Никто нас не обижает, кроме нас самих.
Одетый в зимнее пальто и шерстяную шапку Данте возвращался в школу после утреннего кормления фестралов, потирая плечи из-за неуютного холода. Солнце еще не встало из-за горизонта, отчего дорога к замку была плохо видна, и парень освещал себе путь палочкой. Он слушал уханье сов, возвращающихся с ночной охоты в совятню, хруст замерзшей за ночь травы под ногами, припорошенной снегом, и завывание влажного ветра, что больно бил по лицу. Покидать теплую постель в такую погоду совсем не хотелось, но Риччи нравилось ухаживать за крылатыми конями, да и прогулка в лес была хорошей нагрузкой для начала дня. Предвкушая скорое возвращение в уютную комнату, он совсем не заметил силуэт своего декана, который стоял у входа в замок. — Мистер Риччи. — позвал его Снейп, отходя вглубь здания. — Профэссор Снейп, доброе утро. — кивнул брюнет, но не успел ничего спросить: — Прошу вас, пройдемте со мной — вас ждет директор. — Профэссор Дамблдор? Но зачем? — изумленно поинтересовался он, следуя за деканом. — Мне не известны подробности. — незаинтересованно бросил Снейп. Весь путь к кабинету директора они шли в тишине, и лишь стук ботинок о каменный пол эхом отзывался по пустым коридорам. У входа в башню стояла высокая статуя горгульи, которая басовитым голосом протянула: «пароль». — Малиновое варенье. — скучающим тоном ответил Снейп, и стражница открыла проход к винтовой лестнице, что сама поднимала людей в кабинет. — Малиновое варенье? — шепотом спросил Данте, удивленный таким выбором. — У директора привычка называть пароли любимыми сладостями. — несколько снисходительно сказал Северус и открыл дверь в кабинет. Комната была просторной и круглой, но завалена кучей странных приборов, которые вращались, гудели и пускали пар. На стенах висело множество портретов разных волшебников, и Данте предположил, что среди них были все прошлые директора Хогвартса. Маги на картинах шептались, сопели, о чем-то спорили, не делая помещение более тихим. В кабинете, помимо директора, уже были сонные Эдди с Донной вместе с деканами их факультетов и Люпином, которого совсем не ждал увидеть Данте. Он в целом не беспокоился из-за этого визита и считал, что Дамблдор скорее всего просто хочет узнать, как они освоились в школе, ведь понимал, что ругать их не за что — они ничего плохого не сделали. И даже если бы об их проделках с близнецами Уизли стало известно, то с ним скорее всего беседовал бы лично Снейп. — Доброе утро, сэр. — Данте кивнул директору. — Синьоры. — обратился он к Минерве и Помоне. — Профэссор Люпин. — Доброе утро, Данте. — добродушно сказал Альбус, глядя на троих Риччи поверх своих очков-половинок. — Конфет? Он указал рукой на свой стол, где стояли небольшие хрустальные тарелочки с разными сладостями: лакричными конфетами, лимонным мармеладом, мятными леденцами, ирисками и помадками. Брюнет отрицательно покачал головой и подошел ближе к сестрам, выжидающе глядя на директора. — Прошу вас, присаживайтесь. — Дамблдор указал на стулья перед столом, и ребята беспрекословно приняли предложение. — Думаю, вас интересует причина, по которой мы здесь собрались, и я не намерен оттягивать разговор. Дело в вашем отце. Данте напрягся и вытянулся струной, направив внимательный и настороженный взгляд на директора. — Вы ведь знаете, что он в экспедиции в Перу? — троица кивнула, ожидая продолжения. — Раскопки прошли неудачно, и все члены экспедиции попали под действие древнего проклятия… Звон. Звон, словно рядом ударили в колокол. Звон, от которого внутри все дрожит, а мысли путаются в тугой изощренный узел, вызывающий лишь тошноту, — все, что чувствовал Данте в это мгновение. Краем уха он слышал взволнованные вздохи сестер и их деканов, голос Римуса, который что-то спрашивал у директора, но ничего не мог разобрать. Риччи просто смотрел на Дамблдора пустым взглядом и даже не видел его. — Насколько все серьезно? — хрипло спросил он, прерывая разговор профессоров. — Пока ничего точно не известно. Всех участников доставили в Центральную больницу Перу в тяжелом состоянии, но ваш отец пострадал не так сильно, как некоторые. Перуанское Министерство вызвало для лечения всех целителей из Международной ассоциации, которые специализируются на древних и темных проклятиях. Джованна каждые пару часов присылает мне письма. Как только появится больше информации, ее сразу же сообщат вам. Голос директора обволакивал и успокаивал, и Данте удалось вернуть себе сосредоточенность. Он повернул голову к сестрам и заметил, что Эдди нервно грызет ногти и всхлипывает, а Доната плачет, закрыв лицо ладонями, пока Люпин осторожно приобнимает ее за плечи. — Сегодня вы будете освобождены от занятий, я предупрежу остальных преподавателей. Можете остаться в любой из гостиных ваших факультетов. Если что-то понадобится: захотите поесть или связаться с кем-то из профессоров, позовите Добби — он один из школьных эльфов. Дамблдор стал что-то обсуждать с учителями, но Риччи их не слушали. Данте осторожно поднялся со стула и взял Эдвидже за руку, крепко сжимая ее. В сопровождении Римуса они вышли из кабинета и направились к башне Гриффиндора вслед за старшей сестрой. Зайдя в гостиную, брюнет невольно прищурился от обилия ярких теплых оттенков, а шум в такой ранний час заставил его вздрогнуть. — Эй, а что вы здесь делаете? — беззлобно поинтересовался один из гриффиндорцев, учащийся, судя по виду, на курс младше Риччи, но его вопрос остался без ответа. Эдди подошла к окну, возле которого стояли несколько кресел, и ребята заняли свободные места, молча глядя на стол между ними. Данте слышал, как студенты перешептываются, собираясь на завтрак; замечал, как останавливаются, чтобы внимательнее их рассмотреть, словно не верили, что они действительно там находятся. И вскоре, когда наиболее наблюдательные увидели слезы Донаты, начались расспросы. — Что случилось? — поинтересовался Перси, изумленно глядя на троицу, но Риччи продолжали молчать. — Эдвидже, я ведь староста, я должен знать, если что-то… — Ничего, чтоби тебя касалос. — огрызнулась Эдди, даже не взглянув на парня. Уизли уже было открыл рот, чтобы как-то возмутиться, но тут рядом с ним появились Фред с Джорджем. — Эй, Перс, мы слышали, что кто-то из первокурсников пытается под лестницей в женское общежитие заложить навозные бомбы. — сказал Фред, и Перси сразу же пошел проверять информацию. — На самом деле, это мы их подложили. — добавил он и улыбнулся троице, вызвав у Эдди легкую, еле уловимую улыбку. — Вы как? — взволнованно спросил Джордж, пока Фредерик, поджав губы, смотрел на друзей. Эдвидже молча покачала головой, а Данте бросил на близнецов тоскливый взгляд, полный беспокойства и боли. — О, Донна, Данте, а вы что тут делаете? — с любопытством спросил Рон, подходя к Риччи вместе с Гарри. — Так, это вам не выставочный экспонат! — сказал Фред, положив руки на плечо брата, и развернул его. — Отстаньте от них. — Давайте, быстрее идите на завтрак, а не то вам ничего не достанется! — поддержал Джордж, несильно подталкивая третьекурсников к выходу. — Если хотите, можете остаться в нашей спальне. — предложил Фред, наклонившись к ребятам. — Там не очень чисто, зато вас доставать не будут. — Спасибо. — сказал Данте, а близнецы Уизли, кивнув на прощание, удалились из гостиной. Вскоре суматоха закончилась, и Риччи остались одни в долгожданной тишине, но от этого волнение, одолевающее их, стало лишь ощутимее. — Красиво. — пробормотала Доната, оглядывая комнату, и Данте наконец решил рассмотреть ее. Гостиная была светлой круглой, оформленной в красно-золотые тона, соответствующие факультету. Мебель была обита мягкой тканью, столы сделаны из более светлых видов дерева. Высокие окна имели множество вставленных в оправу элементов, которые делили стекло на небольшие прямоугольники, а широкие подоконники могли использоваться в качестве лежанок. Комната была уютной, но каких-то отличительных черт, выделяющих ее среди остальных, брюнет не заметил: не было ни подводного «окна», ни множества растений повсюду, ни личной библиотеки, как он слышал, была у когтевранцев. — Наши мне нравятся больше. — пожал плечами брюнет. — Как думаете, — робко начала Донна, — что будет с папой? Данте бросил взволнованный взгляд на Эдди, но заметил в ней ту же растерянность. Этот вопрос одинаково беспокоил всех троих, но ни у кого из них не было на него ответа.*
Следующие часы ребята как могли отвлекали себя от тяжелых мыслей шахматами, картами, разговорами об учебе, но ни одно из занятий не могло надолго их увлечь. От Джованны пришло несколько писем, информация в которых не отличалась от утренней: папа в тяжелом стабильном состоянии в больнице, не так плох, как другие, но и легче ему не становится. Целители ввели его в искусственную кому, чтобы замедлить распространение проклятия и исцелить поврежденные участки. Данте понимал, что мама старалась подбирать слова, чтобы не расстраивать и не пугать их лишний раз, но по несвойственному ей размашистому почерку и опаленным участкам бумаги от сигаретного пепла, догадывался, как сильно она нервничает на самом деле. Брюнет не мог отделаться от мыслей о том, насколько непредсказуемо мироздание: совсем недавно он размеренно гулял по лесу, наслаждаясь тишиной и спокойствием, чувствуя гармонию с собой и окружающим миром, не представляя, как все изменится через несколько мгновений. Говорят, жизнь всегда путается под ногами, и Данте не мог с этим спорить. Неожиданно возле ребят раздался громкий хлопок, после которого у стола появился домовой эльф с большими зелеными глазами, держащий в руках поднос с тарелками горячего супа, мясом с картофелем и зеленым горошком, хлебом и слоеными булочками с фруктами на троих. Эдди с братом спохватились забрать тяжелый разнос из рук существа и поставили его на стол. — Профессор Макгонагалл отправила Добби к вам с едой. Профессор Макгонагалл спрашивала у Добби, просили ли Риччи поесть сегодня. Добби сказал, что не просили, и профессор Макгонагалл попросила передать вам обед. — пролепетал эльф, с интересом рассматривая ребят. — Спасибо, Добби. Я Доната. — улыбнулась она и протянула ему руку для рукопожатия, а домовик изумленно посмотрел на нее, выпучив и без того больше глаза. — Рад знакомству, мисс Доната. — Интересние носки. — сказал Данте, разглядывая пару разномастных носок на эльфе: один был кислотно-фиолетового цвета с неоново-розовой вышивкой в виде леденцов, а второй — бледно-желтый с серыми крылатыми конями, которые двигались, имитируя полет. — Спасибо, сэр. — поклонился Добби. — Добби купил их с первой зарплаты, сэр. — Тебе платят за работу в школе? — пораженно спросили девушки. — Конечно! Добби — свободный эльф. — гордо сказал домовик, высоко подняв нос. — А остальним эльфам тоже платят? — спросил Данте. — Нет, остальные эльфы не хотят свободы, они и так рады трудиться в замке. — с некой тоской произнес Добби, опустив уши. Ребята решили отвлечь себя от тягостных мыслей общением с домовым, который оказался весьма дружелюбным и разговорчивым. Они узнали, что Добби прежде служил Малфоям, которые над ним сильно издевались, что Гарри помог ему стать свободным, что после этого он долго скитался в поисках работы, ведь платить эльфам мало кто хочет, пока не встретился с Дамблдором, который позвал его в замок. А трое Риччи, налегая на первую еду за день, с изумлением слушали его рассказ, особенно поражаясь историям о Малфоях и Поттере. — У нас тоже ест эльфи. — сказала Доната. — Но их никто не бьет, и они носят обичную одежду и обув, вместо наволочек. — Им тоже платят зарплату? — воодушевленно спросил Добби. — Не совсем… — задумчиво ответил Данте. — Но им дарят подарки на праздники и покупают то, что им нужно в обичние дни. Домовика, казалось, заинтересовала жизнь их эльфов, но ему нужно было возвращаться на кухню, потому он не смог задержаться подольше. — Может, еще увидимся. — улыбнулась Донна на прощание. — Зовите меня, если что-то понадобится. — сказал Добби и исчез, забрав уже пустые тарелки. — Эдди, я могу у тебя подремат? — попросила Доната, а Эдвидже встала, чтобы проводить сестру в комнату. — Если хочешь, поднимись в комнату к Фрэдду и Джорджио. — предложила брюнетка брату. — Я лучше пойду прогуляюс. Данте надел на себя куртку с шапкой, наложил согревающие чары и вышел из гостиной, направляясь во внутренний двор. Ему необходимо было проветриться, чтобы это ни значило, и он надеялся, что никто не станет мешать его одиночеству, ведь все должны быть на занятиях. Но у судьбы на все свои планы. — Данте? Привет! — мягко улыбнулась Гермиона, проходя мимо него. — Привет. — сухо ответил он, даже не взглянув на девушку. — Вас не было сегодня почти весь день… Что-то случилось? — осторожно спросила она, а в ее голосе слышалось волнение. Досада, страх и беспокойство, одолевающие его с самого утра, но не нашедшие выхода раньше, решили заполнить парня целиком именно в этот момент: — Деликатност не входит в твою комплектацию, или маглы не учат своих детей не соват нос в чужие дела? — резко спросил Риччи, с раздражением глядя на не в чем неповинную шатенку. Грейнджер нахмурилась от столь грубого тона, быстро отвернулась, пряча лицо за пышной шевелюрой, и поспешила удалиться, перейдя на очень быстрый шаг. Данте безразлично смотрел ей вслед, не чувствуя ни капли вины за свое поведение, — он слишком устал, чтобы думать о других. Сочувствие в голосе Гермионы лишь еще больше разозлило его: от оскорбления можно защититься, от сострадания нельзя, потому Риччи почти бегом отправился в Запретный лес, надеясь хотя бы там найти покой.*
— Данте? — раздался громкий низкий голос лесничего. — Что ты здесь делаешь в такой час? — Стой! — сказал брюнет кобыле, похлопав ее по загривку, и та сразу его послушалась. Он не знал, как долго скакал на лошади, — в лесу всегда было намного темнее из-за широких крон деревьев, но раз Хагрид задался этим вопросом, вероятно уже прошел ужин. — Поздно уже, тебе бы, это… в замок вернуться. — хлопотал Рубеус, подходя к парню. — Да, наверное. — устало пробормотал Риччи, вытирая лоб от пота. Он перевел затуманенный взгляд на Хагрида, пытаясь свыкнуться со светом от фонаря. — Ты какой-то весь красный. Замерз поди. Пойдем со мной, я тебя хоть чаем напою. — похлопал его по плечу мужчина и махнул рукой, чтобы тот следовал за ним. — Спокойной ночи, Селеста. — прошептал Данте лошади, прикоснувшись своим лбом к ее, и ушел вслед за лесничим. Хагрид повел его в свою хижину, которая внутри оказалась больше, чем снаружи, но все равно было неясно, как столь высокий и большой человек в ней маневрировал, с учетом огромного количества всяких котлов, кастрюль и прочей посуды. — Присаживайся где хочешь. — радушно сказал он и поставил чайник на огонь. — Бери кексы, не стесняйся. Я сам испек. Данте посмотрел на кексы, о которых говорил Хагрид, но заметил лишь буханки хлеба, размером с два его кулака, с добавлением сушеных ягод. Он взял одну «плюшку» и отломил небольшой кусочек, настороженно пробуя выпечку. — Ну, как тебе? — поинтересовался лесничий, поставив напротив Риччи