Vivicendium

Вивиан в ярости. Она просто в бешенстве. «Я знала, что ты грязный предатель крови, но и за вора я тебя не принимала», — усмехается она, увидев Мародеров, идущих на завтрак на следующее утро. Если звука ее очень разгневанного голоса недостаточно, чтобы привлечь их внимание, то ругательства предателя крови определенно достаточно, и Сириус останавливается как вкопанный, чтобы повернуться и холодно взглянуть на нее. «Вор?» — повторяет он, скрестив руки на груди и оценивая ее. Несмотря на то, что Вивиан ниже его ростом, она производит впечатление внушительной фигуры в своей изумрудно-черной мантии, особенно с ее глазами, в настоящее время сверкающими темным светом. Не то чтобы это зрелище вселяло в него страх. Он уже привык к взгляду слизеринцев во всех его проявлениях. Губы Вивиан скривились. Она бросает гневный взгляд на его друзей, а также на других учеников, которые остановились, чтобы стать свидетелями противостояния, и подходит к Сириусу, чтобы прошипеть: «Моя книга». Сириус насмехается над ней. Он сначала не отвечает. Вместо этого он какое-то время задумчиво изучает ее, а затем невинно размышляет: «Я не понимаю, о чем ты говоришь, Годрик». Вивиан прищуривается, глядя на него. Если бы кто-то еще почувствовал на себе такой взгляд, они бы уже наверняка бежали в противоположном направлении. К сожалению, Сириус Блэк никогда не был впечатлен ее смертельными взглядами, и он просто поднимает бровь, показывая всему миру, что она служит только для того, чтобы развлечь его. Сильно раздраженная и не заботящаяся о том, что они в очень людном месте, Вивиан просто тянется вперед, чтобы схватить его за мантию. Она сильнее, чем ожидал Сириус, потому что, когда она с силой притягивает его к себе и быстро прижимает палочкой к его горлу, он на самом деле немного застигнут врасплох. Его друзья тоже. Однако они быстро вытаскивают свои собственные палочки. «Моя книга. Отдай ее или я тебя так отлуплю, что девушки к тебе и на десять футов не подойдут», — мрачно шепчет она. Сириус… удивлен. Ну вроде. Он тоже в бешенстве. Тем не менее, удивление, которое подрывает его гнев, довольно сильное, потому что, хотя он и раньше был свидетелем того, как Вивиан угрожала другим ученикам, он никогда не подвергался такой ярости с ее стороны. Ее глаза такие темные, они почти черные. Шоколадно-коричневый цвет на них почти полностью исчез, и на его место пришла злоба, которая по всем правилам должна выглядеть на ней совершенно естественно, учитывая, что она чистокровный фанатик Слизерина без совести. — Я оскорблен, Блэр, — бормочет в ответ Сириус, его голос такой же низкий и мрачный, как и ее. Он тянется, чтобы схватить ее руку и болезненно сжимает ее. Когда он ищет в ее глазах какие-то признаки этой боли, он шепчет: «Ты могла бы просто спросить». Затем, оттолкнув ее прежде, чем она сможет справиться со своим проклятием, Сириус лезет в свою сумку, чтобы вытащить книгу, которую она так отчаянно хочет заполучить. Она крепко сжимает свою палочку, пока ждет, ее глаза становятся немного растерянными, когда он, наконец, находит ее потерянную книгу и возвращает ее ей. Однако причина ее замешательства не в том, что он у него есть. Она поняла, что она у него, как только обнаружила, что ее нет в сумке с книгами. Тяжелый стук ее сердца, падающего в груди, было трудно объяснить. Мысль о том, что у кого-то еще есть ее книга — книга, написанная маглом, несмотря на множество чар, которые она наложила на нее, чтобы никто не понял, что это на самом деле — вызывала страх, как никакой другой. Нет, Вивиан Блэр не дура. Она всегда знала, что ее книга у Сириуса Блэка. Она не смущается, обнаружив, что была права на этот счет. Что ее смущает, так это то, как он передает это ей. Он использует запасной кусок пергамента, чтобы держать книгу так, чтобы его пальцы не касались ее. — Ну, возьми уже, — приказывает Сириус, теряя терпение, когда она не сразу берет ее. Вместо этого она смотрит на кусок пергамента, который он использует в качестве буфера, и хмурится, потому что что-то внутри подсказывает ей, что ей следует быть осторожной. Ведь это Сириус Блэк. — Что ты с ней сделал? — спрашивает она, убирая палочку из виду и замечая профессора Андерсона, выходящего из-за угла по пути в Большой зал. Он бросает на них внимательный взгляд, но, по-видимому, не видит ничего, заслуживающего дальнейшего изучения, так как другие Мародеры тоже пока спрятали свои палочки. Когда профессор исчезает, Сириус пожимает плечами: «Я ничего с ней не делал. Она грязная, поэтому я не хочу ее трогать». Вивиан не верит ему. Это становится ясно, когда она усмехается: «Если ты испортил мою книгу, я позабочусь о том, чтобы у тебя не было свободного вечера до конца учебного года, предатель крови». «Ой, не будь грубой, Блэр», — говорит Поттер из-за спины Сириуса, скрестив руки, прислонившись к стене и наблюдая за конфронтацией с ликующим выражением лица. Его глаза озорно сверкают за очками, так сильно, что Вивиан переводит свои прищуренные глаза на него. — Не вмешивайся, Поттер, — презрительно усмехается она и снова поворачивается к Сириусу. Она не знает, что замышляют он и его нелепые друзья, но она не собирается уходить без своей книги. Несмотря на то, что ее нутро кричит на нее, Вивиан тянется вперед, чтобы выхватить ее у него и как можно быстрее засунуть в свою сумку, надеясь, что она только что не совершила ошибку. Однако ничего не происходит. Нет следов навозных бомб или фейерверков; никаких признаков того, что Пивз идет на помощь единственным ученикам, которых он действительно слушает (иногда); ни одно своенравное подтверждение того, что причина, по которой Сириус не хотел прикасаться к книге, была ложью. Ну, пока она не откроет рот, чтобы заговорить. У нее на кончике языка вертится оскорбление, готовое выплеснуть всю ярость, которая преследовала ее с тех пор, как она поняла, что он забрал ее вещи, но вместо того, чтобы сказать то, что она хочет сказать… — Хотела бы я иметь такие же красивые волосы, как у тебя, — выпаливает она, затем делает паузу, хмурится и наблюдает, как рот Сириуса дергается в слабом намеке на ухмылку. Он кашляет, чтобы скрыть смех, и говорит с впечатляюще серьезным выражением лица: «Я слишком часто это слышу». Вивиан смотрит на него. Он смотрит в ответ. Позади него другие Мародеры изо всех сил пытаются скрыть свой смех. «Что, черт возьми, ты сделал, чтобы твои волосы так блестели?» она плюет, пытаясь оскорбить его, но не в состоянии, потому что в тот момент, когда оскорбление формируется, оно, кажется, имеет эффектные неприятные последствия. Почему она говорит о том, какие у него блестящие волосы? Сириус хихикает и плавно проводит рукой по своим черным волнам. Он пожимает плечами и наклоняется, чтобы пробормотать: — Это секрет, Годрик. Я не могу допустить, чтобы все вокруг были похожи на меня, не так ли? Ее лицо начинает краснеть, настолько силен ее гнев. «Это было бы воплощением мечты», — рычит она, затем снова останавливается, потому что не хотела этого говорить. На этот раз Сириус не может сдержать смех. В тот момент, когда он это делает, его друзья, кажется, не могут сдержать смех, и вскоре весь коридор начинает веселиться, видя, как Вивиан Блэр так тщательно хвалит Сириуса Блэка. В конце концов, это зрелище, которого никто не ожидал. — О, Мерлин, это великолепно, — задыхается Поттер, чуть не падая на стену, потому что так сильно смеется. Вивиан поворачивается к нему с яростным голосом: «Твой голос — песнь ангела, Джеймс». Затем она захлопывает рот, ее лицо становится ослепительно красным, и она протягивает руку, чтобы хлопнуть по нему рукой, на случай, если она выплюнет еще один комплимент. Ее последний удар заставил Поттера полностью рухнуть, и теперь он прижался к стене, прижавшись щекой к камню, и фыркает от смеха. Римус и Питер тоже смеются, хотя и не так противно. Что касается Сириуса… «Не останавливайся сейчас, Годрик, я впервые слышу, как ты говоришь так изящно!» — кричит он, наклоняясь вперед, чтобы схватить ее за запястье. Она вырывает у него руку и свирепо смотрит: «Надеюсь, я увижу твое ангельское личико сегодня вечером под конец дня!!» Затем, трясясь от ярости, Вивиан шипит: «Ты чертовски… великолепный человек!» Глаза Сириуса резко расширяются. Он оглядывается через плечо, ловит взгляд Римуса и кукарекает: «Ты слышал, Лунатик? Я чертовски великолепен!» Римус закрыл лицо руками, чтобы скрыть смех. Питер падает на стену. Джеймс издает придушенный звук. Вивиан бросает Сириусу грозный взгляд, поворачивается на каблуках и направляется обратно в подземелья, видимо, решив, что голодание и сохранение того небольшого достоинства, что у нее осталось, лучше, чем смущение от рисковать в суетливом Большом зале в ее нынешнем состоянии. «Спасибо за идеи, кстати, Годрик!» — кричит Сириус, когда она устрашающе уходит. Он наблюдает, как она напрягается, и радостно добавляет: «Возможно, тебе следует быть более осторожной, и не оставлять свои эксперименты без дела в будущем». Он хихикает, когда она оборачивается, но Сириус долго не задерживается. Подняв Джеймса на ноги и хлопнув его по спине, чтобы подавить непрекращающийся смех, Сириус направился в Большой Зал, чтобы сытно и вкусно позавтракать. Он делает три шага, прежде чем его ноги подгибаются, и он падает на пол, растянувшись лицом на твердых каменных плитах. Его сумка с книгами падает на землю рядом с ним, расплескивая свое содержимое в поистине драматическом зрелище, и все останавливаются, чтобы посмотреть, как великий Мародер болезненно стонет и приподнимается на локтях, чтобы бросить взгляд на Вивиан. Она просто смотрит прямо в ответ и кричит ему «предатель крови», прежде чем выстрелить в него своей лучшей слизеринской ухмылкой и исчезнуть. Люди отскакивают от нее, когда она уходит, словно расступающееся море. Ее нынешнее выражение лица в сочетании с яростью, которую можно почувствовать как физическую силу, когда она исходит от нее, достаточно, чтобы все в непосредственной близости держались от нее подальше. Если бы только Сириус, черт возьми, Блэк поступил бы так же, ее жизнь могла бы стать немного легче.

***

Нет, Вивиан недовольна. Совсем. «Ты выглядишь сегодня ослепительно, Эйвери», — говорит Вивиан, когда пытается попросить своего партнера по зельеварению передать крылья летучей мыши. В тот момент, когда слова слетают с ее губ, она сжимает губы, сжимает кулаки и сверлит взглядом. Эйвери выглядит немного сбитым с толку. «Ты так думаешь?» — недоумевает он и смотрит на Вивиан так, словно она сошла с ума. Она лишь сердито смотрит в ответ, что только добавляет ему замешательства. Раздраженно ворча, Вивиан хватает крылья летучей мыши и поднимает крышку банки, чтобы вынуть несколько из них. Эйвери просто смотрит, подняв бровь. Это происходит весь день. Она не может даже задать простой вопрос без того, чтобы изо рта не вырвался бешеный комплимент, мешающий ей произнести нужные слова. Как будто мало того, что она не может должным образом оскорбить Мародеров за их последнюю шутку, она также не может расспросить о самых элементарных вещах. К счастью, ей довольно повезло в том, что ее еще не спрашивали учителя, но она знает, что это всего лишь вопрос времени. Она просто надеется, что, если ей придется выставить себя дурой, она сможет сделать это где-нибудь подальше от Мародеров. «Я слышал, что тебя разыграли, но должен сказать, что я не особо против этого», — хихикает Эйвери и идет регулировать пламя под их котлом. Когда он включает его, он бормочет: «Не хочешь рассказать мне больше о моем ослепительном я?» Вивиан бросает на него презрительный взгляд, который его совершенно не смущает, и рявкает: «Это твои глаза. Они светятся, как сапфиры на солнце». Сапфиры в солнечном свете? Что за хрень? Эйвери фыркает. Его смех звучит так, будто он задыхается. Это жесткая, гравийная смесь, которая заставляет ее съеживаться. Ах, хотя она тоже могла съеживаться, потому что он не единственный, кто ее слышал. Вся слизеринская часть комнаты оборачивается, чтобы отправить на нее странные взгляды. Ее соседи по дому были последними, кто услышал о розыгрыше, имея меньше связи с другими домами в школе. Некоторые из них выглядят немного шокированными ее глупым комплиментом, в то время как другие выглядят так, будто борются между весельем и раздражением. Обычно они так себя чувствуют, когда Мародеры разыгрывают одного из них. Это всегда борьба между желанием посмеяться над тем, над кем разыграли, и одновременным желанием наслать порчу на идиотов-гриффиндорцев, которые ее спровоцировали. Слизеринцы немного отсталые. Что до нее самой, Вивиан борется между желанием сказать им, чтобы они занимались своими чертовыми делами, и одновременно желанием хранить молчание, потому что она знает, что если она откроет рот, из нее вырвется еще один комплимент. Эйвери от души посмеивается, выхватывая банку с крыльями летучей мыши из рук Вивиан и бросая их в котел. С каждым добавлением зелье становится все голубее, но Вивиан не поворачивается, чтобы проверить свой учебник и убедиться, что это правильно, потому что именно тогда Эйвери говорит: «Сапфиры, да? Ты сегодня так красноречива, Блэр. Меня прямо начинает тошнить». Вивиан смотрит на него и открывает рот, чтобы отчитать, но потом передумала и снова закрыла его. Она усмехается про себя, берет раздавленные глаза жука, которые являются следующим ингредиентом, который нужно добавить в их зелье, и с убийственным взглядом пихает их ему в руки. Эйвери, кажется, не слишком задет этим взглядом и просто ухмыляется ей. Урок зельеварения продолжается почти так же. Вивиан держит рот на замке (хотя это довольно трудно, с Эйвери сегодня в качестве напарника), пока Слагхорн, наконец, не говорит им разлить свои зелья по бутылкам и оставить их на его столе. Она не может выбраться оттуда достаточно быстро и старается оставаться прочно укоренившейся в море других изумрудных и черных мантий на случай, если у Мародеров появятся какие-нибудь более впечатляющие идеи. Ее акт избегания работает достаточно хорошо для первой половины дня. К сожалению, она разделяет многие из тех же классов, что и Мародеры, но ей удается оставаться в своем собственном доме и избегать любых потенциальных ситуаций до того, как они произойдут. Она довольно хорошо справляется с этим в течение нескольких часов, но довольно сложно избежать Мародеров, когда они не хотят, чтобы их избегали. У них есть способы оказаться в нужном месте в нужное время. Вивиан не совсем уверена, как они это делают. Однако в этом случае их довольно сложно избежать, когда все они ждут урок в одном и том же классе. — Подвинься, Сохатый. Здесь могут сидеть только чертовские красавцы, — объявляет Сириус, подтягиваясь к подоконнику за пределами класса защиты от темных искусств. Профессор Андерсон все еще заканчивает свой урок у второкурсников, поэтому они пока не могут войти внутрь. Большинство семикурсников слоняются по коридору, ожидая, когда откроется дверь. Вивиан с прищуром смотрит на только что прибывших Мародеров, но видит, что Сириус широко ухмыляется ей со своего места. Когда их взгляды встречаются, он подмигивает, а она издает звук отвращения и тут же отводит взгляд. Поттер, который толкнул друга, выглядит весьма возмущенным. «Эй! Я чертовски великолепен! Разве я не чертовски великолепен, Хвост?» Вивиан закатывает глаза, когда Петтигрю спешит согласиться. Честно говоря, что не так с этими дурацкими прозвищами? — Потише, Поттер. Андерсон все еще преподает, — рявкает Лили Эванс с другой стороны коридора, и Поттер тут же поворачивается, посылая ей учтивую ухмылку, проводя рукой по волосам. — Тебе не кажется, что я чертовски великолепен, цветочек Лили? — спрашивает он, эффектно позируя у окна, словно думает, что участвует в какой-то нелепой фотосессии для одного из дурацких бульварных журналов Розалинды. Лили бросает на него горячий взгляд и бормочет: «Грязнен, может быть». Рядом с ней смеются Марлен Маккиннон и еще несколько гриффиндорок. Джеймс только дуется. «Эй, Годрик! Я слышал, ты сказала Розье, что он будет хорошо смотреться в розовом. Это правда?» Сириус кукарекает, к большому удовольствию всех в коридоре. Вивиан потирает лоб, чувствуя приближающуюся головную боль, и хватает палочку. «Хотел бы я быть мухой на стене при этом…» — начинает он, пока смех в коридоре внезапно не меняет направление. Внезапно люди начинают смеяться над ним, а ухмылка Сириуса становится еще более озадаченной. Конечно, он не слышал, как Вивиан бормотала себе под нос: «Розеа капиллум» . Его громкий голос эффективно скрыл это, и только когда Поттер немного поперхнулся и указал на волосы Сириуса, он понял, что что-то пошло не так. По какой-то странной причине, о которой Вивиан на самом деле не хочет знать, кажется, что Сириус носит с собой в заднем кармане разбитый осколок зеркала, потому что он быстро вытаскивает его, чтобы глазеть на свое отражение, как будто он думает, что это совершенно нормально, носить что-то подобное с собой. Вивиан поднимает брови. Ее внутренние подозрения, что он эгоцентричный мерзавец, только усиливаются при виде того, как он осторожно гладит себя по волосам. «Ты отлично выглядишь в розовом», — саркастически делает комплимент Вивиан. Сириус пристально смотрит на нее две секунды, прежде чем воскликнуть: «Поменяй обратно!» Вивиан только фыркает. Он рычит. Никто не портит ему волосы. Никто. — Измени их или клянусь тебе, я сделаю еще хуже, чем твоя красная с золотом мантия, Годрик. Она невозмутимо пожимает плечами и беззаботно отвечает: «Годрик Гриффиндор был великим волшебником». Хм. Что ж, кажется, что ее комплименты в данный момент работают ей на пользу, потому что они, кажется, крайне раздражают Сириуса. Это хорошо. «Это нарушение моего…» «Хотела бы я уметь выглядеть так же хорошо, как и ты, Блэк», — с ухмылкой прерывает Вивиан. Он снова рычит и открывает рот, чтобы отомстить, но тут дверь кабинета Защиты распахивается, и коридор наполняется неуклюжими второкурсниками, которые, взглянув на Великого Сириуса Блэка, начинают хихикать про себя. Получение такого ответа от группы двенадцатилетних кажется для него сокрушительным ударом, потому что все, что Сириус может сделать, это сидеть и смотреть на всех в чудесной безмолвной манере. И наоборот, все, что Вивиан может сделать, это хихикать. Когда семикурсники начинают просачиваться в класс, Сириус поворачивается, чтобы пронзить Вивиан свирепым взглядом. Как только она проходит мимо него, он взмахивает рукой, чтобы остановить ее, и наклоняется, чтобы нахмуриться: «Это война, Блэр». Вивиан просто смотрит на его руку, как будто он самое отвратительное существо, которое она когда-либо видела, и мечется вокруг него с отвратительным выражением лица. Он определенно не ценит этого и просто продолжает смотреть на нее даже после того, как она уже нырнула в класс. «Ах, не волнуйся, Бродяга. Ты очень хорошо выглядишь в розовом», — сообщает ему Джеймс, когда он тоже обходит его фигуру, чтобы войти в класс. Питер кивает и быстро говорит: «Да, эффектно», хотя совершенно ясно, что он пытается не рассмеяться. Римус только пожимает плечами, ловит взгляд Сириуса и морщит нос. «Я не знаю. Я думаю, что розовый конфликтует с оттенком твоей кожи». Сириус фыркает: «Отвали, Лунатик», — и протискивается мимо него, чтобы найти свое место. Римус лишь пожимает плечами и следует за ним, пробираясь между партами туда, где обычно сидят они с Питером. Профессор Андерсон бросает двойной взгляд на ярко-розовые волосы Сириуса и бросает на него вопросительный взгляд, на мгновение колеблясь между тем, чтобы позвать его из-за очевидного нарушения дресс-кода, и тем, чтобы просто забыть об этом, потому что, честно говоря, это Сириус Блэк, и это в значительной степени нормальное явление. Однако очевидно, что сегодня Андерсон настроен быть немного более авторитетным, потому что, немного подумав, он говорит: «Я не знаю, розовые волосы появились намеренно или нет, мистер Блэк, но это определенно нарушает дресс-код… «Намеренно? Думаете, я проснулся сегодня утром и у меня был модный кризис или что-то в этом роде?» Сириус недоверчиво перебивает. Андерсон бросает на него странный взгляд, как будто он действительно так думает (Сириусу это не нравится), и прочищает горло. «Извини, Сириус, но я должен снять десять баллов с Гриффиндора за нарушение дресс-кода. А теперь продолжим…» Когда Андерсон начинает свою дневную лекцию, Сириус поворачивается на своем стуле и бросает на Вивиан свирепый взгляд. Вивиан только ухмыляется и подмигивает ему, как он сделал с ней в коридоре, и сжимает зубы. Он шепчет ей «война», без сомнения, чтобы напомнить ей о своем предупреждении перед тем, как они вошли в класс, но, похоже, это ее не смущает, потому что она просто пожимает плечами и беззаботно поворачивается лицом к классу. Сегодняшняя лекция, кажется, вращается вокруг счастливых воспоминаний, на которых следует сосредоточиться, вызывая своего Патронуса. Вивиан проходит большую часть урока, не говоря ни слова, но примерно за двадцать минут до окончания урока удача подводит ее. Она скорее надеялась, что пока ей больше не придется извергать комплименты, но, видимо, у судьбы другие планы. «А теперь давайте пройдемся по классу и расскажем всем о наших самых счастливых воспоминаниях», — говорит профессор Андерсон и откладывает мел. Звук того, как его кладут на перила классной доски, подобен сильному удару, отдающемуся в голове Вивиан. Она с трудом сглатывает. Класс начинает шептаться о своих воспоминаниях и о том, что на самом деле они не хотят всем рассказывать, что это за воспоминания, но профессор Андерсон, кажется, думает, что будет приятно их услышать. "Чтобы правильно выполнить это заклинание, вам нужна особенно сильная память", - говорит он им, проходя перед своим столом. Прислонившись к нему и скрестив руки, он добавляет: "Считайте, что это своего рода викторина. Я скажу вам, нужно ли вам немного поработать над своей памятью, а ваше домашнее задание будет заключаться в том, чтобы придумать более сильный вариант, если потребуется. Учитывая предстоящий поход в Хогсмид, в этот раз я буду полегче с вами". Полегче? Вивиан скорее напишет двухфутовое эссе, чем будет вынуждена сказать хоть одно слово прямо сейчас. Особенно, когда она видит, как Блэк толкает Поттера через несколько столов, бросая ей предвкушающую ухмылку. Она бросает на него свой лучший слизеринский взгляд, но, судя по тому, как он ей подмигивает, она знает, что особого эффекта это не произвело. Профессора Андерсона не смущает отсутствие энтузиазма у учеников, несмотря на то, что он просит их поделиться личной информацией перед всем классом. Вместо этого он просто протягивает руку и говорит: «…Гэвин, как насчет того, чтобы начать? Какое воспоминание ты выбрал?» Гэвин Кларк напрягается в своем кресле, все еще царапая что-то на своем пергаменте. Однако он тут же останавливается, когда слышит, что его зовут, и откашливается, нерешительно поднимая глаза. Профессор Андерсон терпеливо улыбается ему и кивает: «Ах. Тогда, может быть, мне следует сначала поделиться своими воспоминаниями?» Он делает паузу, а затем вздыхает: «Полагаю, вы могли бы сказать, что это сборник воспоминаний. День, когда я встретил свою жену, день нашей свадьбы, рождение моей дочери… не нервничайте, делясь своими воспоминаниями. Вам многое дорого, но вы никогда не должны смущаться за свое счастье». С этими словами Андерсон снова кивает и снова поворачивается к Гэвину. Во всяком случае, он только выглядит гораздо более нервным, чем раньше, и неловко ерзает на стуле. — Поторопись, грязнокровка, — кукарекает Мальсибер со слизеринской стороны комнаты, злобно гордясь собой, даже когда Андерсон поворачивается к нему с торжественным и сердитым выражением лица. Адриан Мальсибер, тем не менее, в наши дни ни о чем не заботится, особенно о школе. «Десять баллов со Слизерина и отработка, мистер Мальсибер», — тут же рявкает Андерсон, выглядя довольно раздраженным, услышав это оскорбление в своем классе, которое так легко произнесли вслух. Мальсибер лишь небрежно пожимает плечами, что еще больше злит Андерсона. Конечно, другие слизеринцы, кажется, не слишком возражают. Эйвери хихикает, подталкивая Мальсибера с гордой улыбкой. Люциус Малфой скрещивает руки на груди и ухмыляется Гэвину, хотя Когтевран смотрит куда угодно , только не на слизеринцев. Стоящее рядом с Люциусом холодное как камень лицо Нарциссы совершенно безупречно и не дает никаких признаков того, что она расстроена или довольна поворотом событий. Северус Снейп, с другой стороны… его рот изгибается в легчайшей улыбке за темной завесой угольно-черных волос, и он бросает на Мальсибера такой взгляд, что другой мальчик ухмыляется в ответ. Вивиан закатывает глаза. Они должны чувствовать себя такими успешными. Что касается Андерсона, то он обращает внимание на Мальсибера и его банду и требует: «Похоже, Адриан, раз тебе сегодня так много нужно сказать, почему бы тебе не начать со своих воспоминаний?» То, как он это формулирует, делает очевидным, что это не вопрос, а скорее приказ. В любом случае, Мальсибера это ничуть не смущает. Пожав плечами, Мальсибер растягивает: «Вы совершенно уверены, что хотите услышать, что делает меня счастливым, профессор?» Вивиан, которая сидит через два стола позади него, сжимает кулак в складках мантии. Вряд ли нужно быть гением, чтобы расшифровать, к чему ведет Мальсибер. Она задается вопросом, говорит ли он серьезно или просто пытается еще больше подействовать на нервы Андерсона. Разве он не чувствует себя счастливым, совершая злые дела? Она не уверена, какие злые дела он совершил, и зашел ли он так далеко, как кажется, но она не думает, что можно извлекать счастье из мучительных мыслей, к которым стремится Мальсибер. Профессор Андерсон пристально смотрит на Малсибера, не желая отступать. Какая-то его часть, похоже, знает, что простого выхода из ситуации, в которой он внезапно оказался, не существует. Подстрекательство Мальсибера может привести к катастрофе, но если позволить ему уйти от ответственности, это может привести к еще худшим последствиям. Он открывает рот, чтобы ответить Слизерину, но прежде чем он успевает произнести хоть слово, Джеймс Поттер громко говорит: "Разве ты не собираешься защищать своего парня, Блэр?". Весь класс затихает, отвлеченный внезапным вопросом Поттера. Все выглядят довольно растерянными, кроме одного или двух человек, которые понимают, о чем говорит Джеймс. Те, кто не знает, смотрят между Джеймсом и Вивиан, недоумевая, кто ее предполагаемый парень и почему она должна его защищать. Что касается Вивиан, она просто бросает на Поттера язвительный взгляд и хранит молчание. Она не собирается ничего говорить. Если она это сделает, то в итоге просто рассыплет очередной комплимент. Андерсон хмурится, также выглядя смущенным, и поворачивается, чтобы взглянуть на нее. Она не встречает его взгляда, предпочитая смотреть прямо перед собой, словно не замечая взглядов, которые на нее бросают другие студенты. Холодная маска безразличия покрывает ее лицо, как лед. Пока Сириус Блэк не ухмыльнулся: «Ах, верно. Ты собираешься в Хогсмид с Кларк на этих выходных, не так ли? Ты действительно должна защищать свое свидание от неразумных троллей, с которыми ты сидишь». На другом конце комнаты Гэвин Кларк выглядит так, словно хочет провалиться под землю и исчезнуть. Вивиан выглядит так, будто обдумывает множество способов убить Сириуса Блэка. Комната взрывается ропотом. Те, кто не слышал слухов об импровизированном и довольно сильном предложении Вивиан маглорожденному когтевранцу, теперь шепчутся взад и вперед о том, как это могло произойти, и как они не слышали об этом, и почему Вивиан Блэр спросила Гэвина Кларка о свидании, когда она должна быть больше заинтересована в том, чтобы проклясть его за нечистую кровь. Посреди всего этого Вивиан вздыхает и скрещивает руки, показывая всему миру, что ей совершенно наскучила вся эта ситуация, и ей плевать на то, что она каким-то образом снова оказалась в центре внимания. Что касается Мальсибера… — О чем, черт возьми, говорит этот предатель крови, Блэр? — требует он, поворачиваясь на своем стуле, чтобы пронзить ее суровым взглядом. Резкие слова заставляют профессора Андерсона ощетиниться перед классом, но Мальсиберу все равно. Вивиан закрывает рот. Она не скажет ни слова. Эти гребаные Мародеры и их гребаный розыгрыш… Мальсибер выглядит так, будто готов задушить ее, когда она молчит. Он бросает пренебрежительный взгляд на Гэвина, который склонился над своим столом и делает вид, что читает учебник. Он никого не обманывает, особенно Мальсибера, который продолжает смотреть на него, даже когда он обращается к Вивиан. — Ты пригласил эту мерзость в Хогсмид и называешь себя чистокровной? — усмехается он, со смертельным намерением прищурив глаза на Гэвина. После жестоких слов Мальсибера весь класс замолчал так, что могла упасть булавка, и все бы это услышали. Другие ученики не говорят ни слова, и Вивиан тоже. Однако она начинает сильно злиться. Гэвин Кларк не грязь. Он в десять раз умнее Мальсибера и его банды вместе взятых. В этот момент Вивиан даже не волнует, что он маглорожденный. Все, что ее волнует, это то, насколько отталкивающим является Адриан Мальсибер. Люциус Малфой фыркнул: «Оставь это, Мальсибер. Старые чистокровные семьи явно не те, что были раньше. Предатели крови в наши дни повсюду». Он бросает взгляд на Поттера и Блэка, его взгляд задержался на Сириусе на полминуты дольше, прежде чем он отвел глаза, как будто сам их вид вызывал у него отвращение. Мальсибер, наконец, поворачивается, чтобы посмотреть на Вивиан, отводя взгляд от Гэвина, чтобы он мог приподнять бровь. Их глаза стремительно сталкиваются, смесь острого карего и темно-синего. Вивиан поднимает подбородок и смотрит на него, не моргая. Что делать, когда они сталкиваются с таким человеком, как Адриан Мальсибер? Вивиан знает, что ей следует действовать осторожно. Ведь они оба в одном доме. У него есть бесконечные возможности отомстить ей за любую несправедливость, которую она может причинить ему, и у нее нет безопасного убежища, в котором она могла бы уединиться. Становление мишенью на его радаре — плохая идея. И все еще… Когда Эйвери подталкивает Мальсибера, чтобы тот пробормотал что-то о том, чтобы не устраивать сцен, Вивиан бросает взгляд на Гэвина Кларка. Он все еще смотрит в свой учебник, его плечи опущены, волосы падают ему на глаза. Его лицо горит красным, а пальцы трясутся. Она не знает, то ли это потому, что он боится стать жертвой ненависти Мальсибера, то ли потому, что ему просто неловко оказаться в ситуации, в которую его поставила сама Вивиан. В конце концов, это полностью ее вина, и все же вот она, хранящая молчание и позволяющая Гэвину Кларку стать источником насмешек. Джейн Остин однажды написала: «Нас определяет не то, что мы говорим или думаем, а то, что мы делаем». Что определяет ее в этот момент? Напрасное желание сохранить хоть какое-то чувство собственного достоинства, храня молчание, чтобы она не произнесла еще один комплимент? Страх не пересечься с Мальсибером? Нерешительная неуверенность в том, как ей представить себя членом одной из старых чистокровных семей? Тщеславие, страх и нерешительность. Те самые вещи, от которых Вивиан Блэр хотела бы избавиться. Она оглядывается на Мальсибера. Его глаза сверкают, бросая вызов и подстрекая. Тишина снова окутывает класс. Профессор Андерсон немного двигается и прочищает горло, глядя на часы. Он открывает рот, чтобы нарушить тишину, но прежде, чем он успевает это сделать, Вивиан расправляет плечи и делает глубокий вдох. «Любая девушка была бы счастлива с Гэвином Кларком», — выпаливает она. Она не знает, какие слова появятся. Эти, в частности, ее немного удивляют. Они удивляют и всех остальных. Вся слизеринская сторона комнаты поворачивается, чтобы посмотреть на нее. Фактически, гриффиндорцы, пуффендуйцы и когтевранцы тоже поворачиваются. На нее смотрят десятки глаз, включая профессора Андерсона, Мародеров и некоего Гэвина Кларка, который выглядит совершенно безмолвным. Однако Вивиан не смотрит ни на одного из них. Она пристально смотрит на Мальсибера. «Он в десять раз лучше человека, чем ты когда-либо можешь стать, Мальсибер», — говорит она, холодно сверкая глазами, глядя на неуклюжего слизеринца. Мальсибер сжимает кулак. Остальной класс нервно наблюдает, как двое слизеринцев бросают на них очень горячие предсмертные взгляды. Для тех, кто никогда не видел такого зрелища, оно поистине пугает. Мальсибер издает безрадостный смех. «Ты должна закрыть свой рот, Блэр, пока я не закрыл его за тебя». Вивиан скривила рот в ухмылке и наклонилась вперед, чтобы ответить, но профессор Андерсон быстро вмешалась, чтобы сказать: «Этого вполне достаточно, вы двое. Адриан, я ожидаю увидеть вас сегодня вечером в моем кабинете на отработке. Вы свободны». Наверное, к лучшему, что Андерсон прервал ее, потому что сгоряча Вивиан забыла, что она была очарована тем, что говорила другим людям только комплименты. Любопытно, однако, что комплименты, которые она только что произнесла, не казались натянутыми, как и все остальные. Ее манера заступаться за Гэвина Кларка была для нее естественной. Эти слова были правдивее, чем все, что она говорила в течение довольно долгого времени. Класс испытывает большое облегчение от того, что может покинуть едкую энергию комнаты. Когда люди быстро убегают, Мальсибер бросается плечом на Вивиан и рычит: «Лучше будь осторожнее, Блэр. Ты же не хочешь, чтобы твой отец услышал, что ты заигрываешь с грязнокровкой, не так ли?» И, прежде чем она успевает спросить, каким образом он собирается сообщить об этом ее отцу, Мальсибер бросает на нее последний острый взгляд, прежде чем присоединиться к остальной банде в дверном проеме и уйти. Вивиан долго смотрит ему вслед, прежде чем усмехнуться про себя и бросить свои вещи в сумку с книгами. Она чувствует на себе взгляды и может догадаться, кому они принадлежат. Однако она не ждет, пока подойдут Мародеры. С суровым взглядом, брошенным в их сторону, Вивиан перекидывает сумку через плечо и выходит из класса, намереваясь как можно быстрее добраться до своего класса по Древним рунам. Однако прежде, чем она сможет… «Блэр! Э-э… Вивиан!» Напрягшись, она делает паузу и оглядывается, чтобы увидеть, что Гэвин Кларк спешит к ней. Его лицо все еще пылает, и он выглядит совершенно неуверенным, его глаза бегают туда-сюда, как будто он смущен тем, что его видели разговаривающим с ней на публике вот так. Она только приподнимает бровь и нетерпеливо ждет. — Я… ммм. Спасибо, — быстро бормочет он, а затем уносится прочь, прежде чем она успевает ответить, наклонив голову и поворачивая за угол. Вивиан смотрит ему вслед, сбитая с толку. Она не единственная. Пока она отмахивается от поспешной благодарности Кларк и идет на следующий урок (к счастью, в нем нет мародёрствующих идиотов), четверо мальчиков задерживаются возле комнаты профессора Андерсона и смотрят, как она уходит. — Черт возьми, — бормочет Джеймс, пиная пол. — Все пошло не так, как планировалось, — бормочет Сириус. «Это было довольно круто», — говорит Питер, затем прочищает горло, когда его друзья недоверчиво переглядываются с него. Римус бросается спасать Питера. «Я думаю, что он просто имеет в виду, что мы никогда раньше не видели, чтобы Блэр нападала на кого-то из своих». Сириус усмехается. Поворачиваясь и направляясь к башне Гриффиндора, он напоминает им: «Она сказала это только из-за нашей шутки. Она должна была сделать Кларк комплимент, помнишь?» Однако Джеймс выглядит немного неуверенным. Он оглядывается на теперь уже пустой коридор, откуда только что исчезла Вивиан Блэр, и медленно произносит: «Хотя это выглядело вполне искренне». Однако Сириус непреклонен. Он проводит рукой по волосам и твердо отвечает: «В Годрике нет ничего искреннего. Давай просто уйдем отсюда, прежде чем Андерсон решит обсудить еще какие-либо отработки. Я уже получил одну от Блэр». Римус пожимает плечами: — Ты вроде как заслужил это, Бродяга. Сириус закатывает глаза. — Да, в этом- то и смысл, Лунатик. Давай. Он не хочет думать о том, как Вивиан противостояла Мальсиберу. Он не хочет думать о том, насколько честно она звучала, когда говорила, что Гэвин Кларк в десять раз лучше, чем Адриан Мальсибер. И — Больше всего он не хочет признавать, что это было немного (очень немного) восхитительно с ее стороны. Как будто слухов о том, что Мародеры разыграли ее, недостаточно, чтобы заставить Вивиан хотеть рвать на себе волосы и кричать от отчаяния на весь мир, последняя драма с участием Гэвина и Мальсибера быстро распространяется по школе. К тому времени, когда Вивиан приходит на урок Древних рун, все в классе уже слышали об этом инциденте, а тех, кто еще не слышал, быстро заменяют одноклассники, когда Вивиан подходит к своему месту. Когда она садится, она слышит бормотание «Мальсибер» и «этот староста Когтеврана», но никак не показывает, что слышала. Ее ледяная маска Слизерина снова надета, и она мстит. Профессор Гвинед Гилландерс, невысокая и стройная женщина валлийского происхождения, кажется, не знает, что с этим делать. К счастью, она также, похоже, не слишком заботится о сплетнях своих учеников. Кажется, есть несколько вещей, о которых она действительно заботится, кроме задумчивого описания своего дома на побережье Уэльса (что бывает почти невозможно произнести) и, конечно же, темы древних рун, которой она очень увлечена. Когда последний из студентов входит в комнату, Гилландерс убирает с лица растрепанные медные волосы и заявляет: «Dæg, eolhx, cweorð! Кто может сказать мне название этого алфавита?» Никто не поднимает руку. Вивиан подозревает, что это потому, что большинство студентов все еще сплетничают о последней драме. Гилландерс выглядит взволнованно. Подняв брови, она хлопает в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание. Когда все взгляды устремлены на нее, она громко говорит: «Мне бы очень не хотелось раздавать домашнее задание так близко к выходным в Хогсмиде, так что будьте внимательны. А теперь… ах, Абрамс, как называется этот алфавит?» Пока Абрамс, долговязый пуффендуйец, сидящий впереди, спешит вспомнить ответ, Вивиан откидывается на спинку стула и раскладывает свое перо и чернильницу. Древние руны — один из ее любимых предметов, но не по обычной причине — она любит этот предмет. Хотя она находит эту тему довольно интересной, поскольку всегда была немного любителем древних языков, ее главная причина, по которой ей нравится этот конкретный класс, проста: здесь нет Мародеров, о которых можно было бы говорить. Они никогда не брали Древние руны, за исключением Римуса. Однако в этом году он пропустил курс, а это значит, что Вивиан счастливо одинока, и рядом с ней нет надоедливых гриффиндорцев. Однако,«…но не знаю, что ей нужно от Гэвина», — слышит она чей-то шепот за несколькими столами и бросает взгляд на пару девушек из Когтеврана, тихо шепчущихся вместе и одновременно делающих заметки со скоростью света. Их способность сплетничать и одновременно делать точные заметки, вероятно, произвела бы впечатление на Вивиан в любой другой момент, но не сегодня. «Разве это не очевидно? Она заманивает его. Она передаст его Мальсиберу при первом же удобном случае, помяни мои слова», — шипит другая девушка в ответ, и они обе бросают украдкой взгляды на Вивиан. Когда они понимают, что Вивиан смотрит прямо на них, очевидно, услышав их замечания, они оба бледнеют и поспешно возвращаются к своей работе, не сказав больше ни слова. Вивиан фыркает достаточно громко, чтобы они могли слышать, и бросает на них тяжелый взгляд. «Хм? О, Вивиан, у тебя есть ответ?» — спрашивает Гилландерс, очевидно предположив, что шум, который она издала, был попыткой ответить на вопрос, заданный профессором. Вивиан делает паузу. Гилландерс выжидающе смотрит на нее, и она просто смотрит в ответ с пустым выражением лица, прежде чем вздохнуть и открыть рот, чтобы сказать… «Вы потрясающе выглядите в голубом, профессор». Затем она снова вздыхает, потому что не собиралась делать ей комплименты, но опять же, к этому времени она довольно привыкла. А вот профессор Гилландерс — нет. Она поднимает брови, бросает взгляд на свою голубую мантию и напевает: «Ну что ж, спасибо, Вивиан. Этот цвет напоминает мне океан вокруг Пулхели, который находится всего в двух шагах от дома. История об Эрвине Кадваладере? Он родился в Пулхели, как вы знаете. В одиночку убил Кэт Палуг… Вивиан отворачивается, чтобы бросить еще один недовольный взгляд на двух Когтевранок, и ухмыляется, когда видит, что они наклонили головы, пытаясь притвориться, что заняты. Она думает о том, чтобы написать грубую записку и бросить ее им, когда кто-то поблизости шепчет: «Привет, Блэр». Профессор Гилландерс все еще болтает об Эрвине Кадваладере, поэтому Вивиан оглядывается через плечо и приподнимает бровь при виде Маув МакКаллум, которая привлекла ее внимание. Она даже не знала, что Маув была в этом классе, но опять же, Маув любит притворяться, что она невидима половину времени, а Вивиан не старается изо всех сил для других. — Ты собираешься тренироваться сегодня вечером? — спрашивает Маув, бросая взгляд на Гилландерса, чтобы убедиться, что у них не будет неприятностей из-за болтовни. Ах. Тренировка по квиддичу. Вивиан забыла, что сегодня вечером запланировано одно. В последнее время Эйвери ведет себя жестоко, всегда придумывает тренеровки после ужина. Почему они не могут быть до обеда, она не понимает. Может быть, он просто слишком занят тусовками с Мальсибером и его друзьями-пожирателями смерти. Вивиан пожимает плечами, открывает рот, а затем делает паузу, прежде чем хрипло схватить кусок пергамента, чтобы записать: «Если я этого не сделаю, Эйвери сдерет с меня кожу живьем». Отправка заметок в классе намного лучше, чем разбрасывание комплиментов направо и налево. Маув, которая, без сомнения, знает о затруднительном положении Вивиан (а кто нет?), немного морщится при этом и бормочет: «Да. Думаю, ты права». Вивиан стреляет в нее странным взглядом. Она опускает перо обратно в чернильницу, чтобы написать: «Значит, ты слиняешь?» — …Ну, я думала об этом, — начинает Маув, а затем торопливо добавляет, — но Эйвери, вероятно, начнет убивать, если я не появлюсь. Ее выбор слов заставляет Вивиан побледнеть. Маув тоже бледнеет несколько мгновений спустя. Она, вероятно, даже не осознавала, что говорит, пока это уже не прозвучало, но они обе могли представить, как Эйвери делает это. Маув немного прочищает горло и бормочет: «Я думаю, увидимся там позже». Вивиан на мгновение моргает, глядя на девушку, прежде чем пожать плечами, соглашаясь, и снова повернуться к Гилландерс, которая как раз заканчивает свой рассказ. Она не может винить Маув за желание пропустить тренировку. Эйвери им всем гадит, но с ней он был особенно строг. Он утверждает, что это потому, что она никогда раньше не была в команде и поэтому нуждается в дополнительной работе, но всем достаточно ясно, в чем настоящая проблема Эйвери. Только потому, что он принял Маув как нового загонщика, ему все еще не очень нравится тот факт, что она полукровка с далеко не звездным прошлым. «Давайте все возьмем наш Spellman's Syllabary и займемся переводом!» Гилландерс рассказывает классу, и Вивиан со вздохом достает учебник. Она не видит, как Маув бросает на нее нерешительные взгляды, пока она углубляется в свою работу. Она также не слышит, как две девушки из Когтеврана снова начинают шептаться. Ей все равно. Будучи главной целью Сириуса Блэка на протяжении всей своей жизни в Хогвартсе, Вивиан привыкла быть в центре внимания.

***

— Блэр, передашь масло? — спрашивает Морриган, накладывая в тарелку ужин. Ростбиф, картофельное пюре, йоркширский пудинг и обильное количество подливки подаются с точной точностью. Вивиан осторожно смотрит на нее, задаваясь вопросом, как кто-то может съесть столько за один присест. Подталкивая масленку к Морриган, она растягивает: «У тебя всегда были такие поразительные глаза?» Морриган смотрит на нее со странным выражением лица и фыркает: «Ты подкалываешь меня, Блэр?» Вивиан закатывает глаза. Морриган прекрасно знает о розыгрыше, который Блэк и его друзья устроили ей. Большинство людей в курсе, к настоящему времени. «Прости, Морриган. Она смотрит только на Гэвина Кларка», — хихикает Розалинда, наливая себе стакан тыквенного сока. Вивиан пихает ее чуть более грубо, чем можно было бы считать дружеским, и Розалинда проливает половину своего напитка. Она бросает ледяной взгляд на свою соседку по общежитию, который тут же возвращается обратно. Тем не менее, упоминание о Гэвине Кларке вызывает любопытные взгляды в ее сторону. Ее слизеринские соседи по дому не совсем уверены, что делать с предполагаемым интересом Вивиан к префекту Когтевран, особенно после того, как он прошел через мельницы слухов. Сплетням не нужно много времени, чтобы распространиться по Хогвартсу, и этот случай не стал исключением. Несмотря на то, что прошло всего несколько часов после рокового урока Андерсона, вся школа уже знает о том, как Вивиан оскорбила Мальсибера и одним махом защитила Кларка. «В любом случае, что с этим делать? Ты даже не знала, что Кларк существует до этого года», — задается вопросом Морриган, сунув Розалинде пригоршню салфеток со злой ухмылкой. Розалинда фыркает и сердито вытирает рукав, на который случайно попала большая часть пролитого ею тыквенного сока. Вивиан фыркает, перебирает еду на тарелке и бормочет: «У тебя чудесный цвет лица, Розалинда». И Розалинда, и Морриган останавливаются и смотрят на нее, а потом одновременно закатывают глаза. «Забудь об этом. Она не в своем уме, чтобы отвечать на сложные вопросы», — язвит Розалинда, явно все еще расстроенная из-за инцидента с тыквенным соком. Вивиан не выглядит так, будто ее это волнует. Морриган лишь разрывается смехом и набивает лицо йоркширским пудингом, из которого сочится гораздо больше соуса, чем положено. Вивиан возвращается к своей еде. Она не такая голодная. Это был долгий день, и он еще даже близко не закончился. После обеда у нее все еще тренировка по квиддичу, а после этого ей нужно присматривать за отработками. Как будто ее вечер уже недостаточно занят, теперь она должна присматривать за Сириусом Блэком. Она бросает взгляд на стол Гриффиндора и сердито смотрит на него. Он среди Мародеров, смеется над какой-то шуткой, сказанной Поттером, и обнимает девушку, которая всегда цепляется за него. Марлен, не так ли? Вивиан молча смотрит на него, в ее голове крутятся все злые дела, которые она могла заставить его совершить сегодня вечером за его отработку. Чистить подстилки в больничном крыле? Слишком стандартно. Делать за нее домашнее задание? Он, вероятно, нарочно проделал бы дерьмовую работу, чтобы подвести ее. Написать строки? Скучно… хотя она могла заставить его оскорблять себя сотни раз, что могло быть для нее забавно… она могла даже представить это. «Ты выглядишь так, как будто обдумываешь что-то грандиозное, Блэр», — внезапно раздается голос справа от нее, и Вивиан немного подпрыгивает, когда понимает, что Регулус опустился на скамейку рядом с ней. Она была так поглощена своими мыслями, что даже не заметила его. Он занят тем, что наполняет свою тарелку едой, но бросает взгляд в ее сторону, когда тянется к картофельному пюре. Его глаза впиваются в ее, как темная сталь, вспыхивающая огнем. Он улыбается своей очень тихой, едва заметной улыбкой и кивает в сторону стола Гриффиндора, растягивая слова: «Думаешь об убийстве моего брата? Чем могу помочь?» Вивиан выпускает смех. Она не знает, серьезна какая-то часть Регулуса или нет. Его сухой юмор всегда был сомнительным, но, судя по тому, как его глаза блестят на нее с таким сдержанным весельем, она решила, что он просто шутит. Она открывает рот, чтобы объяснить ему, что у Сириуса есть отработка, и она пытается решить, что заставить его сделать, чтобы отомстить ему за то, как он использовал против нее ее собственные экспериментальные чары, но ей это не удается. Вместо того, чтобы лаконично сообщить ему о ее злых идеях, все, что удается выдать, это очень случайное: «Твое лицо напоминает мне скульптурного Адониса, Регулус». Немедленной реакцией Регулуса является кашель в край кубка, из которого он только что сделал глоток. Немедленная реакция Вивиан — раздраженный стон и проведение рукой по волосам. Морриган и Розалинда… ну. Над ней тут же смеются, не то чтобы это было удивительно. «Э-э. Правда?» Регулус каким-то образом умудряется спросить несколько мгновений спустя, когда он прочищает горло и хватает салфетку, чтобы вытереть рот. Если раньше он выглядел забавным, то сейчас он выглядит совсем не так. Его глаза светятся весельем, таким ярким и живым, что Вивиан даже трудно отвести от него взгляд. Регулус с ухмылкой говорит: «Думаю, слухи верны. Ты действительно всем сегодня делаешь комплименты». Вспоминая об этом (хотя она и не собиралась этого говорить), возможно, его лицо действительно напоминает ей скульптурного Адониса. Острые скулы, тонко изогнутый рот, угловатая линия подбородка и аристократические черты лица… Вивиан сердито смотрит на него и открывает рот, чтобы сказать ему, чтобы он перестал внутренне смеяться над ней, но вместо этого выходит только непреклонное: «Ты был бы очень привлекательным Адонисом». Затем, глаза ее расширились от ужаса, она хватает вилку и запихивает в рот кусок ростбифа в надежде, что это погасит бесконечную череду комплиментов, которые она просто не может не сказать. Мерлин. Регулус выглядит немного не в себе. Его глаза скользят по ней, губы дергаются. Она не может сказать, собирается ли он засмеяться или сказать ей заткнуться. Его очень трудно читать, когда он этого хочет. На этот раз, однако… Кажется, он наконец определился со своей реакцией, и в итоге она шокирует почти всех в округе. Возможно, это потому, что он Регулус Блэк, а в Хогвартсе очень мало людей, которые когда-либо слышали, как он смеется. Возможно, дело просто в том, что когда он смеется, это совершенно захватывает. Вивиан поворачивается на своем месте, чтобы посмотреть на него, ее рот от удивления открывается, когда он разражается таким громким смехом, что ему приходится отложить вилку, чтобы не уронить ее на пол. Его глаза сияют светом, которого она никогда раньше не видела. То, как его улыбка охватывает все его лицо, поразительно. Она не единственная, кто так думает. Розалинда и Морриган удивленно смотрят на него, как и другие слизеринцы, сидящие рядом. И хотя никто из них этого не осознает, есть еще кое-кто, чье внимание было захвачено. — Он смеется или задыхается? Джеймс удивленно смотрит на стол Гриффиндора, приподняв бровь. Сириус мычит: «С ним трудно сказать». Хоть голос у него и светлый, но взгляд — нет. Он прищуривается, глядя на брата, а затем поворачивается к Вивиан, которая смотрит на Регулуса так, как Сириус никогда раньше не видел. Ну на самом деле это не так. Он видел много таких взглядов, просто он никогда не видел ни одного на ней. Вивиан Блэр никогда ни на кого не смотрела с такими лунными глазами. — Это немного страшно, — бормочет Питер и вздрагивает, прежде чем вернуться к еде с исключительной сосредоточенностью. Римус, наверное, единственный из четверых, кто не смотрит на стол Слизерина. Нет, его взгляд прикован к чему-то гораздо более увлекательному. Сириус усмехается, сердито хмурится и бросает вилку, чтобы схватить свою сумку с книгами и встать. Когда он это делает, Джеймс смотрит на него с удивлением и говорит: «Ой, куда ты идешь? Мы обедаем…» «Я думаю, пришло время написать еще одно стихотворение, не так ли?» — отвечает Сириус, эффективно перебивая Джеймса, когда его рот растягивается в озорной ухмылке. Джеймс тут же улыбается в ответ, но Сириус бросает взгляд на стол Слизерина, где его брат все еще пытается справиться со своим смехом. Его серые глаза вспыхивают, когда он осматривается, и Римус приподнимает бровь. Если бы он не знал лучше, то сказал бы, что Сириус выглядит ревнивым. Возможно ли такое? Будет ли Сириус Блэк на самом деле ревновать к тому, что кто-то другой привлекает внимание Вивиан? Еще до начала учебного года Римус категорически отверг бы такую мысль. Ведь Сириус Блэк и Вивиан Блэр всегда ненавидели друг друга. Они находятся в непрерывной войне с первого года, и с годами ситуация только ухудшается. Сириус любит ненавидеть ее, а она любит ненавидеть его. Однако любовь и ненависть не любят оставаться в пределах какой-либо границы, которая их ограничивает. Их нельзя вести, направлять или контролировать. Если кто-то пытается это сделать, они бунтуют и смешиваются друг с другом, как клубы дыма, движущиеся по сумрачному небу, пока это не становится невозможным.