***
Чёрные короткие волосы, едва доходящие до плеч, вяло отвечали на знаки внимания ветра. Крепкие руки, где-то даже стёртые до мозолей, едва касались золотой поверхности пшеничного моря. Колосья отзывались волнами на ветряные ласки, тянулись к солнцу, величественно восседающему на небесном троне. В самом начале осени всегда теплее, чем обычно. Даже вода ещё не такая холодная, и можно всласть накупаться за всё лето. Уже совсем скоро природа сменит зелёные одежды на вызывающую, бросающуюся в глаза мантию. Он любил смотреть на неспешное, но такое незаметное перевоплощение. Она хотела бежать от ярких красок, которые заполонят всё вокруг за считанные дни. — Опять ты здесь! — тёплые порывы ветра сменились на прохладные, солнце смущённо прикрылось небольшой тучкой. Кашлык обернулся и не смог удержаться от улыбки. Недовольная Сибирь выглядела немного смешно и походила на обиженного чем-то ёжика: такие же чёрные пушистые волосы, вечно неровно стриженные, топорщатся во все стороны, изящные губки немного подрагивают, готовые уже сбросить с себя груз необдуманных слов, сведённые брови всё равно заметны даже через отросшую чёлку. — Я, что ли, за тебя работать буду? — проворчала девушка, скрещивая руки на груди. — Это может и подождать, — беспечно махнул рукой парень. — Лучше посмотри, каково тут… — Делать мне нечего! — фыркнула черноволосая. — Нам, чтоб ты знал, лишние руки не помешают. Так что хватит бездельничать, ступай работать! — Сибирь грубо схватила столицу за плечо и дёрнула на себя, привлекая внимание. Кашлык ловко выкрутился, попутно перехватывая девичьи ладошки. — Отпусти! — пропыхтела девушка, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Не любила она проигрывать. — Ты… Ты!.. Валандай, шайтан тебя подери! Юноша лишь рассмеялся, обнимая подругу. — А ещё? — подтолкнул он её к продолжению. — А ещё… — черновласка захлопнула рот, понимая, что чуть не попалась. Возмущение резко возросло, сказываясь на погоде: ветер задул сильнее, залезая холодными руками под одежду, деревья зашумели, сурово качая ветвями, золотистое море всколыхнулось. — Вот побью тебя, будешь знать! — пригрозила Сибирь, оставив попытки вывернуться. Кашлык лишь сильнее прижал её к себе, успокаивающе поглаживая по волосам. — Тише… Тише… — шептал он. — Уж и не хочется тебе на красоту такую посмотреть? — Хочется… — шмыгнула носом девушка, отворачиваясь. — Да потом хан шибко рассерчает. Всё ведь на меня, все твои… выходки… Паренёк вздохнул и поглядел на небо, где уже выглядывало светило да лениво уплывали набежавшие тучи. Он не хотел, чтоб сестра мучилась из-за него. Но в то же время он хотел, чтоб она умела улыбаться, могла находить радость в, казалось бы, привычных вещах. Он лишь хотел, чтоб ей было легче… …А потом он принёс ей маленький букет васильков. Она помнила, как обернула их в лёд, стараясь сохранить им тепло и жизнь. Не сумела. Никого не сумела сберечь. Теперь её очередь нести цветы. — Я хотела, чтоб мы были свободны… — шепнула Сибирь, глядя на графитовое небо. — И вот, что вышло… — горячие слёзы заструились по бледным щекам, падая на чёрную землю и исчезая там навсегда. Брагинской впервые не хотелось уткнуться в колени и скрыть свою солёную слабость. Она знала, что никто не видит. Она знала, что он примет её любой. Настоящей. Она это знала, но не ценила…***
— Уйди! — палочка, упавшая с потревоженных ночной бурей деревьев, тычется в ногу. Серьезный голосок мог посоперничать с воителями мира сего по своей претенциозности. Сибирь удивленно обернулась, застигнутая врасплох посреди бездумного брождения по лесу. Вот-вот наступит зима, но осень еще рвала когтями свои права на природу. Серые небеса нависали над головой, ледяные порывы ветра сновали меж голыми ветвями. Под сапогами вяло шуршали мертвые листья, изредка кричали вороны. Где-то отзвуком журчала река, полная от осенних дождей. За спиной стоял мальчик, крепко сжимающий в кулаке палку. Он насупил маленькие брови, глядя по-детски зло и совершенно самоуверенно. — Дейись или уйди! — грозно сообщил маленький мужчина и снова ударил Сибирь по ноге своей палочкой. Ветер прошерстил лес, заставив его негодующе заворчать. — Малец, не лезь, — вяло отмахнулась от него девушка. У неё не было ни сил, ни желания вступать в разногласия с нахальным юнцом. Совсем недавно она похоронила свою умирающую столицу, а сейчас ей предстояло найти новую. В душе серым цветком выросла пустота, вгрызаясь своими корнями в мёртвое сердце. Не хотелось ничего. А хотя… Сибирь бы многое отдала, лишь бы отправиться следом за Кашлыком. Новый удар маленького упрямца вывел девушку из бездны воспоминаний и разжёг настоящее раздражение. Да кто он такой, в конце концов?! — Мелочь окаянная… — зло процедила черноволосая и, не шибко задумываясь о своём поступке, смела мальчика с пути огромной ледяной глыбой. — Вот так-то и получше буд… Кхх-кха! — в середине груди резко закололо, родной холод вдруг обернулся диким зверем и сдавил рёбра, мешая дышать. Где-то там, в самой середине душевной пустоты, одиноким огоньком зажглась боль. Сибирь кое-как нащупала рукой спасательный ствол дерева и попыталась унять неизвестно почему начавшееся головокружение. Листья траурно шелестели, а гладкие ветви заставляли призрачные тени шататься по земле. — Не деяй так! — в голову прилетела ветка, несомненно, принесшая трезвость разума. А также синяк. Правда, мальчишка тут же схватился за голову, болезненно ойкнув, будто его самого огрели. — Бойно! — он топнул маленькой ножкой в подобии сапога, глядя на Сибирь так, будто это точно он во всем виновата. — Уходи! Я тут хозяин! Глаза девушки поползли на лоб от такого заявления. Память ничуть ей не изменяла и справедливо говорила, что земли принадлежат ей, Сибири. С какого потолка мелкий хам решил их присвоить себе? — Слушай сюда, безродный, — прорычала черноволосая, хватая за шкирку недовольного фырчащего мальчишку. — Хозяйка тут одна, и это я. Ещё раз тявкнешь в мою сторону — кости в пыль сотру, — лёгким движением руки девушка отшвырнула живую преграду в сторону, не заботясь о дальнейшей его судьбе. Ровно до той поры, как тело резко свело судорогой. Но девушка упрямо пошла дальше, стискивая кулаки и не обращая внимание на сбивающееся дыхание и боль в груди, будто от сильного удара. Мальчик больше не догонял ее. Может умер?.. Или резко поумнел? В любом случае, не важно. Он был слишком раздражающе смелым. Можно даже сказать — дерзким. Особенно для своих небольших лет…***
Несколько лет спустя этот дерзкий малыш вырос и стал самым родным человеком для неё. К Олегу она бегала не так часто — тот был постоянно занят. Сибирь невесело усмехнулась. Когда-то ей казалось, что брату совершенно всё равно, что с ней, как у неё идут дела, в то время как сама Брагинская буквально засыпала его письмами и робкими просьбами о приезде. Именно тогда Тюмень сидел рядом и терпеливо слушал её душевные излияния вперемешку со слезами. «С каких пор я такая чувствительная?.. » — промелькнула мысль. — Саша?.. — раздался тихий девичий голос сзади. Девушка вздрогнула от неожиданности и недовольно обернулась, обещая взглядом растерзать того, кто посмел нарушить её покой. Гостья мило улыбнулась, теребя в пальцах прядку волос, убранных под шапку. — Нашла! — радостно закричала Омск, махая рукой куда-то в сторону. Оттуда донеслись недовольные бурчания насчет холода, собирающегося ливня и необходимости идти домой. — А мы никак тебя в городе найти не могли, — она улыбнулась, подхватывая Сибирь под локоть. — Девочки уже заждались! Фиалковые глаза с нескрываемым презрением глянули в искрящиеся радостью серо-зеленые. Омск всем своим видом напоминала… Взгляд упал на неприметный с виду холмик с небольшим букетом васильков. Да, именно его. Что Тюмень, что Тобольск, что новая столица — все они были до боли похожи на Кашлык. Они умели радоваться каждой мелочи, видеть новое и чудесное в привычных вещах. За каждодневной суетой не замечаешь, как восторженно они глядят на небо, пропускаешь мимо ушей их слова, полные восхищения жизнью. «Все они — моё сердце… Значит, такая я на самом деле?» — неуверенно подумала Саша, а потом вдруг улыбнулась. «Ты учил меня любить и принимать жизнь со всеми её трудностями и преградами», — девушка посмотрела на постепенно расходящиеся тучи, а затем перевела взгляд на Омск. — «Ты учил меня любить всем сердцем»… Приобняв столицу, Брагинская поспешила к остальным — негоже так долго задерживаться. Ведь впереди их ждёт целый водоворот новых событий… …Узкие чёрные глаза с затаенной улыбкой глядели на удаляющиеся фигуры девушек. «Цени жизнь, сестрёнка Сибирь. Какой бы горькой она не была, всегда есть то, чему можно бесконечно радоваться и любить»…