Как долго длится вечность?

Хибики визжит и почти натыкается на стол, отступая назад, а его руки зажимают рот, когда его кожа становится полностью белой. — Они... они хотят, чтобы мы кого-то убили?! Мистеру Мускулу нужен всего один огромный шаг, чтобы подойти ко мне, и он с ворчанием вырывает из моих рук нож и банку. — Я был бы не против разорвать тебе горло, дерьмовые штаны, — Лает он на Хибики, делая угрожающий шаг к нему, но он останавливается на полпути, когда одна из близнецов говорит. — Это не игра Червей. Нам не нужно убивать кого-то только для того, чтобы получить немного крови. Большой парень фыркает, переворачивая нож в руке, — Кто тогда будет нашим волонтером, а? Тем не менее, я уверена, что он пойдет за Хибики, но, к моему удивлению, он поворачивается и сталкивается со мной. Прежде чем я могу понять, что происходит, мистер Мускул засовывает нож в рукав моей толстовки, а затем возникает острая боль в руке, заставляя меня кричать вслух. — Ой! А что такое??, — Насмехаясь, говорит большой парень, продолжая резать мою кожу. Инстинктивно, я хочу оттянуть руку, но мистер Мускул держит ее слишком крепко, когда темно-красная кровь льется в стекло. — Ты наткнулась на эти прекрасные инструменты, так что ты также должна иметь честь протестировать их! Порез горит, как огонь, и боль пульсирует через мои вены, а слезы прорываются в моих глазах, когда я пытаюсь избежать жесткого захвата, не глядя на рану. Вместо этого я ищу Чишию, который медленно кладет блокнот на стол рядом с ним. Его лицо выглядит строго, и он не отворачивает свой взгляд от меня. Это ощущается часами, хотя на самом деле прошла лишь пара секунд, и выражение лица большого парня не помогает мне не чувствовать себя больной. Он совершенно не заботится о моей боли. То, как он наслаждается тем, что он делает, сильно напоминает мне о Мире, но, наконец, Чишия здесь, чтобы помочь мне. — Ладно. Этого достаточно. Его холодный голос пронзает тишину, которая напала на всех нас, и мистер Мускул отпускает меня с усмешкой. Я сразу же подтягиваю все еще кровоточащую руку к груди, и вид большого разреза вызывает у меня головокружение, но Чишия осторожно берет мою руку и начинает дезинфицировать ее спиртом, который он, должно быть, нашел внутри аптечки рядом. Какая ирония в том, что именно ты ее нашел. Порез все еще сильно болит, и пульсирующая боль чувствует себя более чем неудобно под повязкой, которую Чишия обертывает вокруг руки сейчас. — Ты мог бы просто попросить об этом, — Я выплюнула слова на мистера Мускула, хотя это только усилило его улыбку, и он повернул ко мне колбу с моей кровью. — Хватит ныть, принцесса. Мы разгадаем эту загадку, пока ты позволишь своему парню присмотреть за царапиной. Я хочу кричать на него, пинать его по яйцам или бить по его уродливому лицу, но как я должна противостоять ему, если он одним ударом убьет меня? Вместо этого я проглатываю свой гнев и стираю слезы, благодарная за то, что рука Чишии все еще лежит на моем плече. Порез, скорее всего, оставит шрам, но это не то, что меня сейчас беспокоит. Это не так больно, как выстрел в плечо, но все равно больно. Очень. Другие обращают свое внимание на жидкости, за исключением Хибики, который все еще смотрит на меня большими глазами. Даря ему обнадеживающую улыбку, я пытаюсь сказать ему, что все в порядке. Никто не должен быть убит в этой игре. И в конце концов, я в порядке, верно? Чишия вздыхает, — Отлично. Твое плечо вот-вот заживет, а теперь еще и это. Глядя на него со смесью недоверия и гнева, я тыкаю пальцем ему в грудь. — Обе раны не моя вина! Я также хочу ударить его за ухмылку, и на мгновение он, кажется, думает о том, как еще раз опровергнуть мое заявление, но он молчит и вместо этого обращает свое внимание на других. Молчаливая женщина начала дрожать и нюхать бесцветные жидкости, вероятно, пытаясь выяснить, какая из них является водой. Она сжимает нос на первых двух, но третий, кажется, вообще ничем не пахнет. — Ты нашла воду?, — Хибики спрашивает дрожащим голосом, и он слышно выдыхает, когда женщина кивает. — Хорошо. Тогда мы должны смешать это вместе? Налей ее в кровь. Отодвинув Хибики в сторону, большой парень передает банку с кровью женщине. Как только она собирается последовать совету Хибики, Чишия прерывает ее, говоря еще раз. — Вы не должны тратить ресурсы просто так. Мы еще не знаем, является ли это правильной комбинацией - вам лучше использовать их, — Он кивает на полку, заполненную испытательными колбами, и я наблюдаю с больным чувством внутри, как женщина выливает немного крови - моей крови - в колбу, а затем немного бесцветной жидкости. Она становится розовой, но пока не смешивается должным образом. Во взгляде одной из сестер проступает капля скептицизма, — И это должно открыть дверь? Что делать, если это неправильная смесь или она не имеет правильного коэффициента смешивания? — У нас может быть только одна попытка, — Шепчет Хибики, и большой парень говорит молчаливой встряхнуть трубку, чтобы две жидкости могли рассеяться. Сначала ничего не происходит. Жидкость просто становится немного более темно-розовой, и кажется, что это правильно. Но через несколько секунд она темнеет, приобретая голубоватый цвет. — Что... Разве это должно было произойти?, — Я спрашиваю, и хотя больное чувство в животе не исчезло с тех пор, как меня порезали, теперь оно увеличивается. Что-то определенно не так. Прежде чем я смогла ее предупредить, молчаливая женщина подносит сосуд к лицу, осторожно встряхивая его снова. И именно тогда все начинает идти ужасно неправильно. Жидкость становится темно-синей, почти черной, и в мгновение ока синеватая пена превращается в пар, который попадает на руки и лицо женщины. Ее глаза расширяются от шока, и она выбрасывает колбу, но уже слишком поздно. Красные пятна появляются на коже, где пар коснулся ее, и что бы это ни было, они быстро распространяются. Пятна становятся темно-красными, затем черными, и требуется всего несколько секунд, чтобы это полностью разъело кожу и мышцы на ее лице. Я забываю свою собственную боль при виде такого ужаса и отчаянно оглядываюсь вокруг, чтобы найти что-то, что могло бы помочь. Но это бесполезно - ошеломленная кислотой на коже, женщина прижимает свои руки к ранам, и это только помогает жидкости покрывать все больше областей ее лица. Хуже всего то, что она даже не может кричать. Ее рот широко открыт, хотя она, возможно, больше не могла закрыть его, потому что огромные части ее губ уже отсутствовали. Все больше и больше частей ее черепа вылазят наружу, и я заставляю себя отвести взгляд, когда она падает на землю. Ее тело дергается немного дольше, но в конце концов оно перестает двигаться. Молчание почти невыносимо. Кого-то рвет, а кто-то начинает рыдать. Я сталкиваюсь с Хибики, чьи эмоции читаются, как открытая книга. Он, вероятно, уже бы упал, если бы стол не поддерживал его вес, и он смотрит на меня, как будто ища утешения. Всего пару минут назад я сказала ему, что все выживут. Как я могла дать ему какое-либо утешение сейчас, если мои слова были не чем иным, как ложью? Внезапно большой парень начинает смеяться. Звук раздражает и в нем нет ни капли отчаяния. Он, кажется, находит эту ситуацию забавной. Храпя от смеха, он поворачивается ко мне с раздвинутыми руками. — Что ты ей дала? Инопланетную кровь?, — Он задыхается от смеха, держась за живот и вытирая слезы. Не медля, я хочу прикрыть уши, чтобы мне больше не приходилось слышать его ужасный смех. — Может быть... — указывает он на Хибики, — Они хотят крови невинного ребенка? Я понимаю, что он все еще держит нож в руках, и Хибики прячется под столом, как будто это ему поможет. Последнее, что нам нужно, это еще одна бессмысленная смерть, но из-за шока, я просто стою, не в состоянии сказать хоть слово. Большой парень вздыхает, все еще неся уродливую улыбку на лице. — В любом случае. Кто хочет попробовать дальше? Очевидно, что эта немая была слишком глупой. Затем его глаза опускаются на Чишию, и его улыбка становится злой. — Мистер Умник здесь! Почему бы тебе не показать нам, как это делается, а? Чишия усмехается и на самом деле направляется к столу. Я действительно не хочу, чтобы он играл с этими жидкостями, потому что я никак не смогу смотреть на то, как его красивое лицо съедается какой-то кислотой. Моя рука тянется, чтобы остановить его, но уже слишком поздно. Осторожно избегая мертвого тела и пены, Чишия открывает ящик, и в конечном итоге выбирает коробку, содержащую кучу тест-полосок pH. — Она не совсем ошибалась, но не продумала этого. Жидкость здесь, — он тянется за стеклянной банкой, которую выбрала женщина, и кладет внутрь одну тест-полоску, — Совсем не вода. С почти триумфальной улыбкой он поднимает полоску, которая стала темно-красной, — То, что она бесцветная и не пахнет, не означает что это вода. И тест помогает в этом убедиться. — И смешав кислоту и кровь, она вызвала химическую реакцию, которая убила ее?, — я пытаюсь закончить, но Чишия пожимает плечами, — Я не могу точно сказать, как кровь вступила в игру. Но, кажется, что твой стресс повлиял на ее качество, и из-за этого произошла такая химическая реакция. С тем, как он реагирует так спокойно и бесстрастно на всю ситуацию, я не могу не задаться вопросом, знал ли Чишия раньше, что женщина решила использовать не воду. И если это так, то почему он ничего не сказал? Трудно не смотреть на тело, расщепленное кислотой, поэтому вместо этого я фокусируюсь на Чишие. Он уже занят тестированием других жидкостей, и только одна указывает значение рН 7. Он переливает ее в колбу, и мои руки сжимаются в кулаки, когда он тянется за красной банкой. Что делать, если он ошибется и вызовет еще одну смертельную реакцию? Но катастрофы нет. Ни кислоты, ни пены, ни взрыва, ни чего-либо еще. Пробирка становится светло-розовой, и она остается такой даже после того, как Чишия с осторожностью перемешивает ее. Я выдыхаю и только сейчас понимаю, что держусь за край его толстовки. Я следую за Чишией, когда он направляется в сторону двери, и таймер указывает, что осталось еще три минуты. И это уже кажется вечностью. Чишия наливает одну каплю эмульсии на датчик, и таймер останавливается веселым звуковым сигналом. Никто не говорит ни слова, когда дверь открывается, раскрывая темное пространство третьей комнаты. Я могу услышать разбитое стекло, когда Чишия небрежно выкидывает пробирку теперь, когда она больше не нужна, и я не поворачиваюсь лицом к банке с кровью или потрепанному трупу. Никто не хочет проводить еще минуту в этой проклятой лаборатории, и я молюсь, чтобы следующая комната несла меньше ужаса.