Male e bene a fine viene.
Данте печально усмехнулся, шмыгнув носом, на остром кончике которого повисли молчаливые слезы. Он совсем не замечал их, пока пелена не стала закрывать ему строки. Увидев, что несколько соленых капель попали на бумагу, брюнет поспешил убрать письмо, чтобы чернила не размылись — эта прощальная речь была для него ценнее любых часов, — но он не мог разобраться во всей буре чувств, которые она в нем вызвала. Радость, тоска, гнев, страх, утешение. Данте многое бы отдал, чтобы услышать эти слова от папы лично, но не был уверен, что смог бы справиться с этим. В очередной раз Риччи убедился, что папа знал его лучше, чем он себя сам. И, даже покинув этот суетливый мир, свободно отправившись на поиски разгадки на вечный вопрос о том, что же всех нас ждет впереди, сумел найти нужные слова, что принесли ему покой. Наспех вытерев ладонями лицо, брюнет отклонил голову назад и сделал глубокий вдох, приводя себя в чувства. Данте медленно поднялся с постели и взял отцовские часы. Надев их на правую руку, он плавно провел пальцами по шершавому ремешку, улыбаясь сам себе, и стал рассматривать циферблат, пока не заметил стрелки, которые указывали на то, что он благополучно пропустил половину урока. Чертыхнувшись, Риччи схватил портфель и помчался на занятия, надеясь, что ему удастся остаться безнаказанным.*
На урок Данте пришел почти под конец, но Хагрид не поставил ему пропуск: то ли знал, что у него день рождения, то ли был слишком занят поимкой нюхлеров, которые как на зло сбежали из хижины, отчего всем студентам на занятии пришлось их собирать. Арчи с Лисой взяли Риччи по сэндвичу и булочке с кремом, чтобы он не ходил голодным до обеда, за что именинник был им безмерно благодарен. На утренних уроках брюнет сидел с сестрой — ему хотелось узнать, получила ли она письмо от папы ко дню рождения. Оказалось, что письмо было и у Донаты, но подробностями никто делиться не стремился — безусловно Лео простился с каждым ребенком, но пересказывать или давать прочесть эти послания друг другу было слишком личным и болезненным. — Думаю, мама тоже получит письмо. — шепотом предположила Эдди, а парень согласно кивнул, поджав губы. В обед Данте принимал поздравления от многих учеников, часть которых даже не знал по именам, особенно от младшекурсников: кому-то он пару раз помог с домашней работой, другим — сориентироваться в замке, а ребята, видимо, сильно впечатлились его дружелюбности и решили проявить внимательность со своей стороны. — Привет! — улыбнулась Гермиона, перехватив брюнета у выхода из зала. — С днем рождения. Девушка протянула ему что-то напоминающее книгу или альбом в подарочной бумаге, а Риччи удивленно выгнул бровь. — Это тебе. — Не нужно было… — замялся Данте, неуверенно глядя на подарок. — Ну, как… Тебе семнадцать, ты мой друг… — смущенно сказала она, а он, успокаивающе улыбнувшись, забрал презент. — Спасибо большое, Эрмиона. — Риччи наклонился и невесомо поцеловал ее в щеку, а Грейнджер слегка зарделась и опустила взгляд. — А когда у тебя дьен рождения? — В сентябре. Девятнадцатого. Он удивленно поднял брови, уверенный, что запомнит дату — все же у Джованны день рождения тоже был девятнадцатого числа, пусть и в мае. Обменявшись вежливыми фразами и благодарностями, ребята разошлись на уроки, а вечером, после ужина, Данте потянули в гостиную Пуффендуйцев, где для него Эдди, Фред и Джордж с поддержкой Донаты и Седрика устроили праздничную вечеринку, в конце которой он ушел в комнату с Ларой, не беспокоясь, что снова может получить по лицу через несколько дней. Было ли это подло? В какой-то степени. Жалел ли он об этом? Ни минуты.*
С начала мая вся школа погрузилась в подготовку к годовым экзаменам, и больше всех нервничали пятый и седьмой курсы из-за СОВ и ЖАБА, а шестой — из-за теста на трансгрессию. Преподаватели загружали практической работой больше прежнего, назначали отработки всем неуспевающим, и только Чемпионы занимались тренировками для финального испытания, а вокруг Риччи образовался самобытный клуб «Данте, помоги!» — Данте, проверь меня на знание рун! — Данте, проверь мои звездные карты! — Данте, можно одолжить у тебя прошлогодние конспекты по истории? — Данте, покажи заклинание еще раз! ДантеДантеДантеДантеДантеДантеДантеДантеДанте. У него кружилась голова от постоянных просьб и вопросов. Он старался помогать другим, особенно пятикурсникам, которых ждали СОВы, но только после того, как доделывал собственные задания. И всегда находились те, кто на него за это обижался, но брюнету было все равно — сначала зубы, потом родственники. В субботу двадцатого мая в Хогсмид пришла Джованна, чтобы отметить прошедший день рождения со старшими детьми, но к ним присоединились многие студенты Шармбатона и, конечно же, Фред с Джорджем, чтобы поздравить ее. Младшие Риччи беспокоились, что мама проведет праздник одна, но она, как оказалось, пригласила в гости на ужин Римуса и Молли с Артуром, а на обеденном перерыве угощала свой новый коллектив. Несколько дней спустя участники Турнира наконец узнали, что же ждет их в третьем испытании, и поняли, что полученные ранее баллы особо ни на что не влияли, и все задались одним и тем же вопросом — ради чего все это было тогда? Но вскоре произошло событие, напугавшее каждого в Хогвартсе — кто-то напал на Виктора в Запретном лесу, а мистер Крауч, невесть как оказавшийся на территории, куда-то исчез. И, как всегда на свою беду, последним, кто его видел, был Гарри. На следующий день Данте помогал Хагриду кормить всякую живность после урока, практикуя свои знания перед экзаменом. — Ты в порядке? — поинтересовался брюнет, заметив чрезмерную сосредоточенность профессора. — Тебя твоя подруга ни о чем не спрашивала? — поинтересовался Рубеус, глядя на парня из-под нахмуренных косматых бровей. — Какая именно, и о чем? — непонимающе уточнил он. — Француженка эта. Флер. О лабиринте. — негодующе сказал Хагрид, не сводя пытливый взгляд. — Ну, спросила, что я думаю может бить из прьепятствий, но зная тьебя, буквально — что угодно. — пожал плечами Риччи, а Рубеус недовольно покачал головой. — Что?.. — Чем меньше вы с этими иностранцами якшаетесь, тем лучше. Нельзя им верить, вот что. — Так я вьед тоже иностранец. — усмехнулся брюнет. — Ну, ты это… теперь тут учишься. Вот. Это другое дело. — спохватился профессор. — Флер моя подруга. — спокойно сказал Данте, а Хагрид задумчиво промычал «угу». — Ой, ты вьед сам с мадам Максим… — Еще один! — рассердился он, а Риччи изумленно округлил глаза, застыв на месте. — Чтобы я больше про нее не слышал! Уж я-то ее раскусил. Подмазаться хочет, хочет, чтоб я ей сказал, что будет в третьем испытании. Вот как! Верь им после этого! Брюнет поджал губы, стараясь не смеяться, и вернулся к кормлению нарлов, пока Хагрид недовольно что-то бормотал себе под нос. "Проблемы в раю". — подумал про себя Данте, ухмыляясь.*
Экзамены подкрались как всегда слишком быстро, а каждый день Риччи в течении трех недель был похож на предыдущий: тренировка, завтрак, экзамен, обед, подготовка к другом экзамену. Риччи не беспокоили промежуточные оценки — каждый предмет ему все равно нужно будет сдавать заново в следующем году на ЖАБА, но он все равно старался показать все свои знания, чтобы после провести работу над ошибками. Самым волнующим событием стала аттестация по трансгрессии. Данте нужно было переместиться от начала Хогсмида к лавке «Писсаро», что находилась почти в конце деревни, и он надеялся, что не потеряет по пути ни палец, ни ухо, ни бровь, как во время учебных попыток. Брюнет старался максимально расслабиться и ощутить поток магии внутри, подробно вспоминая, как выглядит магазин письменных принадлежностей. Мысленно «прощупав» путь в ничто, Риччи плавно крутанулся на месте, а в следующий миг ощутил невыносимое давление со всех сторон. В глазах потемнело и казалось, что их вдавило внутрь головы вместе с языком и зубами; тело одновременно скручивало, точно мокрое полотенце, и сжимало стальной девой. Еще один миг — и он твердо стоял на земле, жадно вдыхая горячий летний воздух. Осмотрев себя на наличие повреждений и не обнаружив ни одного, брюнет радостно улыбнулся, обнажая белые зубы, и посмотрел на экзаменатора, который одобрительно ему кивнул.*
В день Турнира во время завтрака в зале было шумно, особенно за столом Гриффиндора. Фред с Джорджем с самого утра начали собирать ставки, Эдди о чем-то болтала с Гарри, ободряюще ему улыбаясь, а Гермиона, раскрыв свежий номер «Ежедневного пророка», поперхнулась, забрызгав всю первую страницу тыквенным соком. Данте, наблюдавший эту картину со своего стола, выгнул бровь и повернулся к Тине с Мелиссой, чтобы попросить их экземпляр. — Какая сука! — гневно сказала Джейкобс, протягивая газету другу. — Еще и специалистов из Мунго приплела! Ни одной фамилии, кроме Малфоя — так комментарии не даются. Брюнет забрал выпуск и напряженно посмотрел на первую полосу, а его брови мигов взметнулись к линии роста волос.«ГАРРИ ПОТТЕР НЕЗДОРОВ И ОПАСЕН»
Мальчик, сокрушивший Того-Кого-Нельзя-Называтъ, сейчас нездоров и, возможно, опасен. — сообщает наш специальный корреспондент Рита Скитер. — Недавно стали известны тревожные факты, касающиеся странного поведения Гарри Поттера. Эти факты вызывают серьезные опасения: сможет ли он дальше участвовать в столь трудном соревновании, как Турнир Трех Волшебников, и даже вообще учиться в школе «Хогвартс». Эксклюзивная информация, полученная «Ежедневным Пророком», подтверждает, что Поттер постоянно теряет сознание на уроках и часто жалуется на боль в шраме (отметина на лбу — последствие проклятия, которым Сами-Знаете-Кто пытался его убить). В понедельник наш специальный корреспондент стал свидетелем того, как Поттер с криком выбежал из кабинета предсказаний: у него так болел шрам, что он больше не мог сидеть на уроке. Ведущие специалисты больницы магических болезней и травм Святого Мунго полагают, что мозг Поттера, возможно, пострадал во время нападения Сами-Знаете-Кого и что многократные жалобы на боль в шраме — проявление застарелой психической нестабильности. — Возможно даже, что он притворяется. — заявил один из специалистов. — Известно, что это один из многих способов привлечь к себе внимание окружающих. «Ежедневному Пророку» удалось выяснить некоторые тревожные обстоятельства, касающиеся Гарри Поттера, которые директор Хогвартса Альбус Дамблдор утаил от магической общественности. — Поттер — змееязычный волшебник. — сообщил нам Драко Малфой, четверокурсник из Хогвартса. — Пару лет назад в замке был совершен ряд нападений на учащихся. Многие подозревали в них Поттера: в Дуэльном клубе на глазах у всех он в приступе ярости приказал змее напасть на своего однокашника. Но тогда все это замяли. Кроме того, у Поттера в друзьях оборотни и великаны. Похоже, стремление к власти может толкнуть его на что угодно. Змееязычие, т. е. способность разговаривать со змеями, давно считается одним из видов Темных Искусств. Не зря самый известный змееязычный маг современности — Тот-Кого-Нельзя-Называть. Член Лиги Защиты от Темных Искусств, пожелавший остаться неназванным, заявил, что, по его мнению, необходимо возбудить расследование в отношении всех змееязычных волшебников. — Лично я, — сказал он, — испытываю большое недоверие к каждому, кто умеет разговаривать со змеями, поскольку этих тварей часто используют в самых зловещих видах черной магии и они традиционно ассоциируются со злом в чистом виде. И конечно, все, кто водит дружбу с такими носителями зла, как оборотни и великаны, не могут не обладать склонностью к насилию. Альбусу Дамблдору следует серьезно подумать, допускать ли такого ученика к участию в Турнире Трех Волшебников. Существует опасность, что Поттер, обуреваемый безрассудным стремлением выиграть, захочет прибегнуть к черной магии, ведь сегодня вечером заключительное состязание Турнира. — Эрри правда умеет говорит со змеями? — пораженно спросил Риччи, а девушки сухо кивнули. — Это вьед наследственное. — Салазар Слизерин был змееустом, потому у нас змея — символ факультета. — кивнул Арчи. — Я знаю. В Италии тоже были известные змееусты. И в Греции жил один из первых. — Тот, который вывел василиска? — уточнил Олдридж, а Данте кивнул. — Ну, тоже темный маг. Взяли только змеям дурную славу приписали. — Я не пойму, что Скитер хочет от Дамблдора? Если бы он мог запретить Поттеру участвовать в Турнире, то сделал бы это еще до первого испытания, чтобы его золотой мальчик не пострадал. — вздохнула Мелисса, качая головой. Вплоть до обеда студенты только и делали, что обсуждали статью, и многие слизеринцы намеренно цеплялись к Гарри, желая задеть его за живое лишний раз, но парень не велся на провокации. И все же большинство просто перешептывались и сторонились его, словно он был прокаженным. — Не знаю, как Эрри с этим справляется. — вздохнула Эдди, заходя в зал вместе с Данте и близнецами Уизли, как застыла на месте: — МАМ?! — одновременно воскликнули Эдвидже с Фредом, глядя на своих матерей. Джованна сидела за столом Когтеврана с Флер, Габриель и их родителями, а миссис Уизли — за гриффиндорским с Биллом, Гарри, Роном и Джинни. Джина что-то прошептала семье Делакур и, встав из-за стола, подошла к детям, а парни, быстро поздоровавшись, пошли к своей семье. — Привет. — Данте крепко обнял маму, игнорируя любопытные взгляды других учеников. Она вновь была в черном, но на этот раз надела брючный костюм в темную вертикальную полоску. Ее волосы были разделены на прямой пробор и гладко зачесаны в низкий пучок, а шею украшало серебряное витиеватое ожерелье, подчеркивающее ключицы. — Что ты здьес делаешь? — поинтересовалась Эдди, поцеловав маму в щеку. — На испытание пришла и поддержать Флер. Встретила ее родителей вчера — они у меня остановились — и провела в школу. — Пойдем к ребятам? — предложила Эдвидже, заметив, что Фред ей коротко помахал, а Джованна кивнула, улыбаясь. Эдди села рядом с Фредериком, на которого хитро поглядывали Джинни и Джордж, Джина — возле Молли, а Данте рядом с Биллом. Билл сразу же протянул ему руку, знакомясь заново, ведь в прошлый раз ситуация не располагала. — Как ваша учеба? — поинтересовалась Молли у близнецов Риччи. — Хорошо, спасибо. Недавно сдали тест на трансгрессию. — улыбнулся Данте, а Эдвидже кивнула, жуя пирог. — Джина говорила, ты интересуешься законом. — с неким одобрением сказала она. — Да, я сейчас пишу проект по модернизации учьебной программы. — миссис Уизли приподняла брови в удивлении, но продолжала мягко улыбаться. Она повернулась к Эдди, чтобы что-то у нее спросить, но тут к ней обратился Фред: — Мам, я хотел тебе рассказать, — прочистив горло, сказал он, а Молли заинтересовано посмотрела на него, — мы встречаемся с Эдди. — О! — вздохнула она, положив руку на грудь. — И давно? — Пьят месяцев. — ответила Эдвидже, взяв Фреда за руку. Молли растерянно смотрела на своих детей, а Джина ободряюще улыбалась паре. — Ох, братишка, ты совсем вырос. — с притворной разнеженностью сказал Билл и хлопнул Фреда по плечу. — Смотри так раньше всех женишься. Фред отмахнулся от брата, который смеялся вместе с Джорджем и Джинни, Молли сердито посмотрела на старшего сына, а Данте заметил заинтересованный взгляд Флер, предназначавшийся Биллу, и лукаво ухмыльнулся. К столу подошли Доната и Гермиона, и ребята подвинулись, чтобы уступить им место. Донна сразу же стала болтать с мамой, а Грейнджер поздоровалась с миссис Уизли, на та лишь одарила ее резким взглядом. — Здравствуй, Гермиона. — натянуто произнесла Молли, от чего улыбка сползла с лица шатенки. Данте пораженно посмотрел на ребят, но те были в не меньшем недоумении. — Миссис Уизли, вы, конечно же, не поверили той ерунде, которую Рита Скитер настрочила для «Пророка»? Вы-то ведь знаете, что не влюблялся я в Гермиону! — сказал Гарри. — А-а! Конечно же, не поверила. — протянула миссис Уизли, но после ее общение с Гермионой стало гораздо сердечнее.*
Данте с мамой и сестрами весь день гулял вокруг замка вместе с семьей Флер. Девушка невзначай спрашивала о семье Уизли, в особенности о Билле, а Эдди понимающе переглядывалась с братом так, чтобы подруга не видела. Они вернулись в замок только к ужину, и Джина поспешила за преподавательский стол, заняв место с краю возле Помоны. За столом уже сидели и, как всегда, веселый и оживленный Людо Бэгмен, и, напротив, мрачный Корнелиус Фадж. Сидевшая рядом мадам Максим смотрела только в тарелку, а Хагрид то и дело поглядывал в ее сторону. Несмотря на обилие праздничных блюд, многие не могли ничего съесть: волнение о предстоящем состязании мучило и участников, и зрителей. Постепенно волшебный потолок менял синеву дня на алые закатные краски сумерек. Наконец Дамблдор поднялся из-за стола и весь зал притих. — Леди и джентльмены, через пять минут я приглашу вас пойти на поле для квиддича, где начнется третье, последнее состязание Турнира Трех Волшебников. А сейчас прошу всех участников проследовать на стадион за мистером Бэгменом. Чемпионы поднялись из-за столов, сопровождаемые словами поддержки, похлопываниями и объятиями, и ушли за одним из судей, а студенты стали потихоньку собираться, ожидая приглашения. По пути на поле Данте шел рядом с Тиной, Арчи и Мелиссой, а ученики Дурмстранга шли впереди за своим директором. — Ты как? — поинтересовался брюнет у Джейкобс, а она вопросительно посмотрела на него. — Скоро каникулы, ребята уедут… — Да… — вздохнула девушка и мягко улыбнулась. — Петру зовет меня в гости летом. — Правда? — Тина кивнула, прикусив губу. — И что ты думаешь? — Я согласилась, уже говорила с родителями — они не против. — Петру же на последнем курсе? — Да, он хочет переехать в Британию работать. Риччи удивленно округлил глаза, а Джейкобс рассмеялась. — По работе или к тьебе поближе? — добродушно ухмыляясь, уточнил брюнет. — Ко мне. — смущенно ответила она. — Все серьезно. — весело сказал он, подкурив сигарету, а Тина кивнула, глядя поверх толпы на Петру. — Я рад за тебя. Правда рад. — Спасибо. — брюнетка положила руку ему на плечо, улыбаясь. — А ты как? Слышала, у тебя в этом году жизнь кипит. Данте фыркнул, выдыхая дым, и покачал головой. — Ничьего серьезного. У меня нет на это времени. — Или свой человек пока не нашелся. — мягко сказала Джейкобс. — Вы, влюбленные, всьегда такими философами становитьес. — усмехнулся Риччи, а она игриво толкнула его. Подойдя к трибунам, ребята разошлись: Тина пошла к Петру, который сидел со своими друзьями; Арчи и Лиса заняли места повыше, чтобы было лучше видно лабиринт, а брюнет с сестрами и близнецами Уизли пошел в первые ряды, чтобы пожелать удачи чемпионам. — Что ж, последний рубеж. — ободряюще улыбнулся Данте, похлопав Седрика по плечу, а тот закивал, прикусив губу. — Да уж. Даже не верится. — Волнуешься? — Немного. Скорее жду, что наконец смогу отдохнуть от состязаний. — ухмыльнулся Диггори, проведя ладонью по волосам. — Есть идеи, на что потратишь выигрыш? — Не дели шкуру неубитого нунду. — фыркнул шатен, улыбаясь. — А вообще хотелось бы поехать куда-нибудь летом, отдохнуть. — Знаешь, если хочешь, можешь заехат к нам. — неожиданно предложила Доната, а Седрик удивленно округлил глаза. — Можешь взят с собой родитьелей. Мама точно не будет против. Парень поблагодарил ребят, и они направились к другим участникам. Данте подошел к Флер, которая дрожала от волнения, хоть и старалась скрыть свои переживания, и крепко обнял, а после пожал руки Гарри и Виктору. Доната же, хоть и активно поддерживала Седрика, одевшись целиком в цвета факультета, что делало ее похожей на пчелку, и нарисовав на щеке барсука, обняла всех участников, желая удачи. Крам этому жесту был очень удивлен, но ответил на объятия. Дождавшись, когда все займут места, Данте сел на два ряда дальше мамы и Донны, рядом с Гермионой и Роном. — Леди и джентльмены, третье и последнее состязание Турнира Трех Волшебников начинается! — раздался бойкий голос Бэгмена. — Разрешите мне напомнить вам турнирное положение участников на сегодняшний день! Первое место делят между собой мистер Седрик Диггори и мистер Гарри Поттер, оба — школа «Хогвартс», у каждого восемьдесят пять очков! Крики, гром аплодисментов разбудили птиц в Запретном лесу, и они с тревожным гомоном поднялись в темное ночное небо. — На втором месте мистер Виктор Крам, институт «Дурмстранг», восемьдесят очков! — снова гром аплодисментов. — И на третьем месте — мисс Флер Делакур, академия «Шармбатон»! Риччи и однокурсники Флер аплодировали громче всех, а она помахала им в ответ, благодарно улыбаясь. — Итак, Гарри и Седрик, начнете по моему свистку! — пророкотал Бэгмен. — Три… два… один… Он резко свистнул, и Гарри с Седриком устремились внутрь лабиринта. Через несколько минут раздался второй, а за ним и третий свисток, и все чемпионы оказались в лабиринте, а на трибунах повисла неловкая тишина. — И нам что нужно просто пялиться на заросли, пока кто-то из четверых не найдет кубок? — услышал Данте голос Фреда в паре метров от себя. Кто-то из учеников шикнул на него, на что он в ответ лишь огрызнулся, а Гермиона покачала головой, скрестив руки. — Фрэдд так-то прав. — сказал Риччи, а Грейнджер с прищуром посмотрела на него. — Во втором испытании мы хотя бы час смотрьели на воду, а тут можем и несколко дней сидет. — Никто не даст им так долго там находиться. — отрезала она, но голос ее дрожал от волнения. Солнце все ниже уходило за горизонт, а прохладный ветер все сильнее кружил по полю. Данте достал палочку и наложил на себя и Гермиону согревающие чары. — Как продвигается твоя поимка Скитер? — поинтересовался он, пытаясь хоть как-то отвлечься от бестолкового сидения на трибунах. — Есть одна идея… Я как раз проверяла сегодня. — шепотом ответила она. — Если я права, то скоро смогу в этом убедиться. Риччи кивнул, ничего не говоря — Гермиона звучала уверенно и воинственно, и он понимал, что узнает больше только тогда, когда ее теория подтвердится. Они продолжали тихо сидеть, глядя на лабиринт, изредка переговариваясь с подругой, чтобы как-то скрасить досуг. — Данте, слушай, — неожиданно обратился к нему Рон, — а почему ваша мама все время ходит в черном? — Рон! — шикнула на него Грейнджер, а парень непонимающе посмотрел на нее в ответ. — Она носит траур. — спокойно ответил Риччи, а Уизли, осознав свой промах, прикусил губу и отвернулся к зарослям. — Не обращай на него внимание. — взволнованно прошептала шатенка. — Все в порядке. — мягко ответил он. — Она действительно долго его носит — полгода уже прошли. Данте потянулся к портсигару, как из лабиринта послышался женский крик, который резко стих. — Флер… — испуганно пробормотал Риччи и начал пробираться сквозь учеников, чтобы подойти к маме. Джина была также обеспокоена и о чем-то перешептывалась с профессорами. — Не волнуйтесь, по лабиринту ходят учителя. Грюм в том числе. Они проверят ее. — в своей бодрой манере сказал Бэгмен, но его слова никого не успокоили. Джованна кротко улыбнулась сыну и обняла Донату за плечи. Несколько минут спустя, что по ощущениям тянулись целые часы, над лабиринтом вспыхнул сноп красных искр, сообщающий, что кому-то из участников понадобилась помощь, а студенты взволнованно загудели. Минут через пятнадцать из лабиринта вынесли Флер и Виктора — оба находились без сознания. Мадам Помфри сразу же взяла необходимые зелья и принялась осматривать чемпионов. Они быстро пришли в себя, но толком ничего не могли рассказать о случившемся. Крам словно потерял память, а Делакур сказала, что на нее кто-то напал со спины, но кто именно она не знала. Время неумолимо двигалось вперед, приближаясь к полуночи. На трибунах давно зажгли факелы, ученикам раздали пледы и горячий чай, но ни Гарри, ни Седрик так и не появились.