Часть 9
5 марта 2023 г. в 09:00
На самом деле надеждам Тиммела не суждено было сбыться. Эльгерд не был убит наповал.
Выбитый чьим-то метким выстрелом из седла, он кубарем прокатился по крутому склону холма, каким-то чудом не получив при этом ожогов, с разгона пролетел через ярко горящие кусты, которые представляли собой не сплошную поросль, как виделось сверху, а неширокую полосу, и умудрился довольно мягко приземлиться на руки и ноги. Правда, тут же подскочил с криком — покрывающие землю листья тлели, и голые ладони обожгло болью.
Куда же он опять подевал перчатки, вечно они терялись в самый неподходящий момент. Хотя до перчаток ли тут?
Эльгерд на пробу осторожно повел плечами, потом протянул руку, ощупывая то место, куда попала пуля. Спина частично онемела, но на подвижности это не сказывалось, и крови на пальцах не оказалось. Очевидно, надетая под мундир защита выдержала. Но прямо сейчас у Эльгерда в любом случае имелись проблемы поважнее. Вокруг курились кривые стволы деревьев, исходили сухим, раздражающим ноздри дымом. Он закашлялся, сгибаясь пополам. Оставаться на месте было невозможно, земля буквально горела под ногами.
Крошечный ручей струился по самому дну оврага, и Эльгерд не раздумывая прыгнул прямо в середину. Вода в самом глубоком месте доходила едва ли до колен, но здесь он был в относительной безопасности. Выбор, стоящий перед ним, был простым — идти вверх или вниз по течению. Эльгерд окунул обожженные ладони в холодную воду и немного подержал там. Потом плеснул себе в лицо и за шиворот несколько пригоршней воды, напился, смочил водой плащ, повязал его себе так, чтобы прикрыть голову и лицо. При этом обнаружил, что потерял кинжал, зарядил пистолет — единственное еще оставшееся у него оружие — и, решившись, побрел вниз по течению, надеясь таким образом добраться до реки…
Это был удивительный день. Лес пылал, дым ел глаза. Грохотали взрывы. Все куда-то скакали, стреляли, орали. Лошади дико ржали, метались, всадники на глазах Ариса падали в огонь… Как Барн и остальные умудрялись ориентироваться в этом аду и еще знать, что нужно делать, Арис не понимал. Но в нем крепло убеждение, что он все же не хочет быть солдатом. Нет, спасибо. Даже если Лайри согласится, все равно нет. Это точно не для него.
В какой-то момент выехали к реке, неподалеку от того места, где в нее впадал ручей, и Барн велел всем, а значит, и ему тоже, спешиться и присоединиться к группе, сидящей в засаде. Потом долго бегали и стреляли по итаркам в воде, но Арис старался туда даже не смотреть. Наконец всё кончилось, последние выстрелы стихли, и установилась неожиданная полная тишина, отрада для его измученных ушей.
Над лесом все еще клубился дым, но пожар, похоже, утихал. Сверху, прямо на кончик носа, спланировала большая снежинка. Следующая растаяла на щеке. Еще одна зацепилась за ресницы, и Арис удивленно моргнул. Кажется, начинался снегопад.
Под берегом быстро и все же плавно несла свои призрачно-серые воды река, холодная, полная скрытой мощи и очень спокойная. Арис надолго задержал на ней взгляд, отдыхая от всего виденного сегодня, от зрелища горящих кустов, курящейся вонючей травы, желтых и красных языков пламени, деревьев, кора на которых лопалась от жара, падающих силуэтов. Силуэтов, сгорающих в огне.
Мимо прошел Барн, спустился в неглубокую в этом месте расщелину, по которой тек ручей, и, нагнувшись над водой, начал умываться. Арис рассеянно проводил его взглядом и опять бездумно уставился на речку, потому что прямо сейчас не хотел видеть ничего, кроме воды и дальнего берега. Просто не мог.
Он старательно прикладывал себе реку к глазам, как больному прикладывают прохладную примочку, чтобы унять жар…
Арис слишком погрузился в свои мысли и не оглядывался по сторонам, вот почему начисто пропустил момент, когда появился итарк. Должно быть, вынырнул из-за дымовой завесы, в которой тонул лес, и тут же лицом к лицу столкнулся с Барном. Когда взгляд Ариса упал в овраг, оба уже стояли лицом к лицу, одинаково остолбенев от неожиданности.
Впрочем, враг отмер первым. Сверху было прекрасно видно, как итарк направил невесть откуда оказавшийся у него в руках пистолет в грудь Барну. И все стало уже поздно. Поздно кричать, звать на помощь, спешить в овраг…
Дальнейшее происходило и слишком быстро, и одновременно невыносимо медленно, как в страшном и тягучем сне. За это надолго растянувшееся мгновение Арис успел разглядеть детали, множество деталей — черный ствол пистолета, встрепанные волосы на затылке стоящего к нему спиной Барна, истоптанный берег ручья, серебряный отблеск на рукаве итарка…
При этом он прекрасно понимал, что сейчас Барна убьют, он упадет и никогда больше не встанет, ничего не скажет, не спросит, не улыбнется. Но Арис знал, что он уже не сможет ничего сделать, ничем помешать, даже охнуть, поэтому просто смотрел. Смотрел в ужасе, судорожно сжав зубы, не дыша.
Короткий щелчок почти утонул в негромком журчании ручья. До Ариса только немного позже, как будто с задержкой, дошло — осечка.
Застывшее было время опять потекло с невероятной быстротой. Арис встрепенулся, закричал, призывая людей на помощь Барну. Сам Барн тоже вышел из своего оцепенения, прыгнул на итарка, ловко сбил с ног и навалился сверху. Впрочем, итарк тут же вывернулся, мгновенно оказался на ногах и, возможно, сбежал бы, если бы к ручью не ринулось сразу несколько человек, окружая его и отрезая все пути к отступлению.
— Не стрелять, Тарес хочет его живым! — предупреждающе крикнул Барн, должно быть, тоже заметивший серебряное шитье, и опять кинулся на врага. Ему на подмогу поспешило еще несколько мужчин. С их помощью удалось заломить отчаянно сопротивляющемуся итарку руки за спину и стянуть в запястьях крепкой веревкой. Во время борьбы тряпка с его головы слетела, обнажив темные волосы…
Въезд в Ольд получился не очень торжественным. По крайней мере для самого Ариса. Потому что первая же встреченная им женщина принялась кричать про Лайри, которую чуть не убили. Услышав это, Арис тут же ссыпался с лошади, бросил ее прямо на дороге и даже не запомнил, как бежал к дому. В себя он пришел, только убедившись, что с сестрой все в порядке. Кажется, даже слезу пустил, слушая ее рассказ о случившемся. Впрочем, тут же постарался скрыть это позорное обстоятельство за нарочито ворчливым тоном:
— Вот и оставляй тебя одну, без присмотра!
Родители всплескивали руками, вспоминая пережитый ужас, и благословляли жреца. За всеми этими волненями они, кажется, забыли сердиться на Ариса, и то ладно. И все они говорили, яростно, перебивая друг друга, пересказывая то, что случилось на рассвете, про жреца, и опять про Лайри, и опять про жреца, а тут еще прибежал Вариан, постучал снаружи по ставням и, убедившись, что привлек их внимание, сказал, что им стоит выйти на главную улицу, там что-то, что им понравится.
На главной улице было как никогда многолюдно и шумно. Арис и Лайри прошмыгнули вперед и заняли места на каменной ограде кузницы. Самая лучшая позиция — отсюда было видно все, что происходит на главной улице, да и сидеть удобно. Люди Барна и деревенские, еще не совсем отошедшие после утреннего испуга, когда их разбудили крики и перестрелка, перемешались и наперебой обсуждали события прошедшего дня.
Благодаря их с Лайри замечательному расположению Арис сразу заметил, что Барн кивает ему, подзывая к себе. Сердце приятно вздрогнуло от предвкушения, и Арис, соскочив с ограды, начал протискиваться к нему. Наверное, Барн сейчас при всех расскажет о его роли в изгнании итарков.
Арис старался не торопиться, выглядеть солидно, совсем по-взрослому. Как все-таки удачно, что вся деревня собралась здесь, на главной улице! Арбел стоял неподалеку, а рядом со старостой — самые уважаемые и почтенные селяне. Среди них Вариан, который задумчиво рассматривал снаряжение бойцов Барна, как будто размышлял, не предложить ли им свои профессиональные услуги. Всюду, разумеется, крутились дети и подростки, куда же без них. Девушки с интересом присматривались к незнакомым парням. В задних рядах с каким-то неуверенным, даже робким видом держались мать с отцом, хотя чего уж теперь бояться…
Впрочем, как ни был взволнован Арис, на полпути он вдруг остановился, вспомнив, что забыл кое о чем, развернулся и полез назад. Подхватил Лайри за руку, и они уже вдвоем стали пробиваться к Барну. Это было только справедливо. Без Лайри ничего бы не было, это его сестра все придумала.
Но все вышло не так, как представлялось. Совсем не так.
Арис за руку с Лайри вышел на свободное место, приосанился и выжидательно посмотрел на Барна. А тот вдруг с упреком кивнул в сторону связанного итарка, которого посадили на обочину дороги под охраной.
— Что же ты мне сразу не сказал, что этот — не тот?
Арис очень смутился и почувствовал, что краснеет. Да, вот к чему он совершенно не был готов, так это к обвинениям. И, кроме того, на вопрос Барна не так уж просто было ответить. Вот в самом деле, почему. Сказать, что не узнал, было бы неправильно. Конечно, узнал, хотя и не в первый момент. Догадался по цвету волос. Просто решил не уточнять.
А Барн строго и как будто даже разочарованно смотрел на него, и это было очень обидно. Смущение в Арисе уступило место растущему возмущению. Он ведь не требовал никакой особенной награды, просто пару добрых слов для себя и сестры. Признания того, что они совершили…
Раньше Барн нравился ему куда больше, он был таким веселым и все время шутил. А с тех пор, как он взялся командовать этим предприятием, он сильно изменился. Причем изменился в худшую сторону.
Арис молчал, исподлобья уставившись на Барна, когда ему вдруг пришло в голову, что Барн просто ужасно хотел все сделать именно так, как ему поручил Тарес. А получилось не совсем так. Итарки слишком рано сорвались в лес, так что части удалось выскочить из пожара и уйти за реку. Придется рассказать обо всем Таресу, в том числе и о том, что не получилось. Поэтому Барн уже заранее переживает, ему ужасно досадно, вот примерно так, как только что было самому Арису...
— Почему же не тот? — воскликнул между тем кто-то из деревенских. — Очень даже тот. Тот итарк, что чуть не застрелил нашу Лайри.
Арис почувствовал, что сестра при упоминании утреннего происшествия вздрогнула, и успокаивающе сжал ее холодную ладонь.
— Ну что же. Тогда и говорить не о чем, — кивнул сам себе Барн. — Покончим с этим, и пора нам уже возвращаться к Инсевелю. Найдется тут у вас подходящее дерево?
Мгновенно наступила полная тишина. Барн огляделся с видом человека, которому предстоит неприятная, но необходимая работа.
— У нас тут все больше яблони, — спокойно и негромко заметил жрец, но в тишине его голос разнесся над улицей. Оказывается, он был тут как тут и даже успел занять место Ариса и Лайри на ограде кузницы. Сидел себе, болтая ногами и ласково посматривая сверху на задумавшихся людей. Каждому было понятно, что плодовое дерево невозможно осквернить, сделав из него виселицу. Барн открыл было рот, чтобы что-то сказать или спросить, но тут жрец решительно спрыгнул с ограды.
Протискиваться ему не пришлось, перед ним сразу освобождали проход. Добравшись до Барна, он жестом указал на итарка.
— Не убивайте его!
— Это еще почему?
— Потому что сегодня я уже просил итарков пощадить кого-то. Почти на этом же самом месте. И они сделали это.
— Да это же не одно и то же, — возмутился Барн. — И сравнивать нельзя! Одно дело — невинная девочка, другое убийца и враг.
— Ну конечно, это не одно и то же, — на глазах суровея, отрезал жрец. — Ты совершенно правильно сказал. Нельзя сравнивать итарков, для которых я никто, и вас, к которым я обращаюсь теперь. Если уж те, кто вовсе не должны были меня слушать, вняли моим словам, то вы обязаны это сделать.
Барн явно заколебался. Арис уже вздохнул было с облегчением, решив, что все разрешится как-нибудь тихо и мирно.
Но, очевидно, не всем и не каждому нравится, когда все заканчивается тихо и мирно. Молчавший до сих пор итарк решил, что самое время вмешаться:
— Я вообще никого не собирался щадить. Если б не приказ, я бы убил ее!
Это заявление вызвало, конечно, всеобщее возмущение. Для того оно и было сделано. Те, кто своими глазами видели утреннюю сцену, взволнованно описывали ее окружающим. Те, кто не видели, пересказывали всё своим соседям еще лучше и со множеством дополнительных душераздирающих подробностей. Барн порывисто положил руку на рукоять кинжала за поясом. Арис тоже почувствовал, как в душе поднимается тьма, а руки сами собой сжимаются в кулаки…
Но тут же пришла успокаивающая мысль, что Лайри цела и невредима, она в безопасности и, главное, они с сестрой снова вместе и теперь больше не разлучатся. Он будет защищать ее, она будет присматривать за ним. Куда он, туда и она, как всегда. Лайри как будто почувствовала то же самое, кладя ладонь ему на плечо.
А жрец махнул рукой, простым, даже небрежным жестом. И итарк, который только что выглядел так, как будто собирался и дальше испытывать их терпение, мгновенно осекся, замолчал. Арис удивленно переводил взгляд с одного на другого. Итарк пытался испепелить жреца взглядом, но тому, похоже, было все равно. Все же иногда вера Лайри в его почти безграничное могущество не казалась Арису такой уж детской.
— Хм, ну ладно, — буркнул Барн жрецу. — Все же праздник Предзимья… Не будем вам его портить.
— А оставайтесь с нами праздновать! — неожиданно по-свойски предложил Барну староста. — Вам в каждом доме рады будут.
— Да мы бы с радостью, но нужно возвращаться в лагерь.
— Ну не поедете же вы на ночь глядя, — резонно возразил староста. И невпопад добавил: — А уж яблочный эль у нас какой варят!
— А этого куда? — задумался Барн, глядя на итарка.
— Есть у нас прекрасное местечко, — быстро сказал староста. — Очень надежное и сохранное. Так что, останетесь?
— Ну разве что только до утра. И только ради яблочного эля! — улыбнулся Барн. И тут же строго прикрикнул на своих, тоже расплывшихся в улыбках людей:
— Но чтобы на эль особо сильно не налегать! Завтра на рассвете выезжаем.
Арису пришло в голову, что Барн опять улыбается так же беззаботно, как раньше, и он обрадованно и облегченно вздохнул про себя.
А праздник вышел просто прекрасный. Лучший из всех, что мог припомнить Арис за всю предыдущую жизнь. Честно говоря, он думал так во время каждого праздника Предзимья.
Но может быть, так оно и было?
Почему бы каждому последующему празднику не быть прекраснее предыдущего?
И как бы там ни было, этот, определенно, должен был стать самым лучшим. После всех перенесенных испытаний они заслужили такой. С кучей гостей. С горами вкусной еды. С музыкой и танцами. Первый праздник Предзимья в свободном Ольде.
Невероятно, но Зила за весь вечер никому не сказала ничего неприятного. А если и сказала, то ее не услышали — шум-то какой стоял. В ход пошли и флейты с деревянными трубками разной длины, и глиняные свистульки, и рожки, и красивая пятиструнная лютня с округлым разукрашенным брюшком, привезенная из города. Взрослые и дети танцевали в свое удовольствие, отдельно, и попарно, и все разом.
Арис объелся всяких вкусностей, натанцевался до гудящих ног, потом опять объелся, а празднику все не было конца.
Лайри, так та вообще танцевала и веселилась не останавливаясь ни на мгновение. Арис, пожалуй, еще никогда раньше не видел сестру такой оживленной. Она как будто старалась насладиться каждым мгновением праздника, смеялась, болтала и отплясывала то с одним, то с другим, и казалось, что усталость ей неведома. Глядя на ее улыбку, никому нельзя было остаться грустным. Да и кто собирался грустить?
Арбел выставил шесть больших бочонков эля из собственных запасов.
Дочери старосты красовались в новых обручах, сработанных, как все уверяли, не хуже тех украшений, что продавались в городе. Их тоже наперебой звали танцевать. Они совсем затмили признанную красавицу Рилену. А та непривычно одиноко стояла в сторонке, растерянно теребя тесемки на праздничной юбке. Время от времени Рилена бросала недовольные взгляды на танцующих. Приглашали кого угодно, но только не ее. Не удивительно: красивая девчонка, но все же такая задавака.
Постепенно вид у нее сделался совсем не веселый. Арис подумал, подумал, покосился на надувшуюся Рилену, да и пригласил ее разок. С него не убудет, а это все же праздник Предзимья.
Барн выпил эля и начал рассказывал в лицах всякие смешные истории, аккомпанируя себе в некоторых местах на лютне, совсем как странствующий музыкант. А ближе к полуночи лютню у него забрал жрец, и полилась совсем другая музыка, завораживающая, спокойная и немного грустная. Под нее и разошлись по домам, поскрипывая свежевыпавшим снегом.
На следующее утро Арис проснулся с мыслью, что нужно обязательно подарить жрецу новый посох. Вариан, которому он рассказал о своей идее, добавив, что стоимость оплатит из своих ученических, насупился и смерил его тяжелым взглядом.
— Ты что, меня обидеть хочешь? Какие деньги?! Сделаем вместе посох легкий, ухватистый, надежный, чтобы не жрец его, а он нашего жреца сам по дорогам нес.
Лайри его придумка понравилась тоже:
— Вижу, становится мой брат настоящим мастером! Погоди, через пару лет я еще буду всем хвастаться, что я сестра самого кузнеца Ариса.
Арису стало и смешно — Лайри беззлобно подкалывала его — и приятно, потому что ее слова не были одной только подколкой.
— Но только спросите сперва жреца, какой посох он хочет! — посоветовала сестра. И как в воду глядела. Потому что от нового посоха жрец наотрез отказался, говоря, что слишком уж привык к своему старому. Но вот если они обобьют железом низ посоха, чтобы не так быстро снашивался, он охотно благословит и кузницу, и плоды их труда на весь год. На том и порешили.
А через два дня опять пошел снег. Жрец вышел на дорогу, долго стоял, прищурившись, смотрел на небо, с которого сыпало частым, торопливым белым крошевом. Оттуда отправился к реке, которая к тому времени успела покрыться коркой льда, потрогал лед ногой, проверяя твердость, и улыбнулся каким-то своим мыслям.
Вечером этого дня Лайри, которая в последнее время была непривычно задумчивой и молчаливой, даже наедине с братом, после ужина вдруг негромко сказала:
— Жрец завтра утром уходит.
— Не расстраивайся, — сказал Арис. — Он же вернется на праздник Венца зимы. А может, и раньше…
— Он уходит, и я ухожу вместе с ним! — сказала Лайри, не слушая его.
— Как уходишь? Зачем? — подпрыгнул Арис. Но мать и отец сидели тихо, внимательно слушали Лайри, как будто знали и понимали что-то, чего не знал и не понимал Арис.
— Хорошо, я понял. Ты хочешь стать жрицей? Но тебе ведь не обязательно уходить с ним! Да еще в такое время года. Есть ведь жрицы, которые живут при храме, им не обязательно странствовать. Ты можешь стать жрицей и оставаться в деревне! — с отчаяньем в голосе сказал Арис. Он не был готов расстаться с сестрой. Так внезапно остаться без нее, без ее советов, без ее дружбы…
— Не расстраивайся, — повторила его же слова Лайри. — Я же обязательно вернусь. Но сейчас мне придется отправиться с ним, помогать ему и учиться быть, как он. Я даже не знаю пока, сколько продлится мое ученичество. Знаю только, что я должна уйти. Жрец сказал — таков мой путь.
— Я… пойду дров наколю, — Арис заторопился наружу, как он делал всегда, когда ему сложно было оставаться внутри. Он яростно рубил дрова, но в этот раз Лайри не составила ему компанию. Сестра осталась посидеть с родителями в последний раз. В последний, потому что когда она в следующий раз появится в деревне, она будет уже просто жрицей. И им придется учиться не называть ее по имени.