Освоение Сибири

…Пройдёт печаль, растает горюшко, Не плачь, душа, нам не впервой. Лети легко, как птичье пёрышко, Лети домой… Любэ. «Пёрышко»       … Снег больно колол лицо, забивался в ботинки и попросту мешал нормально идти. Метель трепала черные густые волосы, украшая их бусинами снежинок. Холодный ветер забирался под курточку, заставляя дрожать и поминутно останавливаться. Маленькая девочка шла вперед, закрываясь слабенькими ручками от разбойницы-погоды. Но битва эта была неравная: ножки подкосились, и тепленький комочек упал носом в снег посреди молочно-белого поля. Хотелось спать. Но нельзя, иначе можно замерзнуть. Так дедушка учил. Девочка поднялась, шатаясь, и устремила свой взор туда, откуда она пришла, за горы. Где-то там она оставила родных и близких ей людей. Где-то там они волнуются за нее и переживают. Только она их больше не помнит. А любовь и бесконечная тоска по семье осталась. И все тянет и тянет назад, говоря детским мальчишеским голосом: «Не уходи»…       До чутких ушей доносились приглушенные мужские голоса. Сквозь полуприкрытые веки едва можно было различить две одинаковые фигуры — одна побольше, другая поменьше. Что-то в них напоминало, но вот о чем?..       — Саха-а-а… — прохрипела Сибирь, приподнимаясь на локте. — Дружи со мной… А то… убью… — девушка закашлялась и бессильно упала на нары. Удар об деревянную поверхность молнией боли ударил куда-то в затылок, заставив болезненно охнуть. Голоса сначала притихли, а затем снова разразились.       — Вот кто она после такого!.. — возмущался голос более детский, приятный, но суровый и с визгливыми нотками ярости. — Я ее убью!       — Не трогай ее, ей плохо!.. — второй голос, более взрослый, мягкий и ласковый. Слышится возня и скрип половиц, а потом все стихает. Кто-то ласково приподнимает девушке голову, а затем губы едва смачивает приятно прохладная жидкость. В месте, где она лежала, было очень сильно натоплено и, казалось, она попала прямо в пекло печи.       — Брось ее, — хмыкает первый голос, достаточно тихий, чтобы сказать о том, что он стоит поодаль.       — Тише, — шикает второй прямо над ухом, наклоняя деревянную плошку сильнее, чтобы девушка могла пить. Веки казались чугунными, но надо было открыть их. Хотя бы для того, чтобы понять, кто там такой добрый, чтоб ухаживать за ней — царицей снегов. Фиолетовые глаза встретились со своим отражением. Горло решило заявить о себе и забыло, как глотать. Вода тут же попала не туда, где отвергли такую целебную жидкость. Сибирь закашлялась и ужом выползла из-под добрых рук Русского Царства.       — Я те брошу, я те брошу! — погрозила она кулаком его уменьшенной копии.       Юношеская мордашка недовольно скривилась, выражая презрение и желание сломать бледную девичью шею.       Сибирь внимательно на него посмотрела. Она понимала, что заставлять человека насильно дружить не по-людски. Да, помнится, ей одной неплохо-то жилось. Не впервой.       — Пес с тобой, малой, ступай к себе… — махнула она рукой и отвернулась к стене, всем видом выражая нежелание говорить на эту тему дальше. Стена проигнорировала ее царский жест. Саха игнорировать не стал.       — Не ты тут хозяйка, так что сбавь гонору! — Сибирь схватили за плечо, резко разворачивая и моментально впечатывая в стену, придавливая локтем. Тело после жара еще казалось ватным и ослабевшим, к тому же, тонкий писк разума в голове подсказывал, что в любую секунду парень мог продолжить пытку теплом. Хотя сам он, как ни странно, не был обжигающе горячим.       — Не делай себе много чести, Сибирь! Никто не слушает тебя, а если и повинуется, то только из-за страху перед твоим диким нравом. Я не боюсь, поэтому не играй со мной в княжну и холопа. Уяснила? — говорил парень четко и достаточно вразумительно. Русское царство, маячившее за его спиной, почему-то не вмешивался. Пусть он считал такое обращение с больной девушкой грубым и бесцеремонным, но говорить против правдивых слов не мог. Не все любят грубую силу над собой. Глаза Сибири сузились и превратились в холодные сиреневые льдинки.       — Да иди ты!!! — шквал эмоций придал так нужных сейчас сил. Саха отлетел в угол, а Сибири уже и след простыл…

***

      — Чтоб я еще раз с кем-то заговорила! — снег плескался под ногами, несущими одинокую девичью фигурку сквозь тайгу. — Чтоб еще раз послушала «голос сердца»! — передразнила она брата.       Сибирь была зла. Ненависть в первую очередь к себе. Слова мальчика выдернули на поверхность то, о чем девушка уже начинала догадываться, но признаться себе в этом не хотела, и теперь жгли душу, словно тот огонь несколько часов назад. Теперь понятна реакция братьев на ее появление в алтайских краях. Все просто боялись. Вдали замаячило любимое снежное поле, где так любила валяться Сибирь. Что же, больше они бояться не будут. Больше она к ним не придет. Она честно пыталась, но, видно, такова судьба. Бескрайние белые просторы окутали девушку, давая отдышаться и привести себя в порядок. Только порядок приводиться никак не хотел. Усиливал собственное бессилие буран за спиной, лютую ненависть к самой себе, но не спокойствие и умиротворение, которых так надеялась обрести Сибирь. Плач был почти не слышен за воем ветра; слезы — не видны за пеленой снежинок.       — Кто тебя обидел? — раздался вдруг мягкий голос. Чьи-то руки обняли девичьи плечи и начали поглаживать.       — Дальний Восток! — радостно всхлипнула Сибирь и обняла брата.       — Кхе, что-то ты мне давненько так не радовалась, — прокряхтел довольный парень, прижимая к себе сестру. — Твой вой аж у Тихого слышен. Что стряслось?       — Я… Я… — глаза вновь стали мокрыми, а только утихомирившийся буран вновь загудел с новой силой. — Я пыталась подружиться! Мне Тюмень так сказал… Хнык-хнык…       «Ой, зря он это сделал…» — вздохнул Дальний Восток и сжал руку Сибири, мол, продолжай.       — Я хотела поговорить с городами, но они от меня убежали. С криками, хнык! Потом я пошла на юг, к Алтаю, а они… Они…       — Что они? — внутренне напрягся Восток.       — Они, конечно, были вежливы, но очень сильно вежливы! — прохныкала Сибирь, вспоминая, как было неудобно ей тогда. — Они боялись подойти ко мне. А если я хотела обнять кого-нибудь из них, но я так и чувствовала страх. А потом… — по протяжному вою Дальний понял, что сестра подошла к кульминации своего рассказа. К тому, что задело больнее всего остального. Потому покрепче прижал ее к себе и успокаивающе погладил по волосам.       — Ну-ну, я с тобой. Что потом?       — А потом я встретила мальчика… Он как маленький Русское Царство, только немного толще… Хнык… Я хотела с ним подружиться, а он убежал и кричал мне уходить, а еще огнем кидался. Я же ему ничего плохого не сделала, почему?!       — Не все такие, как Русское Царство, — чуть улыбнулся парень. — Не обязательно делать что-то плохое. Некоторые просто не хотят общаться, может, им так духи в голове сказали.       — А потом он сказал, что всем на меня начхать, а если и нет, то только из-за того, что я такая… Дикая… — Сибирь еще немного пошмыгала да призадумалась. Бешеная пляска погоды тем временем стихла, и теперь небо медленно и неторопливо посыпало поле снежной пудрой. — Дальний… А это правда? — в темно-сиреневые глаза юноши фиолетовым ураганом вторглись девичьи. — Я правда такая, как он сказал?       Вопрос сестры будто бревном ударил парня по голове. Он впервые не знал, что делать. Ведь если сказать правду, как отреагирует Сибирь? Она действительно дикая, а реакция ее непредсказуема. Но и лгать ей тоже было не очень-то, ибо Восток представлял, какие трудности будут в дальнейшем.       — Ты… Ну… — он замялся.       — Так значит, правда… — вздохнула девушка, отводя взгляд.       — Сибирь, послушай, это не совсем правда! — тут же схватил ее за плечи брат. Черные брови замысловато выгнулись, выражая непонимание. — Ты просто пока не умеешь общаться. Но этому можно научиться.       — Ты научишь? — тут же загорелась идеей Сибирь.       — Прости, не могу… Я еле минутку урвал, чтобы с тобой побыть, — виновато глянул на нее Дальний Восток. — Я могу дать совет. Что-то мне подсказывает, что ты со своим норовом много чего натворила. М?       — Угу… — покивала сестра, чуть розовея от стыда.       — Вот. Попробуй извиниться. Искренне.       — А если они испугаются и «простят» из страха? — с опаской спросила девушка.       — А ты подбери такие слова, чтоб они тебе поверили, — Дальний Восток и ласково поцеловал ее в лоб. — Мне пора. Я постараюсь прийти как можно скорее!       — А я буду ждать… — вздохнула Сибирь, помахивая брату рукой на прощанье.