Chi ha tempo non aspetti tempo.
Стоило парням скрыться из вида за дверьми, Данте, пользуясь суматохой, направился в подземелья. Он ощущал странную тяжесть из-за поступка Эдди: знал, что они не расстались навсегда и уже через месяц вновь будут рядом, и все же чувствовал необъяснимое одиночество. Это казалось ему странным, ведь после ее отчисления из Шармбатона они не виделись почти весь семестр, но тогда им было известно, когда настанет их последний совместный учебный день. В этот же раз неожиданность выбила землю у него из-под ног. Однако Риччи не дал себе возможность поддаться эмоциям: считал, что у него есть дела поважнее — нужно было отправить эльфов собирать вещи Эдди и забрать снимки у Донны, чтобы не оставить никаких улик на случай, если их захотят обыскать. Он не был уверен, что до этого дойдет, и все же не хотел рисковать, ведь в противном случае весь их маневр окажется бесполезным. — Данте! Брюнет слегка повернул голову, стараясь понять, не послышалось ли ему, но за гамом толпы не смог ничего разобрать и не останавливаясь стремительно двигался дальше. — Данте! За предплечье ухватилась чья-то рука, и парень резко затормозил. Нахмурившись, он посмотрел через плечо и увидел обеспокоенный взгляд Гермионы. — Пойдем. — Риччи перехватил руку девушки и повел ее за собой к подземельям, а она, не сопротивляясь и ничего не спрашивая, следовала за ним. Данте слегка сбавил темп, когда они спустились по лестнице, и, не услышав поблизости чужих шагов, кивнул шатенке. — Ты… ты знал? — запыхавшись, пробормотала она. — Утром они сказали, что планируют кое-что. Но они явно не рассчитывали, что им придется уйти сьегодня. — А Эдди? Она тоже в этом участвовала? — Не знаю. Может ньемного помогла, но у нас были другие дела. Гермиона непонимающе смотрела на друга, и тот шепотом ей все рассказал. — Думаете, этого будет достаточно, чтобы привлечь Амбридж к ответственности? — бесхитростно спросила она, с некой надеждой глядя на Риччи. — Да. Главное, чтобы Фадж не решил ее прикрывать. — вздохнул он. — Надеюс, Эдди ничего по пути не потеряет. — Как думаешь, ваша мама сильно рассердится, что Эдди бросила школу? — осторожно поинтересовалась Грейнджер. — Вряд ли. Скорее немного расстроится, но ругать не станет — смысла уже нет. Послышались чьи-то шаги и неразборчивая громкая болтовня, и Данте взволнованно обернулся. — Прости, Эрмиона, но мне нужно идти. — глядя в сторону лестницы, протараторил он. — Конечно. — спохватилась Гермиона. — Если что, я скажу, что не видела тебя. Риччи благодарно улыбнулся и, кивнув на прощание, развернулся, чтобы уйти, как почувствовал легкое прикосновение к своей ладони. — Позови, если захочется поговорить или просто прогуляться. — аккуратно сжав его руку тонкими пальцами, мягко сказала она, а Данте показалось, будто ему в позвоночник попал разряд молнии.*
Он ураганом влетел в комнату, зорко осматривая ее, словно коршун, выслеживающий добычу. Арчи внутри не было, что не могло его не радовать, и Риччи запер дверь чарами. Парень устало прислонился затылком к дубовой поверхности и громко вздохнул, а сердце будто сместилось к горлу, дробно стуча. — Дино. — облизав пересохшие губы, тихо сказал Данте, а из-под кровати показалась макушка эльфа. — Все хорошо? Вы не попалис? — оттягивая кончики ушей вниз, пролепетал домовой. — Да, все хорошо. — Риччи помотал головой и подошел к постели. Наклонившись к прикроватной тумбе, он начал искать небольшую заколдованную коробку, в которой хранил остальные и самые важные доказательства — воспоминания. Их было меньше двух десятков, и практически все они принадлежали старшекурсникам, в том числе Фреду, Джорджу, Ли и Эдди. Ученики младших классов боялись отдавать фрагменты памяти: и сам процесс сбора был потенциально опасен для их здоровья, ведь ни у Данте, ни у Эдвидже прежде не было подобной практики; и дача показаний несовершеннолетними без согласия их попечителей или опекунов вела за собой череду неприятностей. И все же были те, кто не побоялся. И, закономерно, это были преимущественно маглорожденные волшебники, для семей которых ни Амбридж, ни Фадж не представляли никакой угрозы. — Тебе сейчас нужно будет забрать вещи Эдди. Попроси Бьянку помочь. И сразу отправляйся к маме с этим. — крепко перевязывая мешочек с колбами, серьезно сказал брюнет. Дино с любопытством заглядывал ему через плечо, внимательно следя за его действиями. — Скорее. — взволнованно попросил он, а эльф быстро закивал, схватил маленькими костлявыми ручками вязку и, отойдя чуть в сторону, чтобы не задеть парня, трансгрессировал. За трансгрессией послышался стук в дверь, и Риччи резко закрыл тумбу, спеша снять чары с замка. Подходя к двери, он услышал голоса Арчи и Тины, и расслабленно вздохнул — перед ними ему не нужно было оправдываться ни в чем. Ребята почти что налетели на Данте, заходя в комнату, непрерывно обсуждая выходку близнецов Уизли, но в их болтовне ни слова нельзя было разобрать. — Ты что, тут все время был?! — пораженно спросила Тина, положив руки итальянцу на плечи. — Нет, я недавно верну… — Ты видел это, да? — перебил его Арчи, на что Риччи кивнул. — Салазар, они превзошли сами себя! — А Эдди?! Парниша едва в болоте по пояс не увяз, когда она его оттолкнула! Ребята наперебой продолжили говорить о прощальном розыгрыше, реакции Амбридж и Пивзе, а Данте лишь улыбался, как юродивый, позволяя торжеству вытеснять беспокойство. — С тобой все в порядке? Ты такой бледный… — дотрагиваясь до лба брюнета, поинтересовалась Джейкобс. — Может приляжешь? Ты и правда выглядишь нездорово. — с тревогой смотря на друга, сказал Олдридж. Не дожидаясь ответа, ребята повели его к кровати и сели по обе стороны от него. — Ты из-за Эдди переживаешь? — тихо спросила Тина, накрыв ладонь Данте своей. — Нет… То ест, да, но нетолко поэтому. — переводя взгляд между друзьями, пробормотал он. — Пообещайте, что никому не скажете. Ребята удивленно переглянулись, но согласились сохранить секрет, а Данте рассказал им все про фотографии, перо и эльфа, утаив лишь сборы воспоминаний. — Мерлин, я надеюсь, эта карга получит свое. — грозно сказала Тина, но никто из них даже не догадывался, насколько скоро их надежды оправдаются.*
В следующие несколько дней история о том, как Фред с Джорджем и Эдди вырвались на свободу, пересказывалась так часто, что стало ясно: она войдет в золотой фонд школьных преданий. За неделю даже очевидцы этого события были почти убеждены, что своими глазами видели, как близнецы, оседлавшие метлы, сначала спикировали на Амбридж и забросали ее навозными бомбами, Эдвидже вместе с пятикурсником отправила в болото миссис Норрис, а уж потом вылетели из дверей на волю. Сразу после отбытия ребят было много разговоров о том, что их поступок достоин подражания. Частенько слышались от учеников фразы вроде «Честно, иногда мне страсть как хочется вскочить на метлу да и махнуть отсюда подальше» или «Еще один такой урок, и я тоже исполню номер "прощание Уизли"». Фред с Джорджем позаботились о том, чтобы память о них осталась в школе надолго. Во-первых, они никому не объяснили, как убрать болото, образовавшееся в коридоре на шестом этаже восточного крыла. Амбридж и Филч пробовали осушить его самыми разными способами, но безрезультатно. В конце концов болото огородили веревками, а Филчу поручили переправлять учеников в классные комнаты на плоскодонке, что он и делал, скрипя зубами от злости. Данте не сомневался, что Флитвик мог бы удалить болото без всякого труда, однако, как и в случае с устроенным близнецами фейерверком, он и другие преподаватели явно предпочитали наблюдать за усилиями Амбридж со стороны. Кроме того, в двери кабинета Амбридж теперь зияли две большие дыры в форме метел, пробитые «Чистометами» Фреда и Джорджа, спешившими на зов своих хозяев. Филч приладил на место старой двери новую, но ее заботы на этом отнюдь не кончились. Вдохновленные примером Фреда и Джорджа, многие ученики вступили в борьбу за право занять освободившиеся места Главных Бузотеров Хогвартса. Несмотря на новую дверь, кто-то умудрился подсунуть в кабинет Амбридж нюхлера с волосатым рыльцем — тот перевернул всю мебель в поисках блестящих предметов, а когда вошла Амбридж, прыгнул на нее и попытался сгрызть кольца с ее толстых пальцев. Навозными бомбами и вонючей дробью теперь швырялись в коридорах так часто, что среди учеников стало модно перед уходом с урока накладывать на себя заклятие пузыря — это обеспечивало им приток свежего воздуха, хотя выглядели они при этом весьма экстравагантно, будто щеголяли в надетых на голову аквариумах. Филч, крадучись, ходил по коридорам с хлыстом в руке, надеясь поймать виноватых, но вся трудность заключалась в том, что их стало чересчур много и он никак не мог решить, куда ему броситься в первую очередь. Инспекционная дружина пыталась помочь ему, но с ее членами то и дело происходили странные вещи. Уоррингтона из слизеринской команды по квиддичу отправили в больницу с ужасным кожным недугом, из-за которого он словно покрылся кукурузными хлопьями. На следующий день, к восторгу Гермионы, Пэнси Паркинсон пропустила все уроки, поскольку у нее вдруг прорезались рожки. Тем временем стало ясно, что перед тем, как покинуть Хогвартс, Фред и Джордж успели распродать уйму Забастовочных завтраков. Стоило Амбридж войти в классную комнату, как собравшихся там учеников начинало тошнить и лихорадить. Одни падали в обморок, у других шла кровь из обеих ноздрей. Вопя от ярости и бессилия, она пыталась определить источник загадочных симптомов, но ученики упрямо твердили ей, что страдают от «амбриджита». Оставив после уроков четыре класса подряд и ровно ничего этим не добившись, она была вынуждена отказаться от репрессий и позволить мокрым от пота, мертвенно-бледным и окровавленным ученикам покидать ее занятия целыми толпами. Но даже потребители Забастовочных завтраков не могли сравниться с Пивзом, этим непревзойденным мастером сеять разрушение и хаос: похоже, полтергейст принял прощальный завет Фреда очень близко к сердцу. С безумным хихиканьем он носился по всей школе, переворачивал столы, выскакивал из-за классных досок, опрокидывал вазы и статуи; дважды он запихивал миссис Норрис в пустые рыцарские доспехи в коридоре, и разъяренный смотритель замка извлекал ее оттуда истошно орущей, но живой и невредимой. Пивз разбивал фонари и тушил свечи, жонглировал горящими факелами над головой у перепуганных учеников, заставлял аккуратно сложенные стопки пергамента обрушиваться в огонь или за окно; он устроил на третьем этаже наводнение, открыв краны во всех умывальнях, набрал полную сумку тарантулов и выпустил их посреди вестибюля во время завтрака, а если ему хотелось передохнуть, часами парил над Амбридж, сопровождая ее повсюду, куда бы она ни пошла, и издавая громкие непристойные звуки всякий раз, как она открывала рот. Но мучения директрисы, к сожалению или к счастью, закончились быстрее, чем профессора и студенты могли предположить: не минуло недели, как в школу прибыл Фадж вместе с Перси, мистером Бруствером и Джованной. Они воспользовались камином, который привел их в кабинет Дамблдора, и их визит мог бы остаться тайной, если бы не болтливые портреты в кабинете директора, чрезмерно любопытные приведения и Пивз, который подслушал разговор Макгонагалл с мадам Стебль, Флитвиком и Снейпом, а после по секрету поведал его всей школе. Учителя пытались сохранить спокойствие на занятиях, но все тщетно: ученики на взводе перешептывались, строили теории, каждая последующая из которых была хлеще предыдущей. — Думаешь, они пришли ее уволить? — с надеждой спросил Арчи у Данте, пользуясь тем, что Флитвик отвлекся на другой ряд. — Ну, если не ради этого, то у нас с Эдди большие неприятности. — вытирая вспотевшие ладони о брюки, бесцветным голосом ответил тот. Олдридж успокаивающе похлопал друга по плечу, а Риччи, нервно постукивая ногой о пол, беспрерывно косился на часы и то и дело поправлял галстук на шее, пытаясь избавиться от ощущения удушья. Стоило лишь раздаться школьному звонку, Данте подскочил, сгреб свои вещи в портфель и выбежал в коридор, расталкивая остальных студентов, что преграждали ему дорогу. По пути он старался вспомнить расписание Донаты, но не был уверен, искать ее в теплицах или у Хагрида. Одно радовало — занятия все равно на улице. Спотыкаясь и тяжело дыша, он добрался до главного входа и прислонился к проему боком, чтобы перевести дух. Рубашка раздражающе липла к телу, как и челка ко лбу, от чего Риччи начинал нервничать и раздражаться еще больше. Отдышавшись, он все же двинулся к поляне, совершая молебствие, которое заключалось в том, чтобы посылать к гриндиллоу каждую вещь, попадавшую ему на пути. Со стороны теплиц послышался гам голосов, и Данте стал выглядывать в приближающейся толпе макушку сестры. Благо за счет ее пышных кос это было не трудно. — Доната! — она обернулась и, заметив брата, вприпрыжку побежала к нему. — Привет! — лучезарно улыбнулась Донна. — Ты чего тут делаешь? — Фадж в школе. — шепотом сказал он. — Вмьесте с мамой, Кингсли и Перси. Я сам толком ничьего не знаю, но если что, все отрицай. А еще лучше — молчи. Донна испуганно посмотрела на Данте, а он приобнял ее и повел к лавочкам близ входа в замок. Брюнет успел немного рассказать сестре о выходке Пивза, когда к ним подошла радостная Джованна. — О, вот вы где! — она расставила руки, чтобы дети ее обняли, но те лишь изумленно рассматривали ее с ног до головы. На ней был черный костюм из пиджака с глубоким декольте и обтягивающей юбки до колена, а под пиджаком было... ничего, и Данте не понимал, как на это реагировать. Наряд безусловно шел ей, но был слишком открытый для подобного визита, особенно в компании министра. И все же он догадывался, что мама скорее всего оделась так намеренно, чтобы лишний раз позлить министерских ханжей. — Судя по твоему довольному лицу, Фадж пришел в школу из-за Амбридж. — обняв маму, сказал Данте. — Да, но все еще впереди — ее арестовали до суда, и мне, и, возможно, Эдди, придется давать показания. — спокойно сказала она, а Донна с братом шокировано переглянулись. — Суд? — А кто теперь директор? — А кто будет вести ЗОТИ? Наперебой стали расспрашивать они. — Директор — Макгонагалл, конечно же. А преподавателя вам должны будут приставить из Министерства в ближайшие дни. Данте не верил своим ушам, и еще меньше верил тому, что у них получилось. Он с силой ущипнул себя за предплечье, боясь, что это лишь сон. Ему казалось, что все прошло слишком легко, и где-то их обязательно ждет подвох, потому для себя решил, что не станет радоваться, пока не пройдет заседание. — Ты сказала, что Эдди возможно будьет свидетьелем. А я? Джина отрицательно покачала головой: — Ты ведь не был в том отряде. И ты ни разу не был на отработках у Амбридж. Будет лучше, если о твоем участии никто знать не будет. Данте понимающе кивнул, и хотел расспросить побольше о том, как прошли их с Фаджем переговоры, но из замка послышался звонок к началу нового урока, и Джина, пообещав, что расскажет им все на выходных, поторопила их на занятия. — Неужели тьепер не будет никаких декретов? — с благоговением спросила Донна, обнимая брата поперек торса. — Похоже, что нет. — широко улыбнулся Данте, зная, чем займется этим вечером.*
Незадолго до ужина, после окончания занятий, Риччи со спокойной душой шел к Запретному лесу в компании Донны, Полумны и Гермионы. Лавгуд в привычной отрешенной манере рассказывала Донате теории о Фадже (в которые сама искренне верила), а именно о том, что он подчиняется неведомым силам; младшая Риччи ее внимательно слушала, иногда позволяя себе усмехнуться, но не пыталась изменить мнение подруги; Грейнджер же постоянно косилась на когтевранку и что-то бубнила под нос. И только Данте, слегка качая головой, рассматривал кроны деревьев и искренне улыбался. — Почему именно сейчас? — поинтересовалась Гермиона, которую брюнет буквально по пути на улицу выхватил в коридоре и позвал на прогулку. — Не ясно, когда приедет новый преподаватьел и какие правила введет. — все так же улыбаясь, ответил он, глядя на нее. Компания вошла в глубь леса, и Полумна встала впереди остальных, ведя к поляне, где паслись фестралы. — У Селесты жеребенок уже совсем большой, наверное… — задумчиво пробормотала Гермиона. — Думаешь, они тебя вспомнят? — Надеюсь. — вздохнул Риччи и засунул руки в карманы брюк. Чем дальше в лес они заходили, тем холоднее становился воздух, и Грейнджер с Донной начала плотнее кутаться в мантии. И только Луна, казалось, не ощущала перемен. Выйдя к поляне, которая почти не освещалась из-за густоты листвы деревьев, Риччи с Грейнджер замедлились, присматриваясь к земле в надежде заметить шевеление травы от копыт, а Лавгуд вытащила из сумки кусок сырой говядины и уверенно пошла дальше. — Она… Она их видит? — шепотом спросила Гермиона, а в ее голосе послышалась смесь тревоги и страха. — К сожалению. — с горечью ответил Данте, а гриффиндорка тихо вздохнула и сразу прикрыла рот ладонью. Риччи успокаивающе похлопал подругу по плечу и, проведя пальцами вдоль ее руки, осторожно взял за запястье и медленно повел за собой к тому месту, где должен был пастись табун. Краем глаза он заметил ее удивленный взгляд, но продолжал идти вперед, как ни в чем не бывало, как почувствовал, что ее рука слегка понимается вверх, а тонкие пальцы сжимают его ладонь. К щекам подступил жар, и Риччи откашлялся, опустив голову в надежде, что его робость не будет заметна. Собственное волнение все еще смущало его, но не так сильно, как возможность быть пойманным. Данте сморщил нос, фыркнув, упрекая себя за собственные мысли. «Пойманным!» Будто он какой-то преступник. Что непристойного в том, чтобы идти с другом за руку? А Гермиона была ему другом. От этой мысли в груди у него горестно защемило: ему вдруг показалось, что она для него больше друг, чем он для нее. Он не был ей близок, как Гарри, с которым они за пять лет знакомства пережили проблем на несколько жизней вперед; не был и Роном, который, пусть и бросал постоянно ей вызов, доводя до белого каления, но мог запросто поднять ей настроение и сильно рассмешить; и тем более не был Джинни, которая просто по-женски понимала ее больше остальных. И больше всего его удручало то, что ему никогда рядом с ними не встать. Хотя ему их общение напоминало дружбу мамы и Римуса. — Ты в порядке? — тихо спросила Гермиона, обеспокоенно глядя на Риччи. — Д-да, я просто задумался. — равнодушно ответил он и плавно высвободил свою ладонь, чтобы вынуть угощение из портфеля. Луна, обернувшись, кивнула в сторону дерева, что было правее нее, и Данте с легкой настороженностью подошел ближе к дубу, держа мясо в правой руке. Кончиками пальцев парень почувствовал легкое прикосновение мокрого носа, и уже хотел обрадоваться, что его «дар» принят, как сильные челюсти быстро сомкнулись на его ладони. Он вскрикнул, но смог сразу отнять руку, на которой остались кровоточащие следы зубов. Доната с Гермионой, испугавшись, начали бежать к нему, но Данте выставил руку в сторону в останавливающем жесте, а сам ближе подошел к лошади. — Знаю, Селеста, знаю. Заслужил. — с сожалением сказал он, а Селеста положила голову ему на плечо, недовольно фыркнув в ухо.