Rispetti, dispetti e sospetti guastano il mondo.
Последующие две недели после откровений Гарри прошли в ожидании мартовского выпуска «Придиры»: у отца Полумны планировалась одна большая и «важная» статья о каких-то неизвестных существах, потому он поставил историю о возрождении Темного Лорда в очередь. Само интервью Риччи пропустил: было невооруженным глазом заметно, что этот разговор Поттеру дается нелегко, потому он решил не смущать его своим присутствием и, удостоверившись у Гермионы, что его компания им больше не нужна, вернулся в замок. Он так до конца и не понял, зачем именно его позвала Грейнджер: то ли просто для моральной поддержки, то ли в качестве дополнительного рычага давления на Скитер, но в конечном счете его это не сильно волновало. Оказавшись в школе, Данте наткнулся на Алисию, которая возвращалась с тренировки в весьма унылом состоянии, но на вопросы парня отвечать не захотела. Но все стало известно уже в следующую субботу, когда команда Гриффиндора с треском проиграла матч, а вместе с ним и шансы на победу в Кубке. Утром в понедельник Риччи появился в Большом зале одновременно с почтовыми совами. Он с нетерпением ждал любых новостей о Пожирателях, как и многие другие ученики: с момента побега поступало множество сообщений от людей, якобы видевших их в разных местах, но ни один темный волшебник до сих пор не был пойман. Сев на свое место рядом с Арчи, Данте взял в руки незнакомый желтый конверт и осторожно его развернул. Внутри оказался плотно сложенный мартовский номер «Придиры». — С каких пор ты интересуешься теориями заговора? — усмехнулась Тина, заметив название издания. — С сегодняшних. — улыбнулся брюнет и положил журнал по центру между друзьями. С обложки на них смотрел робко ухмыляющийся Поттер, а поперек фотографии большими красными буквами шла надпись:
ГАРРИ ПОТТЕР НАКОНЕЦ ЗАГОВОРИЛ: ПРАВДА О ТОМ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ И О ЕГО ВОЗВРАЩЕНИИ, КОТОРОЕ Я ВИДЕЛ СВОИМИ ГЛАЗАМИ
— Мерлиновы панталоны! — изумленно вздохнул Олридж. — Неужели он правда это сделал? — Как видишь. — пожал плечами Риччи и принялся бегло читать интервью Гарри, но ажиотаж за гриффиндорским столом украл его внимание: Возле Поттера сидели больше десятка сов, каждая активно ухала, желая первой вручить свое послание, а студенты столпились около него, вчитываясь в статью. Естественно, эта оживленность не осталась незамеченной преподавателями, а именно Амбридж. Она быстро вышла из-за учительского стола и посеменила между рядами учеников прямо к Гарри. Данте толкнул локтем Арчи и кивнул в сторону профессора, а после убрал журнал в сумку, наблюдая за тем, что же будет дальше. — Что здесь происходит? — раздался тонкий, фальшиво-приторный голосок. Гарри поднял взгляд от вороха конвертов, которые держал в руках. — Кто это прислал вам столько писем, мистер Поттер? — вкрадчиво спросила Амбридж. — А что, разве это преступление — получать письма? — громко осведомился Фред. — Поосторожнее, мистер Уизли, не то останетесь после уроков. — предупредила Амбридж, а Эдди, отвернув лицо, скривилась и пробормотала что-то, как был уверен Данте, весьма грубое в ее адрес. — Ну, мистер Поттер? Гарри кинул ей номер «Придиры». Она поймала его и уставилась на обложку. На ее бледном, рыхлом лице проступили отвратительные фиолетовые пятна. — Когда вы это сделали? — спросила Амбридж чуть севшим голосом. — В последний выходной в Хогсмиде. Она посмотрела на него, вне себя от ярости; журнал дрожал в ее коротких толстых пальцах. — Больше у вас не будет выходных в Хогсмиде, мистер Поттер. Как вы осмелились... как вы могли... — Амбридж сделала глубокий вдох. — Я снова и снова пыталась отучить вас лгать. Видимо, вы до сих пор не усвоили моего урока. Минус пятьдесят очков Гриффиндору и еще неделя штрафных занятий. Она зашагала прочь, прижимая «Придиру» к груди, и многие ученики проводили ее взглядом. — Зачаруй журнал. — прошептала Риччи Тина. — Если она его у тебя увидит, тоже нарвешься на штраф. — Или того хуже — потеряешь значок старосты. — добавила Мелисса. Данте кивнул и осторожно приоткрыл сумку, направляя кончик палочки на издание. — На что поменял? — поинтересовалась Лиса. — На журнал мамы. — ухмыльнулся брюнет и приступил к завтраку.*
Не прошло и часа, как по всей школе расклеили гигантские объявления — они появились не только на факультетских стендах, но и в коридорах, и в классных комнатах.ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА
Любой учащийся, уличенный в хранении журнала «Придира», будет немедленно исключен.
Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании №2 7. Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор. Тем временем профессор Амбридж курсировала по школе, останавливая учеников на выбор и заставляя их вынимать из сумок книжки и выворачивать карманы. Все понимали, что она ищет запрещенный номер «Придиры», потому всегда на несколько шагов опережали ее. Ученики успевали заколдовать страницы с интервью Гарри так, что любой посторонний видел в них только выдержки из учебников, или волшебным образом превращали их в чистые, снимая заклятие лишь тогда, когда им хотелось перечитать статью снова. Преподавателям, разумеется, запрещалось упоминать интервью согласно Декрету об образовании номер двадцать шесть, однако они все равно находили способ выразить свои чувства: — Эрри наградили двадцатью очками на травологии за то, что он передал профессору Стебль лейку. — усмехнулась Эдвидже, покачиваясь на стуле в библиотеке. — А Трелони разрыдалась и заявила, что Гарри доживет до преклонных лет, станет министром магии и отцом двенадцати детей! — добавил Фред, слегка толкнув стул Эдвидже ногой, из-за чего она едва не упала. Девушке удалось удержать равновесие, но по лукавой улыбке парня она поняла, что он сделал это намерено, и стукнула его по плечу. «Мерлин упаси от такого министра». — подумал Данте, а вслух, тихо смеясь, сказал: — Видимо, жен у ньего тоже несколко будет. — Ага, гарем. — поддержала Эдди и слегка толкнула брата локтем, кивнув в сторону: — Посмотри на них! Неужели правда думают, что другим неясно, о чем они там шепчутся? Риччи проследил за взглядом сестры и увидел за одним из столов четырех слизеринцев с пятого курса, среди которых был Малфой. Парни тихо перешептывались, сдвинув головы, и изредка нервно оглядывались по сторонам. — Ну, у них в любом случае язики связаны новым декретом. — хмыкнул он. — Хогвартс уже не тот. — откинувшись на спинку стула, цокнул Фред и закинул руки за голову. — Думаете уходить? — с любопытством поинтересовался Данте. — Видно будет. — пожал плечами Фред. — Только ОД и радует. Иначе неясно, зачем здесь оставаться. — Вы уже искали мьесто под магазин? — Нашли несколько вариантов. Думаем на каникулах сходить посмотреть. — кивнул Джордж. Фред, с грохотом опустив ладони на стол, поднялся и похлопал брата по плечу. — Нам пора — нужно еще доделать кое-что до каникул. — объяснил он друзьям, собирая вещи в сумку. — Захватишь нам несколько кусков пирога? Мы может не успеем на ужин. — попросил Уизли у Эдди, на что она кивнула и быстро чмокнула его в губы. Попрощавшись, Фред с Джорджем поспешили в гостиную, а Эдвидже, устав от работы над эссе, решила прогуляться по территории замка до ужина. Данте, оставшись один, продолжил в блаженной тишине заниматься своими конспектами и лишь голос мадам Пинс смог вернуть его на землю, сообщив, что скоро начнется трапеза. Риччи на правах старшего старосты обязан был присутствовать на всех приемах еды, заодно помогая младшим курсам добраться до Большого зала, хотя к концу учебного года все уже спокойно находили к нему дорогу самостоятельно. Данте осторожно сложил книги в стопку и пошел к стеллажам, чтобы вернуть их на место. Мимо пробегали первокурсники, торопясь покушать, и задевали его полами своих мантий. — Не бегайте. — спокойно сказал он, но младшие побежали дальше, словно ничего не слышали. Заметив, что они не убрали учебники за собой, брюнет вздохнул и принялся расставлять и их. — Хорошо, что Амбридж этого не видит. — пробормотал Риччи себе под нос, когда почувствовал толчок в плечо. Обернувшись, он увидел мимо проходящего Малфоя в компании верной свиты. Драко коротко кивнул приятелям в сторону выхода, а сам задержался, поровнявшись с итальянцем. — Ты что-то хотьел? — равнодушно спросил Данте, приподняв брови. Малфой быстро оглянулся, а после слегка наклонил к брюнету голову: — Рано или поздно тебе придется выбрать сторону, кузен. — процедил он сквозь зубы и не дожидаясь ответа ушел. Риччи смотрел ему вслед, как на полоумного. С начала семестра Драко больше не называл его «кузеном», и Данте стало казаться, что в тот раз ему лишь послышалось. Предполагая, что у Малфоя, судя по фамилии, в семье были французы, он постарался вспомнить, не было ли у отца в семье кого-то с похожим именем. И пусть род Леонарда был не очень древним по меркам магических семейств, припомнить все имена Риччи в уме не мог. «Нужна книга родословных». — со вздохом подумал он и оглянулся на бескрайние стеллажи, пытаясь угадать, в каком из рядов сможет найти нужную ему перепись.*
Данте потратил несколько дней на поиски нужной книги. Он думал спросить у Гермионы или Арчи, но тогда ему бы пришлось объясняться, а посвящать их в подробности странного поведения Драко ему ничуть не хотелось. Действия Малфоя несколько настораживали Риччи: он особо с ним не пересекался, не пытался завязать разговор, как и не лез на рожон, но брюнет часто ловил на себе его изучающий и, реже, насмешливый взгляд. Словно ему было известно больше, чем Данте. И Данте это отнюдь не нравилось. Из-за ночных дежурств и обязательной помощи младшим курсам с домашними заданиями, — которую должны были оказывать старосты пятого курса, но юные слизеринцы не хотели иметь с Малфоем и Паркинсон никаких дел, —Риччи долго не мог заняться изучением родословной Драко, которая, к тому же, оказалась весьма ветвистой. Вчитываясь в имена всех колен по линии Люциуса, Данте никак не мог найти ни одного знакомого: все пути обрывались на Арманде — маге, который в середине одиннадцатого века приплыл из Франции в Великобританию и стал предком всех последующих Малфоев на Альбионе. Просматривая десятки раз одни и те же имена семей Розье, Берков и Крэббов, с которыми Малфои часто создавали брачные союзы, Риччи уже смирился с неизвестностью и собирался оставить перепись в покое, но решил из любопытства посмотреть на линию матери Драко — чем гриндиллоу не шутит? — и замер, увидев столь знакомую фамилию. Блэк.*
Для Данте стало неожиданным открытием узнать, что одна из кузин Сириуса, о которой так часто вздыхал Кикимер, приходилась матерью Драко — он не видел между ними никакого сходства, разве что цвет глаз у младшего Малфоя был такой же серый. И все же, Риччи так и не нашел ответ на свой вопрос, а мысли о Блэке назойливыми мухами лезли ему в голову. Он старательно их игнорировал, однако долго избегать пугающие догадки ему не удалось: услышав на прогулке в Хогсмиде столь привычный лающий смех Эдди, Данте замер, как вкопанный, а внутренний голос с неприкрытой издевкой произнес: «Драко действительно твой кузен... по отцу». Брюнет почувствовал, как похолодели его руки в то мгновение, а в глазах на секунду потемнело. Сославшись на плохое самочувствие, Риччи оставил друзей одних и вернулся в комнату, стараясь вспомнить все об отношениях мамы и Сириуса, что им с Эдвидже было известно. Образ с фотографии, где мама плавно кружилась с Блэком на собственной свадьбе, стоял пеленой у него перед глазами, а ее признание «мы были влюблены», сказанное со смирением, словно воспоминания о том времени были скорбной ношей, обжигали едкой горечью, впиваясь в сердце занозой. Одно допущение, что Сириус мог быть их с Эдди отцом, вызывало ощущение тошноты, но, к сожалению, многое объясняло. Их с Эдвидже тягу к тяжелой магловской музыке, которую ни мама, ни папа не слушали. Мятежные характеры. Странный смех Эдди. Непохожую на родителей внешность. Способности к музыке. А самое главное — раннюю беременность мамы и ее решение оставить детей. Данте тонул в круговороте мыслей, что петляли в дьявольском танце, вызывая пульсирующую боль в висках. Потирая шею ладонями, он резко вскинул голову вверх, словно вынырнул из этой пучины глубоких синих вод, понимая, что есть только один способ узнать правду — зелье кровных уз. Подобных ритуалов было множество, и Риччи знал, что найти их можно было лишь в Запретной секции библиотеке, благо у него, как у старшего старосты был к ней свободный доступ. Вот только попасть туда ему все равно хотелось незамеченным, и такая возможность подвернулась в середине месяца, когда почти вся школа собралась в вестибюле, наблюдая за разворачивающейся драмой: Посреди холла, с палочкой в одной руке и пустой бутылкой из-под хереса в другой, стояла профессор Трелони, и вид у нее был абсолютно сумасшедший. Волосы ее встали дыбом, очки перекосились, так что левый глаз казался больше правого, а бесчисленные шали и шарфы хаотически свисали с плеч, создавая впечатление, что она расползается по швам. На полу рядом с прорицательницей лежали два огромных чемодана, один вверх ногами — похоже было, что его спустили по лестнице вслед за ней. Профессор Трелони в ужасе смотрела на Амбридж, находившуюся у подножия лестницы. — Нет! — выкрикнула она. — НЕТ! Это невозможно... так нельзя... я отказываюсь в это верить! — Вы не знали, что все к этому шло? — сказала Долорес тонким голоском, в котором слышалось жестокое удовлетворение. — Хоть вы и не в силах предсказать даже погоду на завтра, вы, конечно же, не могли не понимать, что ваш убогий стиль работы и неодобрение, которое я ясно продемонстрировала вам во время моих инспекций, делают ваше увольнение неизбежным! — Вы н-не можете! — взвыла профессор Трелони; из-под ее огромных очков струились слезы. — Вы... н-не можете меня уволить! Я п-провела здесь шестнадцать лет! Х-хогвартс — м-мой родной д-дом! — Он был вашим домом, — сказала профессор Амбридж, и ее жабье лицо растянулось в злорадной усмешке при виде того, как профессор Трелони, безудержно рыдая, рухнула на один из чемоданов, — но перестал им быть час назад, когда министр магии подписал приказ о вашем увольнении. А теперь будьте добры покинуть замок. Вы нам мешаете. С жадным наслаждением она смотрела, как профессор Трелони содрогается и стонет, в приступе отчаяния раскачиваясь на своем чемодане взад и вперед. Отделившись от зрителей, профессор Макгонагалл подошла к Трелони и стала утешать прорицательницу, легонько похлопывая ее по спине и одновременно вынимая из складок мантии большой носовой платок. — Какая сука. — процедила Тина, качая головой. Некоторые студенты плакали: кто-то от потери любимого педагога, кто-то от обыкновенного сочувствия Трелони, но одинаково всех пугала подобная власть Амбридж, даже тех, к кому она была благосклонна — от соратников часто избавляются в первую очередь при достижении желаемого. — Ну-ну, Сивилла... успокойся... вот, вытри слезы... все не так плохо, как ты думаешь... тебе не придется покидать Хогвартс… — Неужели, профессор Макгонагалл? — ледяным тоном осведомилась Амбридж, сделав несколько шагов вперед. — И кто же уполномочил вас сделать подобное… — Я. — раздался звучный голос. Дубовые парадные двери распахнулись. Стоявшие рядом с ними ученики посторонились, освобождая путь Дамблдору, только что появившемуся на пороге. Данте понятия не имел, что на ночь глядя понадобилось директору под открытым небом, но его фигура на фоне туманных сумерек казалась весьма внушительной. Оставив двери широко распахнутыми, он двинулся через ряды зрителей к заплаканной, дрожащей Трелони, которая по-прежнему сидела на чемодане, и замершей около нее Макгонагалл. — Вы, профессор Дамблдор? — спросила Амбридж с каким-то особенно неприятным коротким смешком. — Боюсь, вы не понимаете ситуации. У меня имеется, — и она вытащила из складок мантии свиток пергамента, — приказ об увольнении, подписанный мною и министром магии. Согласно Декрету об образовании номер двадцать три, генеральный инспектор Хогвартса обладает правом присутствовать на занятиях, назначать испытательные сроки, а также увольнять любого преподавателя, чьи методы работы она — то есть я — сочтет не соответствующими нормам, установленным Министерством магии. Я решила, что профессор Трелони профессионально некомпетентна. Я освободила ее от должности. К огромному удивлению многих, Дамблдор продолжал улыбаться. Он опустил взгляд на профессора Трелони, которая все еще бурно всхлипывала, сидя на чемодане, и сказал: — Разумеется, вы совершенно правы, профессор Амбридж. Как генеральный инспектор, вы имеете полное право увольнять моих преподавателей. Однако у вас нет права выгонять их из замка. Боюсь, — продолжал он с коротким вежливым поклоном, — что подобные решения по-прежнему находятся во власти директора, и мне угодно, чтобы профессор Трелони осталась жить в Хогвартсе. — И что, — сказала она шепотом, разнесшимся по всему вестибюлю, — что вы будете с ней делать, когда я назначу нового учителя прорицаний и ему понадобится ее комната? — Это не проблема. — вежливо ответил Дамблдор. — Видите ли, я уже нашел нового учителя прорицаний, а он предпочитает жить на первом этаже. — Вы нашли?.. — пронзительно воскликнула Амбридж. — Вы? Позвольте напомнить вам, Дамблдор, что, согласно Декрету номер двадцать два… — Министерство имеет право утвердить подходящего кандидата в том — и только в том — случае, если директор не сумеет найти такового. — сказал Дамблдор. — Но я рад сообщить вам, что в данном случае мне это удалось. Позвольте представить… Он повернулся к раскрытым входным дверям, в которые затекала легкая ночная дымка. Риччи услышал стук копыт. В толпе учеников раздалось встревоженное шушуканье, и те, кто был ближе всех к дверям, торопливо попятились. Некоторые даже споткнулись, стремясь как можно скорее очистить дорогу новому преподавателю. В туманной дымке появилось лицо — снежно-белые волосы и поразительной синевы глаза, голова и торс человека на теле пегой лошади. — Это Флоренц. — с беспечной улыбкой сказал Дамблдор остолбенелой Амбридж. — Надеюсь, он вас устроит. Кто-то из учеников сдавленно рассмеялся, и даже Данте не смог сдержать ухмылки: пригласить в качестве педагога кентавра, зная, что Генеральный инспектор Хогвартса ненавидит и до жути боится всех магических существ — верх насмешки, при этом грамотно обставленной. Но думать об этом, как и обсуждать происходящее с друзьями, у Риччи времени не было: воспользовавшись общей суматохой, он осторожно протиснулся сквозь толпу и направился в сторону библиотеки, надеясь, что успеет найти нужную книгу до отбоя.