***
Действительно, оставалось ехать им немного, через семь минут они были на месте. Холодом повеяло буквально за минуту до того, как в поле зрения оказался дом Уэнсдей. Само здание выделялось на фоне окружающих объектов. Два участка по-соседству пустовали, Энид догадалась, что их просто никто не решался покупать. Синклер ещё на подъезде начала увлечённо рассматривать дом. Он, несмотря на средний размер, казался достаточно величественным, почти похожим на маленький дворец. Цвет дома, разумеется, был тёмным, было всего два этажа, окна изнутри были плотно задёрнуты толстыми чёрными шторами, тонкие рамы вокруг каждого окна были необычной формы, показывали какой-то элегантный узор. Фонари, стоявшие на участке, еле заметно светили желтоватым цветом, ведь на улице начинало медленно темнеть. — Выглядит очень красиво, Уэнс... и одновременно немного пугающе... будто в фильмах ужасов, тех самых где яркие взбалмошные подростки в странной модной одежде, которые с гаджетами своими расстаться не могут, решили залесть туда, по приколу, а потом разделиться, – протараторила Энид, уже перебирая в своей голове примерные цифры количества подобных шедевров киноиндустрии. — Если ты осознаёшь, насколько эти фильмы ужасны... хотя может поэтому и считаются фильмами ужасов, то поздравляю, ещё не всё потеряно. Ладно вкус в одежде и в музыке, но фильмы-то ты нормальные посмотреть можешь? – Уэнсдей въехала на территорию своего участка. — Ну, думаю ответ на этот вопрос ты узнаешь чуть позже... Как на счёт посмотреть вместе фильм? – промоутер посмотрела на писательницу и увидела, как брови её слегка недовольно сдвигаются. – Нет-нет, я не навязываюсь, я даже не буду пытаться выбить из тебя какую-нибудь историю, просто провести время... Девушки вышли из машины. Энид с надеждой смотрела на Уэнсдей, но в то же время боялась, что всё испортила, и даже их встреча "по делу" может накрыться. Уэнсдей пару секунд смотрела прямо на Синклер, потом как-то резко перевела взгляд вперёд себя, в сторону своего дома, простояла она так пару мгновений, пока не кивнула и не направилась в сторону дома. Энид какое-то время не понимала, что это значит, поэтому немного "подвисла" перед тем, как начать идти за Аддамс. Атмосфера внутри дома была такой же, как и снаружи. Но если с лицевой части дом выглядел даже несколько винтажно, то внутри это был вполне обычный, современный, строгий стиль. Его "нарушала" лишь огромная картина в массивной рамке, которая висела недалеко от входа, в коридоре. Конечно же, она привлекла внимание промоутера. Синклер подошла к картине и начала медленно её осматривать. Первое что она увидела – сама хозяйка этого дома – Уэнсдей, только помладше. Рядом с ней стоял пухлый мальчик, совсем капельку ниже её ростом, волосы были такие же чёрные, глаза такие же бездонные, кожа такая же бледная, стиль такой же мрачный. Было очевидно, что это её брат. Позади младших Аддамсов стояли их родители. Отец был толстоват, небольшого роста, впринципе много чем был похож на своего сына. Матерью же семейства была статная высокая женщина, в элегантном чёрном платье, подчёркивающем её фигуру. На руках она держала третьего ребёнка, которому на вид было около года, но несмотря на это, у него уже появились усы. — Пытаешься вспомнить, в какой криминальной хронике их видела? Не вспомнишь, мой папа позаботился об этом, – Уэнсдей немного напугала Энид тем, как подкралась со спины. — Нет просто... даже не знаю, как объяснить... Казалось бы, обычный стиль... многие любят чёрный. Но обычно все ходят в нём мрачные, унылые, никак не выделяются. А вы цепляете своей необычностью... несмотря на то, что ты этого явно не хочешь, – Энид вновь обернулась к картине, с которой на неё смотрела явно недовольная происходящим Уэнсдей. — Могу тебя, как друга, "познакомить" с ними... Слева от меня мой брат – Пагсли. В детстве я часто развлекала себя тем, что пыталась убить его. Но не спеши разочаровываться во мне, ведь я не только пыталась убить его, но спокойнейшим образом могла убить за него, – Уэнсдей посмотрела на изображение своего брата и закатила глаза. – Ну а мои родители... Гомес и Мортиша...очень навязчивые, мягко говоря. Хотят, чтоб я шла по протоптаной ими дороге... ну, эту историю ты уже знаешь. А этот мелкий спиногрыз – ещё один мой младший брат – Пьюберт. Сейчас он конечно вырос, ведь картина эта была написана спустя год после моего ухода из Невермора, но сути это его не меняет. Ещё более активный и вредный, чем Пагсли. — Спасибо, что поделилась со мной, мне было интересно, правда, – Синклер отошла от картины и подошла поближе к Уэнсдей. — Не за что, ведь это лишь малая часть огромного древа семьи Аддамсов, – без эмоционально сказала писательница, но с малюсенькой, едва ощутимой ноткой гордости, которым не настолько чувствительным как Энид людям, ни за что не удастся почувствовать. Уэнсдей проводила свою подругу в гостинную, которая располагалась на первом этаже. Огромный диван стоял по середине комнаты, было два плотно зашторенных окна и большой телевизор на низеньком и длинном комодике у стены. Также у противоположной стены стоял небольшого размера шкаф, а на полу валялась какая-то игрушка для котов: не то мышь, не то попугай. — У тебя есть кот? – спросила Энид, садясь на диван и считая количество разбросаных игрушек. — Думаю, ответ на твой вопрос скоро проснется и покажется сам. Как жаль, что Вещь, в отличии от меня, перфекционизмом не обладает... – Аддамс подняла с пола игрушки и аккуратно отправила их в полёт в угол комнаты. На шум и разговоры спустился красивый чёрный кот. Он подошёл к девушкам, расположившимся по разные стороны дивана, лениво посмотрел поочередно на каждую, медленно моргнул и прыгнул к Энид. Рядом с ней он недолго покружился и там же лёг, устало потянувшись перед этим. — Не обольщайся на его вид и дружелюбие, месяц назад, когда он решил прогуляться по улице, он вернулся домой с чьим-то пальцем, – Уэнсдей ухмыльнулась и легла на спинку дивана. Синклер медленно сглотнула, с опаской посмотрев на кота. Но Вещь лишь лениво посмотрел на неё из под полу закрытых глаз. — И он обычно не такой ленивый, утром я перепугала его своими слишком быстрыми сборами на встречу. Теперь он отсыпается и восстанавливает нервные клетки, чем в принципе могут заняться и соседские собаки... — Собаки?... – немного нервно переспросила промоутер. — Да, он любит за ними гоняться. Считай, что он один отстаивает права всех котов. Чай будешь? – быстро и невзначай сменила тему писательница. — Чуть позже если можно... Так ты говорила про какую-то мысль, имеющуюся у тебя по поводу всей этой ситуации, – Синклер сосредоточенно посмотрела на свою подругу. — Да, и мысль наверное до предела проста, да и выглядит скорее по-детски... В общем, мы должны сделать, как он сказал, но... — В смысле как он сказал? – недовольно перебила Энид, уже будучи готовой отстаивать свои права. — Имей привычку дослушивать, Энид. Я запомнила эту бумажку наизусть. Используя неточности формулировок мы всё равно оставим всё на своих местах. Допустим: "оставить сотрудничество с Уэнсдей Аддамс, отказав в оказании услуг". Без проблем. Я сама забираю заявку, оставляя мисс Уимс запись, что мне хватило объема оказанных услуг. Поэтому передо мной у тебя обязательств больше нет, а помочь ты мне сможешь исключительно по желанию, по дружбе так скажем... — Звучит достаточно легко и просто... А соц-сети? – Энид внимательно слушала, время от времени посматривая на Вещь. — Тут, как по мне, даже проще. Ведение аккаунта вашей пиар-компании ты передаёшь Аяксу... Ты ведь свой инстаграмм ведешь? – уточнила Уэнсдей. — Да, и твиттер. Там иногда просто посты о сложной жизни, или наоборот истории о проведении очень крутых дней моей жизни, рассуждения на разные темы, – Синклер немного съежила плечи, не представляя, как она будет без этого. — Вспомни про общую картину требований Ксавьера. Он не желает, чтобы ты контактировала со мной, а меня он трогать не будет. Твой инстаграмм всё равно на три четвёртых состоит из фоток, общих с Дивиной и Йоко, или с кем-то из них по отдельности. Остальное – фотки с работы и те, где ты одна. Так как насчет чего-то типа общего аккаунта, записаного на одну из моих почт, на всякий случай. И ты, и Йоко, и Дивина, все вы можете вести эту страничку. Формально – владелец я, фактически – заправляешь всем ты, а по сути то вся ваша... группировка вносит вклад. Придумаете ещё какое-то дурацкое название, вполне сойдёте за какой-нибудь тик-ток хаус, прославитесь... — Неужели ты сидишь в тиктоке? – удивилась Энид, слегка предвигаясь ближе к Уэнсдей. — Нет конечно. Но то, что я в нём не сижу, это не значит, что я не знаю, какой ужас там происходит. А ещё на этой страничке могу пару раз мелькнуть, позлить, что цирком этим управляю я. А на счёт аккаунта в твиттере, то можно вполне провернуть всё тоже самое. — Хорошо, предположим, что всё это получится также просто, как ты об этом сейчас говоришь... А работа? — Ну не всю же жизнь тебе сидеть на одном месте. Может это знак, перейти работать к Юджину, ему ведь тоже нужны специалисты в медиа сфере. Может, ты не очень подходишь по конкретному профилю, но насколько я знаю тебя, ты изо всех сил попытаешься. В требованиях говорилось, что не допустят они тебя к работе промоутером, после твоего ухода, попросят каждых, кто этим занимается, тебя не брать. А Юджину точно не поступит такого, он ведь не директор пиар компании, а директор издательства. И вспомни пожалуйста речь этого... Джозеффа. Аякс рассказал информацию о тебе по сути случайно, но был, и скорее есть тот, кто делал это целенаправленно. Безопасно ли оставаться там теперь? — А что если он просто решил припугнуть, вот и всё? У меня прекраснейший рабочий коллектив, я просто уверена в этом, – Энид потёрла переносицу, пытаясь вспомнить в своей работе хоть одно подозрительное действие любого из коллег, исключая Петропулуса, но никто на ум не приходил, да и не делал никто ничего не обычного. — Он? Припугнуть? Судя по серьёзности и требованиям – нет, уже нет. Просто этот новый "кто-то" умнее Аякса. И не забывай, что Ксавьер псих, теперь я в этом точно убеждена. Ах да, пункт с извинениями: "...обязуюсь написать на своей странице публичные извинения". Тут мы убиваем сразу двух зайцев... и одного художника. Пишешь длинный текст, с кучей воды по типу: "дорогие мои подписчики, скрепя сердцем, плача в три ручья, я поняла, что обязана попросить прощения, ведь я совершила большую ошибку...". Только написать надо ещё развернутее, но избегая формулировок, которые дают понять, к чему такой слезливый пост. А внизу просто будут ссылки на новые аккаунты. А истории в инстаграмме только 24 часа висят? — Да, но только если не закрепить в актуальных... — Ну тогда туда не выставляй. Как я поняла по содержанию той бумажки, их больше волновали твои старые ретвиты о защите прав женщин, значит за твиттером следят больше, – Уэнсдей почесала затылок. — Ты читала мой аккаунт в твиттере? – несколько удивлённо спросила Энид, чуть не напугав кота. — А почему бы мне было этого не сделать? – Аддамс пожала плечами. – Причём ещё до того, как мы стали работать вместе. Какое-то время девушки просидели в тишине. Уэнсдей думала, как следует продолжить разговор, а Энид пыталась погладить кота, который теперь нагло топтался по её ногам. — Окей, Уэнс, предположим мы всё это сделали, отпустили и забыли. Но как дальше? – Синклер взяла кота на руки и слегка преподняла за подмышки так, чтобы он "стоял" на её коленках на своих задних лапках. – Никогда не видела таких идеально чёрных котов... – задумчиво протянула промоутер, внимательно осматривая Вещь. – Может и ему создать где-нибудь профиль? Соберет лайков, подписчиков... а с его милашностью и серьёзным взглядом – и донатов. — Я не ручаюсь за количество безопасных для нашего здоровья попыток его сфотографировать. И зная людей... если я однажды выйду с Вещью на улицу, то они попытаются его потискать, за что будут мгновенно наказаны... хотя скорее проще – казнены. А разбираться с этим придется конечно же мне... – Аддамс вздохнула и перевела взгляд на своего питомца, которого уже во всю обнимала Энид. А Уэнсдей несколько опешила, увидев полное отсутствие всякого сопротивления от Вещи. Кот был не то что не против происходящего, он буквально растёкся в объятьях промоутера... чему в глубине души Уэнсдей даже позавидовала. – Энид, я вижу, что у тебя ломать принципы Аддамсов и оставаться после этого в живых в порядке вещей... — В смысле? – Энид подняла голову, посмотрев на подругу искренне удивлённым взглядом, но кота не отпустила. — Сначала меня обнимаешь и остаёшься в живых, теперь его... – Уэнсдей чуть склонила голову на бок. А её мысли почему-то были заполнены одним – как её родители отреагируют на такую яркую особу в компании с самой Уэнсдей. — Я только начала, Аддамс, – Синклер театрально закатила глаза. – А теперь серьёзно – что делать дальше? — Ты не поверишь... жить. Новая работа, новые аккаунты... друг у тебя новый, как я погляжу. Новая жизнь. И знаешь, меня нельзя назвать оптимистом... но всё это выглядит так, будто хорошо закончится... для тебя, – "А для меня наверняка вернется всё на круги своя... Всё равно однажды я признаюсь тебе, и как бы оптимистичны не были твои друзья, но я не такая. Между нами всё закончится, даже эта дружба... черт, так неприятно говорить человеку которого любишь про дружбу..." – И всё-таки за дни работы в пиар-компании надо стать внимательнее, понять, кто рассказал всё о тебе этим подельникам Ксавьера. С подобными людьми следует... разобраться, – впервые за долгое время в глазах Уэнсдей появился тот блеск, которого больше всего боялись люди, тот, из-за которого ей неоднократно переводили из одной школы в другую, и почему несмотря на уговоры родителей, через определённое время и университет. — Ты меня пугаешь, Уэнс... Но ты права... хочу посмотреть этому человеку в глаза, – взгляд Синклер стал состредоточенным, даже несколько злым, и это вызвало ухмылку у Аддамс. — А потом, воспользововшись связями родителей, я устрою нам встречу с Торпом, – сказала Аддамс, не меняя ни ледянящего душу тона, ни взгляда. Энид, с грустью на лице, сняла с себя Вещь и встала с дивана. Синклер отошла в коридор и вернулась с пакетом, который набрала в магазине. Она вернулась на своё прежнее место, но села ближе к краю дивана, поставив покупки на стол. Аддамс закатила глаза, пробубнив что-то про то, как люди самолично губят себя. А промоутер лишь цокнула и достала пару пачек чипсов, разных вкусов, пиццу которую ещё предстояло разморозить и какие-то сладости. — А кухня где? – поинтересовалась Синклер, беря в руки коробку с пиццей. — Давай я лучше сама, а то боюсь за сохранность кухни, – Аддамс поднялась, взяла коробку в свои руки и удалилась. — Можно подумать, я настолько неряшлива... И я при тебе ещё ничего не ломала, а рассказы Йоко давнешние, я уже совершенно другой человек! — Я ни сколько в тебе не сомневаюсь, но в доме есть несколько семейных реликвий, которые стоят дороже человеческой жизни, и за которые даже мне прийдется не сладко, – сказала вновь показавшаяся в проёме Уэнсдей. Когда на столе всё было разложено, а микроволновка издала звук, уведомивший о то, что пицца готова. Но Уэнсдей не вышла, не смотря на то, что Энид её уже пару раз позвала. — ...тебя эти самые семейные дорогие реликвии съели что ли? — Нет, но сейчас я кому-то хочу перегрызть шею... – послышалось злобное шипение с кухни. Следом появилась и сама Аддамс, с недовольным выражением лица, но зато с пиццей. — Так Уэнс, мне это не нравится... Кто посмел испортить настроение наших дружеских посиделок? — А ты догадайся с одного раза... – несмотря на нестабильное состояние, Аддамс аккуратно поставила пиццу и молча опустилась на диван. — Догадалась... – Энид погрузила своё лицо в ладони, немного склонившись. — Поздравляю, все эзотерики мира просто пали при виде тебя. А теперь отгадай, что мне сказали и конкретно кто мне звонил, – Уэнсдей немного успокоилась, когда посмотрела в глаза своей подруги. — Так... за правильность предсказаний я не ручаюсь, со мной нет моего шара... Если звонили тебе, то наверняка не с угрозами, а значит либо говорили о том, какая я плохая, либо о том, какой Ксавьер хороший, либо всё вместе... Ладно, Уэнс, признавайся, сдаюсь. — Да... о том, что загубишь мою только начатую карьеру, что я птица не твоего полета, а Торп луч света, в царстве мрака... Удивило меня то, что звонил сам Ксавьер, – Аддамс положила телефон на стол, взяла пару чипсенок, села на диван и отвернулась в окно. – Ты открыла шторы... это так непривычно... — Если тебе не нравится, то могу исправить, – Энид уже была готова подойти к окну, но Уэнсдей отрицательно покачала головой. – А разве Ксавьер не задержан? Уимс же сказала... — Большие деньги решают большие проблемы. Сам Ксавьер не без связей, что уж говорить об его отце. Сейчас он под подпиской о не выезде до полного сбора доказательств как в пользу обвинителей, так и в его. Пока дело не начнется полным ходом он ходит, максимально избегая людных мест. Правда, предполагаю, что он отсиживается у своего отца, его от туда никак не выкуришь даже... — И что ты будешь с ним делать? – Энид села на диван так, чтобы Уэнсдей располагалась буквально на расстоянии вытянутой руки. — Ничего. Вернее, ничего хорошего. Попытаюсь как-то выяснить где он находится, а потом... — Так стоп, мы всё-таки культурные дамы, мы не должны переступать границы закона, – твердо сказала промоутер, хотя она просто волновалась за писательницу, чьи слова и не могли поддаться сомнению. — Мне мерзко об этом говорить, но он явно до сих пор фанатично влюблён в меня. Поэтому он ничего и никому не посмеет сказать. И, Энид, это не слепая самоуверенность, это скорее убеждение, подтверждённое, в слабости этого художника... Знаешь что, давай просто поедим этой ерунды и посмотрим что-то такого же отвратительного качества. — Меня такая перемена в тебе даже немного пугает... – настороженно сказала Энид, но потянулась за куском пиццы и передала в руки Аддамс пульт. — Нет-нет... волчонок. Фильм выбираешь ты, надеюсь, вкус у тебя хороший, что не всё потеряно, – Уэнсдей открыла газировку и уставилась в пока что чёрный экран телевизора. Энид, судя по её лицу, явно запаниковала. Она оставила пульт у себя и скопировала позу Уэнсдей, погрузившись в свои немного паникёрские мысли: "Если влюбленость в замкнутую девушку-неформалку-писательницу – это хороший вкус, то точно не всё потеряно. И черт, я готова душу продать, лишь бы слышать это самое "волчонок" в исполнении Уэнсдей... А что если она знала, что смутит меня этим? А если она догадывается о том, что я чувствую к ней? А может Йоко права и всё вообще взаимно? Да к черту всё, я не должна облажаться и испортить момент... надо выбрать фильм, который ей точно понравится". — Скажи мне, что ты обычно смотришь... не хочу попасться на фильм, который ты уже видела, – Энид хотелось услышать хоть какие-то подсказки, чтоб рыть в поисках фильма в правильном направлении. — Знаешь, я считаю, что цель фильма – это не рассказать историю, ведь в этом задача книги. Его смысл в эмоциях. Чрезвычайно ярких эмоциях. Ведь фильмы очевидно мы смотрим глазами, а значит "находимся" там, да и в отличии от книги не тратим часть ресурса мозга на визуализацию, а значит единственная цель – это растормошить себя изнутри... Да, потолок моих эмоций это легкое удивление, если режиссеры сделали хоть что-то необычное, и такое же еле заметное разочарование, если всё что есть в кино – клише. Чтобы иметь хоть маленький шанс на получение маленьких эмоций, я выбираю и жанры соответствующие... – Уэнсдей ненадолго прервалась и задумалась, потом также уверенно начала говорить, переведя взгляд на Энид. – Я думаю, ты и так со мной натерпелась, чтобы ещё сейчас ужас, триллер или детектив смотреть... Выбирай на свой вкус, но так, чтобы я не уснула и не разочаровалась окончательно во всей киноиндустрии. О, и ещё одна просьба. Я ненавижу фильмы, которые чуть ли не насильственно пытаются сделать так, чтобы зритель заплакал, хотя тот ещё даже героем не проникся. Так что выбирая драму – будь осторожнее. Промоутер пыталась вспомнить все рекомендации своих знакомых о том, какое кино смотреть, внезапно в голове возник образ Кента и название фильма. Сразу же был включён телевизор и сервис для просмотра фильмов. Пока Энид вбивала название, Уэнсдей наводила порядок на столе и пыталась аккуратно перелить газировку из банки в стакан. — Достучаться до небес, – почти шепотом задумчиво сказала Синклер. — Я не медиум, – в таком же тоне ответила Аддамс. – Что? — Да нет же, фильм называется так. Достучаться до небес. Видела? — Нет... Надеюсь это не очередная ерунда об ангелах-демонах и влюблённых идиотах-людях? – Уэнсдей откусила кусок пиццы. На коленки к ней запрыгнул кот, свернувшись клубочком, явно пытающийся хоть собой удержать свою хозяйку, в случае её недовольства. — Не переживай, говорят, что хороший фильм. Да и в описании, которое я успела посмотреть, ничего такого и не написано, – Энид откинулась на спинку дивана, положив на неё свободную руку. Часть ладони задевала спину Уэнсдей, но этого было мало. Хотелось придвинуться ближе, опустить немного руку со спинки, обнять эту странноватую мрачную девушку и никогда не отпускать. Но подобное было невозможно. По крайней мере не сейчас.***
— И что ты хочешь от меня, мерзкий ублюдок? – Бьянка закатила глаза и всем сердцем желала не просто сбросить звонок, но и утопить телефон в реке. — Я прекрасно знаю, что ты общаешься с Уэнсдей, и... — Ты не добьёшься её, Торп, ни за что, – холодно отрезала Барклай. — Добьюсь. Она увидит, что я достоин. Так что, не поможешь мне поговорить с ней? – с вызовом сказал художник, скрепя зубами от надвигающейся злости. — Нет, Ксавьер. И честно, не понимаю, почему ты вообще решил, что я соглашусь. Вот кто ты такой? Ты предатель, лжец, лицемер, а ещё, судя потому что ты на свободе, взяточник, – Бьянка сбросила звонок. И повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть на своё поникшее выражение лица, оценив масштабы трагедии. – Надо предупредить Уэнсдей, чтоб заточила шпагу и денек другой не покормила Вещь... вот тогда точно ему несдобровать. Барклай взяла телефон и набрала сообщение своему "лучшему врагу – заклятой подруге" с изложением ситуации. Сообщение быстро было прочитано. Также быстро появился ответ: "Ого... ну и тварь же он... Я обязательно передам Уэнс, но попозже, мы смотрим кино – Энид." — А ты решила зря время не терять, Аддамс? – вслух сказала Барклай, уставившись в телефон. – Ну-ну, тебя ждет допрос не только от Торпа, но и от меня!***
Энид, почти не дыша, лежала на коленках у Уэнсдей, она не помнила, как такое получилось, но ей за это не открутили голову, поэтому всё довольно таки неплохо. Возможно, Синклер слишком расчувствовалась или испугалась боевых сцен, но так или иначе её положение ей понравилось. К сожалению встать ей пришлось. — Это было гораздо лучше чем я ожидала, – спустя минуту после конца фильма сказала Уэнсдей, которая до этого хранила гробовое молчание, которое боялась нарушить и Энид. – Нет ну правда... Вот этому фильму хочется верить, так нормальные люди и провели бы последние дни своей жизни, вот это похоже на настоящую попытку закончить красиво. Я бы так и сделала, зная, что смысла плакать больше нет. Синклер утерла остатки слез, которые появились после финала кино. Она улыбнулась и повернулась к Уэнсдей. — Правда понравилось? – с надеждой спросила промоутер. — Считай, что да. Ты меня удивила. Я бы даже назвала фильм грустным, если бы не то, что один герой остался жить, а оба они ярко провели свои последние дни. Человек должен бороться, не опускать руки и думать о себе, жить для себя, так, как нравится. В этом наш смысл, жаль что не так уж и много эти двое пожили ярко, – Аддамс размяла плечи и принялась убирать мусор. — Думаю это вполне хорошая оценка от тебя, так что спасибо, – Энид также размялась и начала помогать Аддамс, стараясь случайно не скинуть кота с дивана. — Теперь я не буду боятся тебе доверить выбор фильма... если ты конечно захочешь повторить подобное времяпрепровождение, – Уэнсдей встала чётко напротив Энид в ожидании ответа. — Конечно, Уэнс, – промоутер подмигнула и начала поправлять диван. Убравшись, девушки вышли на улицу, чтобы выкинуть пакеты и коробки. Пару соседей, гулявших в поле зрения девушек, сразу же куда-то ретировались. — Энид Аддамс, – чётко сказала промоутер, повернувшись к своей подруге. — Что? – писательница вопросительно изогнула бровь, уже готовя шутку, что это самое странное предложение руки и сердца или что это такое вообще... Уэнсдей покраснела, отошла на шаг и не проронила больше не слова, буквально крича в своей голове на саму себя: "Молчи. Не дай узнать. Что ты творишь, а ещё Аддамс... какая я размазня". — Как тебе такое название аккаунта? – Энид улыбнулась открыто, совершенно непринуждённо, изумительно сделав вид, что не видит такого явного изменения в писательнице. — Звучит неплохо, тебе идёт, – своей интонацией Уэнсдей хотела изобразить, будто шутит над ситуацией, хотя на деле сейчас её душил её же воротник от рубашки: "Хочу провалиться сквозь землю... вернее, Землю...". — Ну вот и чудно, пускай твой Давинчи с алиэкспресс побесится. Ну... я пойду? – Энид конечно надеялась на продолжение вечера в виде признания в любви, внезапного первого секса и клятв в верности до гроба. Но того, что она увидела сейчас, было вполне дочтаточно для данного этапа: "Я ей не безразлична. Пусть хоть чем угодно клянётся в обратном" И Энид ушла, отправив Уэнсдей воздушный поцелуй. Просто ушла, оставив Уэнсдей в полном непонимании происходящего. — Поздравляю, Аддамс, – сквозь зубы прошипела Уэнсдей, проклиная себя. – Я полная идиотка... Конечно это радужное недоразумение всё поняла... она была бы дурой если бы ничего не заметила. Уэнсдей спешно достала телефон и начала искать в контактах Бьянку. Самой себе Аддамс улыбалась. Ведь это по сути нелепо, звонить, спрашивая помощи, тому, кто недавно был твоим врагом... И даже если принять тот факт, что вражда была только внешне, для саморазвития их обоих, то всё равно выглядело чертовски глупо.