┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
— Это безумие. — Это прекрасная идея. — Нет, это тупо. Микки посмеялся, продолжая мягко ласкать кожу головы Йена, пока он лежал на его груди. Они недавно вернулись в номер, поужинав в ресторане отеля, и их сил хватило лишь на то, чтобы снять одежду, принять быстрый душ и забраться под одеяла. Там их и обнаружила ночь. — Почему ты так думаешь? Йен выдохнул; его горячее дыхание послало мурашки по груди Микки. — Есть множество причин: это твой проект, не моя сфера, огромное количество профессиональных кандидов мечтают о такой возможности и буквально ждут за дверью студии, когда за ними пошлют, я дав… — Существует только одна важная причина, — Микки перебил его. — Это хочешь ты этого или нет? — Я уже говорил, что не знаю. Не уверен, что у меня получится… — Все, что тебе нужно будет делать — это сыграть самого себя под другим именем, — Микки улыбнулся, ерзая, чтобы устроиться на кровати боком и видеть лицо Йена, — всего на 4 серии. Но только если ты этого действительно хочешь. Знаешь, многие пары принимали участие в одной картине: Марк Гэтисс и Йен Халлард, Мартин Фриман и Бенедикт Камбербэтч… — Последние действительно не вместе, Мик. — Да, они продолжают это говорить. И, если тебе будет спокойнее, мы можем также соврать общественности. — Поразительно, как ты увлечен этим, — Йен засмеялся, толкая Микки и перекатываясь сверху на него, — поразительно, что…что Уилл уже знал, что я драматург. — Йен приподнялся, чтобы оседлать бедра Микки и посмотрел на него сверху вниз в осознании, — По-блядь-разительно, как твой режиссер уже был знаком с моими пьесами и проектами, словно…Что ты сделал, Микки?! Под ним Микки выглядел самым невинным образом, по-крайней мере, насколько было возможно так выглядеть, являясь маленьким подлым лжецом. — Михайло Александр, — голос Вельзевула вернулся, и Йен прожег Микки взглядом, — Что ты натворил? Нет, это правда было какое-то колдовское дерьмо. Иначе, как этот милый щеночек мог мгновенно принимать образ адского цербера? — Я ничего не де…не смей, черт возьми! — Микки напрягся, когда руки Йена легли на его ребра, а сам рыжеволосый пригвоздил его коварным взглядом. — Не смей меня щекот… Произошедшее дальше можно было описать только как драку уличных котов не на жизнь а на смерть, и к сожалению удача не приняла сторону Микки. Когда Йен наконец-то сжалился и закончил экзекуцию, Микки рыдал, умолял и ясно осознавал, что его любовь — огромная ирландская задница. Кто еще, ради всего Святого, стал бы пользоваться самым гнусным, низким и бесчестным способ добычи информации? — Я всего лишь сказал, что мы вместе! — защитился Микки, пиная Йена и отбрасывая его в бок. — Ты такой ублюдок. Послушай, это…мы просто сидели со съемочной группой и говорили о сложностях в нашей работе. И кто-то сказал, что иногда тебе действительно приходится терпеть мудаков и намного тяжелее изображать любовь на камеру, если в реальности ты ненавидишь своего экранного партнера. Очевидно, что мы с Барри не ладим, так что, возможно, я вскользь упомянул, как здорово сниматься со своим реальным партнером. Ведь в половине сцен вам не пришлось бы даже притворяться, вы уже любите друг друга, кроме того репетировать можно практически круглосуточно, меньше неловкости в сценах близости; это было бы чертовски комфортно, ты знаешь… — оправдался Микки, и Йен кивнул, улыбаясь и устраиваясь так, чтобы обнять его за талию. — Это везение, когда ты снимаешься с другом или реальным партнером. — Да. Именно это я и имел ввиду, а потом кто-то из команды сказал, что если бы у моей замкнутой монашеской задницы появилась бы девушка, то в честь этого моего героя превратили бы в гетеросексуала или би. По-моему, это был Мэтт или какой-то другой актер, который действительно плохо меня знает. Настолько, чтобы все еще думать, что я, блядь, натурал. — Ни секунды в своей жизни я не считал тебя кем-то, кроме большого старого гея, — ухмыльнулся Йен. — Примерно через минуту после нашего знакомства я также знал, что ты силовой боттом. — Иди нахуй — вот, что ты знал, гребаный Нострадамус, — Микки возмутился до небес. — До тебя я даже ни разу не принимал в задницу. — И мое счастье, что ни у кого не вышло открыть в тебе этот потенциал, детка. — Засунь себе свое «детка» туда, где не светит солнце, Йен, — сухо фыркнул брюнет, хотя его губы дрожали от сдерживаемого смеха. — В любом случае, почему-то меня взбесило предположение, что я глупый одинокий натурал и, не долго думая, я рассказал всем о тебе. Эм…возможно, я упомянул такие слова, как невероятный, талантливый, горячий рыжий и высокий, драматург, который войдет в историю, а также…что ты уже снимался в кино и, может быть, я сказал, что ты гораздо более одарен в актерстве, чем тупая морда Мэтта, так что да. И…очевидно, я показал пару твоих фото команде. Ах, черт, да ладно тебе! Прекрати смеяться, у меня никогда не было парня или вообще кого-либо, кем бы я хотел похвалиться. Микки был в большей степени смущен своим признанием, но Йен улыбался ему и буквально светился изнутри, так что, наверное, это того стоило. — А потом бы Уилл сказал, что уже видел тебя и помнит проекты, в которых ты участвовал. Он действительно серьезно заинтересовался и попросил, чтобы я как-нибудь привел тебя на площадку, знаешь, просто поздороваться или что-то в этом роде. — Ты подлый, подлый маленький засранец, Микки Милкович, — мягко обвинил Йен, и на самом деле в его словах не было укола. — Но ты…хотел похвалиться мной? — тихо спросил он. Сердце Микки пело от любви к этому идиоту. Конечно же он хотел, черт возьми, он мог бы не затыкаться круглосуточно, говоря о том какой Йен замечательный, умный, смелый, красивый, о том, как чувства к нему заставляют тело Микки покалывать до кончиков пальцев. — Я горжусь тобой, — сказал он, наклоняясь, чтобы осыпать лицо Йена поцелуями, ненавидя смотреть каким ошеломленным и неверящим становился его взгляд в такие моменты, словно он не верил, что достоин этих слов, — и так сильно люблю тебя. Ты был бы невероятен в этой роли… — поцелуй, — великолепен, — поцелуй, — совершенно, абсолютно, без сомнений… — поцелуй, поцелуй, — всепоглощающе прекрасен. Йен фыркнул, пытаясь выразить скептицизм, и мгновенно проваливая эту миссию; его глаза такого редкого цвета, таящие в себе целый калейдоскоп оттенков, рождаясь в песочного цвета радужке, плавно переходящей в загадочный зеленый и рассеиваясь в нежный туманный голубой по краям, наполнились влагой, и Микки нежно смахнул его слезы подушечками больших пальцев еще до того, как они смогли бы пролиться. — Ну, что вы скажете, Джон Галл, готовы ли вы сыграть Леона — милого парня из Нью-Йорка, который встречает этого горячего канадца и влюбляется в него с первого взгляда? — Если только в роли горячего канадца будет один сладкий американец.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Смехотворно насколько быстро Байрона выбросили со съемочной площадки. К несчастью Микки, придурок все еще оставался в шоу, хотя теперь занимал роль второго плана, и его график не совпадал с графиком Милковича. Йен же влился в рабочую рутину так, словно странник вернулся в родную гавань: быстрым и уверенным шагом. Он был драматургом, ему принадлежал театр, и энергия хозяина ситуации искрилась на ладонях Йена с первой секунды его пребывания на павильоне. Кажется, он был одновременно повсюду: помогал настраивать оборудование, просматривал сценарий; Микки завороженно наблюдал, как холодный профессионализм сопровождает каждое его движение и слово, поэтому, когда наконец-то послышался хлопок нумератора, брюнет вышел на площадку с дрожащими коленками и совершенно охреневшим от любви выражением лица. Он чуть не забыл, что ему больше не нужно изображать близость; мотороллер Vespa сменила серебристая Tesla, камеры сдвинулись, команда замерла, а сердце Микки ускоренно забилось, когда Йен Галлагер притянул его к себе для обжигающего глубокого поцелуя, и брюнет вцепился в полы его кожаной куртки, чтобы не рухнуть на каменную плитку, превратившись в кристаллизованные флюиды. — Где же ты был всю мою жизнь? Это было нечестно. Скорее всего нарушало Женевскую конвенцию; засранец импровизировал и даже не заимел достаточно совести, чтобы предупредить об этом Микки, который в данный момент безмолвно открывал рот как идиот. В конце концов, когда «стоп, снято» не прозвучало, Микки прочистил горло и пробормотал: — Всегда сбегал, я полагаю. — Хорошо, — Леон (Йен) улыбнулся; влюбленная нежность сияла в его глазах, — но теперь тебе больше не нужно этого делать. Момент был слишком эйфорическим, таким трепетным, все вокруг растворилось, когда они снова мягко столкнулись носами, губами…Где-то во времени и пространстве режиссер остановил кадр, съемочная группа взорвалась овациями и свистом, но все это было далеко-далеко и не имело никакого значения.┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈
Где-то после 9 вечера они наконец-то сели в арендованный Микки Aston Martin — черный кроссовер 2017 года с красным кожаным салоном. В Лос-Анджелесе у Микки была собственная машина, и хотя он не проявлял какой-то дикой любви к автомобилям, в таких городах ты просто не мог без них обходиться. Нью-Йорк не стал исключением, поэтому аренда оказалась спасением, и Микки внутренне и очень искренне попросил порощения у хозяина проката за все, что сейчас произойдет с его машиной. Йен все еще источал то, что Микки бы назвал «энергией большого члена» и поэтому без вопросов сел на водительское сидение, несмотря на то, что сюда их привез брюнет. — Ты знаешь какие-нибудь рестораны неподалеку? Я готов съесть огромный стейк и запить его галлоном темного пива, — спросил Йен, проверяя панель, и нисколько не подозревая в каких темных водах сейчас плавали мысли Микки. — Мм-хм, — брюнет кивнул, осматривая подземную парковку, которая была практически пустой теперь, когда команда разъехалась по домам. Он быстро скинул кожаную куртку и принялся расстегивать пряжку ремня, не теряя и без того ограниченного времени. — Мик? — Йен взглянул на него из под ресниц, и брюнет чуть не засмеялся от непонимания на его лице. — Что ты…ты хочешь переодеться или… — Или, — фыркнул Микки, сбрасывая джинсы, ботинки и неуклюже роясь во внутреннем кармане куртки в поисках сокровищ. — Закрой двери, Леон, — приказал он, используя имя героя Йена из сериала. — Ты хочешь…оу, — Йен замахал руками, нажимая кнопки, чтобы заблокировать двери, — Да, черт возьми. Я в деле. Микки нашел смазку и отбросил куртку на заднее сидение, на мгновение замирая и потирая губу большим пальцем, обдумывая позицию. — Какого хрена у тебя с собой смазка? Подожди…ты весь день был без нижнего белья?! — У тебя с этим какие-то проблемы? — Микки ухмыльнулся, — Я хотел трахнуться в трейлере во время перерыва, но ты был слишком занят командуя на площадке. Йен не ответил, освобождаясь от собственной куртки и спуская джинсы и боксеры до колен. Микки не удержался от того, чтобы не прикоснуться к себе, наблюдая, как почти твердый член его парня прижался к животу. Боже, им было нужно так мало, чтобы завестись и возбудиться друг для друга. Его стояк уже пульсировал в ладони, головка стала влажной, но Микки не мог думать ни о чем, кроме желания перегнуться через гребаную панель и взять Йена в рот, наслаждаясь его глубоким стоном и солоноватым вкусом на своем языке. Да, так он и сделал, постанывая, когда Йен тут же зарылся пальцами в его волосах, легонько потягивая и массируя. Микки отстранился на секунду, передавая Йену флакон смазки: — Не теряй времени, чемпион. Логистика оставляла желать лучшего: Микки пришлось привстать на левое колено, чтобы Йен смог его подготовить, но никого из них не волновало насколько нелепо они выглядели, потому ощущения сражали их, словно молния. — Блядь, стоп, — Йен зашипел, дергая Микки за волосы. — Я кончу, если ты не прекратишь! У Микки хватило наглости рассмеяться, даже если уже два пальца входили в него в идеальном темпе: — Думал об этом весь день, — признался он. Он услышал тяжелый вздох, а после его зрение затуманилось, потому что Йен прижал кончик пальца к его простате, практически не надавливая, но даже этого призрачного мягкого контакта было достаточно, чтобы Микки с силой закусил губу от удовольствия. — Что тебя так возбудило? — подразнил Йен. Микки облизал губы и протянул руку, чтобы остановить движения Йена: — Давай. Потребовалось пару минут, чтобы перебраться через главбокс и нанести еще смазки, но уже скоро они задержали дыхание, пока Микки мучительно медленно занимал позицию. Растяжка ощущалась как рай, только легкий ожог, уступавший место тому самому виду наполненности, которую он мог обрести только с Йеном. Еще ничего не произошло, но Йен чувствовал, как вот-вот вырвется из своего гребаного тела. Кажется, в боковом зеркале промелькнула машина, но ему было все равно, особенно теперь, когда Микки прижался к нему бедрами, и его грудь вздымалась от глубокого вздоха, которому он позволил сорваться. Йен знал, что от его пальцев у брюнета остануться синяки, но он ничего не мог сделать, потому что любое крошечное движение посылало столп искр от паха к животу и вверх к груди, пока не превращалось в хриплый стон на его губах. — Ты, — Микки промурлыкал и сжался, смотря, как зрачки Йена темнеют, — Весь на своем властном дерьме. Ах, черт… Йен немного расставил бедра для лучшей опоры и толкнулся вверх, одной рукой лаская ягодицу Микки, а второй крепко держа его за талию, фиксируя на месте. Он потянулся для поцелуя с языком, продолжая медленные глубокие движения, что и он и Микки воспринимали так ярко и остро, словно уже балансировали на краю. Без понятия, что на них так повлияло: весьма необычная обстановка (кто бы, блядь, знал, что так жарко трахаться в машине) или съемочный день, когда они обменивались влюбленными взглядами и «случайными» касаниями, и это не имело значения, потому что в голове Йена ни осталось ни единой мысли, и он с трудом держал глаза приоткрытыми, чтобы не упустить ни единого мгновения. — Тебе нравится, когда я командую, да? — Ммм, ты такой горячий в этом… Йен прижался к нему еще ближе, и Микки мог чувствовать, какой он чертовски твердый, как он пульсировал и становился больше по какой-то неведанной причине. — Йен, — он даже не узнавал свой голос: надломленный и высокий от удовольствия, — Так приятно… — Клянусь, что я…хочу, чтобы ты всегда чувствовал себя так. Это было последней каплей, и Микки соединил их губы, покачиваясь, пытаясь соответствовать ритму Йена, он схватился за спинку сидения и впервые в жизни был так сильно благодарен за свой рост, потому что он идеально вписался сверху рыжеволосого. Они тяжело дышали, Микки был уверен, что временами он практически скулил от того, как хорошо это было, Йен выцеловывал и шептал самые сладкие и интимные заверения в его кожу и, черт возьми, у него никогда не хватало выдержки, когда дело касалось рыжеволосого, и она стремительно заканчивалась и сейчас. Окна запотели и спасибо за это, потому что их никто не увидел бы сквозь пелену конденсата. Микки сильно сжал волосы Йена в кулаке, застонав слишком громко даже для безлюдной парковки, несколько отчаянных «ааах» разрезало горячий воздух в салоне, когда он кончил буквально в порыве, прямо, блядь, на их футболки, потому что никто не додумался закатать одежду вверх. Его бедра заныли от усилий и задрожали, когда Йен гнался за собственным оргазмом, кусая Микки в плечо и используя его обмякшее перевозбужденное в лучшем смысле тело так, что брюнет задумался над возможностью получения второго оргазма после минуты от первого. Наверное, он бы упал в обморок, но зато какие воспоминания. На самой грани Йен откинул голову на сидение, сильно зажмурившись и открыв рот в тихом стоне, и Микки касался его сосков пальцами, играя прямо через ткань, загипнотизированный этой картиной, тем, как Йен покраснел, как его волосы пребывали в сексуальном беспорядке, как дыхание вырвалось из него одним прерывистым потоком…Боже, они были грязными, и теплые волны освобождения Йена только сделали все хуже (лучше), Микки хорошо ощущал, как сперма вытекала из него из-за позы сверху каждый раз, когда Йен делал финальные толчки. Уборка обещала быть очень веселой. — Я люблю тебя…чертовски сильно, — прошептал Йен, наконец-то расслабившись на сидении и притянув Микки к себе. — Боже, выходи за меня, Мик.