размера меньше или больше, а иногда приносил что-то новое, случайно попадавшее ему на глаза. И когда Ева добралась до последнего наряда, она, казалось, перебрала уже целую гору разнообразных платьев, юбочек и брючек, если честно, устав от обилия одежды. Большая часть из нарядов была отвергнута, но часть всë-таки оставалась в примерочной. А девушка, чувствующая себя всë комфортнее, обсыпанная искренними комплиментами как Даниэля, так и консультанток, пробегающих мимо, и незнакомых женщин и девушек, примеряющих одежду рядом, из-за шторки вышла подобно модели. Поставив ручки в боки, она встала прямо перед мужчиной. — Ну как? — Ты как… Фея. Потрясающая, — Даниэль сжал еë щëчки и чмокнул в сложенные бантиком губы. — Моя красавица. Шикарно выглядишь.       Он сделал шаг назад, чтобы оглядеть девушку полностью. Она совершенно точно зря боялась большого расстояния между поясом юбки и краем топа. Потому что Евы выглядела прекрасно, Даниэль не врал. Но только он открыл рот, чтобы продолжить петь оды Еве, та побледнела, глянув вдаль. Одно движение, и она уже затащила мужчину в примерочную, а штору закрыла так плотно, что не осталось ни малейшей щëлочки. — Чëрт, чëрт, чëрт, — выругалась она и вытащила голову наружу, чтобы снова закрыться через мгновение. — Ева? — Девочки из универа, — тишайшим шëпотом пояснила Ева, и Даниэль, на миг забывшись, едва не спросил, стоило ли им продолжать прятаться, словно они делали нечто незаконное. Но промолчал.       Да, они не нарушали закон, а порицание преподавателя за несоблюдение этического кодекса университета Даниэль бы пережил. Даже нарушение трудового договора, на самом-то деле, особо не отразилось бы на нëм. Он прекрасно знал, что для увольнения придëтся устроить громкое разбирательство, порочащее имидж университета, и любое учебное заведение постарается замять это дело. Котовский, будучи без пяти минут ректором, конечно, мог бы всë испортить, однако он не станет. Как минимум потому, что глупо увольнять без пяти минут профессора с известным именем и неплохими знакомствами в их кругах. Но всë упиралось в репутацию — репутацию Евы. Старов знал, что это может сильно ударить по ней. И хотя ему не хотелось прятаться, а наоборот, хотелось говорить об их отношениях громко, хотелось заявить свои права на Еву, чтобы все знали и даже не смели лезть, он не пошевелился. А как ведь хорошо могло сработать сарафанное радио. И в конце концов весь университет бы узнал, что Ева только его, чтобы никакие студенты не делали поползновений в еë сторону. И ровно настолько же он принадлежал ей — может быть это избавило бы его от сотни однотипных подкатов от студентов. Ещë это лишило бы Котовского возможности шантажировать, если бы он захотел. А он может — это было в его духе. Но ведь сам когда-то сказал Еве — покажи компромат на себя, и шантаж потеряет весь смысл.       Даниэль опëрся на стенку, откинув все мысли из головы, и с расслабленной улыбкой посмотрел на нервно кусающую губы Еву. — Расслабься, пташка, — шепнул мужчина, наклонившись, ей прямо на ухо, и ему показалось, что он буквально почувствовал мурашки, пробежавшие по девичьему телу. — Ничего не видно и пустых примерочных много, даже если они захотят что-то примерить. — Да, но… Даниэль, что ты делаешь?!       Даниэль улыбнулся шире.