***
— Пиздец, стоило мне немного отвлечься, — обреченно вздыхает Шнайдер, с трудом застегивая плотно набитую дорожную сумку. — Да уж, Шнайдер, что же ты так не уследил, — посмеивается Тилль приглушенно, кидая на него смешливый взгляд. Кристоф отмахивается, обессилено плюхаясь на кровать. Свою дорожку признаний я решил начать именно с него — он был поблизости. И, в случае чего, на моей стороне моральная поддержка Тилля, который тоже постоянно маячил рядом. Но его помощь не понадобилась. Мало того, что я вполне успешно справился сам, так и Шнайдер отреагировал ожидаемо нейтрально. Ну, один факт его, конечно, возмутил — это то, что он узнал обо всем не первым. — Нет, ну как я не заметил-то? — потирая затылок, задумчиво произнес Кристоф, — Это же и правда было очевидно. — Да хватит, не было это настолько уж и очевидно, — отмахиваюсь, хмуря брови. — Было, — Линдеманн распахивает шкаф, проговаривая немногословно. Перевожу подозрительный взгляд с одного соседа на другого. Оба выглядят настолько уверенно, будто тайну мироздания только что разгадали. — Блять, как это могло быть очевидно, — стараюсь переубедить их. Ну, или успокоить самого себя, не знаю, — если я сам этого до недавнего времени не понимал? — Ты всегда невнимательный был, — пожимает плечами Шнайдер, — Сочувствую Рихарду, тяжело ему придется. Слышу, как Тилль смеется, обозначая этим свое согласие с Кристофом. Тяну возмущенно: — Получается, ты тоже невнимательный, раз не сразу заметил. — Не, я как раз внимательный, — парирует мой кучерявый друг, — только курс моего внимания все это время в другую сторону был смещен. Кстати, мне совет твой нужен, — Шнайдер отвлекается от темы моментально. И о какой внимательности после этого может идти речь, — Каждый раз, когда я Софи дарю цветы, она расстраивается, а почему — не говорит. Чего я не так делаю? — А не дарить не пробовал? — вклинивается в разговор Тилль, выуживая из шкафа черную рубашку. — В смысле «не дарить»? — лицо Кристофа вытягивается в удивлении, — Все девушки любят цветы. — В следующий раз живые цветы в горшке дари, — проговариваю, протяжно зевая — ночью я так и не уснул, — Софи не любит срезанные в букетах. Ей их жалко. Шнайдер недоверчиво хмурится: — Фикус мне предлагаешь ей притащить? — Ну, хочешь — тащи фикус, — смеряю друга ехидным взглядом, — А вообще — проводи в цветочных больше пяти секунд, много нового узнаешь, мистер внимательность. Закатив глаза, Кристоф поднимает руку вверх и показывает мне средний палец, и я отвечаю ему тем же. Тилль поворачивается к нам, застегивая мелкие пуговки рубашки, и качает головой — мы, с направленными друг на друга факами на манер пистолетов на дуэли, возможно, действительно выглядели странно. — Идиоты, — бормочет он безэмоционально и приглаживает складки на плотной ткани. — Ты-то куда наряжаешься? — пропуская его ремарку мимо ушей, спрашиваю у нервно поправляющего волосы перед зеркалом Линдеманна. — У родителей Сенты годовщина свадьбы сегодня, меня пригласили, — выдыхает, стараясь привести свое моральное состояние в норму, — Знакомиться будем. — О-о, ну удачи совладать с нервами, друг мой, — со смехом выпаливает Шнайдер, и, игнорируя все такое же бесцветное тиллевское «пошел нахуй» в ответ, поворачивается ко мне: — К слову о дамах сердца. А эта твоя кудрявенькая что? Третьей ее позовете? Очередной беспокойный выдох Линдеманна переходит в смех, а я морщусь, всплескивая руками: — Не удивительно, что именно в твою башку подобная мерзость пришла, — смотрю на него возмущенно исподлобья, — Что-что, расставаться надо. — Нахуя вообще встречаться начинал? — Тилль стреляет в меня колким взглядом, стягивая не понравившуюся рубашку и напяливая новую. Задумываюсь на мгновение. На самом деле, ответ был очевиден, я лишь боялся его признать и произнести вслух. — Думал, сойдусь с Рейной — о Рихарде думать перестану, — отвешиваю себе мысленный подзатыльник за несообразительность — идея изначально была провальная, — Да и это правильным поступком тогда казалось. — И как ты только сессию без троек закрыл, с такими-то логическими цепочками, — недовольно бубнит Шнайдер. Чем парировать — не знаю. Лишь поджимаю губы, понимая всю абсурдность своего решения. Я и раньше осознавал, что этот поступок имеет мало общего с адекватностью, но сейчас мне самому над собой посмеяться хочется. Но я не смеюсь, потому что стыдно. Еще раз осматриваю Тилля и Кристофа, полностью погруженных в свои мысли и заботы, и уголки губ неконтролируемо растягиваются в улыбке. Я рад, что именно они мои друзья. Как я только мог в них сомневаться? Мне казалось, что рассказав об этом им, я подписываю себе приговор, но их истинная реакция обезоружила меня своей ожидаемостью. Оба повели себя именно так, как и следовало от них этого ожидать — приняли это спокойно, как факт, поддержали, пошутили пару раз. Почему я ждал чего-то другого? Может, я и правда мозгами не обременен? — Так, ладно, пора мне, у меня электричка через сорок минут, — подхватывая сумку, Кристоф топает к входной двери. — Не опоздаешь? — ухмыляюсь я, на что Шнайдер безразлично пожимает плечами. Вспомнив, что хотел предупредить его, чтобы языком не трепал, вздрагиваю: — К слову, Софи не говори пока про нас с Рихардом. Сам хочу ей признаться. Ладно? — Ты за кого меня принимаешь вообще? За пиздабола какого-то? — выпаливает он в ответ, натягивая на свое возмущенное ебало шапку. — Ну да, — произношу честно. Он выпрямляется, недовольно упирая руки в боки, и смотрит на Тилля, желая найти в его лице поддержку. Но не получает ее — тот улыбается и разводит руками, будто произнося «ну, братан, ты — трепло, и ничего с этим не сделаешь». Кристоф обессиленно опускает плечи и бормочет: — Да блять, не скажу я никому. И не так уж и часто я про что-то рассказывал. Тем более, посторонним людям я никогда ничего не говорил, — он снова нагибается, зашнуровывая ботинки, и приглушенно добавляет: — Я же телец. Не могу сдержать смеха. Прикрываю рот рукой, лишь бы не триггерить Кристофа своей ухмылкой на очередные зодиакальные рассуждения. То, что «ты же стрелец» я уже запомнил на всю жизнь, достаточно с меня. — Ты еблан, а не телец, — отмахивается Линдеманн, снова подходя к зеркалу. — Ты так говоришь, потому что козерог, — застегнув куртку и проигнорировав убийственный взгляд Тилля, Шнайдер разворачивается и уходит из комнаты, напоследок бросая: — Я пошел. Тилль растерянно смотрит ему вслед и вздыхает. Не прекращая улыбаться, встаю со своей койки и иду к шкафу — тоже собираться пора. — Какие планы? — слышу голос своего друга за спиной. — К Софи поеду, расскажу обо всем, — отвечаю, не скрывая легкого волнения в голосе, — И с Рейной надо поговорить. Надеюсь, хоть сестра мне скажет, как наиболее экологично отшить девушку, — после этих моих слов Линдеманн посмеивается, — А потом к Рихарду, заебали меня эти недомолвки уже. Достав с полок шмотки, которые планирую напялить, возвращаюсь к кровати. Скидываю ком своего тряпья вниз и разворачиваюсь к Тиллю. Тот смотрит на меня внимательно и даже обеспокоенно. — Я у Сенты, наверное, с ночевкой останусь, — проговаривает хмуро и снимает очередную не устроившую его рубашку, — Но ты звони, если что. Или пиши. Вдруг помощь понадобится. — Ты же на празднике будешь. — Ну, уж другу на сообщение ответить время найду. Опять невольно улыбаюсь. В этом весь Тилль — в постоянной участливости и непреодолимом желании помочь, во что бы то ни стало.***
Прикладываю пропуск к терминалу и беспрепятственно прохожу через вахту общежития Софи. Осталось подняться на третий этаж и зайти в нужную комнату. Она, вроде, в 314-й живет. Нервно выдыхаю, начиная пересчитывать ступеньки ногами. Несмотря на то, что моя сестра достаточно эмпатична, разговор нам все равно предстоит не из легких. Когда я звонил ей, чтобы предупредить, что хочу приехать, она заметно напряглась. Видимо, заметила в моем голосе волнение, которое я так и не смог скрыть. Софи помолчала мгновение и сказала, что будет ждать меня в комнате, добавив, что соседки как раз разошлись. Мне это на руку — с Рейной раньше времени не пересекусь. Пока поднимался, меня пару раз чуть не снесли с лестницы дорожными сумками и чемоданами. Перед выходными студенты ожидаемо разъезжались по домам, и по пятницам общага напоминала муравейник больше обычного. Все носились, торопились на свои электрички, и в этой суете не замечали чуть зазевавшихся жителей, типа меня. Странно, как я умудрился реально дойти до этажа и не свалиться вниз со ступенек, в таком-то галдеже. Поворачиваюсь в сторону подозрительно тихого левого блока, где находится комната Софи, и шагаю к его дверям. Видимо, почти все жители тут уже успели разъехаться — слишком уж спокойно в блоке. Даже разговоров в комнатах не слышно. Это хорошо, значит, смогу поговорить с Софи в максимально комфортной обстановке. Постучаться опрометчиво забываю, к сестре же пришел, и уверенно распахиваю дверь, замирая на пороге. Сжимаю в руке дверную ручку, смешно выпучив глаза. Напротив входа, на знакомой койке с кремовым пушистым покрывалом, сидела полуголая Рейна верхом на каком-то парне. Помню это розовое кружевное бельишко — скидывала она мне пару фоток в нем. Судя по всему, предаться страсти они решили достаточно поспешно — это понятно по раскиданным почти по всей комнате шмоткам. Присматриваюсь и замечаю прикроватной тумбе имиджевые очки без диоптрий — значит, это тот самый мажор, якобы «напарник по проекту». Пара увлеченно сосалась, явно продвигаясь в сторону самозабвенного перепиха и не обращая на стороннего наблюдателя в виде меня ни капли внимания. Виски пульсируют, в голове неоновыми лампочками загорается слово «свобода!» и мои губы расплываются в радостной улыбке, а из горла вырывается неконтролируемый счастливый смешок. Этим себя и выдаю — Рейна отрывается от парня и поворачивается ко мне, испуганно вздрагивая: — Пауль, я все тебе… — договорить девушка не успевает — не прекращая придурочно лыбиться, я разворачиваюсь на месте и захлопываю дверь. Из блока выхожу разве что не вприпрыжку. Вот правильно Линдеманн всегда говорил: «Отвалилось — значит, не нужное». Сама судьба разрешила эту проблему за меня — это ли не намек на то, что я все делаю верно? Лишь бы мне и дальше так везло. Самый сложный из этапов пройден — осталось совсем немного, и мы сможем быть с Рихардом вместе вполне легально и беспрепятственно. — Пауль, стой! — моя уже наконец-то бывшая нагоняет меня в коридоре. Поворачиваюсь к ней, так же ярко улыбаясь. Растрепанная и раскрасневшаяся, она стоит передо мной в одном мужском свитере, который накинула впопыхах, торопясь нагнать меня, — Пожалуйста, позволь мне все объяснить. — Не надо ничего объяснять, Рейна, — поднимаю руки вверх и слышу, что даже мой голос стал звучать в разы яснее и счастливее. Не могу удержаться от насмешки, — У тебя появился другой, я вел себя, как мудак — у нас есть все основания разойтись. Можешь мне даже пощечину вмазать, для правдоподобности картины нашего бурного расставания. Давай, разрешаю. Девушка замирает и смотрит на меня испуганно, одергивая вниз края свитера. Не знаю, о чем она думает — возможно, ей кажется, что я успел ебнуться с горя. Но, превозмогая саму себя, Рейна несмело произносит: — Так получилось, что мы с ним переспали на дне первокурсника. Потом ты предложил мне встречаться, — ничего я тебе не предлагал, оно само как-то получилось, — я была очень рада, правда. Но потом нас с Улли поставили в пару на психологии, и все само закрутилось, я не сразу поняла даже. Так его зовут Улли? Миленько. — А чего сама меня не бросила? — Не хочу, ты мне нравишься! — недовольно топает ножкой, пылко выпаливая ответ, — И он нравится. Я запуталась… Девушка разочарованно опускает голову. Мне бы поддержать ее как-то, поэтому успокаивающе укладываю руки ей на плечи, проговаривая новый вопрос: — Я же вчера с тобой расстаться хотел. Что сразу не согласилась-то? — Потому что девушки должны парней бросать, а не парни девушек! Потом бы слух пошел, что я брошенка, как бы я одногруппникам в глаза смотрела? — капризно восклицает, вскидывая голову и невольно ударяя меня по лицу пышной гривой своих волос, — Софи мне говорила, что ты не любишь навязчивых, а я ей сразу сказала — ты меня никогда первым не бросишь. Жаль, нос ей так и не утерла. Чувствую, как мое лицо расплывается в подобии смиренного понимания. Каких еще выводов можно было ожидать от инфантильной Рейны? Так и хочется спросить — а девушка может встречаться с двумя парнями одновременно? И зачем ей утирать моей сестре нос? Хотя, мне же похуй, пусть хоть с десятью встречается, лишь бы не со мной. Да и Софи, я думаю, после подобного не захочет с ней в одной комнате надолго задерживаться. — Ладно, все само собой разрешилось, заебись, — говорю, отходя от девушки на шаг назад, — Совет да любовь вам, все дела. Я бы еще поболтал, но мне идти надо, пока, — разворачиваюсь к двери, оставляя ошарашенную девушку за спиной, и добавляю на ходу: — Но в следующий раз, все-таки, кого-то одного выбери. Не все так же, как я, на подобное отреагируют. Вниз по лестнице спускаюсь на всех парах, даже пару раз ловлю себя на мысли, что хочу по-киношному съехать по перилам, демонстрируя свое льющееся через край счастье. Откидываю эти глупые мысли, перепрыгивая через несколько ступенек сразу и торопясь скорее скрыться из этого здания. Конечно, можно было бы сказать Рейне, что примерно в это же время у меня тоже появился интерес к другому человеку, но это лишнее. Слишком уж много предрассудков в ее голове — направь я разговор в это русло, то уйти живым после него было бы проблематично. Тем более, ей не нужно знать, что у меня появился именно другой, а не другая — Рейна любит посплетничать, это за наши короткие отношения я заметить успел. Пусть я и выхожу из зоны комфорта, но лишней огласки все равно не хочу. Наконец-то спускаюсь на первый этаж и уже несусь широкими шагами к вахте, как замечаю свою сестру, аккуратно прикрывающую за собой железную входную дверь. — Ой, Пауль, ты уже пришел, — говорит виновато, поспешно доставая пропуск из сумки, — Прости, срочно в деканат вызывали, по поводу слета отличников. Совсем забыла тебя предупредить. — Стой, — пересекаю терминал быстрее, чем она успевает нашарить пластиковую карточку в кармане, — Давай куда-нибудь сходим? Где тут у вас можно спокойно поговорить? Софи кивает и за руку утягивает меня на улицу.***
Столько уверенности, как в данный момент, я не чувствовал никогда. В том, что планирую сделать, я был уверен на миллион процентов. Сам пугаюсь своему же боевому настрою. Кажется, что в этом состоянии я способен совершить все, что угодно. Лишь бы не растерять эту убежденность раньше времени. Разговор с Софи прошел предсказуемо спокойно. Опять зря боялся. Не считая того, что она тоже заявила, что сразу заметила между нами с Рихардом какое-то напряжение и когда я сказал ей, что влюбился в парня, то первым делом подумала именно про него. Сил возмущаться или сетовать на что-то уже не было — видимо, это и правда было слишком уж заметно, и мне только и остается, что смириться с этим. Еще я рассказал про Рейну — эта новость ее тоже не удивила. Как выяснилось, она догадывалась, что у ее соседки есть кто-то, кроме меня, но не высказывала это предположение мне, боясь моей реакции. Я отмахнулся — это последнее, о чем я задумывался. Остановить Софи от нескончаемых извинений было сложно, но я справился и с этим. Сестра сказала много того, что смогло меня значительно успокоить, но одну из ее фраз я запомнил особенно отчетливо: «Вы просто недостаточно близки». Говоря об этом, она подразумевала, что нам нужно поговорить, но я понял все по-своему. Естественно, нам с Круспе есть, что обсудить, но именно сейчас мне казалось, что лучше момента для того, что я планирую сделать, просто не будет. Это должно произойти сегодня, иначе в другой день я не осмелюсь. Задушевные разговоры провести мы всегда успеем. Тем более, совмещать же можно. Еще Софи сказала мне: «Хватит бояться его, уверена — ему тоже непросто». Тилль, которому я позвонил из автобуса по дороге в общагу, ответил: «Блять, да потрахайтесь уже наконец!» Добрая аптекарша улыбнулась, произнося: «Удачи, сынок!» На этих трех китах моя уверенность и держалась. Свои аптечные покупки прячу под куртку, в карманы худи. Сам не знаю, как это произойдет, поэтому готовлюсь заранее. Нервно одергиваюсь, боясь, что кто-то может заметить, и выхожу из аптеки, оглядываясь. В этом состоянии каждый пойманный мной взгляд кажется подозрительным. Нахуй идите, я активированный уголь покупал. Еще раз провожу ладонями по карманам и торопливо шагаю в сторону своей общаги, удивляясь, что мои короткие ноги могут делать такие огромные шаги. В общаге ожидаемо пусто — остатки студентов либо разъехались, либо разбежались по делам. Надеюсь, у Рихарда не появилось несколько неотложных дел и он спокойненько сидит в своей комнате. Все еще боюсь, что промедление собьет с меня эту спесь. Я начну рефлексировать, обдумывать, во мне снова взыграют страхи и комплексы, и я уйду в подполье, стыдясь Рихарду и в глаза смотреть. Сейчас я тоже боюсь, но все страхи перебивает невероятное желание и уверенность в том, что это правда нам поможет. Секс, конечно, проблем не решает, но менее существенными точно делает. Надеюсь, что хоть так смогу растопить лед, из которого, казалось, Рихард состоял целиком. Невольно вспоминается чуть затуманенный, возбужденный взгляд Круспе — каждый раз, когда мы долго целовались, до приятной боли и жжения в губах, или когда я слишком уж часто проводил рукой по своей шее. Судорожно выдыхаю в предвкушении. Резким движением руки распахиваю дверь своего блока и чуть не спотыкаюсь о собственные ноги. Оперевшись спиной о закрытую дверь в 365-ю прямо на пыльном полу сидел Рихард. Согнув длинные ноги в коленях, он запустил руки в свои волосы и, казалось, задремал, но мое громогласное появление его разбудило. Он встрепенулся и встретился со мной взглядами: — Ты пришел, — проговаривает тихо, поднимаясь. Киваю, подходя ближе. Почему-то никак насмотреться на него не могу. Сонный, взволнованный, даже растерянный. — Заснул? — спрашиваю, стараясь сделать голос чуть менее счастливым. — Нет, я… — он смешно качает головой и трет глаза, — просто задумался. — Давно ждал? — отпираю дверь и улыбаюсь, пользуясь тем, что Круспе сейчас не видит мое лицо. — Нет, — опять лукавит, и я оборачиваюсь на него. В его глазах вновь зажглись те самые хитрые огоньки — даже не скрывает, что врет. Пропускаю его в комнату первым и захожу следом, стараясь как можно незаметнее закрыть дверь на ключ изнутри. Рихард проходит вглубь комнаты и начинает говорить, нервно меряя шагами пространство: — Я очень глупо поступил, Пауль, прости меня, — шумно выдыхает, поворачиваясь ко мне. Явную ухмылку в своем взгляде спрятать не могу, поэтому всеми силами избегаю Рихарда, отворачиваясь, — Тебя одного оставил, всю ответственность на тебя скинул, как мудак себя повел. Нам нужно все обсудить наконец-то, — все еще молчу, снимая куртку и нагибаясь, чтобы разуться. Рихард настораживается, тихо проговаривая: — Ты обиделся? Вообще — не обиделся, но раз уж он так думает, решаю подыграть. — Нет, — кидаю немногословно, полностью лишая голос хоть каких-то эмоций. Поднимаюсь и подхожу к своей койке, наотмашь кидая рюкзак на письменный стол. На Круспе все так же не смотрю, чувствуя, как тот напрягается все сильнее. — Блять, правда, я виноват, признаю. Но дай мне шанс, пожалуйста, — еле сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть. Его голос звучит так раскаянно, что это удивляет — казалось, что голос Рихарда вообще не может так звучать, — У тебя нет никаких оснований мне доверять, но я готов дать их тебе. Я не хочу терять тебя, тем более, из-за своей же глупости, — кожей ощущаю, как он вплотную подходит ко мне и опаляет горячим дыханием затылок, — Ты слишком мне дорог, чтобы я так просто отступил. Наверное, уже отчетливо видно, как я мелко подрагиваю. Эмоции, которые я испытываю просто от самого факта того, что он тут, рядом, заставляют меня таять, а те слова, которые он говорит, только укореняют во мне уверенность — именно сегодня все должно случиться. Мы оба готовы, и этот поступок — самый правильный сейчас. Прикрываю глаза на секунду, решаясь, и резко поворачиваюсь. Обвиваю плечи Рихарда руками и привстаю на носочки, приближаясь к его лицу и целуя. Он замирает, замешкавшись, но раздумывает быстро — его руки сжимают мою талию и притягивают ближе в себе. Губы Рихарда размыкаются, и наш поцелуй сразу набирает быстрый и полный страсти темп. Внизу живота резко кольнуло, и я с нажимом провожу короткими ногтями по его спине. Руками он уже давно пробрался под мою толстовку, то мягко поглаживая, то настойчиво сжимая горячую кожу. Слышу, как его дыхание становится все учащеннее, да и сам я уже задыхаюсь. Воздуха катастрофически не хватает, даже само помещение будто сжимается вокруг нас, не оставляя и капли лишнего пространства. Мы целуемся отрывисто, хватая губами воздух, и все чаще кусаемся, жадно и нетерпеливо. Все звуки вокруг исчезают, и все, что я слышу — шумное дыхание Рихарда и свои же тихие неконтролируемые стоны. Я медленно веду ладонями от его плече по груди и спускаюсь к животу, приподнимая края его футболки. Почувствовав это, Рихард отстраняется. Открываю глаза, всматриваясь в его лицо — запыхавшийся и возбужденный, он смотрит на меня озадаченно, спрашивая: — Что ты делаешь? — его голос дрожит, когда я вновь нетерпеливо приближаюсь и начинаю покрывать мягкими укусами его шею. — Не понятно разве? — хитро проговариваю в паузах между поцелуями. Сдавленно простонав, Круспе откидывает голову назад и сжимает руками мои бедра. Бегло веду кончиком языка по ключице и сразу же прихватываю тонкую косточку зубами. Гладкая, упругая кожа его пресса под моими пальцами ощущается так приятно, что мое дыхание вновь перехватывает. Дверь закрыта, нас никто не побеспокоит — от осознания этого мое желание вспыхивает еще ярче. Цепляю пальцами ремень штанов Рихарда и спешно, подрагивающими пальцами принимаюсь его расстегивать. Круспе, выдохнув сквозь зубы, перехватывает мои руки. — Пауль, остановись, — хрипло произносит, опять отталкивая меня. Недовольно закатываю глаза, — Ты не должен это делать, правда. Если ты хочешь чисто ради меня — то не надо. Я не собираюсь тебя заставлять. — Ты меня и не заставляешь, — продолжая настойчиво сжимать пальцами его ремень, я качаю головой, — Я все уже решил. Поэтому хватит ломаться — я пиздецки тебя хочу, этого недостаточно? — на его лице все еще читается легкое недоверие, и я проговариваю тихо, не отводя взгляда: — Ты же просил меня выбрать — я выбрал. Я хочу быть с тобой, и ни с кем больше. Хочу сказать еще много всякого, но совершенно не знаю, какими словами это передать. Какие-то странные, непонятные мне чувства жгут мою грудь изнутри, и я прикрываю глаза, теряясь. Рихард молчит, и становится страшно — вдруг он передумал? Спешно распахиваю глаза, желая переубедить, или же встретить его отказ гордо, но вместо сомнений встречаю уже полюбившийся дьявольский горящий взгляд и хитрую усмешку на тонких губах. Его руки отпускают мои и цепляются за края моего худи, поднимая их вверх. Освободив меня от толстовки, он легонько толкает меня в грудь. Я поддаюсь и опускаюсь на кровать, расплываясь в ответной улыбке. Нависая надо мной, Круспе несколько секунд рассматривает мое лицо — теплая грусть в его взгляде сейчас расцветает с новой силой. До сих пор не понимаю, почему так часто вижу эту эмоцию в его глазах — уже распахиваю рот, желая задать ему этот вопрос, но не успеваю. Рихард сминает мои губы в новом требовательном поцелуе. Расслабленно откидываюсь на подушку и скольжу руками по груди Рихарда вверх к плечам, затем задевая тонкую кожу шеи, мягко касаясь мочек ушей и, наконец, зарываясь пальцами в черных волосах. Моментально становится жарко, остатки одежды на мне явно лишние. Круспе не торопится — наоборот, его ласки становятся медленнее, будто он смакует, хочет растянуть удовольствие. Отстраняется на мгновение, окидывает меня полупьяным взглядом и припадает к моей шее. Выгибаюсь ему навстречу, стараясь выровнять дыхание. Его руки блуждают по моему торсу, оглаживая бока и впалый живот, и я вздрагиваю — легкие прикосновения прохладных пальцев ощущаются как дуновения прохладного ветра. Не могу сдержаться, и с шипением втягиваю воздух, когда Рихард резким движением рук, проследовав от низа живота по бедрам, разводит мои ноги в стороны и сгибает их в коленях, а языком медленно ведет от ключицы к кадыку. — Дверь закрыл? — низким полутоном поговаривает, опаляя жарким дыханием влажную кожу. Мое ответное тихое «угу» слишком уж похоже на жалобный стон. Чередой мелких поцелуев-укусов Рихард следует все ниже, а я продолжаю плавится, ерзая по покрывалу и стремясь прижаться как можно ближе. Так, как он, меня не целовал никто — ни одна из бывших, ни та девчонка, с которой я впервые переспал, ни парень, с которым я засосался по пьяни на школьном выпускном. Круспе касается меня губами страстно, не в силах насытиться, трогает беззастенчиво, будто исследует какую-то невероятно ценную вещь. Только от осознания этого — нужности, критической необходимости — я медленно растекаюсь по старой скрипучей койке. Сам не замечаю, как начинаю коротко нетерпеливо постанывать. Оставляю на его шее красные следы от ногтей — не могу совладать сам с собой, сжимая пальцами тонкую кожу до тупой боли. Веду руками вниз и хватаюсь за ворот его футболки. И почему она еще на нем? — Сними, — тихо прошу я. Рихард слушается — отстраняется, снимает с себя этот совершенно ненужный сейчас кусок ткани и опускается ко мне снова. Имитация толчка — и я вскрикиваю, слишком громко и слишком просяще. Через несколько слоев одежды я ощущаю его возбуждение. Он раскален до предела, хотя и старается сдерживаться. Достаточно ожидания — Рихард это понимает, одним рывком стягивая с меня остатки одежды. Выпрямляется и осматривает меня, распластанного перед ним. Даже в вечернем полумраке комнаты вижу его горящий диким огнем взгляд. В другой подобной ситуации меня бы потянуло прикрыться, спрятать свою наготу, но только не сейчас. Я понимал, что все так, как и должно быть, и никто, кроме Рихарда, не смеет на меня смотреть. Тем более, так, как он делает это сейчас — зачарованно, пьяно и жадно, будто я именно то, что он так долго искал. Он по-хозяйски скользит руками по моему торсу от шеи вниз. Задевает напряженные соски, от чего я вздрагиваю, с нажимом проводит по плоскому животу и паху, и, наконец, сжимает прохладными пальцами мой стояк. Выгибаюсь со стоном, жмурясь до ярких искр в глазах. Рихард пару раз на пробу проводит по нему рукой, довольно наблюдая за моей дрожью, а затем склоняется ближе, на ухо произнося: — Подожди немного, — горячий шепот сопровождается лязгом его ремня. Приоткрываю глаза, вспоминая кое о чем, и проговариваю: — В толстовке… Он послушно цепляет с пола мое худи и нашаривает в кармане заранее спрятанные мной презервативы и смазку. Щурится, хитро улыбаясь: — Подготовился? Коротко киваю, чувствуя, как краснею. Избегая взгляда ему в глаза, вытягиваю руки и хватаюсь за широкие плечи Рихарда, притягивая его к себе. Не сопротивляясь, опускается и начинает осыпать поцелуями мои покрытые румянцем щеки. Мимолетный звук шуршания ткани — и Рихард кидает свои джинсы в сторону. Он целует меня в губы без языка и, отстраняясь, говорит: — Будет больно. — Как ни странно, я догадываюсь, — судорожно выдыхаю, скользя взглядом по его голому телу, чуть дольше задерживаясь на его внушительных размеров члене. Ухмыляется, касаясь внутренней стороны моего бедра. Проведя ладонью вниз, вдоль колена до щиколотки, он закидывает мою ногу себе на плечо. Становится страшно — жгучий ужас вдруг сковывает, давит на виски, и я сжимаю пальцами ткань покрывала под собой. Словно почувствовав это, Рихард, не разрывая со мной зрительного контакта, чуть наклоняется и касается губами моего колена, затем бедра. Новая, более сильная волна бешеного возбуждения накрывает меня, хотя, казалось бы, куда еще сильнее. Вторая нога сама опускается на его плечо, и я чувствую, как он резко подается бедрами навстречу. Снова вскрикиваю, ощутив, как его стояк прижимается к ягодицам. Щелкает крышка флакона смазки, в звонкой тишине этот щелчок отдается эхом. Отвожу взгляд в потолок и еле сдерживаюсь, чтобы не провести нервно рукой по шее. — Расслабься, — низкий голос разрезает тишину, и я действительно расслабляюсь от одного только его звука, — И смотри на меня. Медленно перевожу взгляд на лицо Рихарда. Голубые глаза все так же горят смесью желания и легкой грусти. Замираю, как прикованный, не видя ничего вокруг, кроме его лица с ярко выделяющимися дьявольскими глазами. Остаются лишь ощущения, обостренные до предела. Не успеваю даже подумать, что именно сейчас все и произойдет, как скользкий от смазки палец погружается внутрь. Не могу сдержать свой жалостливый крик. — Тише, потерпи. Сейчас будет хорошо. Все, что я мог — глубоко дышать, стараясь привыкнуть к новым ощущениям. Сам не понимал, что именно чувствую сильнее — жгучую боль или страсть, разгорающуюся во мне все сильнее по мере того, как палец Рихарда погружается глубже. Сжатая в кулак ладонь упирается в мои ягодицы, и я уже принимаю второй палец, сопровождая это просящим скулежом и новой волной этого странного микса чувств. Рихард ловит взглядом каждую мою эмоцию, следит неотрывно, будто боясь что-то пропустить. Не успеваю осознать, как начинаю постанывать в такт его движениям. Сжав рукой мое бедро, он резко добавляет третий палец, вызывая очередную волну боли и желания. Сам еле терпит, тяжело дыша и стискивая пальцами мою кожу, но держится, не срывается. Ждет, пока привыкну. Легонько подаюсь бедрами навстречу его руке, без слов говоря, что достаточно, я привык. Сам хватаю с тумбочки оставленные там презервативы и спешно принимаюсь открывать упаковку. Рихард посмеивается, наблюдая, как я торопливо рву пальцами фольгу, и медленно выходит. — Ты невероятный, — говорит как-то слишком ласково, настолько, что солнечное сплетение приятно ноет от этой интонации. Подхватывая одну мою ногу под коленом, он отводит ее чуть в сторону и опускается, снова целуя мои губы. Податливо отвечаю, одну руку опуская на его шею сзади, а второй сжимаю его член, медленно раскатывая по нему презерватив. Рихард низко стонет в поцелуй и остраняется, не в силах больше ждать. Прильнув ко мне бедрами, он начинает неторопливо проникать внутрь. Совершенно точно боль ощущается острее, чем от пальцев. Не хотел бы сейчас видеть свое лицо, и абсолютно уверен, что на него неотрывно смотрит Рихард. Крепко жмурюсь, стараясь не думать, насколько жалко сейчас выгляжу. Все, что я чувствовал до этого, обостряется в несколько раз сильнее. Мои всхлипы заглушаются его тяжелым дыханием. Рихард все еще старается держать себя в руках, хотя давно уже находится на грани. — Открой глаза, — звучит требовательно, и я повинуюсь. Сейчас на меня смотрит не Рихард, а кто-то совершенно другой. Такого взгляда я еще не видел и не ощущал на себе — по-животному собственнического и страстного настолько, что разрывающая меня боль начинает чувствоваться слабее. Проскользив до упора, он на пробу толкается, выбивая из меня протяжный стон. Движение за движением, боль все притуплялась, я вскрикивал все громче, а Рихард будто сходил с ума. Пробивался все глубже и все быстрее, стараясь задать правильный темп и тут же с него срываясь. Постепенно боль стихла окончательно, сменяясь на какие-то невообразимые ощущения. Несдержанный отрывистый толчок еще глубже — и я выгибаюсь, запрокидывая голову и возбужденно вскрикивая. Слышу, как Рихард стонет со мной в унисон от того, как я нетерпеливо сжимаю его член внутри. Начинаю подаваться навстречу, стараюсь поймать его ритм, хватая густой воздух губами. Неторопливый темп, который задал Рихард изначально, стал отрывистым и сбивчивым. Он устает себя контролировать и срывается. — Блять… — выдыхает, скидывая мои ноги со своих плеч и принимаясь вбиваться в мое тело резче и быстрее. Теперь его ничего не сдерживало. Глухо выдыхая, он входил в мое тело до упора и продолжал неотрывно наблюдать за мной. Бедрами бьется о мои ягодицы, и только от этого дико пошлого звука хочется еще быстрее, резче. Кажется, что каждый раз он входит в меня все глубже и глубже. Смотря ему в глаза, скольжу рукой по своей груди к шее, но Рихард меня опережает, накрывая мое горло ладонью и сжимая. Мои стоны и так звучат уже беззастенчиво, а от одного этого жеста — еще и невероятно похабно. Обхватываю пальцами его запястье, и чувствую, как он сдавливает шею чуть сильнее, а скорость его толчков все нарастает. Внизу моего живота назревает ядерный взрыв, не меньше. Поняв это, Рихард отпускает мою шею и, бегло оглаживая торс, спускается к моему члену. Сжав у основания, начинает водить ладонью в такт своим движениям. Ритм задает дикий, и мне нужно немного, чтобы запрокинуть голову назад и, с дрожащим стоном, излиться в его ладонь. Вновь сжимаюсь, желая продлить эти ни с чем несравнимые ощущения, и Рихарду достаточно нескольких движений, чтобы кончить вслед за мной. Стараюсь вобрать воздух полной грудью, но никак не могу надышаться. Новые ощущения обволакивают меня сладкой, ленивой истомой. Снова начинаю чувствовать тупую боль, но она ощущалась правильно и приятно, смешиваясь со все еще не до конца опустившим меня оргазмом. Медленно выходя из меня, Рихард накрывает мое тело своим и трогательно утыкается носом мне в плечо. Не могу сдержать улыбки и обвиваю его плечи руками, поглаживая взмокшую от пота кожу. — Даже не скажешь ничего? — охрипшим голосом спрашиваю, касаясь губами его виска. Помедлив, Рихард глухо отзывается, ни на миллиметр не отстраняясь от меня: — Если бы я знал, что все будет вот так, то начал бы приставать к тебе еще на первом курсе. Мягко смеюсь, прислушиваясь к звуку его мерного дыхания, и чувствую, как на меня сваливается дикая усталость. Прикрываю глаза, надеясь подремать всего пару минут.***
Просыпаюсь резко, как по щелчку пальцев. Распахиваю глаза и тут же жмурюсь от яркого света. Судя по всему, сейчас утро, часов 10 или где-то около того. Вытягиваю вверх затекшие ото сна руки и осматриваю комнату. «Ушел», — первая мысль, которая посещает мою сонную голову. В помещении действительно пусто, единственным напоминанием о том, что произошло вчера, служит отсутствие на мне одежды. Лежу на своей койке в той же позе, в которой и уснул, накрытый старым пледом, который мы обычно в шкафу прячем. Ладно, хоть перед тем, как съебаться, прикрыл мою голую жопу, и на этом спасибо. Меня больно ударяет жгучее предположение — мной воспользовались? Трясу головой и рьяно тру лицо руками. От самого себя становится гадко. Неспешно поднимаюсь с кровати, чувствуя тянущую боль в пояснице. Ага, так вот как себя шлюхи на утро чувствуют. Хмурюсь и хватаю с пола свои штаны, спешно их натягивая. Только бы скорее скрыть опротивившее мне свое же тело. Так же торопливо надеваю толстовку и зачем-то прячусь в широкий капюшон, как в кокон. Сжимаю руки в кулаки и нагибаюсь над своими коленями, будто стремясь уменьшится. Вдруг замечаю на тумбочке что-то черное и присматриваюсь — телефон. Надо же, как торопился, блять. Хватаю его и резко поднимаюсь на ноги, морщась от боли. Ну ничего — дойти до твоей комнаты и швырнуть твою же мобилу тебе в лицо силы точно найду. Шаркаю по пустому коридору со скоростью угашенной паленым спиртом улитки, но моя же обида подгоняет, и я пересекаю порог нужного мне блока через минуту. Даже не стараюсь идти тише — намеренно громко топаю, пусть слышит, что я иду. Рывком делаю последний шаг к двери 380-й, цепляюсь за ручку и тяну ее на себя. Вглубь комнаты проходить и не приходится — вижу Рихарда, обнимающего прильнувшую к его широкой груди Лив. Сердце покалывает, и я на мгновение прикрываю глаза, стараясь сдержаться. Он замечает меня, произносит мое имя одними губами, расцепляя руки, которыми обнимал девушку, но я игнорирую — молча кладу его телефон на низкий столик у входной двери и ухожу, хлопнув дверью. Ноги сами несут меня на выход из общаги. Дышу судорожно, стараясь как можно скорее покинуть это помещение. Мне с Рихардом и в одном здании тесно. Шмыгаю носом, сдерживая рвущуюся на волю обиду и понимаю — ничего не поменялось. Я все еще его хочу. В груди пылает от одного только имени и за один его взгляд я готов на многое. Но сейчас это не имеет значения. Больше я его к себе не подпущу.