Связанные Равой

      Свечение? Это явление Духа Света и Гармонии в мир людей через тело воплощения. Аватар — вечный хранитель мира, являющий так себя во время наибольшей опасности? Миру и ему самому что-то грозило! Так вот что имел ввиду Аанг, когда рассказал ей о развязке новой войны, инициаторами которой стал Народ Огня. Он действительно был новым воплощением Равы!       Ру осознавала теперь это, и ей было черезвычайно волнительно за лучшего друга. Ему с самого начала предписана судьба, слишком тяжёлым грузом повисшая на спине совсем маленького ребёнка. И, значит, он спас их от неминуемой гибели, погрузившись в состояние Аватара. Лёд сковывает конечности, первое время маг воды совершенно не в состоянии двигаться от истощения. Жизненные процессы постепенно начинают сжиматься, замедляясь. Однако разум продолжает работать, оставаясь на месте. Самая ужасная пытка для человека — остаться практически без движения, на морском дне, без возможности что-либо почувствовать, без возможности открыть даже рот, чтобы произвести звук.       Удивительное состояние для мага Воды — кровь замедляет свой ход, грудь стискивает холод, словно заморожены все внутренности, перед глазами фосфены, угасая, пропадает чувствительность в конечностях, почти отключается ориентация в пространстве. Бушующие потоки ветра создают сферу под водой. В слегка порванном потоке сознания девочка видит, как кипит жизнь вокруг них: множество рыбок порхают бабочками в глубине морской глади, частицы пыли, даже самые крохотные, стремятся жить, вливаться в движение, в отличии от неё. Руки напрягаются, белея до самых костяшек. Вода не подчиняется. Они буквально заточены в её родной стихии, она так близко, так ощутима кончиками прохладной кожи! Если бы не эта туманная нега, поразившая всё тело, Ру бы непременно воспользовалась родной стихией!       Заточение течёт, сковывая её боязнью одиночества. Ощущение собственной бесполезности начинает гореть внутри души яркой кометой. Одна сторона, сознание буквально кричит на неё обвинением: зачем ты вообще поплелась за этим мальчишкой?! А вторая тихо шепчет успокоение: зато мы вместе. «Аанг не бросит меня. Не бросит, правда ведь?..»       Девочка пытается заснуть, стать неподвижной статуей, как это сделали Аанг и Аппа, более ничего не замечать, она искренне желает быть погребённой под толстой коркой льда. Однако… Словно воля Высших была на то, ничего не вышло. Голода не ощущается, нехватка воздуха отсутствует. Лишь глаза могут двигаться в свободном направлении, замечая каждую мелочь. От скуки она начинает считать дни за днём, осознавая внутри себя страшное: «Я не могу умереть… Они тоже. Они просто спят. Но почему же я тоже не могу заснуть? Словно меня оставили охранять их вечный сон. Так… Странно.»       Поначалу действительно странно. Время продолжало двигаться вперёд —это было заметно по айсбергу, который постепенно сковывал и без того достаточно мрачную «тюрьму». Рыбок вскоре не стало видно совсем, лёд сковывает ещё сильнее пространство вокруг, лишая здравых мыслей рассудок.       Руфиина так много времени посвятила собственным мыслям, что неволей начала чувствовать, как сходит с ума.       Если попытаться сделать хотя бы ещё попытку двинуться дальше, разум окончательно схватывает горькая правда, потухающие силы делают скоротечное, хаотичное сплетение. Последний, верный рывок. Тело инстинктивно подалось вперёд — несколько костей мгновенно пронзила жуткая, разрывающая отметина острой боли, скатывающейся ироничной ухмылкой множества, — как ей казалось в тот момент, — наблюдателей.       Разум продолжает оставаться в тени, образа постепенно переходят в её скованную реальность. Игры детства, смех, неторопливая кипящая жизнь на Севере. «— Я придумал новый приём! Он называется…» «—…Он называется аэробол!»       Душа пропускает через себя столько тревожных трещин, наполняется дрожащей, молчаливой потерью, затем — ярость сквозь густую пелену желания жить окутывает тело. Ру начинает долгие тренировки, упорный самоконтроль, освобождаясь от петель былых, детских, таких ярких впечатлений. Вскоре её многодневные труды становятся вознаграждены и замечены Духами. Они позволяют познать ей, как можно контролировать температуру воды. Она быстро освобождает себя из оков вечных снегов, пытаясь разбудить и друга тоже. Не выходит. Судьба буквально насмехается над этим желанием, она же покорно к ней прислушивается, садясь в позу лотоса, начинает медитации.       Дни продолжают стремительно течь, не оставляя за собой ничего. Только колкую, леденящую, пустую страницу очередных страданий.       Она же продолжает крутить шарманку своих воспоминаний — всё что ей остаётся… *** — Катара, а вдруг они окажутся шпионами из Огненных?!       Освежающие потоки воздуха проникают внутрь лёгких, разрезая до боли. Грудь расправляется словно после коллапса, наполняется морозной свежестью. Так ошеломляюще, словно Ру переживает второе рождение. Она бы закричала, будь её воля. Но остаётся удивительно тихой, как и в первые минуты жизни. Уши закладывают совершенно ненужные, бессмысленные голоса, мешающие сконцентрироваться. Девочка думает — это галлюцинации, не более. Ещё одно испытание Духа Равы, чтобы свести в конце концов её железную хватку на нет.       Даже яркий свет полярного солнца, слепящий глаза, она считает фрагментом чего-то вымышленного. Звук металла, столь раздражающий слух, мгновенно сменяется разочарованным, даже обеспокоенным воскриком юноши.       Разве образа её воспалённого сознания могут быть настолько долгими? Наконец, неверие сменяют последние несколько осколков надежды, ещё теплом отдающие: «Выбрались?»       Неодобрительный рык зубра подтверждает теорию. Ру начинает открывать глаза.       Снежная, ослепительная местность пуста, поражает воображение своим великолепием: склоны айсбергов, покрытых свежими снегами, вызывает тонкую грань между ностальгией и новыми, только что увиденными вещами.       Мирная гладь океана отражает внешнее спокойствие пустой души Руф. Да, она опустошена, словно вымороженный карп, поднятый из глубин зимнего колодца, выпотрошенный ещё по осени, но готовый прыгать на сковородке с раскаленным маслом.       Пальцы начинают сжиматься. Грудь девочки вздымается шире, чем прежде, наполняясь теперь уже спасительным и долгожданным кислородом. Жизнь возвращается к ней вместе с оглушительной чувствительностью. Магия тоже возвращается.       Несколько секунд — струя воды воды стремительно сбивает с ног двух незнакомых подростков, по велению тонких ручонок мага затачивая тех в лёд.       От резкого подъёма туловища кружится в голове, прилившая к мозгу кровь стучит маленькими молоточками в висках. Ещё несколько секунд — она встречается с уставшим взором громовых глаз, широко раскрытых в этот момент и не до самого конца осознающих что, собственно, здесь происходит.       Девочку начинает переполнять настоящий шторм эмоций: от радости вновь видеть в живых своего лучшего друга до быстро пронзающего сожаления того, что наверняка Народ Огня смог за всё то время, что Аватар пробыл в айсберге, поработить весь мир к своим нечестивым ногам.       Звук пощёчины заставляет последнего мага воздуха упасть в снег. Слишком тяжёлое бремя тому далось во время поддержки состояния замедления всего организма и его биологических процессов.       Ру с мимолётной тоской смотрит в упор на Аанга, глубоко вздохнув. Она потом с ним разберётся. Один на один. Позднее. — Что это было за световое шоу?! Я точно уверен в том, что они таким образом подают знак взводу крейсеров Огненных! — не унимался, как поняла позднее Ру, юноша с пучком и бумерангом за спиной. — Угомонись уже, Сокка! Не видишь, они просто слишком напуганы? — кричит в ответ на пучковоголового голубоглазая девчонка с косичками по бокам в уборе сложной причёски.       Они скованы льдом, но ведут себя совершенно по-разному. Один шутливо откатывается словечками от её язвительных заявлений, другая хочет накостылять первому. Одеты в традиционные наряды народа Воды, с Юга. Лёд нагревается, превращается в воду, покорно возвращаясь в свою родную, океанскую гладь.       Девочка рефлекторно встаёт в боевую стойку на защиту зевающего зубра, в её болотистых зрачках бушует пламя неуверенной осторожности. — Мы не причиним вам вред, — с некой добродушностью выставляя руки в перчатках перед собой, говорит «спасительница», — я — Катара. А этот некудышный балбес — мой старший брат Сокка. Мы случайно наткнулись на вас троих в айсберге. Скажи… Этот маленький мальчик — Аватар?       Голос шатенки звучит спокойно, даже успокаивает, словно журчащий водопад, что часто представляла перед глазами Ру во время заточения. — Ты из племени Воды, так? Как тебя зовут? — продолжает Катара, с каждым новым, почти неуловимым шагом, скользя по ледяной поверхности и приближаясь к девочке, тело которой начинает гореть под гнётом недопонимания и холода: — Сокка, сними, пожалуйста, куртку! Ей холодно.       Юноша ворчливо, под пристальным взглядом злобной родственницы, отдаёт тёплый тулуп из шерсти оленя-моржа. Тонкие, веснушчатые плечи собирается покрыть одежда. Но перед Катарой тут же возникает преграда изо льда. Руф хватается за бессознательного мальчишку, сверля диким, животным испугом тех. Стоит неловкое молчание. — Ну я же говорил тебе, они шпионы, — получает нагоняй Сокка, от чего сознание начинает верить в реальность происходящего, — ай!       Поднимая навесу костлявое тельце Аанга, девочка решает пойти к незнакомцам навстречу. Лучше уж так, чем потом в неведении погибать среди льда и снегов. Зубр неохотно плетётся по следам Ру, понимая, что больше выходов из сложившейся ситуации нет. — Н-нет, — нескладный, хриплый голосок рыжей отвечает на вопрос Катары, отвлекая брата и сестру от семейных разборок. Язык в который раз подводит, слишком узкой становится глотка, — м-мы путь… шест… финики. Й-а… Ру. Эт-то Аппа. О-он лет-тающий зубр.       Сокку поражает говор новой знакомой, и ранее агрессивная мимика на лице становится более спокойной, даже сочувствующей. — А это Катара — моя летающая сестра! — конечно же, в манере юноши было отшутиться.       Катара изумлена, яркой линией бледной губ изгибается её рот вместе с бровями. Водяная струя успешно окатывает с головы до ног старшего родственника. — Тогда просим идти за нами, так как лодка кое из-за кого удачно потерпела крушение, — доброжелательно сообщает девушка, не забывая укрыть тулупом братца новоприбывших.       Ру безмолвно, при помощи стихии, показывает на снегу иероглифами то, что стоит немного подождать и они доберутся до места назначения на зубре. Просто тому нужно немного времени отдохнуть.       Дети с трудом разводят костёр, делая небольшой привал. Сокка уже более смело обращается с Ру, рассказывая, как правильно нужно ловить рыбу. Катара же смотрит на девочку с неподдельным восхищением, неловко поправляя волосы.       Небо слегка темнеет, покрываясь густым ворохом многогранных светил. Они привлекают внимание, и девочка, рефлекторно постукивая кончиками пальцев по лицу спящего Аанга, принуждает того к пробуждению.       Привыкший к теплу, что исходило от тела подруги, заменяя тому одеяло, мальчик лишь сонно морщится, но не хочет открывать глаза.       Ру начинает закатывать глаза, вызывая смешок у юной девушки. — Я хотела спросить у тебя, Ру. Ты ведь маг воды, верно? — два сверкающих, подобно глади озера, наливаются искренней просьбой: — Не могла бы ты научить меня парочке приёмов?       Складывая ладони в жесте, Катара буквально сгибает в молитве спину. — У-устала, — было той ответом. — П-потом. В-возможно. Н-не ф-факт.       Чему могла научить её Руф, если сама толком ничего особенного не знает? Только, если искусству целительства. И то… Магия для женщин — это недопустимо, почти оскорбление традиций древних обычаев их общих предков.       Вспоминаются слова астролога: «Я никогда не нарушал традиции и обычаи своего народа, но твой случай особенный. В будущем ты обязательно должна будешь защищать кое-кого очень важного для этого мира.»       Вскоре Сокка делится со всеми пойманной рыбой. Её аромат пробуждает голодный желудок, выворачивает тот наизнанку. Девочка несколько минут смотрит на пищу в небольшом недоумении, ведь в монастыре всегда ела одни фрукты, уподобляясь их «особому» рациону в питании.       Даже во время путешествия по Северному Полюсу Руф никогда не позволяла себе есть мясо убитых животных.       Но… Она не какой-то там монах из кочевнинов. Никто не внушал ей принимать постриг — стать частью монастыря.       Противоречия, вызванные долгими годами заточения, заставляют её пересмотреть собственные предрасположенности к вкусам. Она с удовольствием вкушает рыбу, заполняя пустой желудок.       Даже это, казалось бы, пресное мясо без соли, дало возможность ожить вновь. По овалу лица неожиданно пошло несколько горячих капель. В грудине возникает некая сила, выталкивающая из сердца старые привычки.       Сокка горделиво потирает нос от того, что гостье понравилась его стряпня. А затем они ложатся поближе к жёсткой, однако такой необходимой шерсти животного, его большого размера тела, которое излучает тепло.       Глаза медленно закрываются сами собой, как можно ближе удерживая к себе мальчика, старательно укутывая кочевника так, чтобы им обоим было удобно.       И почему же душа так делает, если внутри буквально вскипает негодованием по отношению к нему из-за тупой нерешительности этого обезьяноподобного идиота?       Пока сердце юной волшебницы воды не способно дать точного ответа.       Время покажет, что к чему. ***       Тьма, врываясь в самые потаённые углы разума, насылает страшный сон. Руф хмурится. Вокруг девушки юлой начинают вертеться множество духовных сущностей. Их уродливые, склизкие языки покрыты слоем отвратительных язв. Тонкие фаланги пальцев рук с длинными когтями тянутся к затылку с намерением дотронуться до девочки.       Страх, пробравшийся в самое главное, что так сильно берегла ото всех она, в тщетных попытках забыть, открывает ужасные вещи, которые мог услышать в свои года юный ум.       Насмешки. «— Ведьма! Ты вообще не похожа на нормальную девушку из нашего племени! Да кто вообще тебя породил?» — Нет…       Закрывает лицо длинными пальцами, сжимаясь в комочек, Ру. «— Смотрите на неё! Да ни один мужчина не возьмёт её в жёны!»       Зависть, зависть, зависть — вот что написано на фальшивых лицах. Кровавые зрачки ещё больше сверлят спину малышки, от чего той становится с каждой минутой молчания всё тошнотворнее. «— Да кто её вообще разговаривать учил? Смотрите, как язык заплетается. Ты что, немая?»       Крик взрывает глотку истошным произношением одного и того же слова: «Нет?!»       Огромные человеческие пальцы начинают чертить в воздухе иероглифы: «Маотара.» — Моё имя Руфиина! — во сне голос девчушки громок и гибок, словно тетева лука.       Она даже сама неволей удивляется, моргает, выкрикивая без проблем те слова, которые так долго копились в душевном урагане.       Атмосфера давит ещё сильнее прежнего.       Задыхаясь во сне, девочка покрывается капельками холодного пота. Температура тела горячее пожара. Тело инстинктивно напрягается, изворачиваясь змеёй то в одну, то в другую сторону. Локоть, который ближе всего находился к носу мальчика, неудачно ударил того. — Ай!       Аанг, будто бы схваченный предчувствием нехорошего, молнией вскочил с места, оглядываясь вокруг. Подруга болезненно реагирует на прикосновения руки ко лбу. Аватар чертыхается и, подобно прокажённому, начинает метаться между Катарой и Соккой. — Прошу вас, помогите Ру-Ру!       Водники лениво открывают глаза, потягиваясь. Они явно недовольны идеей пробуждения с первыми лучами рассвета, поэтому первый слепленный снежок полетел в лицо кричащего Аанга. — Сокка, — всё же Катара встаёт, злобно косясь на старшего: — Прекрати! — Да у меня из-за этих троих индивидов скоро будет инфаркт, — скрестил руки на груди русоволосый в ответ, пытаясь сдержать зевоту.       Аанг и сам рад бы дальше поспать, но состояние Руф желает оставлять лучшего. Катара приблизилась к девочке. Дыхание у той становится более учащённым, кожа бледнее обычного. — У неё лихорадка, — серьёзно отмечает маг воды, — необходимо доставить Ру в деревню… Как можно быстрее. Иначе адаптация к резкому изменению температуры пройдёт хуже, чем у тебя в детстве, Сокка. — Это ты намекаешь на то, как я блевал всю неделю?! — шутливый паренёк, спохватившись, резко вскочил на ноги. — Мы можем долететь на Аппе, — подхватывает слегка неуверенно Аанг, понуро оглядывая то, как подростки собирают те немногие пожитки, что имели при себе: — Если так будет, конечно, быстрее. Он вроде бы отдохнул. Да, дружок?       Зубр чихнул в ответ да так, что все сопли попали на болтливого Сокку, а само животное взлетело в воздух на три метра над уровнем земли.       Аанг едва успел подхватить на руки Руф, иначе бы девчонку ждал не самый удачный вариант утреннего подъёма. — Гадство! — крикнул испачканный в зелёной, вязкой жиже юноша, ворчливо очищая одежду: — Я по самые уши в его соплях, ужас!       Даже когда Катара смыла большую часть водой, на Сокке оставались внушительные пятна. — Ты мне будешь самолично стирать одежду за своим зубром, понял? — показал на взбиравшегося в седло монашка. — Да успокойся ты уже! Ру плохо! Надо ей помочь!       …В кожаном, коробообразном седле было настолько свободно, что можно было неволей улечься во весь рост, что и сделал старший брат Катары, пока девушка старательно ухаживала за больной.       Аанг ещё не до самого конца понимал, почему находится в одной странной ситуации с какими-то незнакомцами, откуда они взялись и почему знакомы с Руф. Видимо, она очнулась раньше, чем он.       Однако чувство тяжёлой ответственности перед Ру легла на плечи ребёнка. Сколько же времени они провели в айсберге? Пальцы начинают сжимать шероховатую поверхность верёвок, которые служат «рулём» для управления Аппы.       Тихое посапывание Сокки никак не отвлекает. Катара осторожно приподнимает голову девочки, кладя поудобнее на собственные колени.       Таким образом дети успешно добрались до поселения Южного племени Воды.       Самовозведённая башенка с синим цветом флага развивается «предупреждением» так называемым «врагам», чем неволей смешит уже в который раз голубоглазую Катару. — Эта башня точно выдержит весь напор «вражеских судов», — прикалывается магиня воды, осторожно вытаскивая из седла больную Ру, — Пра-Пра, ты в самый раз! Прошу, помоги, пожалуйста. Тут у девочки лихорадка. Ей срочно необходим…       Старая женщина в самом закате лет подходит к детям. Её мутные глаза, всматриваясь особенно тщательно в Руф, хмурятся. — Катара, осторожно неси её ко мне в иглу, — затем взгляд пожилой женщины-вождя впиваются в Аанга, который непонимающими глазами чистейшего тумана вопрошает, что здесь происходит. — А ты, мальчик, иди за Соккой. Он покажет тебе, где можно будет отдохнуть.       Юный воин юга по-братски осаждает своим крепким, дружественным кулаком плечо Аватара: — Так как тебя звать-то? А то мы успели только с твоей очаровательной девушкой познакомиться! Такая милашка, особенно эти веснушки… — Чт-что?! Нет, Ру не моя девушка! Мы духовные брат и сестра! А тем более — друзья! — щёки мальчишки непроизвольно зарделись: — Аанг. А где мы вообще находимся? — Южное племя Воды, — немного удивлённо пояснил воин, — странно. Как вы вообще оказались в айсберге? — Вот этого-то я и не помню… — печально осознавать то, что буквально половина того, что теплилось в памяти, буквально испарилось из неё. Или это просто временное помутнение сознания? Очевидно, что нет. Ему пришлось в очередной раз надеть одну из множества масок притворства, чтобы скрыть настоящие эмоции.       Как бы оно ни было, Сокка ничего не понял, и мальчишки ушли развлекаться у костра, как только могли. *** — Я чувствую, ей стало получше, — в это время Пра-Пра всеми силами отпаивала Руф, пользуясь своими знаниями расположения точками потока энергии ци. Она открывала их и закрывала, а когда увидела узор на спине рыжеволосой, отпрянула от девчушки, словно от кипятка: — Катара, ты знаешь, кто был в попутчиках у этой девочки? — Мальчик с татуировкой в виде стрелы, — спокойно ответила, перебирая различные высушенные водоросли, магиня воды: — А что? — Кочевник, — коротко сообщила старуха, — воздушный кочевник. Последний из своего вида. Как он оказался здесь? — Мы с Соккой спасли их из айсберга.       Мутные, голубые глаза наполнились сомнениями.       Она указала на Ру пальцем: — У этой девочки отметина Равы. Этот узор ни с чем невозможно перепутать. А ты знаешь, что это значит? — Н-нет? — голос Катары чуть предательски дрогнул. — Спутница нового воплощения Равы, — констатировала факт Пра-Пра, раскатывая на место верхнюю часть одежды девочки: — Аватар вернулся… И, если верить яркому свету, что я увидела вчера, он всенеприменно вернулся. Этот мальчик и есть Аватар.       Кристально-голубые глаза Катары чуть раскрылись в удивлении, а голова наполнилась светлыми мыслями об освобождении от гнёта народа Огня. Неужто, спустя целый век, мир наконец-то избавится от злой диктатуры Хозяина Огня?!       Сквозь пелену приглушённого болезнью сознания удалось услышать некоторую часть разговора.       Катара, добрая и отзывчивая, коснулась щеки рукой Ру. Той стало намного лучше, чем раньше. Тело девочки инстинктивно начало подниматься. Зелень глаз метнулась к старухе: «Ты. Не смей кому-нибудь об этом разболтать, поняла?»       Пра-Пра спокойно поняла, что сказала рыжевласка, кивнув головой, чем сильнее удивила Руфиину. «Так ты понимаешь меня?» «Это несложно, ведь в прошлом я была довольно-таки жадной до изучения языков, » — с хохотом отозвалась знаками старая женщина, вызывая уважение Ру. «Тогда скажите мне: что значит быть «Спутницей нового воплощения Равы»? Каким таким образом я ей являюсь?» — девочка с нескрываемым интересом наблюдала за Пра-Пра. Ей нужно подтвердить некоторые факты по поводу своего предназначения. «У каждого нового Аватара есть так называемый спутник, которого каждый новый цикл отмечает своим знаком на спине Рава. Наш великий Прародитель делает это для того, чтобы ментальное здоровье его воплощения было в порядке. Вы связаны с Аватаром, можно сказать, на духовном уровне. Как две половинки фрукта, сильного и растущего.»       Веснушчатая напрягается, вставая на ноги окончательно. Сделав глубокий поклон в дань уважения Пра-Пра, игнорируя Катару, она вышла из иглу. — Ру-Ру! Вернись! Ты ещё не до конца восстановилась!       Снег, густой и хлопчатый, падает навзничь прямо в раскрытые ладони. Ноги немного не слушаются тела, однако стоит немного успокоиться, она срывается вперёд, да так, что Катара, выбежавшая из иглу своей бабушки, не догнала проказницу.       Руфиина молниеносно открывает снежную массу с помощью магии, также быстро поднявшись наверх, удерживая в своих хрупких ладошках водяный хлыст. — А ну спускайся, Ру! Так нечестно!       Девушка раззадоривается, погнавшись за малышкой вдоль стены. Когда Ру залезла на самую высокую точку деревни — башню, которую построил Сокка, послышался наполненный ребячеством, искренний смех Аанга, что мчался на пингвине прямиком в башню. — Моя башня?! — кричал Сокка позади, тоже в бегах, ведь монашек вот-вот должен был разбить башню. — Руфи, в сторону! — крик Катары заставил девочку вызвать струю воды из океана и сбить пингвина в сторону, прежде, чем тот испортит творение воина всея Юга.       По итогу это веселье завершилось благополучно. Аанг рефлекторно соскочил с пингвина порывом воздуха оказавшись сверху, рядом с подругой. — Ох, Ру! Ты тоже тут! — в тот же момент мальчик захотел обняться с девочкой, однако та сделала один шаг в сторону.       Аанг всё же провалился в сугроб за стенкой деревеньки, да так, что только ноги кверху торчали! — За что? — серые зрачки покрыты лёгкой линией обиды. Также недопонимание только усиливается с каждым её жестом: «Я заболела, Аанг. Да и обниматься не больно хочу. Так что прими, пожалуйста, это к сведению. Нам не развлекаться нужно сейчас, а думать, что делать дальше.» — Но мы же на Южном Полюсе! Здесь столько всего интересного, что можно сделать! — возникает Аватар, вновь оказываясь рядом с подругой. «В твоём-то положении?» — после этого руки Ру ложатся на бёдра: — «Прошу, не смеши меня, Аанг. Я бы с удовольствием сейчас врезала тебе за твой поступок, так и чешутся кулаки.» «Какой поступок?» — не понимает мальчик, переходя на язык жестов. Делает вид, будто бы ничего не помнит. Вот же артист! Да ему только в театр подаваться!       Взгляд подруги становится змеиным, практически негодующим. «Мы застряли в айсберге, как оказалось, на целую сотню лет. Это не год, не два, Аанг! Это целый век! И за этот век народ Огня мог сделать с миром что угодно?! Как ты этого, чёрт побери, не понимаешь?»       Аанг меняется в лице. Все жилки растерянно сводятся к пронзающей вине, линия слегка обветренных губ подгибается. Нос шмыгает: «Я… Лишь…» — дрожащими пальцами делает последние жесты мальчик, едва заметно сдерживая порыв безудержной горечи: — «Хотел…» «Ясно. Больше нам пока не о чем разговаривать, прощай!» — жестоко парировала девочка, спускаясь вниз.       Это ему-то пришлось целую сотню лет без сна провести в леднике?! Это ему пришлось научиться переубеждать заторможенный организм двигаться дальше, чтобы спасти их?! — П-погоди, Ру! Ну погоди же!       Когда Аанг попробовал пойти за ней, тут же перед самым его носом возникла стенка изо льда. Затем другая. Девчушка старательно отгородилась от него, чтобы не выплеснуть весь тот гнев, что скопился за эти годы, на него. Она ведь потенциальная старуха, если так подумать! — Да послушай же ты… — наконец поймал момент монашек, схватывая на лету руки кудрявой: —Ру… Я понимаю всю тяжесть своего поступка, но расходиться из-за этого — крайне глупый поступок. Мы обещали друг-другу всегда быть рядом. Ты же прекрасно помнишь это, не так ли?       Зелёные глаза отражают гнев. Рыжие прядки падают вниз, на лицо, частично закрывая то. «Ты хоть представляешь себе, каково было человеку эти сто лет в сознании, находясь в айсберге?» — Что? — замер Аанг, отпустив запястья. Для него это была и врямь ошеломляющая новость. «Если не знаешь, то не лезь ко мне, пока не узнаешь, понял? Притворщик!» — рука неволей согнулась в неприличном знаке.       На данной ноте она ушла в противоположном направлении.