┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
— Нам еще долго ехать? — Мы почти на месте, еще минут двадцать. — Прекрасно, притормози вон там, — сказал Микки, указывая на затемненную деревьями широкую обочину и отстегивая свой ремень безопасности. — Что? Почему? Тебе нужно помочиться или что? — Просто сделай так, как я сказал. — Отлично, но если ты бросишь меня где-то здесь в кустах, я действительно обижусь. — Не беспокойся, водители бы дрались за право подвезти тебя автостопом, — ответил Микки с ухмылкой и облизал губы, — Ты знал, что все эти лекции о эпохе Возрождения и правда меня заводят? Ты такой умный, — промурлыкал он и повернулся на своем месте, когда Йен наконец-то припарковался. — Да? — Йен искренне улыбнулся, не подозревая, что задумал грязный ум Микки, — Я буду иметь это ввиду и чаще рассказывать тебе о…О! Вау! Подожди, Микки, стой…мы у самой дороги, ты не можешь просто взять и вытащить мой член, я…оооу… Все возражения Йена иссякли, когда Микки стянул с него шорты и нижнее белье, прежде чем взять его глубоко в рот. В конце концов, может быть, гении знали толк в удовольствиях.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Когда Микки оказывается у виноградника Тили, прямо на восточных холмах у города Ассизи, он понимает почему Йен назвал Умбрию зеленым сердцем Италии. Сам виноградник довольно обширен: прямо за сладко пахнущими, нагруженными сочной ягодой виноградными лозами, расположена оливковая роща и все это кроется среди бесконечных зеленых холмов и равнин, которые словно уходят в небо. — Красиво, верно? — с придыханием спрашивает Йен, смотря вдаль, туда, где на полях стоят маленькие домики. — Да, — тихо говорит Микки, вдыхая густой, потрясающий аромат зреющего винограда, — Да, так и есть.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Экскурсия по винограднику занимает всего 1,5-2 часа и за это время они гуляют по самой роще и посещают дегустацию на винодельне, состоящую из четырех видов вин, к которым подается несколько сортов сыра с медом и джемом, а также свежая брускетта в купе с оливковым маслом, помидорами и прошутто. Атмосфера потрясающая и посетителей не так много, большинство выбирает вечернюю экскурсию, и Микки бесконечно благодарен им за это. Солнце печет, но почему-то здесь среди зеленых полей и виноградных гроздей это ощущается приятно и согревающе, хотя Йен наносит на руки Микки два слоя солнцезащитного крема. Они узнают историю виноградника, удивляясь, что его жизнь начинается еще с 1200-х годов, когда один из предков семьи Тили обосновался на местных землях, полюбил их и построил здесь дом. И хотя, продажа вин и масел началась лишь с 1978 года, сила и величественность многовековой истории ощущается в твердой, покрытой трещинами, земле под ногами. Дегустация проходит на открытом воздухе, на холме, заставленном столами с зонтиками от солнца, откуда открывается потрясающий вид на Умбрию. Они садятся за крайний столик; персонал милый и вежливый, и Йен решает все организационные вопросы, оставляя Микки улыбаться его бесконечно красивому акценту. — Лучшая часть этого, — шутит Микки, кладя в рот брускетту с оливковым маслом, — Боже мой. — Вина тоже хороши, — говорит Йен, отпивая из бокала с красным, — Давно хотел оказаться здесь. Микки смотрит на него долгое мгновение, его укладка снова испортилась ради счастья брюнета, и кудрявые локоны игриво упали на лоб, его щеки розовые от жары и вина, а глаза такие яркие и в них все, что только есть важного в этом мире. — Мне тоже нравится компания, — тихо говорит Микки, протягивая руку к середине стола ладонью вверх, — Спасибо, что пригласил…я думаю. Йен улыбается; его теплая ладонь накрывает ладонь Микки: связь, слияние, единение, — Не за что, Микки.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Ассизи находится на южном склоне горы Монте-Субазио, его архитектура не сравнима ни с каким другим городом, который когда-либо видел Микки и, не смотря на то, что город буквально похож на старого мудреца со своими многовековыми каменными зданиями и мощеными улочками, атмосфера здесь невероятно уютная и спокойная. Они не берут никаких экскурсий, предпочитая прогуляться самим; городок маленький, тихий и провинциальный, и Йен просит Микки подождать его несколько минут, пока сам относит их немногие вещи в отель. Микки пользуется этим, чтобы присесть на ближайшую каменную скамью и наконец-то проверить свой телефон, который вибрировал в его кармане с самого утра. И он ожидает увидеть очередной спам от Мэнди, которая рассказывает ему о веселой ночи или расспросы от Джей-Джея, что никак не унимался и требовал деталей свидания Микки, но то, что он видит, открывая уведомления, заставляет грудь Микки наполниться холодным свинцом. Мауи (09:11): Ты видел это?? (ссылка) Мауи (09:11): Мне звонили из трех издательств Мауи (09:12): Мик мне нужно чтобы ты как-то это прокомментировал Мауи (09:12): Это тот парень??? Мауи (09:15): Дерьмо повсюду в Twitter Мауи (09:15): Ты рассказал ему о себе? Мауи (09:20): Не может быть, чтобы ты не видел своего гребаного телефона в 9 утра Мауи (09:25): Собираюсь запостить твое фото в Instagram с подписью "членосос", если ты не ответишь в ближайшие пять минут Мауи (09:30): Будь по твоему Мауи (09:32): Я буду отрицать любое дерьмо, что напишут желтые газеты. Напиши мне и не делай глупостей Пальцы Микки дрожат, когда он кликает по ссылке и ждет загрузки страницы. И конечно же. Конечно никогда не бывает так просто. Fran🍃 @mickmlovestore 10ч. Значит все таки…гей?🤭 [фото/фото/фото] Фотография сделана со спины Йена в тот самый момент, когда они сидели на лавочке под тенью магнолии на открытой площади. Йена не видно, но Микки никак бы не смог отвертеться, потому что его совершенно охреневшее лицо не просто узнаваемо, фанаты приблизили, вырезали и поработали с четкостью, чтобы можно было увидеть его гребаные поры на коже. Это тот момент, когда Микки накрыл руку Йена своей ладонью и действительно, блядь, насколько дружеским это выглядит? Запись уже имеет 10.000 лайков, 198 цитат и более 3000 ретвитов. Микки просто покрывается липким холодным потом. Комментарии: Мrrr @Mrrr_tt57 В ответ @mickmlovestore Я думаю это не наше дело — его сексуальные предпочтения P.S: Рыжий выглядит горячо 👀 Kelly @KelLyyy123 В ответ @mickmlovestore Где это было снято??? Что, блядь, это Италия??? katkat @MickeyFanforever В ответ @KelLyyy123 100%. Эта площадь даже кажется мне знакомой с поездки прошлым летом. Может быть, это улица Префектов или что-то ближайшее к ней. MilkMick111 @MillkiMick11111 В ответ @mickmlovestore РУКА ГРЕБАНЫЙ ОМГ ЕГО РУКА!!! Почему никто не говорит об этом?????? Он держит его руку!! Кто это мать твою такой??? Chloe✨ @chloepitters В ответ @mickmlovestore Святое дерьмо! G A Y 👄Я всегда знала это! Но кто этот рыжий парень?? Я никогда не видела его поблизости, разве Микки не встречался с девушкой по имени Энни, кажется? MilkMick111 @MillkiMick11111 В ответ @chloepitters Просто его ассистентка. Не думаю, что они даже достаточно общаются. Людям просто нравится придумывать дерьмо RayRi🏳🌈 @MMlovebabybi9 В ответ @mickmlovestore Они выглядят так уютно, и Микки кажется таким влюбленным. Ебаный блядь, старина 👁👁 И да, всегда знал, что он не натурал…) MargaritaD🐝 @lettersoff В ответ @mickmlovestore Вы правда должны были пойти и бросить это в сеть? Вы не подумали, что Микки не хочет, чтобы люди знали об этом в первую очередь и что это его гребаное дело? Люди бестактные мудаки. Поэтому мы получаем все меньше и меньше личного контента от Микки. УДАЛИ ЭТО ЧЕРТ ВОЗЬМИ Anne89 @annewifemickey В ответ @mickmlovestore Нет, Микки! Мы должны были состариться вместе 😫😫😫 (они так влюблены, Боже) fray🍒 @fraaaaaaaaayy В ответ @mickmlovestore И И С У С laura🍷 @liberisoli В ответ @mickmlovestore Это Рим. Вы можете взять мои почки в залог, потому что я живу буквально через две улицы. Кроме того, эти малыши❤ Посмотрите на их руки…? Святые угодники! Я запрещаю всем вам говорить о них что-то плохое. Микки закрывает комментарии, которые только прибавляются и тянутся бесконечно. Он просто рад, что Йена нельзя узнать на фотографии, иначе у Микки был бы совсем другой уровень проблем. Микки (14:27): Блядь Микки (14:28): Да, это он. Прости Микки (14:28): Скажи всем отвалить. Это ничье не ебаное дело А потом, думая, а что если… Что если… Микки (14:35): Я расскажу ему сегодня.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Йен выходит как раз тогда, когда Микки вытирает потные ладони о шорты и прячет телефон в карман, думая, как заставить свое сердце перестать биться, как отбойный молоток. Йен оглядывается по сторонам; на улице практически никого нет, как ни странно город даже не особо туристический, а потом улыбается и подходит к Микки. — Эй, — говорит он, а потом, словно поддавшись внезапному порыву, наклоняется и коротко чмокает Микки в губы, — Как у тебя дела? И действительно, может быть, все не так уж и плохо.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Йен решает, что сначала они посетят самую главную достопримечательность — базилику Святого Франциска, потому что если начнут с прогулки по остальному городу, то просто устанут и ни за что не дойдут в гору до основного события. Они проходят по улочкам города, и Ассизи — старинный и строгий, по словам Йена этот город центр католичества, куда стремится любой паломник, и в нем действительно есть что-то, что посылает немного мурашек по коже Микки, но только в самом хорошем смысле. Как и в Риме, здесь во всем есть Италия — в мощеных дорогах, в старинных малоэтажных каменных домах, в ярких цветах на стенах; кованые фонари и всевозможные железные фигурки есть практически на каждом шагу. Чем ближе они становятся к базилике, тем больше на пути встречаются небольшие атмосферные лавки, где продаются религиозные суверниры и несколько раз они встречают монахинь, но в целом это сказочный город, и кажется, что вот-вот, послышится цокот лошадиных копыт, и из-за угла покажутся гордые рыцари, сопровождающие короля. Когда Микки видит вдали здание базилики — большое строение из светлого камня, окутанное туманностью облаков, он думает, что может чувствовать дыхание жизни и святость истории. В городе множество памятников, в основном церковных, Йен говорит, что они посетят парочку, погуляют по городу и поужинают в ресторане, который он нашел по рекомендациям в интернете, остальные же локации они увидят завтра перед отъездом. — Признайся, ты просто работаешь гидом, — посмеялся Микки. — Отвали, я привык планировать каждую мелочь, записывать все в блокнот и проверять по сто раз. Одна из особенностей мое…моего характера, я думаю, — защитился Йен, легко шлепая Микки по бедру, — Не понимаю, чем ты не доволен. Из-за меня мы чистые, сытые и не потерялись! — Верно, — не то чтобы Микки мог с этим поспорить, — Ты всегда путешествуешь один или только в этот раз? — Я не так уж и много путешествую, Мик, — Йен выдохнул смешок, — Я был всего лишь в Ирландии, на пару дней в Лондоне по работе и дважды в Италии, можно сказать также по делам, — Я не туристический блогер или черт знает, как зовут людей, которые к 25 годам объездили весь мир. На самом деле мне не всегда просто так далеко уезжать от дома, хотя я люблю все новое, но все же я делаю это не очень уж часто, как мне хотелось бы. Так что да, до сих пор я везде был один. Моя семья всегда чем-то занята и, если честно, в поездках я предпочитаю отдохнуть от ворчания своего старшего брата, клинической заботы старшей сестры и того, как мои племянники разносят мой дом в щепки. — Многодетная семья? — с легким пониманием спросил брюнет. — О да. Две сестры и три брата, это не считая моих сводных братьев и сестер, хотя те, о которых я говорил ранее тоже сводные. И знаешь…я только что понял, что у меня нет исключительно родных сестер и братьев. Я имею в виду…мать твою! Как странно. — пробормотал Йен, не замечая, как брови Микки ползут вверх, — Не подумай, что я сумасшедший, просто это очень долгая история, которая начинается с наркотического трипа моей мамы, которая после дозы переспала с братом своего мужа, бам! Так и появился на свет Йен Галлагер — средний внебрачный ребенок, — закончил Йен с слегка нервной улыбкой. — Это чертов хаос, чувак, но в моей семье все было намного хуже, — заверил его Микки, — Я даже не знаю сколько точно у меня братьев или сестер, потому что кто-то постоянно рожал, подкидывал детей или в конце концов попадал в тюрьму, — поделился он, — Мой батя не сильно то заботился о чистоте связей, так что у меня только одна родная сестра, а остальные…хрен его знает, какие-то женщины постоянно приходили и уходили, когда понимали, что попали в гребаный ад. — Ты общаешься со своей сестрой? — Да, с ней все в порядке. Она…поддерживает меня и всякое такое, — смущенно сказал Микки, опуская взгляд. — Хорошо, — тихо ответил Йен, на секунду переплетая свои пальцы с пальцами Микки, — Я рад, что у тебя это есть. Да. Микки тоже так думал.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
— Базилика Святого Франциска берет свое начало от 1226 года, — сказал Йен, когда они стояли в нефе Нижней церкви, ожидая своей очереди, чтобы попасть к усыпальне, — Строительство заняло много лет, думаю что место, в котором мы стоим было отделано и расписано где-то в 70-х годах 13 века. Вот эти пять фресок, украшающих неф, изображают мучения Христа, а остальные жизнь самого Франциска. Удивительно, как прекрасно мастер украсил потолок звездами, что является редкостью для церквей, но это делает все более… — Настоящим, — тихо пробормотал Микки, не сводя глаз со сводчатого синего потолка, — Одновременно приближенным к Богу, но и человеческим. Небо — это что-то между Раем и Землей. — Да, — Йен улыбнулся ему, — Так и есть, Мик.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Когда они спускаются в крипту: помещение тихое, спокойное и затемненное, Микки думает, что архитектура и художественное оформление базилики — божественно прекрасно, но есть что-то в строгости крипты Святого Франциска, что дотрагивается до сердца Микки теплыми нежными пальцами. — Ты также можешь написать просьбу или любое короткое послание на этом листочке, — говорит Йен, протягивая Микки квадратик бумаги и карандаш, — И оставить его здесь. Это традиция. Микки улыбается и берет вещи из рук Йена, — Ты же понимаешь, что католичество не поддерживает нас, грешников? — Да, но… — отвечает Йен тихо, смотря на старые, обветшалые стены, — Ты пишешь послание не служителям. Микки кивает и принимается за работу.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Они осматривают Верхнюю церковь, наслаждаясь тем, что туристов не так много и с одобрения Микки, Йен устраивает еще один экскурс в историю. — Мастеру было всего лишь 25 лет, когда он приступил к росписи здесь, — говорит он, указывая на цикл продольных фресок, — Удивительно каким талантом можно обладать, понимаешь? Здесь работали и другие художники, раньше церковь имела еще один неф с 32 фресками, но из-за землетрясения он был утрачен. — Жаль. — Да, но место все равно завораживает. Микки жует уголок губы, прежде чем повернуться к Йену с серьезным лицом и спросить, — Является ли тот факт, что я агностик, причиной, что у меня буквально горит задница? Я имею в виду святая земля и все в таком роде. — Микки, — Йен зашипел, сжимая губы, чтобы сдержать смех, — Заткнись нахрен. — Что? Мне было интересно в научных целях. — Сколько ты ждал, чтобы выдать этот совершенно плохой каламбур? — Йен засмеялся, когда они вышли из здания на улицу к зеленому лугу. — Не понимаю о чем ты, — фыркнул брюнет, — У меня блестящее чувство юмора.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Они прогуливаются по городу, посещая центральную площадь и еще одну небольшую базилику, после чего направляются к ресторану, потому что чертовски голодны. Йен заказывает обещанную пасту с дикой спаржей, беконом и сыром, стейк из говядины и сметанный торт на десерт с кувшином апельсинового сока. Еда потрясающая, и Микки уверен, что абсолютно все его брюки будут давить ему по возвращению. Они едят десерт, когда его телефон снова многократно вибрирует, и он осторожно достает его, чтобы проверить уведомления. Мэндс (18:01): Ты известен Мэндс (18:02): Но не переживай, ничего страшного Мэндс (18:03): Я серьезно, Микки. Не парься, об этом все забудут завтра. Хорошо, возможно понадобится пару дней, но это только тебе на руку. Ты в порядке сейчас? Мэндс (18:04): Когда я получу фото парня?! И рыжий, Микки, правда? Одобряю Мэндс (18:06): Напиши мне, придурок🖤 Микки улыбается, отправляя: Микки (18:10): Все в порядке. Сейчас с ним, хотя я ненавижу соц сети Микки (18:10): Ты не получаешь никаких фотографий — Готов идти в отель? — спрашивает Йен, когда Микки убирает телефон, доедает последний кусочек торта и принимает решение. — Да, капец как ноги гудят.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Отель красивый, светлый и построен в стиле, как большинство зданий в городе. Их номер находится на третьем этаже; комната небольшая, но чистая, хорошо освещенная, с выходом на балкон и с огромной кроватью. Они устраиваются в основном тишине, каждый погружен в свои мысли, потому что они устали, и в конце концов это был достаточно долгий день. Микки шлепает Йена полотенцем по заднице и велит ему идти и настроить воду в душе. — Да, Ваше Высочество, — Йен улыбается, сбрасывая одежду, — Как скажите. Микки цыкает и стаскивает с себя футболку. В душе не происходит ничего сексуального, только легкие подразнивания насчет того, что их члены так или иначе полутвердые, потому что они оба обнажены и натерты скользким гелем, но Микки, как бы тело Йена не манило его по имени, хочет добраться до мягкости простыней на кровати и, возможно, сделать что-то серьезнее дрочки. И если судить по тому, как Йен смотрит на него, как он наливает немного геля, чтобы подойти и обмыть плечи и спину Микки, оставляя поцелуи у него на макушке, он думает о чем-то похожем. Они вытираются и натягивают чистую одежду: Йен футболку, боксеры и пижамные штаны, а Микки почти тоже самое только со своими шортами, так как он нихрена не подумал взять что-то еще. За окном тлеет закат, когда Йен с преувеличенным стоном падает на кровать и похлопывает по месту рядом с собой. — Иди сюда, — говорит он Микки, и это не сексуальный тон, на самом деле нисколько. Только желание быть ближе. Брюнет улыбается и садится рядом, думая, что нет ничего лучше, чем влюбиться в Италии.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Суждено ли им было стать трагической невозможностью, яркой вспышкой любви, что тлела бы в их сердцах до конца жизни или же все таки существовал шанс, пусть крошечный, пусть единственный, что в конце концов у них все получится, вероятно, с каким-то Божественным промыслом? Микки не знал даже как подступиться к этому вопросу, не говоря уже об ответе, но что бы не случилось в будущем, у него осталась бы одна вещь: хрупкая и в то же время самая долговечная — воспоминания. О том, как волосы Йена превращаются в беспорядок на белой гостиничной подушке, о том, какой глубокий, томный и желающий у него взгляд, пока он смотрит на Микки и понимает, черт, он ведь не может не знать, верно? Микки уверен, что сейчас его легко прочесть, как открытую книгу. У него будут эти воспоминания: прикосновение губ, скольжение рук, дыхание, он сохранит это в безопасности ото всех — самый большой секрет о том, как Йен Галлагер любит его до ослепительного блаженства, о том, как он сам любит Йена, сливаясь с ним на прохладных простынях, думая, а что если…они просто могли бы остаться здесь навсегда. Но так не бывает, не так ли? Лишь сказки заканчиваются с: "И жили они долго и счастливо", а реальность жестока, лишена логики и справедливости и не верит в детские истории. И, если их не ждет счастливый конец, Микки возьмет все, что сможет, он отдаст все, что захочет Йен. И поэтому он гладит его по лицу, наклоняется, чтобы оставить нежный сухой поцелуй и прошептать со всей смелостью, на которую только способно его бедное сердце: — Займись со мной любовью. Его внутренности тут же неприятно сжимаются, а живот сводит от невероятного смущения; и, черт возьми, кто-то вообще говорит так за пределами театральной сцены? Ему хочется зажмуриться от стыда, сказать: "Бля, я не то имел ввиду, это…просто, блядь, давай забудем об этом". Проходит вечность, пока Микки ждет, когда Йен засмеется, скорчит гримасу или еще что-то, что заставит его вырыть себе могилу прямо здесь и сейчас, но в комнате тихо, только отдаленный шум сказочного города из приоткрытого окна, легкий шелест ветра по занавескам и тяжелое дыхание Йена. И он выглядит удивленным, но это неплохо, потому что Йен улыбается: сладко, мягко и исцеляюще для разрывающейся на части Души Микки, его ресницы трепещут, когда он скользит по брюнету взглядом, — Да. — Да? — хрипло шепчет Микки; его голос слегка срывается от напряжения. — Ага, — вторит ему Йен. И внезапно они два идиота, начинающих смеяться над нелепостью всей ситуации. Микки падает головой на грудь Йена, хихикая в его кожу и чувствуя, как тело Йена вибрирует от собственного веселья. — Это так глупо, — бормочет он, и его лицо невозможно горит от румянца, — Прости. В мгновение Йен хватает его за плечи и тянет вверх, чтобы поцеловать со вкусом сладости апельсинового сока на губах. — Не смей этого говорить, — убеждает Йен после; его дыхание горячее, а вгляд полон серьезности, — Не извиняйся за это, потому что это…все, что я только хочу сделать с тобой. Я не помню, чтобы я когда-либо так…кого-то хотел, — признается он шепотом. Микки смотрит на него, впитывает его слова, играя пальцами с пушистыми волосками на груди Йена и думая, что ему безумно, черт возьми, страшно. Он напуган до тошноты, до прерывистого дыхания и дикого биения сердца. Ради любви к Богу, да он понятия не имеет, что сейчас делает. Микки никогда не трахался с чувствами, до Йена он презирал все это сопливое дерьмо и искал только хорошей разрядки: ни имен, ни номеров, ни обязательств, только комнаты неизвестных отелей, заднее сидение арендованной машины. В конце концов, у него никогда не было времени на что-то большее, опуская даже отсутствие желания в первую очередь, иметь парня или приятеля по траху было риском и проблемами, которые Микки никак не мог себе позволить. Черт, блядь, возьми, его фанаты догадываются, но он еще не объявлял, что гей во всеуслышание. И его одолевает паника, потому что Микки никогда не был на приемном конце сделки. И это всего лишь еще одна поза для секса, в котором кстати уже вечность не было ничего нового, но Микки умрет от стыда, если все выйдет неловко, отстойно и неприятно. Если вдруг у него вообще не получится взять Йена, потому что это вполне реально с его размером и отсутствием опыта у Микки. Он не знает, что ему делать, но совершенно точно уверен, что если он упустит этот момент, то будет жалеть до конца жизни. И поэтому к черту все. Йен без конца приглаживает его волосы, и они улыбаются друг другу, и это успокаивает так, что Микки наконец-то перестает слышать собственный пульс в ушах. — Ты хочешь, — начинает рыжеволосый, облизывая губы, — Эм, сверху или… — и он так же волнуется. Микки сдерживает ухмылку и старается спокойно ответить, — Да, я так и хотел, — он прикусывает нижнюю губу и чувствует, как тело Йена напрягается под ним. Боже, он, наверное, думает, что сам загнал себя в ловушку. — Успокойся, девственник, сегодня я буду лежать на подушках, — он смеется, когда Йен неосознанно громко выдыхает от облегчения. — Да нет, я…я бы сделать это с тобой, — бормочет рыжеволосый, поглаживая бока Микки, — Я просто никогда-никогда этого не делал, — он смеется, вероятно, смущенный и не подозревающий, что описывает чувства Микки, — Но если ты хочешь так, то… — Нет, не в этот раз, — убеждает его брюнет, ободряюще улыбаясь, — Мы должны сохранить твою золотую звезду, знаешь, на темные времена и всякое такое. — Микки, это не та штука, которая указывает путь, освещает тропу… — Заткнись. Они разражаются смехом, и нервозности становится все меньше и меньше, и ей на смену приходит что-то нежное, умировторяющее и теплое, что-то, что похоже на любовь.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Раздеваться под пристальным взглядом другого мужчины чертовски смущает. Йен все еще лежит на подушках, такой красивый, словно закат над заливом, и он тяжело дышит, наблюдая, как Микки медленно снимает с себя футболку, потирает лицо руками и тянется к поясу шорт; ткань струится по его ногам, оставляя Микки лишь в тонких синих боксерах и гребаных мурашках по всему телу. Йен что-то неразборчиво ворчит, явно и видимо возбужденный и выпутывается из собственной белой футболки, бросая ее на пол и быстро избавляется от пижамных штанов, что он натянул после душа. Микки помогает ему снять их с лодыжек, после оглаживает его ноги от икр к бедрам и дышит, дышит, наслаждаясь силой тела, которому он собирается отдаться. — Все еще думаю, что тебя вылепили на заказ, — бормочет он, массируя бедра Йена и наклоняясь, чтобы провести языком по его тазовой косточке, —Ты уверен, что ты настоящий мальчик? Живот Йена вибрирует от смеха под его губами, и он чувствует, как руки слегка тянут его волосы в качестве мести. — Это… — говорит Йен, беря руку Микки и кладя ее на свой твердеющий пах, — Подходящее доказательство, что я более чем человечен? Да. Он придвигается, чтобы провести носом по выпуклости и оставить поцелуй на головке, чувствуя, как немного влаги просачивается через ткань. — Подойдет, —Микки фыркает и поднимает голову, чтобы посмотреть на Йена с этого смешного ракурса так, что рыжеволосому приходится прижаться подбородком к груди, — Да ты красавчик. — Пошел ты, — Йен сияет от улыбки и тянет Микки наверх. Они целуются медленно, но влажно, делясь взаимным жаром желания; Микки лежит сверху на Йене, оперевшись на локти и расчесывает, гладит и зарывается пальцами ему в волосы. И пока все идет потрясающе…не совсем так, как Микки когда-либо мог себе представить, а в сотню раз лучше, чем его глупые банальные пошлые фантазии, основанные на второсортном порно. Йен медленно перекатывает его, накрывая своим телом — властный засранец, и вылизывает его рот, заставляя мир вокруг них загружиться. И это так просто и так приятно, словно их тела просто созданы друг для друга, когда Микки обнимает Йена ногами за талию и скрещивает лодыжки на спине, поглаживает его бока и руки, просто оставляя губы приоткрытыми для губ и языка Йена. Он чувствует возбуждение Йена, как свое собтвенное, он пытается снова почувствовать страх или неуверенность, но ничего, кроме желания обладать, желания быть в обладании, больше не существует. Йен ласкает каждый дюйм его тела, и Микки не хотел бы ничего другого. Это так приятно, так хорошо, и он старается сохранить любой кусочек, любой вздох и сладкий импульс в своей памяти. — Нам они не нужны, верно? — говорит Йен, стягивая боксеры Микки. Брюнет хихикает и наблюдает, как Йен встает, чтобы снять собственное нижнее белье, — И эти тоже прочь, — бормочет рыжеволосый, чуть ли не путаясь ногами в ткани. — Господи Иисусе, чувак, — веселится Микки, чувствуя себя легко и счастливо, чертовски замечательно, — Ты конченный. — Еще нет, но мы на пути к этому, — отвечает Йен, и Микки чуть ли не кусает подушку от смеха. Он делает тяжелый вдох, когда Йен, голый, как в день своего рождения, быстро роется в своей сумке и достает оттуда блестящий фольгированный квадратик и флакон смазки, — А вот без этого у нас ничего не получится. — Да ты гений. — Я всего лишь учусь. Йен бросает презерватив со смазкой на другую сторону кровати и снова льнет губами к губам Микки, рождая эти восхитительные ни с чем не сравнимые волны теплого удовольствия внизу его живота и в паху, заставляя его член твердеть, а сердце заикаться. Они немного потираются друг об друга, но ничего сложного, так как основное событие и без того потребует много выдержки, и Микки снова начинает неврничать. Но губы на его шее, язык в этом маленьком теплом местечке за ухом расслабляют в лучшем смысле слова; Йен нежно царапает его кожу зубами, заставляя Микки дрожать и все больше и больше погружаться в этот безопасный любовный кокон, где есть только они и желание, что они разделяют. Рыжеволосый приподнимается на руках, нависая над Микки, и его взгляд такой интенсивный, что дыхание Микки сбивается, и Йен смотрит на него долгую минуту так, словно не верит в происходящее, словно это действительно все, что он когда-либо хотел. Но разве это может быть реальным? Микки проводит пальцами по его мягким кудрям, наклоняет голову, чтобы просто прижаться губами к напряженным приплечьям Йена; его кожа пахнет сладостью геля для душа, солнцем и…домом. Он чувствует волнение Йена, как свое собственное и тянет его вниз, вниз и вниз, чтобы целовать, пока разум не станет блаженно пустым. — Сделай это. Пожалуйста. Сделай меня своим вот так, потому что по-другому, возможно, этого никогда не произойдет, но у меня будет эта частичка тебя, и никто не сможет ее отнять. — Ты невероятно прекрасен, — шепчет Йен, когда берет смазку и покрывает свои пальцы до смешного огромным количеством геля, — Раздвинь для меня ноги, хорошо? Микки проглатывает саркастический ответ на комплимент, сосредатачиваясь на левой руке Йена, массирующей его бедро, на губах Йена, целующих его соски, в конце концов на его пальцах, нежно потирающих и кружащих между ягодиц. И он не знает, что делать, но думает, что это и не обязательно знать, просто чувствовать и доверять прямо сейчас кажется достаточным, чтобы все напряжение покинуло его тело. — Давай подготовим тебя, хорошо? Микки хихикает, хлопая Йена по руке, — Будь любезен. — О, я буду. — Не сомневаюсь. — Хорошо. — Заткнись и найди своему рту лучшее применение, — говорит Микки, улыбаясь и смотря, как Йен притворно хмурится. — Грубо, но ты чертовски горячий, так что я мог бы пропустить это. Искры удовольствия и предвкушения рассеиваются по коже Микки вместе со счастливым смехом, когда Йен берет его в рот: сильно и влажно посасывая. Это продолжается некоторое время: он дразнит его пальцами, чередуя кружение с легким надавливанием, и Микки старается смотреть, старается не пропустить ни секунды, но веки тяжелеют, он расставляяет бедра шире и расслабляется от ласк Йена. — Ты не против языка? — Йен отрывается, чтобы спросить. Микки кивает, тяжело дыша и думая, что это странный вопрос, потому что язык Йена уже был на его члене прямо сейчас. Он стонет, когда Йен снова принимается за работу и двигает бедрами навстречу его пальцам, давая ему знать, что готов.Йен одобрительно мурлычет, принимая Микки максимально глубоко и вводя средний палец легко и плавно. — Ааах… — Микки слышит собственный хриплый стон удовольствия смешанного с легким восхитительным ожогом, который слишком быстро проходит, уступая просто ощущениям скольжения пальца Йена в и из него: такая приятная дополнительная полнота, которая практически полностью отличается от того, как Микки сам пытался дрочить с пальцами. Он проводит руками по собственной груди, немного извиваясь и не зная за что ему ухватиться; Йен ласкает головку его члена и с влажным хлопком снимается, делая глубокий вздох, который посылает импульс возбуждения по телу брюнета. — Вот и все, у тебя так хорошо получается, — шепчет Йен, медленно просовывая второй палец рядом с первым, — Просто расслабься, вот так… Микки никогда не сказал бы как, но каким-то образом Йен все равно знает. То, как медленно и нежно он обращается с ним, постоянно уточняя какие-то моменты просто говорит о том, что он, блядь, совершенно точно осведомлен, что будет первым у Микки вот так. И судя по его громкому дыханию, зачарованному взгляду, румянцу на щеках и тихому, — Нам будет так хорошо, — он так же потерян, как и Микки. И это придает немалой уверенности. Голова Микки откидывается, а спина выгибается, когда кончики пальцев Йена касаются его простраты; о, святое дерьмо, пальцы Микки всегда были слишком неловкими и короткими, чтобы достать до нее правильно, и прямо сейчас он впервые видит ворота Рая. — Черт, — он стонет, покачивая бедрами и получая все новые и новые касания, — Так приятно… — и это самая ясная и чистая правда. Йен немного поглаживает его член, лаская пальцами влажную головку и, ругаясь себе под нос, берет флакон смазки, чтобы добавить еще на свои пальцы, хотя Микки мог бы сказать, что это не нужно. — Сейчас будет три, хорошо? Микки выдыхает смех, потому что этот гребаный заботливый идиот, и кивает, закрывая глаза и расслабляясь. — Дай мне все, что у тебя есть. — Терпение. Три пальца приносят с собой честную растяжку и ожог, но Микки быстро забывает об этом, когда Йен наклоняется и проводит широкую полоску языком по его промежности. — Вау, — он издает удивленный вздох, а потом судорожный стон, когда язык нежно касается места, рядом с толкающимися пальцами Йена. Так вот, блядь, в чем был вопрос. Что ж, ответ все еще очень положительный, — Вау! — Хорошо? — хрипло спрашивает Йен и надавливает кончиком языка рядом с пальцами, не пытаясь проникнуть, а просто для дополнительный ощущений. — Ммм…очень, — бормочет Микки, и даже не может смутиться, когда Йен тихо смеется, — Йен. Это продолжается, кажется, часами, и когда ощущения слишком захлестывают, живот сжимается от спазмов удовольствия, Микки тянет Йена за волосы, чтобы побудить его подняться и поцеловать его в губы с мимолетным, быстро исчезающим сладковатым привкусом клубничной смазки. Свободной рукой Микки рыщет по кровати, наконец-то хватая фольгированный квадратик и, пользуясь перерывом в поцелуях, разрывает его зубами под тяжелым взглядом Йена. Он толкает рыжеволосого в грудь, пока он не понимает намека, осторожно убирая пальцы из Микки, и послушно садясь на пятки на кровати. И он так чертовски хорош. Иисус Христос, он смертельно опасен для любого сердца, и собственному сердцу Микки уже поздно спасаться. Микки поддается желанию и встает на четвереньки, чтобы вобрать в рот толстую налившуюся головку члена Йена и пососать, наслаждаясь вкусом, весом и руками в своих волосах. — Ооох… — Йен стонет, делая один, два, три толчка бедрами навстречу рту Микки, — Черт. Он последний раз целует и облизывает его и, чувствуя себя более, чем готовым — желающим этого до гребаных облаков, Микки медленно оборачивает Йена в презерватив, немного поглаживая его в конце, чтобы получить побольше этих удивительных хриплых и томных звуков. Йен хватает смазку и наносит последний штрих, целуя и целуя Микки в губы, толкая его назад, чтобы он свободно распластался на кровати. — Удобно вот так? — шепчет Йен, подкладывая подушку под бедра Микки. И, черт. Он мог бы перевернуться, зарыться лицом в одеяла и просто принять это, как мужчина, пряча свою уязвимость, открытость и без сомнения множество других эмоций. Но Микки хочет видеть Йена, он хочет запомнить каким будет его лицо, когда он войдет в него, сделает первый толчок, как, черт возьми, он будет выглядеть кончая из-за него. Поэтому он раздвигает ноги и тянет Йена, побуждая его устроится сверху и занять хорошую позу для миссионерства. — Да, вот так идеально. Они смотрят друг на друга, пока Микки снова обхватывает ногами талию Йена, обнимает его руками за шею и бормочет, — Пожалуйста. — Da quando ti conosco la mia vita è un paradiso, — говорит Йен, прижимаясь к нему, и Микки не знает перевода… — С тех пор, как я встретил тебя, моя жизнь стала раем. Йен толкается, не давая ему и шанса ответить, опираясь на локти и баюкая голову Микки в своих руках, пока прижимается к нему губами и всем телом. Микки слышит чей-то тяжелый вдох, хриплый стон, он открывает глаза, наблюдая, как Йен смотрит на него в ошеломлении, приоткрыв губы и жарко дыша между ними, пока медленно-медленно продвигается и, блядь, Микки никогда этого не забудет. И это охренеть как ново, ничто по сравнению с пальцами Йена; он нежен и мил, но растяжка обжигает и на минуту кажется, словно это просто очень много, но Микки дышит, а Йен прерывисто шепчет, — Шшш, ты мой…ты…у меня есть, — бормочет он, и Микки гадает, осознает ли Йен, что он говорит? Знает ли, какую силу имеют его слова? Ты мой. Ты у меня есть. Микки делает глубокий вдох и, поглаживая спину Йена, тянется к его заднице, чтобы сильно притянуть его к себе, громко ахая от мгновенной, почти слишком сильной, полноты, когда Йен входит полностью: бедра к бедрам. — Мик! — это высокий, почти смешной звук, который вырывается у Йена от резкого удовольствия, — Ты убьешь меня так. Микки выдыхает смех, даже если его задница пылает огнем, а ноги дрожат. — Больно? — Йен беспокоится, и Микки понимает, что его глаза закрыты, а лицо вероятно комично сморщено, — Мик, ты… — Хорошо, — хрипло выдыхает Микки, и он ни сколько не врет, ожог рассеивается и остается только ощущение максимальной близости, невероятной интимности и полноты, — Ты чертовски хорошо ощущаешься. Йен улыбается; его лицо красное, и капельки пота выступили на висках, — Да? — поцелуй, — А сейчас? — он делает легкий толчок, Микки ахает и обнимает его руками за плечи, — Это приятно? — поцелуй, толчок. — Придурок. После этого все их связные разговоры заканчиваются; Микки наслаждается медленным скольжением пару минут, закусив нижнюю губу и открывая глаза, чтобы посмотреть, как Йен хмурится от блаженства, как он держит себя в руках, хотя Микки знает, что ему сейчас чертовски хочется задать более быстрый темп. Но он так сильно завязан на комфорте Микки — очаровательный засранец, брюнет стонет при особо глубоком толчке и приподнимает бедра, побуждая Йена увеличить темп. Да. Да. Да. Микки думает, что это лучше всего на Свете — то, что Йен просто остался Йеном: не стал грубее или не начал заводить грязные разговорчики, как сделали бы большинство парней, в которых во время секса вселяется худшая порнозвезда. Не строил из себя доминанта и не комментировал, как "жарко или сочно" смотрится та или иная часть Микки, не пытался подстроить его под себя и уважал все желания Микки, о которых брюнет сам и не подозревал. Лучше всего на свете — то, что все происходит вот так просто: тихая комната, кровать на двоих и Йен. Йен. Йен, который целует Микки, посасывает его губы и стонет, толкаясь и образуя этот громкий звук шлепков кожи о кожу, от которого у брюнета начинают гореть даже уши. Йен, который трахает его так хорошо, что Микки думает, что в конце концов не выдержит такого удовольствия, что только разгорается и разгорается, заставляя его постанывать и царапать спину Йена тупыми ногтями, пытаясь удержать ноги на его талии. Он весь вспотел, и Йен делает эти восхитительные быстрые и твердые движение в и из него: еще, еще, еще и еще, и Христос всемогущий, Микки никогда от этого не оправится. Йен немного успокаивается и целует его, кружа бедрами, словно подбирает позу и, когда Микки вскрикивает "Блядь!", выгибаясь и выдыхая стон, рыжеволосый победно ухмыляется и толкается вновь, — Значит вот так. Микки тянется к собственному члену, поглаживая и стонет от каждого толчка, — Аах, аах, аах… — вырывается из него в такт шлепкам бедер, — Йен. — Я бы хотел трахать тебя всю ночь, блядь, — хрипло говорит Йен, приближая губы к уху Микки, — Хотел бы сделать это без этого…без…презерватива, чтобы быть еще ближе к тебе… — продолжает он, и все тело Микки горит, — Ты бы хотел почувствовать меня вот так, Мик? Только голая кожа…кончил бы в тебя, ты хочешь? Микки скулит, обхватывая Йена крепче и ближе, чтобы он касался его члена своим животом и думает, что заплакал бы от кайфа, если Йен трахнул бы его без всего. Он бы сошел с ума. — Йен… — Мне так хорошо с тобой, так приятно, клянусь, я не хочу… — его голос разрушенный, гравийный, прерывистый, когда он толкается и толкается, дарит и дарит Микки это гребаное райское блаженство, — Клянусь я не хочу, чтобы это кончалось. — Да, черт, да… — стонет Микки, чувствуя, как волны удовольствия проходят через него и вызывают эту глубокую пульсацию, как ритм Йена сбивается, — Я сейчас… Йен целует его; влажный язык горячий на его губах, а после приподнимается, чтобы сесть на пятки и подтянуть бедра Микки выше и выше к груди, чуть ли не складывая его пополам. И это охрененная позиция для сильного толчка; Микки чувствует это своим гребаным позвоночником, когда Йен набирает темп, явно стараясь доставить их обоих к краю. Скольжение легкое, плавное и восхитительное, Йен стимулирует простату Микки почти при каждом толчке, и это так приятно, так невозможно хорошо, что брюнет забывает дышать. — Блядь, Микки, — Йен стонет, крепко держа брюнета за бедра, — Я сейчас кончу, — хрипит он и освобождает одну руку, чтобы взять чувствительный член Микки и начать поглаживать. Да, хорошо, потому что брюнет не продержался бы дольше. Ощущения приливают и приливают, Микки хватается за плечи Йена и держится за него, держится, когда пульсирует, стонет и переживает свой первый оргазм простаты. — Ааах, аах, ааах, — три громких измученных стона вырывается из него на самом краю, — Йен… И он кончает так, словно это выжигает его изнутри; тело напрягается, он вроде как хочет выгнуть спину и вытянуть ноги, но под весом и с хваткой Йена это невозможно, но это неплохо, на самом деле в мире нет ничего приятнее, чем, блядь, заниматься любовью с Йеном Галлагером. С Йеном, который издает сокрушенный стон, а после прерывисто бормочет, — Микки, — и разваливается на части, кончая, наклоняясь и кусая Микки за колено, когда пытается справиться с оргазмом. Он так красив, так горяч и потерян в наслаждении, что член Микки дергается и пульсирует от возбуждения, хотя в большей степени истрачен прямо сейчас, но лицо Йена морщится, рот приоткрывается в беззвучном стоне, и блядь, все это из-за Микки… И Микки делает этот момент таким для него… Это, как гребаное крещендо, момент настолько интенсивный, что кажется словно воздух искрится вокруг них. Йен тяжело падает, позволяя ногам Микки расслабиться, он целует шею, лицо и губы брюнета, и Микки просто вздыхает, гладит его по влажным от пота волосам и думает… Что один час любви стоит всей жизни.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
— Сделай это снова. — М? — Йен издает удивленный звук, поднимая голову с груди Микки, — Сделать это снова? — Да, — говорит Микки и толкает Йена на спину, чтобы забраться на него и поцеловать, — Надеюсь у тебя здесь больше одного презерватива. Йен хихикает и обнимает Микки за талию. Да…у них будет хорошая ночь.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
— Нет, ты этого не сделал! — восклицает Йен, хлопая Микки по предплечью, — Ни за что! — Именно так я и сделал, — отвечает Микки, улыбаясь, — Мне ничего больше не оставалось, так что… — Это ужасно! — Да брось, было вполне нормально, — Микки закатывает глаза на шокированного Йена, — Тогда я еще не понимал, что делаю и как мне в точности нравится, так что я просто вошел-вышел и все, я полагаю? — Но это же была девочка, — сказал Йен, сморщив нос, словно Микки говорил о сексе с какой-то старушкой. — Да, — фыркнул Микки, — Но что ж…таким и был мой первый раз, — он засмеялся, когда Йен посмотрел на него с притворной жалостью, — Пошел ты! Давай, это твоя очередь. Он засмеялся, когда лицо Йена тут же покраснело, — Ооо, я думаю, что меня ждет неплохая история. Ну же, Герк, кто снял с тебя печать девственности? Йен закатил глаза, — Парень, который ходил в ту же школу, что и я, — сказал он, играя с пальцами Микки, — В школьной раздевалке, пока у меня шел урок биологии…Не смейся, засранец! — Что вас так возбудило? Членистоногие? — поиздевался Микки и не успел увернуться, когда Йен пнул его по ноге, — Нет-нет, постой, это тот раздел про размножение? Пестики и тычинки? — Мне было тринадцать лет, и меня возбуждало практически все! Я даже не знал, что Роджер гей, пока он просто не схватил меня за член в туалете, так что да, эта история очень короткая и максимально лишена романтики. Не то чтобы ваш первый раз, мистер, был чем-то особенным. — Она чуть не раздавила меня своей огромной задницей, то, что я выжил в этой дикой схватке и есть особенный момент! — Как грубо, — притворно проворчал Йен, — В любом случае, он отсосал мне, и я кончил примерно через три секунды, что было…впечатляюще. А потом я узнал, что такое ослиный член. — Звучит, как тюремный жаргон. — Звучит, как огромный страшный хрен, который даже не поместился в мою руку! — Уггхх, — Микки сморщился, — Насколько большой? — Гребаный пожарный шланг, вот что это было. Потом он снился мне в кошмарах. Микки засмеялся, переплетая ноги с ногами Йена под одеялом, — Хорошо, я думаю, что мы можем признать, что у нас у обоих был отстойный первый опыт в сексе. Буквально кошмар. — Как будто все последующие были намного лучше, — кисло проворчал Йен, и Микки закивал, — Моя сексуальная история в большей степени трагедия. Микки придвигается к нему под шорох одеял и кладет руку на теплый бок, чтобы погладить, — Но…скажем, сейчас… — А что сейчас? — Йен подыгрывает и притягивает его к себе за талию; голые тела касаются и сливаются. — Стало лучше, может быть? — спрашивает он в шутку, но на самом деле его это волнует, это чертовски сильно его волнует. Йен улыбается: мягко, сладко и абсолютно красиво, — Лучше, чем все на Свете, — шепчет он и наклоняется, чтобы поцеловать Микки, — Невероятно, — поцелуй, — Так хорошо, — поцелуй, —È così bello, — поцелуй, смех, — Non ci sono parole per descriverlo. Микки протягивает руку, чтобы схватить еще один презерватив, коробка с которыми теперь просто лежит на маленькой прикроватной тумбе, — Правда? Давай убедимся в этом.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
— Я хочу есть. — Ты съел все печенье, что было в моей сумке. — И я все еще хочу есть. Йен обнимает его крепче и оставляет поцелуй на макушке, — Сейчас три утра, а это значит, что через четыре часа будет завтрак в формате шведского стола, и ты сможешь съесть все, что только захочешь. — Теперь, когда я думаю о шведском столе, я голоден еще сильнее, — разочарованно простонал Микки. — Знаешь, что помогает ненадолго забыть о голоде? Поспать, — фыркнул Йен, подтягивая одеяло, чтобы накрыть Микки почти до подбородка. Прошло пару минут, прежде чем Микки сдался, — Я не могу уснуть. — что абсолютная правда; они были слишком взволнованы произошедшим, чтобы погрузиться в сон. И теперь, когда они стали еще ближе, когда нежность и привязанность буквально витали в воздухе, недосказанность стала еще более тяжелым грузом на сердце Микки. — Хочешь узнать секрет? — прошептал он, наполовину надеясь, что Йен просто уснул, но этого, естественно, не произошло. — Конечно, — ответил рыжеволосый, сжимая Микки в знак одобрения. — А ты можешь дать мне что-то взамен? — искренне попросил он, поднимая голову и ища глаза Йена в тусклом свете луны. Потому что Микки нужно было получить что-то для себя, потому что ему было страшно открываться одному. Он и так отдал слишком много себя. — Ааам, да, хорошо, то есть…да, — Йен забормотал, — ерзая, чтобы устроиться на боку напротив Микки так, чтобы они были нос к носу. — Тебе и не нужно, если ты… — Нет-нет, я…я хочу, — заверил его Йен, взяв руку Микки и поцеловав костяшки. Так нежно. — Я тоже хочу поделиться. — Тогда ты первый. — Да ладно тебе, — Йен засмеялся, — Это твоя идея. — Да, поэтому я и устанавливаю правила, — Микки совершил еще одну жалкую попытку. — Боже, ты неисправим, просто…давай скажем это одновременно. — Как…слово в слово? — Я не знаю, может быть на счет три или еще что. Микки глубоко вздохнул и кивнул, — Хорошо, эм…ты будешь считать или? — Иисус Христос, давай просто скажем это прямо сейчас. — Сейчас это… — Сейчас! — Я – известный актер. — У меня биполярное расстройство.