𝐈𝐧 𝐭𝐰𝐨 𝐬𝐭𝐞𝐩𝐬 𝐟𝐚𝐫 𝐟𝐫𝐨𝐦 𝐲𝐨𝐮(𝐀𝐭 𝐚 𝐝𝐢𝐬𝐭𝐚𝐧𝐜𝐞 𝐨𝐟 𝐢𝐧𝐟𝐢𝐧𝐢𝐭𝐲)

Микки ненавидел светские рауты. Видит Бог у него была серьезная аллергия на это дерьмо, и тесный смокинг делал его жизнь только хуже на обозримые несколько часов. Тот факт, что чертов Байрон стоял прямо рядом с ним, только доказывал, что Вселенная решила облажаться с Микки по-крупному. — Я думаю, что между нами возникло некоторое недопонимание… — Все круто, — Микки перебил придурка, потому что у него не было ни сил ни эмоций, чтобы разбираться с чужим дерьмом. — Но все таки, чтобы избежать… — Барри не унимался, жужжа как маленькая назойливая пчела. — Я серьезно, оставь это, — в конце концов Микки было чертовски плевать на парня и на все, что он думал и говорил, — Мы отработаем проект и больше никогда не встретимся, — на самом деле это было спорно, но никто не мог помешать Микки надеяться, что этот идиот просто провалится сквозь землю. — Ах, не могу дождаться. У меня еще нет сценария, но я надеюсь, что специалисты по сексуальному взаимодействию постарались с горячими сценами, ты такой… У Байрона не было шанса, чтобы закончить свой хромой флирт, потому что Микки взглянул на него так, словно парень убил его семью, и теперь брюнет искал кровавого отмщения; парень сглотнул, поправляя свою нелепую красную бабочку и проворчал что-то себе под нос. Гости толпились вокруг, Микки улыбался и пожимал руки, считая минуты до конца этой пытки, когда Байрон произнес что-то такое, отчего Душа брюнета едва ли не покинула тело. — Ты посмотри, там Йен Галлагер! — Байрон приподнял руку, чтобы обозначить себя, — Вон тот рыжий…познакомился с ним на свадьбе знакомых, очень горячий… В ушах у Микки звенело, когда он всматривался в толпу, замечая, как слишком знакомая ему рыжеволосая макушка идет прямо в их сторону и, Иисус Христос, разве такое бывает? Он знал, что Йен живет в Лос-Анджелесе, знал, что когда-нибудь они могут столкнуться, но встретиться на благотворительном вечере среди актеров, музыкантов, режиссеров и всех людей, от которых Йен, казалось, так далек, никогда не было даже в мыслях у Микки. И он не дышал, не мог пошевелиться, когда Йен приближался: такой же красивый, как и в их первую встречу, но все же другой. Его волосы были выпрямлены и уложены, в голове у Микки вдруг промелькнуло, что наверное Йен постригся или это была его прическа для Лос-Анджелеса. На самом деле брюнет никогда не видел его нигде кроме Италии, на самом деле Микки ничего о нем не знал…на самом деле он мог бы умереть прямо сейчас, если бы остался на месте. Микки точно заметил, когда Йен увидел его; выражение спокойствия на лице рыжеволосого вмиг сменилось на ошеломленное и, возможно, это было лишь фантазией брюнета, но легкая улыбка осветила его лицо, прежде чем исчезнуть за маской бесстрастности. — Добрый вечер, — Йен поприветствовал Байрона, не сводя зеленых глаз с Микки, словно он был фантомом, который мог раствориться, — Кажется свадьба Миллеров, верно? Актер Байрон Кох? — Так и есть. Какая приятная встреча! — чересчур дружелюбно пропищал Барри, утопая своей женственной ручонкой в крепкой хватке Йена Галлагера, — А меня всегда интересовало Ваше ремесло. Хотя я нахожу это достаточно скучным, но в этом есть своя доля романтики, — добавил он под невпечатленным взглядом рыжеволосого, не ощущая, как Микки источает смертельно опасные вибрации. — Что ж... — Йен улыбнулся, хотя Микки видел в этом скорее холодный оскал, — Приятно знать, что в наше время люди все еще тянутся к Великому. Как говорится: не каждому дано понять, но увидеть должен каждый, верно? — сказал он, и челюсть Бартона с треском упала на пол, — Вы не представите мне своего друга? Микки, который все это время находился на грани сердечного приступа и в преддверии побега, взглянул на Йена, не понимая к чему был фарс с представлениями, но возможно, так было лучше, ведь для всего остального мира они друг друга совершенно не знали. Но они знали. До глубины Души. — О, это Микки. Мы с ним вместе, — с глупой улыбкой пробормотал Байрон, не замечая окружающего напряжения, — Микки, это Йен Галлагер, он, кто-то типа театрального писателя, да? Я не очень хорошо в этом разбираюсь. Сердце Микки стучало так сильно, что в груди больно сдавило; он замер, хватая воздух приоткрытыми губами, не в силах отвести взгляд от глаз Йена…прекрасных глаз, которые сейчас источали такой холод и боль, что брюнету захотелось провалиться сквозь этот чертов мраморный пол прямо в Преисподнюю. На миллисекунду Микки задумался, а не оставить ли ему глупую речь Байрона такой, какая она есть — абсурдной и вводящей в заблуждение; ревность Йена была жгучей и физически ощутимой, даже если сам мужчина источал ледяное спокойствие, брюнет мог видеть весь спектр его эмоций в одних глазах и сжатии кулаков, и какой-то жалкой, обиженной части его существа это даже доставляло некое удовольствие. Но это продлилось мгновение, а после боль Йена разлилась по телу Микки, как мучительный яд и заставила его почти согнуться и сморщиться. Микки никогда не был эмпатом, понимание чувств других людей в принципе давалось ему тяжело, но как и во многом другом, Йен становился исключением. И в конце концов, Микки ни за что на свете не притворялся бы бойфрендом для такого богомола, как Байрон. Нет, серьезно, как парень мог быть настолько неуклюжим твинком, но при этом оставаться таким нарциссом — это загадка для психиатра. Микки смочил губы, как раз вспоминая, где люди берут слова, когда Йен прочистил горло и первым нарушил молчание, — Оу, — коротко выдохнул он, переводя взгляд с Байрона на Микки и наоборот так, словно они вдвоем были самой невозможной в мире картиной (так и есть), — Я думаю, что театральный писатель — хороший способ, чтобы объяснить детям, кто такой драматург. — Точно, постоянно забываю, — Байрон махнул рукой, чуть не задев смокинг Йена, — Ромео и Джульетта, Щелкунчик и все такое. — Щелкунчик — это балет, — сухо пояснил Йен, продолжая прожигать взглядом тусклую натуру парня, — Я специализируюсь на исторических романах-эпопеях. Не буду пояснять, что это такое, так как чувствую, что память этого жесткого диска в значительной степени захламлена дешевыми реалити-шоу типа "Холостяка" или "Топ-модель по-американски". — Жесткий…что? — Байрон оказался в настоящем замешательстве, пока Микки с трудом сдерживал приступ дикого хохота. — Это даже не смешно, — Йен фыркнул, бросая на Микки взгляд в немом вопросе "серьезно?", — В любом случае, теперь вы знаете меня, а вы вместе, как…эм… Плохая, плохая попытка. Но нервы Микки уже сдавали, и вся эта второсортная комедия начинала стремительно превращаться в трагедию. — Вместе, как коллеги по площадке, — прохрипел он, потирая губу от волнения, — Я имею в виду, что он актер, и я актер, и мы утверждены на роль в одном и том же проекте, так что по сути это все, что нас связывает, — Микки добавил больше конкретики, чтобы избежать непонимания, — Мы случайно встретились здесь на приеме, Барри спешил куда-то, разве нет? — Я Байр… — А я пророк Моисей. Всем плевать, чувак. — Всегда такой грубый, — проворчал придурок, но поспешно удалился, — И кто будет тебя терпеть… — Интересный экземпляр. Теплый тембр Йена вернул Микки в реальность и заставил поперхнуться вздохом. Отсутствие третьего лишнего в равной степени было и благословением и проклятьем; теперь, когда они остались вдвоем, не смотря на окружающую их толпу, Микки почувствовал холодный пот под своими дрожащими коленями. Йен выглядел хорошо, он пах еще лучше. Иисус Всемогущий, если бы только Микки мог узнать, что это был за парфюм, то как бы это не было унизительно, он обрызгал бы им свою кровать и, возможно, свою бедную Душу. — Да, если тебе нравятся идиоты, — ответил он, не зная куда деть собственные руки, — Без понятия, как я собираюсь трахаться с ним целый гребаный год. — Что?! Кажется, это был раскат грома или рев демона, в любом случае проходящий мимо официант пролил жидкость не только из бокалов. — Что? — тише, но не менее устрашающе переспросил Йен. — Господи, Галлагер, — Микки выдохнул смешок, оглядываясь по сторонам, но никто на самом деле не наблюдал за ними, — Я имею в виду, что съемки продлятся около года и учитывая, что придурок должен сыграть моего партнера, это будет действительно тяжело. Не знаю, возможно я подговорю режиссера, и мой герой просто убьет его персонажа при первой встрече. — М-угу, — Йен издал тихий звук, вероятно, довольный ответом Микки, — Галлагер? Ты раньше никогда не называл меня так, — заметил он, на что брюнет слегка пожал плечами. — Все бывает впервые, — это был банальный односложный ответ, но что в самом деле Микки должен был сказать?! Что, если он снова назовет Йена Йеном, то это может убить его? — Я думаю. Это было неловко. Неестественно. Глупо. Неправильно. Безумно и больнее с каждой секундой. — Ты хорошо выглядишь. Всегда хорошо выглядишь. — Сам неплох, — выдохнул Микки, проглатывая последний слог, — Значит, драматург? Думаю, это многое объясняет. Микки не был близко знаком с театром, тем более с таким серьезным и великим искусством, как драматургия, тем не менее он посетил несколько пьес и действительно восхищался происходящим. В то время, как он мог сколько угодно исправлять дубли с хлопком нумератора, а сценаристы часто меняли сюжет в воздухе, театральное искусство несло в себе истинную глубину, мощь и величие актера, а после поднятия занавеса ни у кого не оставалось второй попытки. Тот факт, что Йен участвовал в этом, что он создавал действо, вдохновлял сцену и прописывал целые судьбы и эпохи, только побудило Микки загореться всем своим лишенным воли телом, которое и так изнывало без прикосновений Йена. Господи, каждый дюйм его кожи болел без рук рыжеволосого. Йен улыбнулся; ничего общего с тем зубастым оскалом, которым он одарил Байрона, и на мгновение опустил глаза, совершая свой фирменный трюк с очаровательным взглядом щенка и взмахом ресниц, — Объясняет мое занудство и знание истории на уровне ботаника. — Отчасти, конечно, — Микки одарил его легкой улыбкой, насколько могли его напряженные мышцы, — Но тебе это подходит. Наверное, я никогда не видел ничего из написанного тобой. — Маловероятно, потому что я относительно недавно на лос-анджелесской сцене, так что это тоже мой первый выход в большой свет. У меня вспотела шея, тут всегда так нервно? Микки рассмеялся, потому что ничего не мог с собой поделать, — В подавляющем большинстве случаев. Но расслабься, если у тебя нет "Оскара" или хотя бы "Золотого глобуса" никто по-настоящему тебя не замечает. — Хааа, — Йен выдохнул притворно-оскорбленно, — Значит подтяжки, которые держат мою рубашку аккуратной и разглаженной, зря натирают мне бедра, потому что никому это не интересно? Микки вовремя прикусил язык, едва не сказав: "Мне, черт возьми, это очень интересно", но они больше не были там, где такая фраза считалась бы приятным флиртом. — Туше, — он выдохнул, рассматривая узоры на мраморе и думая, как он мог так развалиться из-за другого мужчины. Как это произошло, что теперь они были вынуждены притворяться новыми знакомыми, обмениваться банальными репликами, обдумывать свой ответ, чтобы случайно не сказать что-то слишком личное, слишком интимное? Казалось, что только минуту назад Йен целовал Микки, и его губы были нежными, жадными и идеально подходящими губам Микки, а потом все разрушилось, словно по щелчку пальцев, и вот они уже падали в кромешной темноте и полном отчаянии. Микки пытался выглядеть бесстрастно, словно он и Йен просто приятели, которые вели обычную беседу, но его мысли рассеивались, а нервы сдавали. Он сжал переносицу, собираясь сказать: "Тогда не буду тебя отвлекать. Приятного вечера", но Господи, блядь, насколько это действительно гребаная чушь собачья?! — Я так не могу, — сказал он вместо всех более щадящих слов, — Я просто…просто нет. Лучше было вообще не видеть Йена, чем видеть его таким, что сердце Микки разбилось еще больше, чем он думал возможно. Брюнет бросил последний взгляд на человека, без которого не мыслил как будет жить дальше, и зашагал прочь, пока не сделал что-нибудь чертовски глупое. — Мик…Мик! Он шел куда-то, прорываясь сквозь толпу и звон бокалов с шампанским, пока не нашел дверь, ведущую в сад и не выбрался на прохладный вечерний воздух, наполненный влагой недавнего ливня. Он шел, шел и шел по тропинке между рядами цветов и деревьев, просто зная, просто чувствуя, что Йен идет прямо за ним. В конце концов идти больше было некуда, если только Микки внезапно не научился перепрыгивать через высеченный кованый забор, так что он остановился, переводя дыхание, пытаясь унять сердце и его тяжелое: бум, бум, бум. — Микки. Он его ненавидел. Он так сильно ненавидел Йена Галлагера, что в следующую минуту обернулся и, не дав себе подумать, ринулся вперед, чтобы поцеловать его…поцеловать его и снова обрести дыхание. Йен даже не был удивлен, по-крайней не подал виду, включившись в поцелуй с первой секунды и обрамляя лицо Микки своими теплыми большими ладонями. Это было поэтической аллегорией — найти свой дом в другом человеке, но Микки будто и правда наконец-то вернулся домой, когда снова коснулся волос Йена, перебирая пальцами на его затылке, пока старался удержаться на ногах. Когда они делали это в последний раз? Больше двух месяцев назад? Микки казалось, что вечность, иначе как это ощущалось так хорошо? Как свобода, как жизнь и как вся любовь в этом бренном мире. Сбитое дыхание и звуки поцелуев — все, во что они превратились на ближайшие минуты; Микки пытался взять все, что только возможно, зная, что это непременно отнимут у него, и он почти был уверен, что скоро станет еще опустошеннее, чем до их поцелуя. Йен провел рукой по шее Микки, вырывая из него приглушенный стон, потому что даже это простое прикосновение сейчас могло заставить брюнета расплавиться. И он хотел простоять вот так, обмениваясь дыханием, целуясь до следующего большого взрыва, сжимая друг друга в объятиях, потому что Микки не знал, как выживет, когда снова его потеряет. Но как в романтической киноленте, все разрушил отдаленный смех каких-то гостей, что наверное вышли в сад покурить, и они отпрянули друг от друга, больно падая обратно на бетонную плоскость реальности. Микки задохнулся, хотя кислорода стало наоборот больше, он на мгновение прикрыл лицо руками, чтобы собраться и снова встретиться с Йеном. — Прости. — Никогда не извиняйся за это, — хрипло ответил Йен, так же переводя дыхание, — Кроме того, я пошел за тобой, так что… — Да. Неловкость вернулась с удвоенной силой, потому что они никак не могли быть приятелями или друзьями, но Йен так же не видел их парой, и что же теперь? — Нам, наверное, стоит вернуться. — Ты иди, я просто поеду домой, — что угодно, но находиться среди всего этого хаоса Микки просто не мог. — Ты не должен уходить из-за меня, Мик, — возразил Йен, хватая брюнета за рукав пиджака, когда он попытался уйти, — Я просто буду держаться от тебя подальше или уйду, чтобы… — Ради всего Святого, какой же ты кретин! — слишком громко закричал Микки, накрывая рот ладонью, словно это помогло бы вернуть его слова обратно, но было слишком поздно молчать, — Знаешь, скажи мне вот что, — начал брюнет тише, подходя к Йену так, чтобы видеть его глаза, — Прямо сейчас ты буквально в моем мире. Ты сказал, что проблема в том, что я актер, но какого черта это значило, если мы сейчас вместе на этом гребаном благотворительном вечере? Два месяца. Два чертовых месяца я изводил себя, пытаясь понять причину. Я думал, что ты побоялся моей медийности, не хотел иметь дело с прессой, я, блядь, не знаю, не хотел отношений на расстоянии или презираешь кинопроизводство, черт возьми. Я не спал, я не мог работать, потому что в тот день ты исчез, не оставив мне номера телефона, даже простой записки, Йен! Как ты думаешь, я себя чувствую? Когда ты появляешься на том же мероприятии весь красивый и лучистый, когда оказывается, что ты и сам известен. И ты говоришь мне, что будешь держаться от меня подальше? Да что с тобой такое?! — последние слова вышли хриплыми, когда голос Микки сломался от эмоций и напряжения, и он зажмурился, чтобы унять растущую головную боль, — Так что же на самом деле мешает нам быть вместе, Йен? — тихо спросил он, хотя он не должен был, совершенно не должен был. Глаза Йена были большими, конечно же влажными, когда он смотрел на Микки с выражением бесконечной вины и печали, — Я…это сложно, Мик. Это действительно…я хотел бы объяснить… — Ясно, — Микки грубо фыркнул, развернувшись и направившись к дому, слыша, что Йен молчаливо последовал за ним. Он вошел в холл и, поддаваясь порыву, вырвал листок из записной книжки рядом с телефоном на столике, и написал на нем свой номер. Йен все еще стоял на улице, когда Микки вернулся и бесцеремонно пихнул записку ему в грудь, — Позвони мне, когда перестанешь нести всю эту чепуху о невозможности, о том, что ты испортишь мою жизнь и во имя любви ты должен уйти. Позвони мне, когда ты будешь готов нормально поговорить, может быть, какой-то педик к тому времени не сделает из меня честную женушку. Он не дал Йену времени на ответ, шагая прочь к подъездной дорожке. Ему нужно было убраться отсюда.

┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈

Если Микки и мог пасть еще ниже, то он бы никогда не услышал конца этому, потому что Мэнди была прямо в его доме, восседая в ногах Микки, пока уничтожала запасы Принглс с барбекю и по-хозяйски копалась в его телефоне. Скорее всего Микки серьезно где-то оступился, потому что жизнь продолжала наказывать его, и в итоге он оказался загнанным на собственный диван в гостиной, ибо во всем остальном доме убирался гребаный клининг, вызванный Мэнди, потому что по ее словам: "На этой помойке можно заразиться гонореей". Ко всему прочему октябрь продолжал удивлять, и дожди сменились арктическим холодом,к чему не мог быть готов ни один из жителей Калифорнии, и теплые одеяла — это все, что имелось у Микки, чтобы спасти своё несчастное тело от переохлаждения. — Сука, как же он хорош, — проворчала Мэнди с полным ртом чипсов, — Он милый, он горячий, такое вообще законно? Да, как будто Микки нуждался в напоминании, как именно выглядел Йен гребаный Галлагер, — Уверен, что нет, но он вряд ли настоящий человек, так что… — Ммм-угу, — Мэнди продолжила бесцеремонно листать галерею на айфоне Микки, рассматривая фотографии и селфи Йена, которые брюнет не удалил просто потому что…забыл или ему не хватало смелости, — Он такой высокий, мать твою…какие руки, Микки. — Да, — брюнет промычал из под одеяла, бессильный как-то остановить свою сестру от дальнейшего растерзания его Души, — У него потрясающие руки, а пальцы… — Большие руки — это большой… — Заткнись, черт возьми! — Но он был хорош? — Мэнди поиграла бровями, ерзая, чтобы отложить телефон Микки и подвинуться ближе к нему. — Невероятен, — побеждено вздохнул брюнет, — Он должен был быть, потому что он весь такой…гребаный, я не знаю. — Как Ричард Гир из "Красотки"? — Нет-нет…может быть, Хью Грант из "Реальной любви", — Микки предположил, зная, что Мэнди задразнит его до смерти позже, — Весь внимательный, очаровательный и, блядь, словно он не знает, какое влияние оказывает. — Ооо, вот же ублюдок. — Просто ужасный. — Ненавижу таких. Они всегда слишком хороши, чтобы их не хотеть. — Да, — Микки вздохнул. — Ты ведь загуглил его? — Провел две ночи, как гребаный сталкер. Прочитал все, что смог. Но там не так и уж и много: премьеры его пьес, несколько статей, некоторые фотографии. Он старается не светиться, хотя публика его любит. — Драматург, — Мэнди словно попробовала слово на языке, — Дерьмо, это делает его только еще горячее. — Я буквально ненавижу его, — солгал Микки, — Когда свалят эти гребаные мексиканцы? — спросил он, имея ввиду сотрудников клининга, которые гремели чем-то на втором этаже. — Когда отчистят все следы слез с твоей подушки. Да, это было надолго. Никто не собирался оставлять Микки в покое, и как только уборка была закончена и сотрудники вышли за дверь, Джей-Джей ввалился в гостинную брюнета, словно это был его гребаный дом. — Срочные новости, — прогремел гаваец, подходя к дивану, чтобы похлопать Микки по плечу в качестве приветствия и обнять Мэнди. — Пожалуйста, скажи, что на Землю летит огромный метеорит. — Хуже. Это насчет твоего проекта, кто-нибудь из вас включал сегодняшние новости? — Нет, мы смотрели…мы были заняты, — оправдался Микки, пока Мэнди закатывала глаза, — Да что, блядь, случилось? — Съемки приостановлены, — говорит Джеффри, драматично хлопая ладонями по столу, — Пока неизвестно на какой срок, будут ли они менять продюсера или надеяться на положительный исход вопроса, чтобы просто продолжить работу. — Подожди, что? Холла хотят заменить? Почему? — Микки выглянул из своего укрытия под одеялом, — Как же второй сезон? — Кто-то все таки заявил на этого ублюдка? — без удивления спросила Мэнди, устроившись в ногах своего брата. — Сука, ты ледяная как гребаная смерть, — Микки зашипел в попытке согнать Мэнди и избежать обморожения. — Затнись нахрен, мудак! — Боже, вы двое никогда не повзрослеете, — по-отечески проворчал гаваец и подошел к холодильнику Микки, чтобы взять себе пиво, — Но да. Сразу двое актеров из шоу, над которым он параллельно работал заявили о домогательствах. Одна из них девушка и говорит, что Мейсон пригласил ее в свой номер, чтобы якобы обсудить развитие в бизнесе, но вместо этого встретил в одном халате, который сразу же снял и начал требовать…расслабляющий массаж, — с иронией сказал Джеффри, загибая пальцы свободной руки в кавычки. — Подонок, — с отвращением выдохнула Мэнди, — Он давно должен гнить за решеткой, почему, черт возьми, он продолжает получать награды и новые проекты? Ублюдок насиловал детей! — Что? Стоп! Мы все думаем об одном и том же Мейсоне, верно? — непонимающе потребовал Микки, выбираясь из одеял и принимая позу лотоса, — Мейсон Холл, как продюсер моего сериала? Какого хрена?! — Иногда мне кажется, что ты живешь в собственном мире, — упрекнула его сестра, — Все знают, что Холл извращенный ублюдок, педофил и насильник. Этот подражатель Эпштейна уже дважды обвинялся в домогательствах, но вышел сухим из воды. — М-угу, — Джеффри кивнул, смотря на все еще ошеломленного Микки, — Ты всегда игнорируешь светские сплетни, приятель. — Тогда почему он продолжает снимать?! — Микки встал, чтобы взять собственное пиво, — Есть жертва и есть насильник, какого черта делают копы? — Наивный, — Мэнди фыркнула и выхватила у брата бутылку, — Ты завязываешь. — Сука, кто пустил тебя в мой дом, — огрызнулся Микки, но послушно вернулся в холодильник за лимонадом. — У него есть деньги, связи и влияние, Мик. Люди годами избегают наказания, имея такой набор в рукаве. Таков мир. Мы должны похвалить этих ребят только за смелость, сотни людей в индустрии боятся говорить правду. — Кто второй потерпевший? — Семнадцатилетний парень. — Господи. — Да, — Джей-Джей кивнул, передернувшись от ужаса и отвращения, — Говорит, что Холл пытался склонить его к оральному сексу. — Омерзительный подонок, — Мэнди сморщилась, прижавшись поближе к Микки на диване, — Разве в прошлый раз там тоже не был семнадцатилетний парень? — Я помню, что ему точно не было восемнадцати, так как он еще не закончил старшую школу. — Сколько раз на ублюдка заявляли? — Микки никак не мог смириться с несправедливостью, — Почему никто просто не убил его нахрен? Тело в реку и готово. — Мик! — гаваец цыкнул в ответ на прищурившегося Микки. — Кровожадность Милковича, — Мэнди улыбнулась, отбив кулак о кулак брата, — Нормальным детям в наследство достаются квартиры и машины, а нам психические заболевания, вспыльчивость и список мест, где можно навсегда спрятать труп. Гаваец закатил глаза в притворном раздражении, — Как-нибудь сбрось мне этот список на почту, я выберу себе место, где я захочу лечь, когда вы двое доведете меня до инфаркта. — Ты любишь нас! — фыркнул Микки под одобрительный гул сестры, — Но что, блядь, теперь будет с проектом? Не скажу, что я расстроен, на самом деле избавиться от съемок с Барри звучит замечательно. — Он Байрон, хотя…какое это имеет значение. Парень лишен таланта, как гусеница грации, — согласился гаваец, — В любом случае остается следить за ситуацией. По опыту прошлого раза, Холл может просто подкупить систему, найти людей, которые откопают или создадут грязные подробности о жертвах и посадить своих присяжных. Хотя сейчас дело может быть усложнено тем, что прокурор обратил внимание на количество заявлений. Начнут вызывать прошлых жертв и заново пересматривать их дела, могут привлечь еще больше свидетей. Возможно, в процессе появится кто-то еще. Если все начнут говорить, никакие деньги не помогут Холлу остаться на свободе. Педофил отправится в соседнюю камеру с Вайнштейном. — Так почему бы всем не начать, блядь, говорить? — Это не так просто, Мик. Вспомни историю Брендана Фрейзера. А он всего лишь написал письмо, даже не стал раздувать из этого федеральное дело, хотя Берк натурально его домогался. И где он оказался? Двадцать лет в депрессии и без ролей. А где Берк? Все еще президент премии "Золотой глобус". Весь мир знает, что слова Фрейзера — правда, и весь мир ничего с этим не делает, кроме тихого сочувствия, — заключила Мэнди, делая глоток пива, — Если у насильника больше влияния и денег, значит у него больше прав чем у жертвы. Так построена судебная система. Послушай, как Холл вышел сухим из воды в прошлый раз? Кажется, я читала, что он подал встречный иск на парня. — Именно. Холл сказал, что это он на самом деле его домогался, преследовал и всячески пытался соблазнить, чтобы тот поставил его на главную роль. Он подкупил несколько человек, и они дали показания, что подросток вел себя вызывающе и, цитирую: потирался о промежность продюссера при каждой удобной возможности. У потерпевшего не было ни связей ни хороших адвокатов, история его семьи так же не помогла делу: судимости, зависимости, обвинения в мошенничестве. Защита Холла достала все грязное белье парня, заставив его пройти голым по аллее позора. Он не только проиграл дело, но и полностью лишился шанса на карьеру. Холл позаботился о том, чтобы его имя навсегда было связано с попыткой обмана и позором, хотя основная масса в индустрии знала, что это ложь, да все знали, что парень на самом деле говорил правду, но это то, что делает с людьми власть и состояние — отнимает эмпатию. Всем было так жаааааль, — Джеффри специально повысил голос, чтобы придать ему театральности, — Но не настолько жаль, чтобы встать на сторону жертвы. Когда суд закончился, все остальные просто забрали иски; кому-то Холл заплатил хорошие деньги, а кто-то не хотел вылететь из бизнеса. — Это же полное дерьмо. Зачем мы вообще согласились работать с ним? — Он все еще профи в своем деле, — Джеффри пожал плечами, кладя ноги на кофейный столик Микки, как хозяин этого места, — Признаюсь, что в то время я не придавал этой истории такого значения, я знал про все это по слухам и просто обрадовался перспективному проекту. Кроме того, мы имеем дело в основном с режиссером и сценаристами. Да перестаньте на меня так смотреть! Я продажный, вы продажные, Голливуд продажный! Микки закатил глаза, бросив гавайцу фак, — Итак, я остался без отношений, теперь еще и без работы. Супер. — Все будет в порядке. Они либо заменят его, либо… — Я даже думать не хочу, что ему снова все сойдет с рук, — Мэнди скривилась, — Ты знаешь, что случилось с тем парнем? — Едва ли,о таком быстро забывают. Кажется, в процессе разбирательств он получил солидный нервный срыв, и адвокат Холла так же использовал это против него. Что-то вроде…маниакально-депрессивного психоза…? — Биполярное расстройство? — переспросила Мэнди, и Микки замер на месте, услышав знакомый диагноз, — Это нельзя получить от стресса, хотя, наверное, стресс может спровоцировать эпизод. У одной из наших девочек биполярное расстройство. — Ну, в суде сторона Холла выставила это, как одно из доказательств вины парня, используя симптомы болезни: гиперактивность… — Гиперсексуальность… — пробормотал Микки. — Именно. Это было без шансов. Его выкинули из шоу, пресса сразу же выставила его, как больного. Боюсь представить, как сложилась его дальнейшая жизнь. Не каждый может справиться с таким. И поэтому, отвечая на твой вопрос, Мик — поэтому многие молчат. — Наверное, можно найти его на Facebook или… — Вряд ли. Он только начинал карьеру и носил псевдоним, вы сами знаете, что многие люди так делают, чтобы пресса не преследовала их семью или не копалась в личном дерьме. А вся информация о суде скорее всего стерта; люди Холла хорошо позаботились о том, чтобы похоронить эту историю глубоко под завалами. — Я хотела сказать Twitter, — Мэнди фыркнула, уже открывая нужное приложение, — Все, что попадает в Twitter, никогда не может быть по-настоящему уничтожено. Это как черная дыра. — Как будто ты в самом деле знаешь, что такое черная дыра, — Микки засмеялся и отпрянул, когда сестра собиралась ударить его в плечо, — Что, черт возьми, это неправда?! — В твоей голове черная дыра, придурок! — Вы могли бы запустить собственное стендап-шоу, оскорблять друг друга весь день, и у вас были бы зрители. — Пссс. Все братья и сестры ведут себя именно так, в этот нет ничего нового. — К тому же Мэнди хреново смотрится на камере. — Ублюдок! — Прямо все, — скептически заключил Джеффри, — Так что там с Twitter? — В каком году это произошло? — Мэнди включилась в режим Шерлока. — 2014-2015? Я помню, что в этом году вышла "Легенда". — Том Харди это хорошо, — Микки проворчал с того места, где он снова пытался забраться под одеяло, — Господи, когда перестанет быть так чертовски холодно?! — Прекрати ныть. Итак, мы набираем хештеги: суд, Холл, 2015 год и просто смотрим упоминания… — Разве нельзя собрать всех? Кто-то должен это прекратить, — Микки все еще не унимался, — Такое дерьмо не должно считаться, блядь, нормальным. Если бы он попробовал подкатить ко мне, я бы оторвал ему гребаную голову. — Ты для него слишком старый, — пробомотала Мэнди, — Подонок любит подростков, которых, кстати, легко запугать и держать в страхе…Тут есть несколько упоминаний, но мне кажется, что это все еще псевдоним, хотя…Господи Иисусе. — Что? — Это странно, — Мэнди нахмурилась, — Дай мне свой телефон. — Зачем? — Просто дай мне гребаный телефон! — Все что угодно лишь бы ты не орала, Агата Кристи, — проворчал Микки, бросая в сестру айфоном, — Не смотри историю моего браузера, стерва! — Как будто мне нужно видеть, как ты гуглишь грустные песни. — Чушь собачья, — защитился Микки. Ему не нужно было ничего искать, весь депрессивный плейлист уже давно был прямо в его телефоне. — Ладно, это и правда странно…Мик, ты захочешь на это взглянуть, — сказала девушка и передала брюнету свой айфон. — Это кто-то, кого мы знаем или что? — спросил Джеффри, вставая с кресла, чтобы подойти к Микки и посмотреть на экран. Мэнди нервно прикусила губу в ожидании, — Что-то типа того, конечно… MovieNews Daily @fairnews_channel 12 фев. 15 Неожиданный поворот в деле Мейсона Холла: известный кинопродюсер заявляет, что семнадцатилетний Джон Галл (настоящее имя — Йен Галлагер) лжет, потому что сам неоднократно пытался склонить Холла к действиям сексуального характера. "Как взрослый мужчина, я никогда не собирался выносить эту информацию в свет, но теперь у меня нет выбора", — говорит Мейсон Холл.