Игра на выживание

      Онкологическое отделение больницы встретило двух молодых парней лёгким сквозняком, а потому прохладой. — Я тут подожду. Ты не против? — спросил Джун после регистрации у своего парня, которого так и потряхивало. — Э-э-э… Да, да, конечно! Я скоро, — сказав это, Юнги пулей вылетел из холла, лишь бы старший не заметил его тремора.       Тихо постучавшись в кабинет флюорографии и услышав такое же тихое: «Входите», Юн зашёл, осматриваясь по сторонам. Кабинет не внушал никого доверия. Ну, вот скажите, как абсолютно белый кабинет со странными аппаратами за небольшим стеклом может вызывать хоть какое-то доверие. — Вы — Мин Юнги? — спросил пожилой врач. — Да, это я. — Отлично, проходите, одежду снимайте, свои побрякушки тоже, и заходите в комнату напротив.       Юнги обиженно засопел. Да сколько можно-то?! Уже второй раз за день его сокровища называют побрякушками. Бесит!       Но всё же сделав то, о чём его просили, он зашёл в комнату. Нет, даже не в комнату, а в комнатушку. Помещение, и без того небольшое, наполовину занимала различная медицинская аппаратура. Юнги встал в кабину, врач, надев на него щиток, сказал, что ему нужно будет делать, и вышел.       И снова размеренное жужжание аппарата. Тоже бесит! У Юнги, похоже, включился режим «всё заебало, все заебали, отъебитесь от меня все (кроме Намджуна, конечно)». Вы не подумайте, у Юнги было много других режимов, но этот день он жил почему-то именно в вышеупомянутом.       Юнги вышел из кабинки и вернулся к врачу. Последний что-то внимательно рассматривал на только что распечатанном снимке. — Посмотри, — врач перешёл на «ты». Ну, что же, так даже проще. — У тебя здесь довольно ярко выраженное затемнение. Это может быть чем угодно. — Чем угодно? — резко побледнев, спросил Юн пересохшими губами. — Да чем угодно. Для начала сдай анализы, и тогда я точно скажу, что с тобой.       Полумёртвый-полуживой, Юнги наконец-то покинул страшный кабинет и отправился сдавать кровь. Очередь к процедурному кабинету кажется бесконечной. Мятноволосый сидел там, по ощущениям, уже минут десять, а очередь всё так же не сдвинулась с места. Губы закусаны уже чуть не до крови, а волнение предательски выдают сильно трясущиеся руки. — Эй, парень, ты первый раз? — услышав голос, Юнги резко повернулся, в голове мелькнуло: «А здесь бывает второй раз?», и он уже собрался спросить об этом незнакомца, но язык будто приклеился к нёбу, поэтому Юнги только заторможено кивнул, уставившись на собеседника.       На Юнги с едва заметным прищуром смотрели два абсолютно разных глаза. Один голубой, словно льды Арктики, а второй коричневый, смахивающий на пляжный песок. Это выглядело так… необычно. — Я Минхо. Ли Минхо. А тебя как звать? — Я… я Юнги, — полушёпотом ответил он. — Я так понимаю, ты первый раз? — получив ещё один утвердительный кивок, Минхо продолжает. — Ты не волнуйся так, Юнги. А то тебя вполне можно спутать с белой стеной, и люди могут ненароком наткнуться. И такие есть, поверь. — Последним предложением новый друг вызвал слабенькую улыбку на лице Юнги. — А… эм… извини за вопрос, а что случилось с твоими глазами? Это линзы?       Минхо задорно улыбнулся и спокойно ответил: — У меня гетерохромия. Большинство считает меня странным из-за моих глаз, но мне они нравятся. Я думаю, что выгляжу необычно, не как все, ИНДИВИДУАЛЬНО, а поэтому круто.       Юнги очень понравился этот паренёк. Он был общительным, улыбчивым, интересным и немного, совсем чуть-чуть странным. Юнги подумал, что если бы не вся эта ситуация, они вполне могли бы подружиться. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. — Меня судьба-матушка подвела вдвойне. И гетерохромия, и опухоль. Но знаешь, — не унимался Минхо, — у меня всё так же много друзей, родные навещают меня раз в неделю. О, и они всегда приносят что-нибудь вкусненькое. Ты знаешь, я такой сладкоежка! Я просто обожаю Choco Pie и Twix. А ты какие конфеты любишь?       Видя, что Юнги начинает потихоньку оттаивать и проявлять признаки жизни, Минхо потормошил его, ухватив за плечо.       За разговорами подошла очередь мятноволосого. Он встал и зашёл в процедурный кабинет. Ещё одно жуткое место. Больница вообще, в принципе, и есть одно большое, жуткое место. — Здравствуй, присаживайся на кушетку и давай левую ручку.       Миловидная медсестра говорит с Юнги, как с маленьким. Его вновь охватила паника, но голос медсестры, такой мелодичный, как колыбельная, будто звал его за собой. И Юнги подчинился.       Процедура прошла быстро и почти безболезненно, его отпустили. Он возвратился к кабинету доктора Чана, но входить не спешил. Ему было очень страшно узнать результаты, ведь диагноз может быть любым. Никто из живых близких Юнги не знает, каково это — стоять в онкологическом отделении, у кабинета флюрографии. У кабинета, где в каждую секунду может решиться вся твоя дальнейшая жизнь. Наконец, набравшись смелости, Юнги вошёл в кабинет. — Иди сюда, — подзывает врач Юнги и показывает пальцем на ещё несколько снимков, — смотри, это тёмное пятно, скорее всего, опухоль. Доброкачественная или нет, покажет биопсия. Подумай, может у кого-то из твоей семьи такое было? — Б-было. У мамы. Она… она тоже… и она… теперь…       Дальше у Юнги провал. Он будто шагнул в пропасть, а долететь до земли не может. Он просто медленно падал в эту нескончаемую черную бездну.       В себя его привёл резкий запах. Теперь парень смог более-менее нормально функционировать. — Чего ж ты так затянул? — с недовольством в голосе и одновременно сочувственно тянет врач. — Опухоль может быстро прогрессировать. — Я умру? — задаёт Юнги единственный вопрос, который крутился у него в голове всё это время. — Парень, у тебя внушительное повреждение лёгких, окончательно говорить рано, но по внешним показателям это похоже на рак третьей стадии. Когда придут результаты анализов, будет ясно, насколько всё серьезно. При третьей стадии шансов мало, но они всё же есть. Будем бороться. — Я умру. «Всё. Это конец», — подумал Юнги, выходя на ватных ногах из кабинета врача.       Никто из его живых близких не знает, каково это — стоять перед дверью кабинета флюорографии в онкологическом отделении. И тем более никто не знает, каково выходить оттуда со страшным диагнозом, пусть пока и не подтверждённым. А Юнги знает. Теперь он знает всё.