О нежности, разнице в росте и любви

      Ева обхватила губами розовую пластиковую трубочку, глотнула не очень хорошего, но очень сладкого кофе, и ткнула вилкой в небольшую сосисочку на плоской тарелке. Слабый, по-летнему горячий ветер обдувал всю веранду, легко трепал девичьи розовые кудри и шерсть сидевшего под столом Акелы. На него Ева и отвлеклась в очередной раз — тот снова лизнул еë чуть румяную от солнца коленку, намекая, что был бы не прочь тоже попробовать сосисочку, когда напротив сел Даниэль. — Всë попрошайничает? — Мужчина заглянул под стол и погрозил пальцем псу.       Тот не очень заинтересовано глянул на жест, облизнулся и снова повернулся к Еве. Хитрый пëс знал, с кем у него будет больше шансов отведать что-то так вкусно пахнущее. И хотя Сырова с самого знакомства с Акелой старалась следовать правилу Даниэля, которое гласило: «Не кормить пса со стола, как бы красиво он не стрелял своими разноцветными глазками», иногда устоять перед его обаянием просто не выходило. Сейчас же девушка тоже погрозила Акеле пальчиком и придвинулась ближе к краю стола. — Вкусно? — обратился Старов уже к своей девушке, тоже усаживаясь поудобнее, и Ева кивнула. — Ага. Попробуй, — Сырова чуть вытянула руку с вилкой, на которой до сих пор красовалась сосисочка, и Даниэль, убирая распущенные волосы за ухо, наклонился и аккуратно стянул ту зубами. — Кстати, — начала Ева, но замолчала, когда мужчина перенëс какую-то не очень большую, чуть меньше обувной по размеру, коробку с колен на край стола.       Та была нежно-розового цвета. Примерно такого же, как подарки в предыдущие дни. Когда они выезжали в своë небольшое путешествие, до дня рождения девушки оставалась ровно неделя. И каждый день этой недели сопровождался новым сюрпризом. Так на второй день Ева, например, получила небольшую фигурку алксазавра — того самого, которого никак не могла выбить уже давно. Даниэль сначала сказал, что ему просто повезло, но потом признался — он выбил ещë двух тираннозавров и одного диплодока, а вот нужного пришлось покупать у какого-то более везучего коллекционера. Ждать, пока Ева спросит, что в этой коробке, Старов не стал и пододвинул на еë половину стола. — Спасибо! — тронуто и счастливо воскликнула девушка и, отодвинув тарелку, подтянула подарок к себе. — Я посмотрю? — Конечно, — Дани улыбнулся и взял вилку в руки.       Ева потянула за кончик сверкающей ленты, сняла крышку и, резко вспыхнув, захлопнула еë. — Даниэль! — Она осмотрелась в надежде, что никого поблизости не было, и, аккуратно приподняв крышку на пару сантиметров, снова заглянула. — Ты чего не предупредил?       Старов невинно фыркнул, жуя кусочек хлеба, и пожал плечами. — А что там такого, Ивви? — Его улыбка стала чуть шире, когда Ева, алая, словно варёный рак, подняла взгляд на него. — Нравится?       Конечно ей нравилось, она не хотела это скрывать. Те стеклянные игрушки, на которые у неë когда-то упал взгляд в секс-шопе, вблизи казались ещë красивее и в солнечных лучах так прекрасно переливались. Просунув пальцы в коробку, она погладила поверхность изогнутого сиреневого щупальца с пупырышками, имитирующими присоски, и снова едва не закрыла коробку, но ей на глаза попалась небольшая записка. — «Чтобы не скучала, когда меня нет рядом»? — Ева хихикнула и принялась завязывать бант обратно. — Спасибо, Дани. С этим мне и правда будет не до скуки, когда ты снова уедешь в командировку. — Всë для тебя, милая, — Старов, по-настоящему довольный сияющей радостью Евы и еë горящими щеками, принялся за еду. — И спасибо, что… За внимательность ко мне спасибо, — выдохнула девушка, убирая коробку в сторону. — Я сама так и не собралась купить себе что-то из этого. Хотя думала с тех пор, как увидела в магазине… Кстати!       Еë тон так быстро сменился, что Даниэль не успел ничего сказать. Например то, как важна ему каждая мелочь об Еве, или то, что ему в радость помогать ей с вещами, которые она хочет сделать, но не решается. Вместо этого он лишь слегка вопросительно приподнял брови, готовый слушать. — Может быть мне, конечно, показалось… — неуверенно начала Ева, — но дорога знакомая. Да и если судить по картам… Скажи, мы случайно не едем в мой родной город? Я имею в виду, тот, в котором я родилась. — Ты была бы рада, будь это так? — Ответил вопросом Старов, подтягивая кружку с чаем ближе.       Девушка кивнула. Сначала с небольшой, чуть неуверенной задержкой, а потом ещë раз, уже твëрже. — Да, я была бы… Счастлива. Я ведь так давно там не была. Уже много лет. — Хорошо, — Даниэль удовлетворенно выдохнул. Когда-то Ева уже упоминала это, и сейчас Старов радовался, что еë мнение с тех пор не изменилось. Жаль было, конечно, что она догадалась раньше, чем они подъехали к самому городку, однако теперь смысла таить дальше Даниэль не видел. — Ты права. Я хотел, чтобы это было сюрпризом, но ничего не поделать с тем, что ты такая догадливая умница. — Правда? — Воскликнула она и вскочила из-за стола, чтобы броситься мужчине на шею. — Хе-хе, я так и знала!       А уже утром следующего дня, Даниэль, подгоняемый нетерпением Евы, проехал мимо стелы с незамысловатым названием посëлка, в котором его девушка родилась двадцать лет назад. И пока Ева ëрзала по сидению, разглядывая электрические столбы, деревья, и пыталась высмотреть вдалеке дома, Старов мимоходом вспоминал, из чего состояла его жизнь в то время, когда его будущая любимая только родилась. — А где мы на этот раз остановимся? — Поинтересовалась Ева, не отрывая взгляда от приближающихся отремонтированных пятиэтажек, очертания которых очень смутно напоминали пейзаж из детства. А может это еë мозг сам дорисовывал в ярких и серых зданиях силуэты из прошлого. Того прошлого, где отец, возвращаясь с морей, сажал Еву в большую, вкусно пахнущую качающимся под зеркалом ароматизатором, машину и вëз то в центр области, то в другие города, которые были в разы крупнее их родного посëлка. Часто с ними отправлялась и мама Евы, и со своего детского кресла девочка наблюдала, как мама и папа нежно флиртовали. Хоть отправляться вместе выходило и не всегда, лишь в разы, когда отцовский отпуск совпадал с каникулами в школе, где мама Евы работала учительницей музыки.       Нежная тоска поднялась в груди Сыровой, осела, защипав, в глазах. — Я забронировал квартирку недалеко от одной из школ, — Даниэль сверился с картой на телефоне краем глаза и сбросил скорость, следуя указанию дорожного знака. — Я и не думала, что здесь можно снять квартиру. Тем более посуточно… — Удивительно, но можно. Кажется с тех пор, как ты уехала отсюда, городок неплохо так преобразился. — Старов с интересом смотрел на незнакомый ему посëлок.       Впрочем, ничего особо интересного в нëм пока не виднелось. Пятиэтажные и двухэтажные здания, покрашенные достаточно свежей краской, как полагается во многих мелких городках, стояли рядом с совсем старенькими. Хотя, кажется, у всех были новенькие красные, зелëные и синие крыши. Удивительно ровная дорога на въезде в город резко сменилась участком с большими кочками и не менее большими ямами. А возле магазина с выцветшей вывеской и совсем не живописным названием «Жанна» в один телефон заглядывали школьники, обнимающие кто футбольный мяч, кто чипсы. Машина проехала мимо больницы, выехала снова на ровную дорогу и уже через пару минут притормозила у пятиэтажного дома. — Сейчас ключи получим, вещи закинем, — перечислял Даниэль, — а потом куда хочешь? Встретиться с кем-нибудь хотела бы? — Встретиться… — задумчиво пробормотала Сырова. — Не знаю, если честно. Вряд ли есть смысл с кем-то видеться. В школу тогда я только начала ходить… Разве что с тëтей Снежаной. Маминой близкой подругой. Той, с которой мама меня оставила. — Давай, — воодушевлено ответил Дани и вышел из машины. — Уверен, что она будет рада тебя увидеть. — Да, наверное, — Ева выскочила из машины следом за мужчиной. — Просто… Она тоже работала в школе, но в городе ли она… Может давно уехала или уволилась. Или в отпуске, даже если и не уволилась. — Не сходим в школу, не узнаем, — резонно заметил Старов, а менее, чем через час, они, выгуляв Акелу и оставив его в небольшой, удивительно уютной квартирке, уже шли по ровненькому тротуару, ведущему к отремонтированному светло-голубому зданию школы.       В летнее время она могла бы выглядеть заброшенной, так тихо было в еë дворе, но то здесь, то там виднелись распахнутые окна, впускающие в здание теплый, пахнущий морем ветерок. Воодушевленная этим Ева чуть ускорила шаг и сжала локоть Даниэля крепче, и когда подошла к открытым дверям, окончательно убедилась, что школа уже открыта. — Извините, — обратилась она на входе к вахтëрше и та подняла глаза от кроссворда. — Снежана… Васильевна, кажется, работает ещë здесь? У неë фамилия… — Директриса, что ли? По какому вопросу? — Перебила еë загорелая крупная женщина и смерила взглядом сначала девушку, потом мужчину, опустила глаза на их руки. — Мы… — Документы подавать? Сколько вашему? В первый класс в этом году мест почти нет. — Нет-нет, мы по-другому вопросу. Снежана Васильевна здесь? — смутившись заговорила Ева. — А, переводишься? Ну да, маловата ты для детей, — женщина взмахнула рукой. — Эт тебе к завучихе нашей. Идëшь налево до лестницы и на второй этаж. Почти сразу кабинет увидишь. Потапенко тебе нужна.       Сырова немного растерянно открыла рот, закрыла его и, вздохнув, подалась назад, готовая идти в указанном направлении, чтобы искать нужный кабинет самостоятельно. Вряд ли бы кабинет директрисы был далеко от кабинета некой Потапенко. Параллельно с тем Ева успела удивиться — значит мамина подруга из учительницы обществознания стала директрисой? — Спасибо… — Раиса Фëдоровна, верно? — Даниэль поднял взгляд от небольшого бейджика на груди вахтëрши и улыбнулся. — Нам нужна именно Снежана Васильевна. По личному делу.       Раиса Фëдоровна рассмеялась и почесала пучок седых волос. — Что ж вы раньше не сказали. Эт вам тоже на второй этаж, но дверь следующая. Игнатова она. Замуж снова недавно вышла, табличка новенькая, сразу увидите. — Спасибо, Раиса Фëдоровна, — Даниэль развернулся, и Ева вместе с ним. А когда они уже преодолели дверь, ведущую к лестнице, Старов снова заговорил. — Почему ты поблагодарила, хотя не получила ответа? — Я подумала… Что кабинеты наверняка близко, а значит я найду сама. — Наверняка бы нашла, — согласился мужчина и остановился, чтобы посмотреть на девушку. — Но нельзя позволять другим не слышать тебя. — Это ж мелочь, — Ева пожала плечами. — Пошли. — Солнце, это не мелочи. Конкретно эта ситуация — да. Но ведь они повторяются. Мне грустно смотреть, когда ты пьëшь кофе без сиропа, хотя заплатила за него, когда позволяешь перебивать себя, когда не стоишь на своëм. — Дани… — неуверенно протянула девушка. — Я не могу всегда говорить за тебя. Но я хочу, чтобы тебя слышали. Ты сама хочешь этого? — продолжил он, и Ева кивнула. — Хочу, конечно. — Ты только что позволила даже мне перебить себя, — вздохнул Старов. — Я просто растерялась, милый, — Ева скомкала пальцами края розовых льняных шорт и снова их расправила. Когда-то Даниэль уже говорил девушке об этом, но она порой попросту не замечала за собой, как часто такие случаи происходят. Она набрала в лëгкие воздуха, чтобы оправдаться, но вместо этого согласилась. — Я… Я постараюсь, хорошо?       Даниэль пару мгновений молчал, внимательно всматриваясь в глаза Евы. Так внимательно, будто хотел что-то увидеть на дне больших от приглушëнного света зрачков и ореховых радужек, и довольно кивнул. Что он там увидел, Ева не знала, но, очевидно, ответ ему показался удовлетворительным. — Хорошо, Бельчонок. Я буду щипать тебя за бочок каждый раз, когда буду видеть что-то подобное тому, что я видел сейчас, — Старов легким движением сцеловал маленькую усмешку на девичьих губах и коснулся пальцем кончика вздëрнутого носа. — Я серьëзно. — Договорились, — весело ответила Ева и продолжила подниматься.       А когда они уже подошли к кабинету, оттуда вышла низенькая сухонькая женщина, и Сырова скорее догадалась, чем и правда узнала в ней подругу матери. — Извините, Снежана Васильевна? — Да, — кивнула женщина и достала из кармана белых брюк звенящую связку ключей. — Вы по какому вопросу? Если подавать документы… — Нет, я просто… Вы ведь раньше были Мелещенко? — Да, но очень давно, — Снежана опустила руку с ключами и всмотрелась в лицо девушки. — Я на пару дней приехала, подумала, может заглянуть в школу. Моя мама здесь работала, Сы… — Сырова? — удивленно воскликнула женщина, всплеснув руками. — Ну надо же, как ты выросла.       Ева шагнула навстречу Снежане, а та легко, словно ей было едва ли больше двадцати, преодолела остальное расстояние и обняла дочь покойной лучшей подруги. — Ты и правда копия папаня, — женщина отстранилась, чтобы потрепать пухленькие щëки девушки. — Какими судьбами здесь? Так и живëшь с бабкой? — Нет, я учусь в универе. И… От бабушки ушла. И вот, конфетки Вам… — Не нужно было, Ева! — воскликнула женщина и, обхватив коробку конфет, продолжила. — В универе? Умница! Эта старая ведьма совсем тебя сожрала? Я, наверное, не должна так говорить, но терпеть еë не могла ещë с молодости Лиды, — у Снежаны была манера говорить быстро-быстро, и она забавно морщила нос, когда говорила. А ещë, как и в смутных старых воспоминаниях казалась Еве очень приятной женщиной. — На кого поступила? Нравится? — Культурология, — Ева заметила вопросительный взгляд на Старова, и продолжила. — А это Даниэль. Мой парень. Это он меня привëз сюда, пока каникулы не закончились.       Снежана протянула руку мужчине и удивительно сильно для такой худенькой женщины сжала, когда Даниэль протянул в ответ. — Приятно познакомиться, Даниэль. — Взаимно, Снежана Васильевна. — Бросьте. Я ведь вряд ли сильно старше, да?       Ева удивленно вскинула брови. Даниэль не выглядел студентом, но и сорок дать ему никак не получалось. И сама Ева, и другие студенты, и новые знакомые Старова неукоснительно ошибались в попытках угадать его возраст. В гораздо меньшую сторону. Впрочем слова директрисы необязательно можно было трактовать так, что она угадала возраст Даниэля. — Думаю, что так, — улыбнулся Старов и когда проницательный взгляд женщины не смягчился, продолжил. — Я преподаватель Евы. По истории. — Вот как? Значит коллега? — рассмеялась Снежана. — Я тоже преподаю историю. Хотя больше всë-таки общество. А лет Вам сколько, простите за грубость. — Сорок. — Ха, я почти угадала! — хлопнула женщина в ладоши. — Решила, что Вам наверняка под сорок, хотя Вы выглядите молодо. Но взгляд! Взгляд всегда выдаëт, — весело заметила Снежана, и Даниэль не мог с ней не согласиться.       Да и вообще, эта женщина, так нежно и трепетно относившаяся к маленькой дочери подруги по воспоминаниям самой Евы, у Старова вызывала симпатию. Как она и сказала — глаза всегда всë выдают. А в этой женщине они выдавали по-настоящему хорошего человека. — Ну, рассказывай, Евка.       Снежана Васильевна вернула всë своë внимание к девушке, приобняла еë за плечи и повела к лестнице, словно и не было между их последними встречами около десяти лет, а Ева всë ещë была ей почти племянницей. Сырова быстро влилась в активный диалог, и возле школы они ещë с полчаса разговаривали, пока директриса не спохватилась. — Мне же в ГорОНО ехать! Совсем заболталась. Возьми мой номер. Надеюсь увидимся ещë до того, как ты уедешь. У тебя же день рождения в конце лета? Ещë не прошëл? — Нет, уже завтра, — Сырова достала телефон и начала вбивать номер женщины. — Тогда нам точно надо будет ещë встретиться. Хоть тортик тебе куплю. Кстати… — изменившимся голосом начала она, перед тем, как сесть в блестящий синий автомобиль. — Ты уже навещала родителей? — Нет, — лицо Евы дрогнуло. — Ещë нет. — Место помнишь? — Нет… — неуверенно ответила она. — Вряд ли. — Там сторож мой знакомый. Он знает где. Я там часто бываю. И родителей навещаю, и Лиду с Сыровым. Но если что, как поднимешься после главных ворот, нужно налево до большой берëзы. А там уже сама увидишь. — Женщина снова глянула на часы и села в машину. — Всë, я уже опаздываю. До встречи, Евочка. До свидания, Даниэль.       Попрощавшись, Снежана уехала, а Ева в лëгкой задумчивости ухватилась за руку мужчины и последовала за ним к воротам. — Что решила, малышка? — спросил наконец Старов. — За цветами? — Ага, — девушка кивнула и достала свободной рукой телефон, чтобы найти ближайший магазин с цветами. — Во дворе есть магазин. Я же возле него машину оставил, — напомнил Даниэль, и Ева удивленно взглянула на него. — Ой, я и не обратила внимания. Тогда идëм. — Девушка помолчала немного и мягко вздохнула. — Хорошо всë-таки, что зашли. — Ага. Теперь если у нас будет ребëнок, для него будет зарезервировано место в этой школе, — Старов хмыкнул, припоминая обещание директрисы, и Ева рассмеялась. — Неужели если после учëбы я поеду работать сюда, ты поедешь со мной в это богом забытое место?       Даниэль ответил не сразу, и не потому, что думал над ответом. Напротив, ответ прочитался в его лукаво-нежном прищуре мгновенно, и когда он потянул девичью кисть к своим губам, чтобы поцеловать выступающие костяшки, Ева обречëнно застонала, алея мочками ушей и щеками. — Не-е-ет, не говори этого, милый! — С тобой хоть на край света, Пташка, — нежно протянул мужчина, снова театральным жестом целуя девичью руку.       Ева жеманно расхихикалась и кокетливо позволила Даниэлю поцеловать кончики еë пальцев, костяшки, запястье. — Какой Вы романтик, — пропела она, игнорируя любопытные взгляды и хихиканья школьниц, проходивших мимо. — Неужели и правда будете преподавать историю в крошечном посëлке со своей-то докторской степенью? — Ну я ещë еë не получил, — заметил Старов, выпрямляясь, и погладил девичью ладошку, когда та ухватилась за его локоть. — Не скромничай. К концу моего четвëртого курса, ты явно уже будешь доктором наук, — серьëзно ответила она, а потом удивленно продолжила. — Подумать только… Я встречаюсь с без пяти минут профессором истории! До сих пор в голове не укладывается. И этот профессор говорит, что поехал бы со мной в эту дыру. А как же твои любимые китайцы?       Даниэль тихо, шелестяще рассмеялся. — Я езжу к ним не от нашего универа, а по приглашению из Китая. Мне ничто не помешает ездить туда отсюда. Даже наоборот легче, малыш. А здесь мне даже уже нравится. Тихо, спокойно, море рядом. — Только никакой рыбалки в качестве хобби, — сурово произнесла Ева, и Даниэль улыбнулся, гадая о глубине вкладываемого в еë слова смысле. Был ли там старый страх из-за не вернувшегося отца-рыбака или лишь шутливое недовольство от того, что рыбалка ну никак не подходила доктору наук? — Никакой рыбалки. Только садоводство. Буду выращивать розы, яблони и картошку, — также серьëзно ответил он. — На зиму буду солить огурцы и помидоры, а ещë раздавать всем кабачки… Кажется я и правда старею, иначе откуда это иррациональное желание окучивать картошку?       Мужчина призадумался под фыркающий смех Евы. — Неужели и у меня под старость лет возникнет желание ковыряться в земле? Какой кошмар! — Ева вскинула ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнечных лучей, чтобы увидеть название магазина, к которому они приближались, и потянула Старова за руку. — И правда цветочный!       Они легко преодолели оставшееся расстояние и лестницу, полушутливо рассуждая о желании всех людей в конце концов обратиться к кормилице-земле и размеренной жизни в частном домике, окружённом розами, клематисом и пионами. Этот весëлый, немного легкомысленный диалог отвлëк Еву от тоски, которая проснулась в еë груди вслед за встревоженно-сочувствующим выражением на миловидном лице парня, собирающего букеты из восьми цветов. Но хоть от нахлынувшей грусти Сырова, уже будучи в машине, отвлеклась на поразительную мысль — неужели Даниэль Михайлович относился к их отношениям настолько серьëзно, что рассуждал о детях, совместном быте, переезде, приближающиеся ворота кладбища не дали ей шанса развить эту мысль дальше. И следовала Ева с Даниэлем вслед указаниям сторожа уже практически в скорбном молчании.       На кладбище стояла какая-то гнетущая атмосфера. Нельзя было сказать, что стояла тишина — шумела листва на деревьях, хоть тех поблизости было не так много, каркали вороны, но при этом казалось, что тишина давила на уши. Практически двенадцать лет Ева не навещала своих покойных родителей. С тех пор, как была на похоронах матери, и, сначала не проронила ни слезинки, а позже забилась в истерике у свежего холмика. После переезда бабушка не хотела возить внучку, а почему Ева так и не съездила сама, когда выросла, она не знала, не могла ответить на этот вопрос.       Участок с двумя надгробиями оказался чист и ухожен, когда Даниэль подошëл к нему вслед за Евой. Мысленно мужчина предположил, что это дело рук Снежаны, и, вручив в вспотевшие ладошки девушки, посмотрел на обе фотографии. Несмотря на прошедшее время те, хоть и выцвели, всë ещë оставались достаточно чëткими и качественными. От изображения белокурой молоденькой женщины с нежным лицом на мраморно-розовом надгробии, Даниэлю вдруг стало невыносимо тоскливо. И он мог лишь догадываться, насколько же больно было дочери этой безвременно ушедшей девушки. Ей ведь даже не исполнилось тридцати… Как и еë муж был совсем молодым. Добродушно выглядевший мужчина, в чертах лица которого угадывались черты Евы, должен был быть практически ровесником Старова — всего на полтора года старше.       Едва слышно Ева сказала Даниэлю, что хочет побыть с родителями наедине, и мужчина понимающе кивнул. Ева шагнула за калиточку, а мужчина прошëлся между другими оградками чуть дальше. Так, чтобы не смущать девушку своим присутствием, но быть неподалёку. Чтобы Ева знала, что он рядом.