Как долго длится вечность?

Шок длится не дольше, чем один удар сердца, но боль остается. Слезы снова размывают зрение, и я чувствую, как мое тело прижимается к стулу, как будто это может помочь мне отступить от пряжек. Мое дыхание ускорилось, как будто я только что финишировала на марафоне, а мои руки продолжают дергаться еще несколько секунд. Я сглатываю пару раз, пока жду, когда мой слух вернется. Прямо сейчас я слышу только шум собственной крови, но я могу видеть по размытым лицам на мониторе, что они о чем-то говорят. Все, что покидает мой рот, должно звучать как "Я вас не слышу", но это, вероятно, просто смешение гортанных звуков. К счастью для меня, ни одно из этого не занимает много времени, за исключением жгучей боли вокруг запястья. И, наконец, я могу услышать их снова. Но не Чишию, который зовет меня, и не школьницу, которая спрашивает, что не так. То что доходит до моего уха, это голос, который я так сильно ненавижу. — Послушайте это! Вот как должно звучать наказание, да? Честно говоря... ты больше похожа на ночных посетителей, которые были у моего брата до его смерти. Я знаю, что нет смысла спорить с ним, но приятно представить, как он выйдет из этого здания с уродливой улыбкой на лице, но сразу же будет застрелен снайпером. Красивое и точное отверстие от пули идеально подойдет его голове. Чишия снова зовет меня, и я моргаю оставшимися слезами, чтобы ясно его видеть. Он подошел к одной из камер, в которую они в основном смотрят, вероятно, потому, что именно отсюда исходит звук, и глубокий хмурый взгляд покрывает его лицо. — ...снова переключится. — Извини... что?, — Такое ощущение, что в моих ушах есть вода, и я хочу избавиться от нее, чтобы лучше его услышать, но холодный металл мешает это сделать. Что я могу услышать, так это дрожь в собственном голосе, и нет никаких сомнений в том, что другие тоже это слышат. — Тебе нужно сказать мне, какая комната в настоящее время активна, прежде чем она снова переключится. В противном случае это усложнит выяснение последовательности. Да, я тоже тебя люблю. Я автоматически закатываю глаза на то, что Чишия ведет себя как, ну.. Чишия, в то время как я, вероятно, только что испытала худшую боль в своей жизни. Хотя он определенно прав, и я быстро смотрю на зеленую лампу. В настоящее время она светится прямо над комнатой Бубнов, и я задаюсь вопросом, почему она не переключилась на Черви до сих пор, ни разу. — То, что он пытается тебе сказать, это.. Школьница, которая крепко держится за свой живот, также смотрит в камеру после того, как бросила ругающий, но незаметный взгляд на Чишию. — Обязательно запомни, что ты видишь. Может быть, если ты подождешь и скажешь нам оба символа сразу, наказание будет менее суровым? Я ворчу в знак того, что поняла, и не снимаю глаз с экранов, когда делаю еще несколько глубоких вдохов. Этот второй удар был намного сильнее, чем первый, и я сомневаюсь, что его интенсивность совершенно случайна. Кажется, тут все решает система, как и в случае с дверьми. — И где веселье? Мышка должна кричать для нас!, — Большой парень отворачивается от камеры, скрестив руки, делая вид что расстроился. Свет над монитором мерцает, но остается на Бубнах. Я очищаю горло и говорю медленно, чтобы не было слишком больно. — Возможно, еще слишком рано говорить наверняка, но я думаю, что удары шоком не такие сильные, когда я говорю вам правильную дверь, но никто в нее не заходит. Только когда это действительно спасает кого-то, наказание становится жестоким. И опять же, есть только один способ узнать, права ли я. Разве комната не должна была уже измениться? — В чем смысл выяснять последовательность, если мы все еще полагаемся на ее помощь, чтобы выяснить, когда активируется другая комната? Не похоже, что у кого-то здесь есть какие-то внутренние часы. Слова произносятся с грубым и тяжелым акцентом, и они исходят от панкера с окровавленным костюмом, который до сих пор мало что сказал. — Ты прав, за исключением... Школьница царапает подбородок, и даже через камеру я могу увидеть, как ее лицо становится ярче. — Предположим, наказания на самом деле не такие серьезные, когда подсказка не спасает кого-то. Разве она не может просто сказать нам, что та или иная дверь больше не является правильной, как только она переключится? Я почти уверена, что это все равно будет считаться незначительным советом. Я мрачно ухмыляюсь, хотя никто этого не видит, и я действительно надеюсь, что теория может быть подтверждена, так как свет только что снова переключился. — Это действительно может сработать, да. Это были Бубны, и теперь это Пики. Удар шоком не является неожиданным, и хотя он сильнее чем первый, он ничто по сравнению с последним, который все еще вызывает горение запястья. Я стискиваю зубы, чтобы успокоить подступающую истерику, думая о том, что эти крошечные удары терпимы. — Надеюсь, ты не возражаешь? Панкер даже не ждет, когда кто-то отреагирует, и направляется к двери Пик, быстрее, чем я могу понять, что вот-вот произойдет. Большой парень пытается остановить его, но Панкеру удается увернуться с удивительной скоростью, и ярко окрашенные волосы его боковой стрижки развеваются, когда он исчезает за дверью. — Эй, я не.. ЧЕРТ! Горячие искры снова мчатся по моему телу, горящий огонь занимает место каждой клетки внутри меня. Мои ноги начинают судороги, так как мышцы сокращаются со слишком большой силой, но это боль, которую я едва замечаю, чего не могу сказать об огне. Вокруг меня все черное, и остается таким же, даже когда я открываю глаза. Я узнаю только легкий шум в ушах и головную боль, которая ощущается, наверняка, хуже смерти. Шок длится не дольше, чем другие, но я даже не чувствую никакой легкости, когда он заканчивается. Мое горло кажется напряженным, как будто я кричу, просто сама этого не слышу. Кроме того, во рту распространяется металлический вкус, и мой язык болит, как будто я случайно его укусила. Я приветствую боль в ногах, когда их встряхиваю, но это единственный способ избавиться от судорог. Нет времени на боль. Мне нужно запомнить следующую комнату. Мне нужно запомнить... Неудивительно, что мое зрение возвращается, пока слух все еще находится в отпуске, где-то далеко позади раздражающего звука крови в ушах. И к настоящему времени, мне удалось запомнить положение комнат, поэтому мне не нужно распознавать символ на ковре, чтобы знать, что это дверь Бубнов, вторая слева. Я не могла видеть, произошло ли что-нибудь в комнате, в которую вошел парень, но, исходя из шока и того факта, что я не вижу трупа, он все еще должен быть жив. Двое прошли, трое осталось. Как только мое зрение прояснилось достаточно, чтобы видеть детали, я ищу лицо Спортивных Штанов. Он удивительно молчал в течение последних минут, но улыбка на его лице похожа на улыбку мистера Мускула. Кажется, им обоим нравится боль, которую я переживаю, но один из них безнадежный садист, а другой может быть смертью для всех нас, если я не продержусь достаточно долго. Школьница что-то кричит в камеру, и я могу увидеть, как она делает паузу и поворачивается к Чишие, который отвечает на ее вопрос кивком, а затем она снова что-то кричит в микрофон, дико хлопая руками. Поскольку я все еще ничего не слышу из-за раздражающего шума в ушах, я пытаюсь объяснить это другим, надеясь, что звук действительно выйдет из моего рта. И кажется, у меня это получается, потому что девушка подбрасывает руки в отчаянии, а затем подпрыгивает, как будто у нее только что появилась идея. Нетрудно представить триумфальный смех, сопровождающий ее огромную улыбку, и я смотрю, как она бежит к четырем дверям. Она указывает на одну, затем бежит вправо, снова указывает. Она повторяет это еще два раза, в то время как все другие наблюдают за ней, думая о том, что она сошла с ума. Все, кроме Чишии. Наконец, до меня доходит то, что она задумала. Над верхним монитором Бубны снова подсвечиваются. Бубны. Затем Трефы. — ...пожалуйста! Нам нужно знать, правильно ли это! Я вздыхаю с облегчением, как только слышу их голоса и проглатываю кровь во рту. — Подождите... следующих изменений, — Фразы отдаются болью в горле, но помимо этого есть и надежда. — Думаешь, он выжил?, — Спортивные Штаны заняли место посреди комнаты и теперь отдыхают на полу со скрещенными ногами. Он разговаривает с Веснушками, с тем, кто, казалось, больше всего сомневался в доверии по отношению ко мне. — Я... надеюсь на это. Это не звучало наигранно, если ты спросишь меня. Это была настоящая боль. Это значит, что он все еще жив, не так ли? Звук, исходящий от Спортивных Штанов, звучит почти забавно, — Вот в чем смысл этой игры. Ты не можешь сказать наверняка, пока сам не окажешься на другой стороне. — Мы просто должны ей доверять, — школьница звучит уверенно, хотя она выглядит немного бледной. Но это также может быть виной монитора, — И если нам действительно удастся найти последовательность... — Доверие в игре Червей, а? Не знаю, правильно ли это, девчонка. — В этом случае доверие может сохранить нам жизнь, но оно также может и убить. Это зависит только от человека, сидящего в другой комнате. Никто, кроме меня, кажется, не замечает подтекста в словах Спортивных Штанов. Со мной, на этом стуле есть реалистичный шанс, что мы выиграем эту игру. Но если Спортивные Штаны действительно Король, и если бы он сидел на этом стуле вместо меня, результат этой игры был бы очевиден. Сцена в другой комнате отвлекла меня от других мониторов, и я со вздохом понимаю, что свет снова переключился. На Трефы, как и предсказывала школьница. — Я думаю, что вы, ребята, действительно сделали это!, — каким-то образом кажется неправильным улыбаться в этой ситуации, но в то же время кажется, что мы обманули самих гейм-мастеров. Если они действительно уже могут сказать, какая дверь будет следующей, мне удастся выдержать до конца, не подвергаясь суровому наказанию, — Комната снова изменилась, как вы и предсказывали. Незначительный шок наступает, даже если я не раскрыла сам символ, но все в порядке. Горящая боль вокруг пряжек уже вездесущна, и я, на самом деле, не чувствую разницы. Школьница взволнованно прыгает и поднимает руку, чтобы дать пять. Сначала кажется, что Чишия не присоединится, но знакомое тепло распространяется внутри моей груди, когда я наблюдаю, как он качает головой с улыбкой, но в конце концов, поднимает руку. Молодая девушка отбивает пять и бросает кулак в воздух, полностью игнорируя взгляды других людей. — Как ты это понял?, — Я спрашиваю Чишию, и кажется, что мой голос больше не дрожит так сильно. Чишия немного хмыкает и начинает ходить, поворачиваясь от дверей к камере и обратно. — Это было немного сложно, но только потому, что была одна часть, которая сначала не вписывалась в головоломку. Разве у тебя не было ощущения, что у Бубнов больше времени активации, чем у других дверей? Я пугаюсь его слов, хотя на самом деле есть что-то понятное. — Я не могу сказать наверняка, но... Я видела, как лампа над Бубнами мерцала уже дважды. Ни одна другая лампа этого не делала. Может быть, она сломана или что-то в этом роде? — Нет, это не так. Я бы даже осмелился сказать, что Бубны активны ровно в два раза больше, чем другие, потому что их всегда выбирают два раза подряд. — Да! Это довольно легко, как только ты об этом задумаешься. Бубны дважды, затем Трефы, Пики, Трефы, снова Бубны, Бубны и Пики. А затем заново. Твой парень - гений!! То, как девушка, кажется, даже восхищается Чишией за его ум, заставляет меня хихикать, и на мгновение я даже забываю об игре, в которой нахожусь. Чишия тоже хихикает, — Да, действительно. — Что мой парень или гений? Его глаза фокусируются на камере, но кажется, что они направлены прямо на меня. Неважно, что он не видит меня, ведь я все равно уже полностью загипнотизирована этими карими, глубокими глазами. И словами, исходящими из его уст. — Может быть, и то, и другое. Впервые с начала дня, мое сердцебиение не увеличивается от боли или страха. Он сказал "может быть", но этого достаточно, учитывая то, что я сижу на электрическом стуле в игре, которая пытается меня убить. — Боже, меня сейчас вырвет! Вы не можете сохранить эти вещи на потом? Мистер Мускул выглядит частично раздраженным, а ворчание, которое он выпускает, весьма очевидно. — Только не говори, что собираешься спасать наши жизни, полагаясь на комбинацию, которую ты выяснил так быстро. — О, это часть математического алгоритма, который я уже рассчитал давным давно в своей голове, но я избавлю вас от деталей, потому что вы все равно этого не поймете. Теперь я должен быть в состоянии сказать вам со стопроцентной точностью, какой символ будет у следующей двери, даже у следующих сто дверей. Алгоритм заставит последовательность повторяться в определенный момент. Я мало понимаю математику, но мне нравится тот факт, что Чишия смог превратить игру Червей в игру Бубнов. Хотя... — Оно никогда не выбирает дверь Червей, — Это Веснушки, выражающие то, о чем я думала раньше, и я задаюсь вопросом, было ли это сделано специально. Неудивительно, что лампа переключилась на Пики, и я не сомневаюсь, что в следующий раз она вернется на Трефы, а затем дважды выберет Бубны. Спортивные Штаны сдвигаются на полу, улыбаясь самому себе, — Тонкая ирония, не так ли. Кто-то очищает горло, и я вижу, как бабушка идет к Чишие. Она выглядит уставшей, но ее губы все еще свернуты в улыбку, — Благословляю тебя, мой друг. Благодаря тебе, я смогу поплатиться за друзей, которых я потеряла здесь. Чишия фыркает, и мне тоже приходится смеяться над выбором ее слов, и еще больше из-за тупого ответа, который он дает. — Я не ваш друг, и меня не волнуют благословения вашего Бога. Но вы сможете отомстить, как только дверь вернется к Бубнам. Бабушка поворачивается ко мне, а точнее к камере, и я киваю, прежде чем понимаю, что она этого не видит. — Я скажу вам. Едва разбирая слова, я могу услышать разговор между Веснушками, у которого все еще есть огромные сомнения по поводу всего этого, и бабушкой, которая пытается убедить его, что все хорошо. И то, что в конце концов, им не нужно полагаться исключительно на расчеты Чишии. Если что-то изменится или выйдет из строя, я упомяну об этом. Независимо от боли. Глядя на зеленую лампу, на моем лбу появляется все больше капель пота, и чем дольше я молчу, тем больше я вижу, как руки бабушки дрожат, несмотря на их молитвенную позицию. А потом приходит время. — Сейчас. Даже незначительные удары заметно увеличиваются сейчас, но я пытаюсь сосредоточиться на морщинистом лице, которое осторожно открывает дверь Бубнов. Бабушка натыкается на ковер, и мое сердце бешено бьется, беспокоясь, что что-то может пойти не так. Это просто результат всей той боли которое испытало мое тело, и пожилая женщина позаботится о том, чтобы добраться до противоположной двери как можно скорее. Она отомстит и будет жить, рассказывая истории своих умерших друзей. — ...дважды Бубны, да? Нельзя терять времени! Я едва слышу звуки, но вдруг начинаю чувствовать себя больной, когда бабушка оборачивается назад, с пальцами на дверной ручке. Ее глаза расширяются от удивления, когда школьница кричит предупреждение из другой комнаты. Веснушки также бросаются внутрь, он спотыкается об ковер, но ему не удается оставаться на ногах. Вероятно, они оба бы справились, если бы не ковер, но сейчас их судьба уже решена. Как только дверь закрывается за парнем с веснушками, пламя появляется из десятка выбрасывателей, скрытых в потолке и стенах. Вся комната превращается в смертельный ад всего за секунду. Я едва вижу, как бабушка шатается через выход, закрывая лицо, чтобы защитить его от пламени, и я очень надеюсь, что двое выживших будут ждать, пока она потушит огонь, прежде чем сгорит заживо. Веснушки не так уж и удачливы. Ему даже не удается пройти половину комнаты, ведь его тело поддается голодному пламени, которое врезается в его одежду и кожу. Все, что осталось, это кусок черного угля, который едва напоминает форму человеческого тела, и вскоре он поглощается проемом пола, как огромной ловушкой. Осталось всего несколько обугленных пятен на ковре, а также почти невыносимая тишина.