Связанные Равой

      Когда былой восторг от полёта проходит, неминуемо начинаешь замечать некоторые неудобства. Ветер трепал непослушные кудри Руфиины, постоянно норовя запихнуть их ей в рот при повороте головы, щекотал нос, а глаза и вовсе слезились. Кожа обветривалась, обгорала на открытом солнце, да и морская гладь повсеместно отражая лучи, лишь способствовала ещё более сильному облучению, так что влажность воздуха не спасала. Это был очередной из дней совместного приключения. Сокка храпел, закинув голову назад. Руфиина наблюдала, как слюни из открытого рта братца Катары раздувает поток ветра. На данный момент это было единственным развлечением. Ру с грустью вспоминала, какими нарядными были летающие бизоны во время празднеств Кочевников. На седло крепили различные красочные ветряные вертушки, гирлянды, а в кулачках детей были зажаты веревочки, за которыми тянулись, причудливо извиваясь в потоках ветра, завораживающие взгляд воздушные змеи. И каких только там диковинных форм не было, в основном в виде птиц, но самыми любимыми у Руфиины были Инь и Ян — чёрные и белые. Как оказалось позже — слишком символичные. Это волей по неволе нагнетало грустные мысли.       Тем более сейчас никах штук к седлу крепить было нельзя, чтобы не привлекать излишнего внимания. Они делали минимум остановок, лишь для кормежки бизона. Полет на Аппе становился более невыносимым и однообразным, чем обычно, Руф скучала, а потому не особо возражала, когда Катара, наконец, отстала от Аанга, управляющего бизоном, восседая на голове гигантского зверя, и перебралась к остальным в седло. Видимо, та вдруг решила провести время со своей единственной, понимающей подружкой. Разговоры поначалу походили на пустого рода болтовню, практически ни о чём. Дочь Хакоды брала всяческие советы по уходу за собой, конечно же, заводя речь о стандартах красоты Северного племени Воды. Девушке был искренне интересен быт, можно сказать, своей дальней «родственницы» по линии общих предков.       Попутно причёсывая роскошные, длинные локоны темно-русых волос гребнем, девушка привлекала внимание двух серебристых глаз-самоцветов, которые наблюдая исподволь с безопасного расстояния, то украдкой пялятся на неё, то возвращаются к привычному месту — построению дальнейшего маршрута пути, то вновь любуются драгоценными ему чертами лица смуглого, округлого личика. Ру с замиранием сердца смотрела за игрой этих взглядов. Больше всего её раздражала глупая, кривоватая ухмылка Аанга.       «Что ты лыбишься, как малолетний ловелас?!» — показала она мальчишке знаками. Тот вскинув брови и раскрыв с обидой в удивлении глаза, отвернулся стараясь больше не поворачиваться. — А я, что улыбался? И почему, именно, как этот… — пробубнил Аанг, словно спросил сам себя. Катара же меж тем продолжала вертеться вокруг Ру-ру, не обратив на это внимания. Видимо, симпатия Аватара ей льстила, но своей красотой ей хотелось обольстить не только его одного. — Думаешь, маска из ламинарии освежит кожу? — цокает языком немного расстроенная состоянием потрескавшихся щёк и обветренных, покрытых свежим зудом, южанка, прикладывая ладошку в варешке ко лбу. В кои-то веки утеплители рук сгодились и для не менее важных процедур.       Девушка прикладывает кашку из водорослей, зелёная жижа размазывается по щекам. Мальчишка снова обернувшись, хихикает в ладошку с вида своей «красотки». — Не т-только ламинария, но и маска из лечебной г-глины. Такую на С-север в былые времена п-привозили т-торговцы из Царства Земли, — стараясь выглядеть более серьёзной, кивком подтверждает слова Руфиина, — Т-твоя кожа станет бархатистой, с-словно… — девочка пытается подобрать литературный эпитет, прозвучавший бы красочнее в данной ситуации.       В девичий разговор врывается проснувшийся и уже тоже скучающий Сокка, до этого времени полировавший о плоский камень бумеранг. Судя по всему, своё занятие довольно быстро надоело ему, а в диалоги паренёк ох как любит встревать! Особенно, в чужие! — Словно ворсистая шерсть коала-выдры? Ха-ха-ха! Такая кожа очень даже подошла моей сестрице! Ты теперь как болотная… — Мы же родня, — не дав ему договорить, пытается вразумить она брата. — Зачем говорить про меня гадости… Когда сам, забыл побриться. Вон волоски торчат! — Да ты права на все сто! Тебе тоже надо бы… побрить волоски в подмышках и на… — Всё! — хлопает ладонью по коленке закипевшая чайником Катара, насупившись: — С этого момента ты сам заботишься о себе! Надеюсь, наказание покажет тебе, как невежливо вставлять тупые шутки в наши разговоры!       На защиту старшего пришлось встать Руф, ведь голубоглазый прямо-таки умолял усмирить пылкий порыв её водной родственницы-колдуньи. Ну, как «встать»? Скорее, выгодно припомнить тот случай с острова Киоши, во время которого он заставил в полной мере ощутить девочку все спектры такого чувства под названием «стыд». — Ага, п-пусть сам и свои штаны штопает. И п-помоется. Запах тухлой рыбы не о-очень благоприятно влияет на моё об-боняние, — и, вдоволь рассмеявшись над выражением лица скукожившегося теперь от смущения Сокки, женская кампания отсела в самый дальний угол седла. — Здорово ты ему утёрла нос. И правильно сделала! Давно ему пора показать уже, что женщина — это не какая-то там вещь, которой можно только и делать, что пользоваться, — топила ярая противница старинных устоев своего народа, складывая пожитки обратно в сумку: — Не удивлюсь, если у Северного племени также. Женская роль состоит в следующем: выноси-роди детей, готовь-убирай, следи за очагом, пока мужчина на охоте! Пфф! Отвратительно! — На Севере намного х-хуже в этом плане, — голос Ру понизился до шёпота из-за не самых приятных воспоминаний о пребывании на Родине матери: — Там женщинам уготована роль «домашней прислуги», их вообще н-ни во что не ставят. Т-так, что у вас на Юге всё гораздо… Гораздо тол-лерантнее. Н-но с Храмом В-воздуха Север никогда не сравнится.       Сердце внутри груди забилось в разы чаще после упоминания об одном из важнейших мест души. Уголки губ слегка изогнулись в ностальгической печали. Фаланги пальцев сжались в кулаки.       Она вспомнила Восточный Храм, уютно прятавшийся под скалой, словно грандиозное гнездовье диковинных птице-людей. То самое место, где царило умиротворение, слышался заливистый, девичий смех веселой компании монашек, возвращающихся с уроков танца. Шёлковые, яркие одежды развивались в такт воздушным потокам, делая их похожими на бутоны цветов. Стайки лемуров кружились вокруг, ласкаясь. Попугае-цесарки совершали свой круг в небе, размахивая разноцветными крыльями, приветствуя девчат. Неужели и этого уже нет? Всё уничтожили маги огня?       Складывать давно позабытые образы, что причиняют ментальную слабость, действительно трудновато. А ведь когда-то давно Гияцо удостоил пытливую, шестилетнюю девчушку даже станцевать вместе с теми кочевницами… — Что же такого ужасного с тобой случилось, Ру? Ты же всё-таки маг воды, как и я… Мы должны гордиться своей стихией, но ты, похоже, не ценишь свою Родину… Я права?       Голова с кудряшками взметнулась по траектории вверх, и в этот момент гневный блеск в зрачках заставил Катару вздрогнуть. — Гияцо думал, что я-я полюблю народ своей матери, как только увижу его, — цинично ухмыльнулась Ру-Ру в ответ: — Как ж-же грубо ошибся учитель. Кочевники кажется слишком д-добры до н-наивности. А племя Воды н-настолько… Плохо н-не хочу говорить.       Погружаясь глубоко в мысли, память начинает выдавать нежелательные осколки разбитых воспоминаний… *** «— М-мастер Кайи, я закончила расчёт р-расстояния к-координат между б-ближайшими циклами Л-лун! — с живым восторгом сообщает юная ученица астролога, протягивая измалёванными от чернил ладошками желтоватый, местами испачканный кляксами и отпечатками детских пальчиков, свиток.       Седобородый мужчина с добродушными, смешными ямочками на щеках одаривает тёплой улыбкой девочку, кивает, проверяя содержимое написанного. Его густые брови, напоминающие формой крышу уютной иглу, в удивлении приподнимаются вверх. — А ты вплоть до минут подсчитала начало следующей фазы, Руфиина, изумительно! Подобное вижу впервые, у тебя явный талант к математике! Тебя ожидает блестящее будущее в познании точных наук, потенциал такого ума должен быть высок!       Она широко улыбается, показывая отсутствие некоторых молочных зубов. Приятно слышать похвалу от единственного человека из родного племени матери, который не сравнивает девочку с другими женщинами, делая ради Ру большое исключение, не смотря на традиционные принципы. За спиной припрятаны деревянные фигурки светил: Солнца и Луны, вырезанные Руф накануне вчерашнего вечера. — Это вам, м-мастер! В-в благодарность за то, что Вы н-не оставили меня!       Ученица, даже не получив толкового ответа, просовывает в ладони старца игрушки, а затем пулей вылетает из снежной башенки астролога, чтобы немного привести тайфун смешанных чувств в сердце.        Ей впервые за год временного проживания здесь стало не так дискомфортно, поэтому наивные мысли о проявленной заботы при отсутствии родителей сыграли свою огромную роль. Девочка ощутила в учителе ту искру, которую обычные дети относят к материнской любви, и стало не по себе. — Потэм, смотри! Это же сварливая, рыжая ведьма! Воздушные обезьяны её сюда отправили, а сами сбежали!       Задорный крик детей вонзил в душу осколки обиды, а в спину малышки прилетели несколько снежных комьев. Так уже продолжается целый год. Год потрутниваний, необоснованной зависти местных детей к её выделяющимся на общей фоне города внешности, да плюс к этому уникальных способностей и возможности обучаться у второго по мастерству учителя водной магии. Последнее и вовсе из ряда вон — прецедент для племени, где царит домострой и повсеместное угнетение женщин.       Смышлёная не по годам Ру прекрасно понимала, по каким причинам на неё выливаются претензии сверстников, вот только тогда ещё совсем детский, жаждающий всеобщего миролюбия, разум ломался от недопонимания противоречивых реалий.       Глаза шокировано раскрываются, с овала лица текут обильные слёзы. Руки хватаются за воротник верхней одежды обидчика, притягивая низкорослого хулигана практически вплотную.       Рот противника начинает искривляться в ехидно-боязливой ухмылке, мальчишка ничего не говорит, молча буравя в упор Ру-Ру. От него едко пахнет вяленой рыбой. — Про м-меня можешь что угодно болтать с-своим вонючим р-ртом, но про с-служителей Южного храма ос-скорбления я-я терпеть не стану!       Кончики пальцев рук резко покрываются слоем инея. Сердце пропускает через себя несколько сильных ударов, девочке становится невыносимо холодно. Её с криками толкают в сугроб, замуровывая конечности плотным кольцом ледяных оков. Спина ощущает, как скользят потоки попавшего под одежду снега. Попытка встать вышла провальной. — Убегаем! Иначе вождь племени заставит извиняться перед её приёмным папашкой!       Слёзы крепко укоренившейся обиды вперемешку с предательством неоправданных ожиданий внушают осознание слабости. Слишком маленькая. Слишком неспособная. Слишком мягкая. Слишком открытая… — Я… В-вам это ещё припомню, недо-недоотпетые р-рыбоеды и мо-моллюскоглататели! — успевает крикнуть в порыве бессильной ярости девочка, давясь слезами.       Так пришлось проваляться до сумерек, пока девочку не нашла в снегу сердобольная женщина, впоследствии оказавшись целительницей. — Ох, великая мать Луна! Кто же тебя так? Вставай, говорю. Вон как измазалась да обморозилась! И куда только Кайи смотрит? Ничегошеньки нельзя мужикам доверять… Ни детей, ни готовку. Иж чего удумали, девочку в ученицы! У очага твоё место.       Сварливая, но как оказалось, с доброй душой старушка привела в обветшалую иглу, стоящую на самом краю поселения. Девочка, прихрамывая, осмотрелась: везде висели шкуры животных, несколько слегка побитых в некоторых местах глинистых кувшинов. Нельзя назвать это место мрачным — слишком по-своему уютным оно было, хотя и скромным до нищеты. Женщина начала раздувать огонёк при помощи трения палок друг о друга. Вскоре в закопчёном очаге, весело потрескивая, загорелся огонёк, даря живительное тепло.       На запястья рыжеволосой резво наложили несколько обильных водяных жгутов, места с царапинами ярко засияли, неволей завораживая ученицу астролога. — П-прошу, научите меня! — эмоционально всплеснула ладонями девочка, едва раны заметно затянулись. — Будет тебе, чужеземка! Ступай к Агре, она научит тебя. Целительство не хитрое искусство. Куда тяжелее обучаться магии воды, к которой у тебя официально есть доступ.       Ничего не оставалось. Только подчиняться, ведь лишь благодаря ей Руфиине удалось выбраться из полулихорадочного состояния, удалось едва выжить. И, слава Духам, не погибнуть. А после выздоровления поставить печать на сердце. Обстоятельства научили былой доверчивой натуре остыть раз и навсегда. Больше девочка не пыталась ни от кого добиться хотя бы крохи взаимной симпатии к своей персоне. Она решила посвятить своё пребывание на Северном Полюсе исключительно саморазвитию.» *** — Именно поэтому я-я и не горю особым ж-желанием возвращаться туда, — заключила Ру, всё же раскрыв правду о своём прошлом Катаре: — Целительство в-выходило из ряда вон плохо поначалу. Главная ц-целительница Севера зачастую перебарщивала с м-методами моего обучения, — незаметно приоткрыла рукав девочка, с горечью ухмыльнувшись и в который раз увидев шрамы от хлыста на коже. Те были необыкновенно заметны и грубы даже для Катары: — Но это не проблема. Куда серьёзнее — полная тишина вокруг. Пренебрежение м-маленьким ребёнком, к т-тому же девочкой. Э-это, видимо, у всех магов воды в крови так…       Веки дрогнут, и пытаются наполнить кровоточащую душу, Руфиина чувствует непреодолимое желание излить скорбные слёзы по давним неудачам. Ничего не вышло. Сухо. Впрочем, как и всегда. Об истории матери, переданной, как позднее оказалось, дальней родственницей бабушки Ру, что являлась целительницей, обучающей девочку «незамысловатой дозволенности» в магии для женской части северного пламени, спутница Аватара умолчала. Всё было куда хуже, чем рассказывал Гияцо. Родной отец оказался не простым колонистом — он был воином в рядах Огня, что участвовал в осаде Севера при Созине. И, как оказалось, Тай Лу «насильно выкрал» Нэрим, чтобы сделать пленницей. Может и было «чувство любви», но оно не позволило сделать вояке такой отчаянный шаг, как официальный брак. Он не женил на себе мать Руфиины, просто увёз от лишних глаз юную красавицу из «варварского племени», а затем начал мучать женщину, пытаясь сдержать в неволе. Просто наложница. Игрушка для любовных утех. Инкубатор для родов детей потом по-совместительству… А Руфиина просто бастард, незаконорожденное дитя. Полукровка. Не желанная, для отца. А, возможно, и для матери. Как бы горько это не звучало. — Нищета… Бедственное положение под гнётом народа Огня… Что может быть ещё хуже? Т-только и-изнасилование. Вдруг я вообще незапланированный ребёнок? Только Р-раве известно… Слава Духам, моя матушка у-успела сбежать от человека, которого я д-даже не могу назвать отцом …К-кочевники буквально стали моим спасением, — как бы сейчас ни было плохо после вновь всколыхнувшихся травм, они давно загноились и иссохли: — Именно п- поэтому… потому я-я смогла понять одну естественную в-вещь: не смотря назад, нужно двигаться в-вперёд.       По щекам Катары были размазаны обильные слёзовыделения вместе с соплями. Впрочем, вполне ожидаемо. Только вот… К девушке подключился, судя по всему, способный разрыдаться сильнее, чем младшая сестра, Сокка. Что за представление они устроили? Ру же рассказала обычную историю, наверняка в книжных источниках судеб людских можно найти куда печальнее! — Это слишком… Грустная история, Ру-Ру! — набросился на девочку старший, заключая в братские объятия, — Но теперь не о чем волноваться! Мы же твоя семья! Твои верные друзья! Правда, Кат? — Вне сомнений, Руфиина будет нашей младшей сестричкой!       Оба водника зажали бедное, тоненько тельце ребёнка, заполняя опустошённость после плачевных образов прошлого только лишь своим присутствием. — Эй! Вы меня забыли, ребята! — задорно крикнул мальчишеский голос.       Теперь уже к традиционным объятиям присоединился Аанг. Руф чувствовала лишь тепло его тела с одного бока и теплую мягкую ладонь, обхватыващую её плечо. Но объятия заставили растопить лёд, сковывающий так долго душу, тронуться дальше. Стараясь сдержать порыв безудержных, благодарных слёз, рыжеволосая расцвела в широкой улыбке.       Вот оно, истинное счастье. То, ради чего она беспристрастно старалась выжить любой ценой все эти годы. У неё есть семья! А теперь нужно стремиться ещё дальше, к самой заветной цели — помочь каждому из этих троих обрести осуществление их сокровенных мечтаний. ***       Погода стала менее ветренной и кучевые облака лениво растянулись вдоль горизонта. Ру любила рассматривать их и придумывать на что они похожи. Это была одна из любимых забав детства. И её, и Аанга. Из ностальгии Руф предложила сыграть, уступая право ответа новичкам. — Эти огромные белые облака, — Катара сказала задумчиво. — Они похожи на мягкие куски ваты.       И Руфиина поморщилась, отмечая не очень богатую фантазию новоявленной подруги-сестры, но оправдала её узким кругозором, основанном на жалких познаниях лишь о Южном полюсе. — Или на шерсть детеныша выдро-тюленя. Мы как-то поймали, но в нём мало мяса… — высказался Сокка.       В этот раз поморщились и Аанг, и Руф. — Интересно, из чего они сделаны по-настоящему? — добавил Сокка. Аанг тут же решил проверить это и выпрыгнул из седла. Пока Сокка и Катара со страхом смотрели вниз, как он раскинув широко руки и ноги скрылся в проплывающем мимо облаке, воздушный кочевник на планере уже появился у них за спиной. Звонкий хлопок заставил сложиться перепончатые крылья цвета спелого апельсина. Руф уже давно привыкла к планерам-глайдерам. Ребята с Полюса всё ещё вздрагивали каждый раз после подобного «фокуса». Весь мокрый, Аанг уверенно заявил, что облака сделаны из воды и, создав воздушную струю, высушил себя. Брат и сестра оказались под исходящим от него потоком, Руфиина же предусмотрительно уклонилась. Она ухмыльнулась его озорной выходке и тяге к экспериментам. Аанг был таким всегда. И Ру это нравилось.       В этот момент Катара обратила внимание на выжженную полосу леса глубоким чёрным шрамом выгравированную посреди густой растительности.       Где-то виднеется опускающийся пепелок, отсюда давно ушли животные. А те, которым не удалось избежать ужасной участи, валялись в стороне обугленными трупами, защищая свой дом с детёнышами из последних сил. Посередь пепелища возвышается тотем духа, что охраняет эту землю. Он, словно проклиная всех на свете, оплакивает утрату. Изваяние изображает медведя. Настолько древнее, что представляет не смешанный вид. Не медведе-утконос, не медведе-овцебык, а просто чисто медведь неизвестной породы.       Данный случай вновь напомнил Аангу о годах, проведённых в айсберге. О невыполненных обязанностях Аватара. Об ущербе для природы, который нанесли за его отсутствие. Практически уничтожены бизоны, лемуры, драконы, а тут ещё и медведи. С горестной тенью на лице присев на одно колено, мальчик осматривал состояние суховатой, потрескавшейся коры дуба, без надежды в мыслях, укоряя себя за совершённую оплошность.       Руф хмурится, инстинктивно буравя взором тотем. Девочке совершенно не по себе видеть природу в подобном виде, однако сделанного уже не исправишь. Виноваты люди Огня, слишком очевидно. Всё вокруг выжжено до тла.       Катара осторожно перебирает землю и с радостным воскриком сообщает вскоре о найденной находке друзьям: — Смотрите! Всё вовсе не погибло! Наоборот! Видите росток? Скоро природа сама излечит данный шрам!       Аанг вздыхает, Катара приобнимает его за плечо. Ру следуя её примеру, приобнимает за другое. Как лучшего друга, но в сердце становится теплее.       Групповые объятия нарушает голос старика. — Не могу поверить! Неужели дождались-таки?       Ребята оборачиваются и видят старца, который явно признал в Аанге Аватара. Не смотря на старость, тот падает ниц перед мальчиком и умоляет о спасении.       Ну, конечно же, извечный образец святости согласится оказать содействие в решении вопроса «первостепенной» важности! Кому ещё остаётся нести крест ответственности? Вместо освоения остальных стихий и осуществления самой важной миссии Аватара, конечно же, лучше останавливаться возле каждой случайной деревушки, чтобы помочь! Хоть и данный момент до хруста в костяшках бесит Руфиину, девчонка не пытается высказать свои мысли вслух. Иначе в её адрес всенеприменно полетят упрёки, мол, Аватар должен нести в мир гармонию, оказывать поддержку всем нуждающимся и т.п… Вот только не во всех аспектах жизни этот метод работает! Иногда кажется, что силами Аанга просто пользуются, а сами, словно крысы, будут обсуждать за спиной. Подло. Низко. Отвратительно.       Скептический взгляд неволей прожигает старца. Тот дрожащими пальцами втихомолку протягивает спутнице Аватара фишку пай-шо с белым лотосом, донельзя знакомую очертаниями узора на дереве. В надежде давя умоляющую улыбку, немощный отстраняется назад, оставляя её в раздумьях. Пришлось положить фишку в карман от нечего делать. Где же она могла видеть нечто подобное? В памяти всплывает момент с кабинетом мастера Кайи. Учитель тоже хранил у себя дома игровую доску… Точно! Однако предназначение данного жеста и узора неизвестно. Поэтому пришлось идти по пятам за остальными, отметая вопросы на более удачный период времени.       И почему в последнее время обстоятельства буквально силой заставляют память усиленно работать? Притом подкидывая не самые счастливые мгновения из прошлого. Наказание какое-то. За недавние проделки на Южном Полюсе, верно? Своеобразное наказание судьбы, так скажем.       А теперь ещё и покоцанная, обветшалая деревенька, вставшая на пути. Крыши домов буквально на последнем издыхании держатся с помощью подпорок, готовые вот-вот свалиться на голову неосторожному путнику. Худые детишки бегают босиком по криво вымощенному гравию. Общее состояние поселения действительно вызывает тонкую полоску сочувствия, в которую превратились её губы.       Старейшина вышел навстречу команде Аватара, в отчаянии рукоплеская ладонями вверх. — Злобный дух захватывает людей! Пропало несколько мужчин и детей за прошедший месяц! Мы не знаем, как смягчить его! А вы снизошли на нас, словно истинное благословение! Прошу, помогите!       Сейчас практически всех, кроме Руф, интересовал вопрос о возможности проведения задушевных мер по обеспечению безопасности этих несчастных бродяг, которые, судя по всему, сводят концы с концами из-за нарушения природного баланса.       Упавший ребёнок прямо перед носом рыжеволосой болезненно реагирует на полученный ушиб в области колена. Остальные дети словно стали чужими в тот момент и, напуганные произошедшим, разбежались кто куда, лишь бы быть непричастными к совершенной шалости. — Б-больно? Давай помогу, — присаживается рядом с малышом девочка, выуживая из ближайшего колодца немного воды: — Они тебя о-обижают?       Огромные, пучеглазые глазенки мальчишки непроизвольно раскрываются в удивлении: — Как ты узнала?       Несколько огненных прядей волос падают дождём на лоб Ру-Ру. Уголки губ слегка приподнимаются вверх в таинственной ухмылке: — Я-я ведунья, — малыш, интуитивно принимая шутливые слова за настоящую правду, настораживается ещё сильнее, чем прежде, но наивная храбрость нисколько не даёт убежать. — Но разве ведьмы помогают людям?!       Раны заметно затянулись, кожа стала полностью здоровой. Поднимая пальцы вверх в той же безмолвной тайне, девочка заливисто смеётся, щёлкнув по носу ребёнка. — Я очень-очень необычная в-ведьма! Я помогу тебе!       Несколько ловких пассов руками — смехотворный дождик с головы до самых ниток мочит и так немногочисленную одежду обидчиков, затаившихся в тени ближайшего переулка. Дети громко визжат, упрашивая прекратить, ведь пыль постепенно начинает превращаться в липкий слой грязи, оставаясь несмываемыми пятнами на ткани.       Жертва же детских шалостей упивается праведным возмездием, некультурно показывая пальцем на мокрых, недовольных ребят. Под опалу из дождя также успели попасть мирно беседовавшие местные жители, в последствии только недовольными глазами провожающие команду Аватара. — И почему я не удивлена? — повела плечами Катара, наблюдая за увиденной картиной: — Ру-Ру как всегда в своём репертуаре. — Правильно сделала, младшая сестрица! Так этим спиногрызам и надо! Они издевались над беззащитным мальцом, — горделиво опережает сестру Сокка, кладя ладони на бока и от души хохоча. — А вас не смущает то, что она называет себя ведьмой? — вклинивается раздосадованный словами подруги Аанг, рефлекторно ударив водника промеж лопаток: — Разве так можно спокойно смеяться после той истории? Вообще не понимаю, почему же вы оба так спокойно всё иногда воспринимаете. — Ладно… Думаю, нам лучше сосредоточиться на задаче, — проникнув, сообщает маг воды, сложив руки на груди: — Не стоит лишний раз напоминать Ру о прошлом. Пускай веселится, пока ещё есть возможность. *** — Т-ты в местный патруль решил устроиться, не так ли, братец Сокка? — спустя несколько часов бессмысленной траты времени в виде преследования тех несносных детишек, подходит к сыну Хакоды немного перепачканная в пыли Веснушка. — Набегалась за хулиганами, смотрю! Мелкая мстительница, — совершенно задорно треплет за щеку девчонку юноша, и та позволяет ему эту мимолётную заботу: — Прямо вторая Катара из детства. Она так же всё время по всей деревне устраивала рейды на забияк. Конечно, бывало, даже и я волей случая попадал под её тяжёлую руку… Но зато было очень весело! А это самое важное, не так ли? Ты бы хотела иметь младшую сестру или такого отважного старшего брата, как я? — У-уже, кажется, имею? — подхватывая настрой Сокки, смогла найти в себе силы признаться Руфиина, до глубины души тронув воина. — Какая же ты всё-таки милашка! Нам с Катарой действительно повезло встретиться с тобой…       Если бы взаправду стоило отвечать на раннее заданный вопрос, то Ру застыла бы в ступоре, ведь у неё даже в Храме Воздуха не особо эффективно развивались взаимоотношения со сверстниками. Возможно, всё из-за особенностей в виде не полноценного физического развития, возможно из-за другой стихии, к которой не привыкли дети кочевников. Однако тогда ей вполне хватало и одного Аанга со всеми изъянами и чрезмерной опекой. А что касается детей из племени Воды… Тут лишь стоит промолчать. Всё слишком очевидно: она никогда бы не влилась в их общество просто из-за слишком разных взглядов на мир. Они ограничивались лишь узкими познаниями из рассказов родителей, она же в это время взахлёб читала книги об окружающих вещах, людях, впитывая в себя неточности их культур, беря знания в библиотеках двух народов.       И до сих пор потаённая, книжная натура иногда ноет от невозможности восполнения новыми полочками трактатов в уме. Поэтому приходится изучать глазами во время путешествий повадки народца Земли.       Две стороны одной медали. Непонятно дословно даже самой девочке, какая принадлежит к зачаткам, расколотой под напором давления деяний самой Руф и окружающих, личности.       Но одна вещь предельно ясна: желание защищать близких стоит превыше всего.