You're on Your Own, Kid

— Добро пожаловать в Оскорп Индастриз, компанию использующую и создающую передовые технологии. Вместе мы меняем мир! Макс стоит в лифте, оглядываясь по сторонам, чтобы найти динамик, из которого идёт этот голос. Ещё немного и у неё начнется клаустрофобия прямо в этой жестяной коробке. — На какой этаж вам нужно попасть? — спрашивает голос, Макс подходит ближе к панели с кнопками, из маленького монитора в воздух отсвечивает жуткая голограмма лица девушки. Только голова, без тела. — М-мне… — Макс чувствует себя идиоткой. — Ну, последний. Какой там… — Этаж сто двенадцать. — Блять, — Макс вздыхает, прислоняясь спиной к стене, она дергает свои подвески на шее, надеясь, что не слишком вырядилась сегодня. Просто в их последнюю встречу та женщина в машине произвела впечатление дико богатой и элегантной особы, оно и понятно — она работает в Оскорпе, да ещё и на последнем этаже. Точно важная фигура в компании. Макс променяла ботинки на единственные не убитые кроссовки, повесила кофту с ушами в шкаф, надела вместо неё блузку. Она не покупала новую одежду, кажется, с самого выпускного. Это Джейн была любительницей шоппинга, капитан Хоппер всегда потакал ей во всех хотелках, ну, а Макс была не против лишний раз пройтись вместе. Куда угодно. До тех, пока её не заставляли примерять шмотки… — Зеленый будет подчеркивать цвет твоих глаз! — Оно стоит тридцать пять баксов, это как дважды заправить тачку Лукаса. — Да ты посмотри, оно же кричит: купи меня, купи… Оно призывает тебя, Макс. Она купила то платье, да, но, справедливости ради, надевала его всего дважды. Двери лифта раздвигаются, Макс делает шаг вперед, и её тут же встречает незнакомая молодая девушка с милой улыбкой на лице. Она говорит, что проводит Макс к нужному офису, а по пути задаёт вопросы по типу: «Как вы добрались?», «Вы впервые в Оскорпе?» и прочую вежливую ерунду, но это немного отвлекает и расслабляет. В конце концов, Макс предпочла бы никогда не оказываться на последних этажах небоскребов, да даже на нижних — нет, спасибо. Можно без этого? Тоже нет. Вряд ли мисс Аллан-Озборн, которая дала ей свою визитку, согласилась бы встретиться за стаканчиком кофе в закусочной Бруклина, а для ресторанов Макс просто не создана. Коридор, ведущий к одной единственной двери в конце, кажется бесконечным. Возникает вопрос — зачем ей вообще нужно сопровождение? Тут не то чтобы можно потеряться. Макс разглядывает зеркальный потолок, втрое выше неё, гигантские окна вдоль стен, прозрачно-чистые, будто их вовсе нет, а эта стерильно-белая плитка под ногами её вымораживает. У сопровождающей девушки такие же сияющие белые зубы, но это выглядит жутко, а не симпатично, как у Лукаса. У него зубы такие от мамы, несправедливая генетическая лотерея… Серьёзно, хоть бы пару фикусов поставили? Такие пустые коридоры Макс видела только во снах. На высоких матово-черных двойных дверях прибита табличка: «Генеральный директор…». Макс только и успевает, что удивиться, приоткрыв рот, когда ей помогают войти внутрь, в следующий момент она уже прижимается спиной к закрытым дверям, по ту сторону, где находится кабинет директора. Гигантский, мать вашу кабинет. Серьёзно, у архитектора этого здания какой-то комплекс неполноценности? Или у самого директора? Мисс Аллан-Озборн стоит, повернувшись к окну, из которого открывается вид на крыши серых Манхэттенских небоскребов, выглядящих днём с высоты абсолютно скучными, как детали лего для Звезды смерти. Женщина поворачивается к Макс, уголки её накрашенных ярких губ дергаются в маленькой улыбке. Она выстукивает на своих каблуках, словно заводная игрушка, абсолютно ровные шаги, двигаясь медленно и с прямой спиной, пока наконец не останавливается перед Макс, очевидно недоумевая, почему та выглядит такой напряженной. — Максин, — она продолжает улыбаться. — Почему бы нам не присесть?.. На диване будет удобнее. Женщина делает грациозный жест рукой в сторону, указывая на длинный угловой диван, бархатно-черный, рядом с ним стоит круглый стеклянный столик, но, чем ближе Макс к нему подходит, тем ярче она видит, что это — аквариум. Она скрывает свой детский восторг, аккуратно присаживаясь, всё ещё чувствуя, как сильно она не вписывается в антураж всей этой жизни в центре. Под верхним стеклом столика плавают маленькие цветные рыбки, похожие по форме на треугольники, между ними движутся голубые медузы, а со дна, усыпанного камушками и ракушками, наверх тянутся цветные водоросли. Может, у этой Мисс-Директорши всё же есть вкус… — Мы с тобой так и не познакомились как следует, — мисс Аллан присаживается недалеко от неё, но оставляет комфортное расстояние, она даже сидит, как кукла, сложив руки на коленях, а ноги держит, как профессиональная модель. — Меня зовут Элизабет, но ты можешь называть меня просто Лиз. К чему формальности? Неожиданно, холодная Лиз играет для Макс новыми красками, если вглядеться, то у неё очень красивые глаза, приятный голос, такой тихий и мягкий, да и аквариум миленький. Если переодеть её мысленно в обычные джинсы и футболку… Нет, даже в них она будет выглядеть, как с картинки. — Хорошо, Лиз, — Макс кивает. — Могу я задать вопрос? — Конечно, — она подносит своё запястье к лицу, нажимает кнопку на наручных часах. — Катра, ты не могла бы принести нам кофе? — Да, мисс Аллан. Макс в очередной раз удивляется тому, как далеко зашли технологии, хоть она и видит на складе Синдиката разную ерунду ежедневно, помимо того, что Билли таскает свой металлолом в дом. — Откуда вы узнали на кого я работаю? — Макс старается быть такой же спокойной, как женщина. — Это вообще-то очень стремно. Вот так караулить людей на улице. — Я напугала тебя? — Лиз почти хмурится, её брови едва ли двигаются. — Понимаешь ли, Максин, как я уже сказала, мы можем помочь друг другу. Так уж вышло, что то, чем занимаюсь я, помимо основной работы, напрямую связано с тем, чем занимаешь ты, в свободное от воровства время. Макс в шоке округляет глаза. Секретарша Лиз приносит им кофе, поставив две маленькие чашки на блюдцах на столик, так же быстро она исчезает. — Откуда… — Это важно? — Лиз поглядывает на свою чашку, но не притрагивается к ней. — Хочешь, чтобы я перечислила сухие факты? Что ж. Не скажу, что меня волновало чем занимается Черная Кошка: ограбление ювелирных, ломбардов… Так же, как меня не касалось очевидное — ты пользуешься технологиями, созданными Синдикатом. Хотелось бы сказать «Руку мастера видно сразу», но это не так. Билли Харгроув откровенный дилетант, качество оставляет желать лучшего, а материалы явно из дешевых… Макс не может сдержать наглой ухмылки, потому что она обожает, когда кто-то критикует её старшего брата. Лиз замечает её выражение лица, хмыкая, и этот звук оказывается намного громче в оглушительной тишине кабинета. — Но в один момент ты упала на хвост кое-кому… Эти персоны очень интересуют моих людей, да и конкретно меня, если ты понимаешь, о чём я, — Лиз задумчиво качает головой. — Вы говорите о мутантах? — неуверенно спрашивает Макс. — Поэтому мы здесь? Лиз вытягивает перед собой руку, разглядывая маникюр, она медленно кивает. — Как много ты знаешь? — Как много знаете вы? — упирается Макс. Женщина оценивающе прищуривается, тянется рукой к столику-аквариуму, нажимая на какую-то кнопку: в тот же момент рыбы испуганно быстро шевелятся, а из центра стеклянной поверхности прорезается луч света, расходящийся в стороны, образуя чертову голограмму. Женщина щелкает пальцами, и окна изнутри офиса буквально гаснут, как экран телевизора, переставая пропускать свет. Макс не дергается от испуга, слишком завороженная, она видит лишь подсвеченное лицо мисс Аллан, кажущееся ещё более ненатуральным при таком освещении, и эту парящую картинку над столом. Она показывает Макс репортаж, выпущенный через день после трагедии, двенадцатого сентября, по телику крутили срочные новости: нашли виновных, тех, кто заложил бомбу. Простому народу было достаточно увидеть группу людей другой нации, чтобы поверить, что те могли устроить теракт. Макс выдернула шнур от телевизора из розетки в тот день, со злости, за что Нил, отчим, выгнал её из дома, чтобы проветрила мозги. Мама ничего не сказала. Макс гуляла по улицам до самой темноты, она даже ни о чем не думала, просто бродила, порой забывала, где она, какой был год, после каждого поворота через квартал казалось, что она просто идёт в школу или встретиться с друзьями… Но она точно была уверена в одном, держала в голове, что всё, что показывают по новостям — полное дерьмо, она никогда не могла и не сможет поверить в это. Слишком странное происшествие, слишком много несостыковок. — Ты охотилась за теми ребятами, да? — Лиз наклоняется ближе к голограмме, легко взмахивая ладонью в сторону, тогда картинка меняется. Показывают задержанных в день одиннадцатого сентября за мародерство на улицах, а среди них та самая компашка протестантов, их можно легко узнать по вымазанным в краске щекам, с изображением неких символов, и с плакатами, сваленными теперь в одну кучу. — Сейчас я покажу тебе кое-что. Этот фрагмент не пустили в эфир стараниями правительства. Вид с камеры наблюдения какого-то соседнего здания, меньше квартала до небоскреба торгового центра. Тишина, картинка почти статичная, только видно, как едут машины по дорогам вдалеке… Из неоткуда, будто видео было смонтировано, появляется огромное облако густого черного дыма, буквально моргнуть не успеваешь, как оказывается, что здание уже горит, начинает рушиться. — Я не понимаю, — Макс хмурится, берёт чашку кофе, просто чтобы занять руки. Лиз отводит взгляд, уставившись в пол, будто ей самой до жути не хочется смотреть на эту картину вновь. Была ли она там?.. Видела ли она, как рушится здание, также как и Макс? Прямо перед глазами. Испытала ли она этот страх, это ощущение того, что один из обломков сейчас упадёт прямо на неё?.. — Это не монтаж, Макс, — Лиз смотрит ей прямо в глаза, её голос твердый и убедительный. — Взрыв пытались скрыть именно те, кто находился внутри башни. Эти… Мутанты, их способности могут быть безграничны: кто-то наделён лишь бесполезными отклонениями, а кто-то может влиять напрямую на чужое сознание. Можешь себе представить? Макс допивает кофе до дна, стукая чашкой о стол, ставя её обратно. Она помнит рассказы мамы в детстве о покушении целой группы мутантов на президента Никсона, о том, как те оккупировали Белый дом и устроили там кровавую бойню, транслируемую по всем телеканалам. И, хоть после того случая правительство применило меры по отношению к мутантам, заставляя их регистрироваться в базе, они продолжали появляться то тут, то там, устраивая крупные ограбления, выступая со своими акциями протестов так, будто они действительно имели смысл. Никому никогда не было дела до мутантов: для людей они остались лишь героями комиксов, а сами залегли на дно. С каждым годом становилось всё тише, пока о них не забыли окончательно… — Такая огромная сила в чужих руках, — встревоженно говорит Лиз. — Что могло помешать им успеть заложить эти бомбы и выбраться из здания незамеченными? — Но зачем? — Макс разглядывает лица подростков, за которыми уже столь долго следит. После трагедии она была словно не в себе, потребовалось так много времени, чтобы осознать, что Джейн больше нет. Она помнит, как Капитан Хоппер сидел на улице перед дверями больницы, на лестнице с сигаретой, целый час или даже больше, пока мисс Байерс пыталась заставить его подняться. Джим застыл, как изваяние, уставившись в одну точку, он курил так, будто без дыма в легких вдруг потерял бы возможность дышать. Джонатан и Дастин были в морге, разбираясь со всеми документами, оказалось, что подписать одно только свидетельство о смерти недостаточно. Лукас ругался на парковке с людьми из похоронного бюро, которые пристали к нему, стоило только выйти из машины. Макс стояла на этаже отделения реанимации. Ходила вдоль коридора, поглядывая на улицу. Больница была не так далеко от места взрыва, даже сюда по небу тянулся этот шлейф из смога. Она знала, что на первом этаже люди толпились возле телевизора, где как раз показывали процесс спасательной операции, потому что медсестры и доктора, мчащиеся с каталками мимо неё, продолжали громко и безостановочно обсуждать это. Она стояла, грызя ногти, её волосы были всклокочены, в глазах всё ещё щипало от пыли и песка, а колени были содраны, потому что она упала несколько раз, пока её пытались оттащить от зоны взрыва. Чужая рука легка на плечо Макс, обернувшись она увидела Уилла. Уилл смотрел куда-то насквозь, его щеки были испачканы в копоти, в волосах застряли куски щебня, плечи парня дергались, а от его уха к шее тянулась засохшая дорожка крови. — Почему ты не внизу? — голос Уилла был таким тихим, что она едва его слышала, скорее читала по губам. — Нужно… Там… Уилл потянул её за руку, в сторону лифта, но Макс не давала себя сдвинуть, она не хотела идти туда. Она не понимала, почему все были в морге, когда Джейн определенно, точно была в реанимации. Уилл тянул её и тянул, его лицо не выражало ни единой эмоции, словно он и находился где-то не здесь в тот момент, это продолжалось до тех пор, пока Макс не оттолкнула его со всей силы. Уилл, пошатнувшись, врезался в стену, приоткрытый рюкзак упал с его плеч… — Ты ведь знаешь каково это, Максин, терять близкого человека? — Лиз осторожно взяла чашку кофе и сделала пару глотков, её пальцы до побеления сжались на ручке. — Ты… — Макс, я могу объяснить… Из рюкзака Уилла выпала маска, порванная почти что в клочья. Маска Человека-Паука. — В день, когда произошёл взрыв, на одном из этажей башни проходила пресс-конференция Оскорп, на которой мой муж, Гарри, должен был сообщить о том, что компания переход в его руки, а Норман Осборн подаёт в отставку. Норман тогда приехать не смог, он уже был довольно слаб, и врачи рекомендовали ему не вставать с кровати лишний раз, — Лиз ставит чашку обратно, её плечи опускаются, а лицо окрашивают сотни разных эмоций, когда голограмма сменяет свою картинку на запись трансляции пресс-конференции. Гарри Осборн, он выглядел моложе своего возраста, у него была широкая улыбка с острыми клыками. — Я склоняюсь к тому, что теракт был ничем иным, как покушением на моего мужа. Макс знает, что Гарри Осборна не стало в тот день, он, как и другие, погиб то ли во время взрыва, то ли уже при обвале, как Джейн. — Ты видел их, ты видел тех, кто сделал это, Уилл?! — Я не знаю, — Уилл со злостью застегнул свой рюкзак, отбрасывая его в сторону. — Какая… Какая разница, Макс? Разве сейчас это важно? Уилл не собирался помогать ей, он даже слушать не хотел о том, что у них есть возможность поймать причастных. Уже тогда Байерс стал отдаляться, пока вовсе не пропал с радаров, Макс уже было плевать, она слышала это от Лукаса первое время, потом от Дастина. Вскоре она перестала следить за тем, что происходит в жизни её друзей. Билли, этот мудак, сказал, что она не может жить в его квартире бесплатно, тем более тогда она уже забрала документы из колледжа, поэтому старший брат таскал её с собой на работу каждый день, заставляя перебирать бумажки в офисе на складе, но Макс быстро начала интересоваться тем, чем занимается его вшивая конторка. Ей потребовалось переступить через себя и запихнуть гордость поглубже, чтобы попросить у Билли о помощи. Так и появилась Черная Кошка. Макс резко пододвигается ближе и тянется, чтобы взять Лиз за руку. Женщина поднимает на неё удивленный взгляд, пока Макс сжимает её ладонь своими двумя, не стесняясь того, что собственные глаза блестят от слёз. — Примите мои соболезнования, — говорит Макс. — Спасибо, — мягко отвечает Лиз, впрочем, быстро приводя себя в чувства. — Это ведь так несправедливо… Мы с тобой потеряли дорогих людей, а виновные остались безнаказанными. — Да, — она активно кивает, — да, я так вас понимаю… Но что мы можем? Пойти в полицию?.. Лиз издаёт снисходительный смешок, прикрыв рот рукой. Макс слегка отстраняется от неё, ругая себя за импульсивность. Всё же нужно соблюдать личные границы. — Полиция здесь не поможет, — Лиз качает головой. — Эти… Создания, их не так-то просто поймать. Они отлично скрываются: умение прятаться заложено в них генетически, оно и понятно, они созданы против природы. Макс хмурится, снова бросая взгляд на голограмму с подростками. — Однажды я связалась с одним из них, не самым честным путем, но мои люди устроили нам встречу, — вспоминает женщина. — Он рассказал не много, без деталей. Мутанты прошлого поколения предпочли жить тихую и спокойную жизнь, но молодые особи, можно сказать — дети, организовали некое тайное сообщество. Они называют себя Изгои. — Простите за вопрос, — говорит вдруг Макс. — Но я немного запуталась, зачем им устраивать покушение на вашего мужа? Лиз слегка улыбается. — Мне казалось, что это ясно, — говорит она. — Они же просто кучка бунтарей, идущих против системы, а маргиналам свойственно бороться с корпорациями… Может, Оскорп оскорбил их чем-то? Знаешь же, что мы занимаемся созданием протезов, средств помощи людям с ограниченными возможностями… Мутанты наверняка раздражены тем, что мы стремимся превзойти возможности своего организма. — Вы имеете в виду, — Макс пытается подобрать слова, запинаясь, — что они считают себя, ну… Особенными? Она морщится от того, как неправильно это звучит, но не может понять почему: как если бы она вдруг сказала Уиллу, что он считает себя лучше неё, потому что у него есть сверхспособности. Или как, если бы Уилл злился на неё, потому что Макс использует технологии, чтобы увеличить свои силы. — Я и мой Норми, — тихо говорит Лиз, — наш с Гарри маленький сын, мы остались одни, а с тех пор, как я являюсь главой Оскорпа, я не могу спать спокойно по ночам, боясь, что они придут за ним. Ты понимаешь, Максин? — Я… — Макс нервно вздыхает. — Да, я… — Они опасны, ты же понимаешь? — продолжает женщина, упираясь взглядом прямо в Макс. — Они — ошибка природы, их генетический код нарушен, из-за этого они могут в один день просто сойти с ума. Что, если всё не ограничится одним терактом? Что, если однажды они решат разрушить весь город? Захватить власть? Макс задумывается, лишь на мгновение вспоминая про покушение на президента Никсона, затем думает о покушении на Гарри Осборна… Но нет. Это ведь совершенно глупо? Эта женщина просто убита горем, она не понимает, о чём говорит! — Они считают себя следующей ступенью эволюции, — Лиз хмыкает. — Но, как по мне, они просто грязь. И от этой грязи нужно избавиться. Их нужно ограничить, чтобы обезопасить нас, людей. Что за долбанная политика сегрегации?.. — Да, я понимаю, о чём вы, — Макс оглядывается по сторонам, бросая взгляд на настенные часы, она встаёт с дивана и слышит, как Лиз щелкает, снимая с окон затемнение. Яркий дневной свет вдруг ослепляет, лицо женщины снова напоминает ей кусок бездушного пластика. — Но не думаю, что смогу помочь… — Ты боишься, Максин, я могу это понять, — Лиз снова говорит ровно и спокойно, вставая следом. — Ведь это подвергнет твою жизнь опасности. Я не предлагаю тебе в одиночку разбираться с этим, используя мою помощь. Я хочу, чтобы мы работали вместе. У меня есть надежный план… — Простите, я… — Макс выставляет руки перед собой. — Я… Мне нужно подумать, хорошо? Так много информации, мой мозг ещё не успел переварить. Макс нервно смеется, но Лиз остаётся невозмутимой, провожая её до двери. — Конечно, — говорит Лиз, когда Макс уже держится за ручку, стоя к ней полубоком с натянутой улыбкой— Я очень рада, что мы смогли встретиться. Когда будешь готова, просто позвони мне, идёт? — Хорошо, — Макс кивает, мечтая убраться отсюда побыстрее. Она открывает дверь. — Хочешь зайти к своему другу? Она останавливается, разворачиваясь. Лиз складывает руки за спиной, склонив голову набок. — Что?.. — Я имею в виду Дастина Хендерсона, — женщина улыбается. — Могу, конечно, проводить тебя. Он ведь работает здесь, в Оскорпе. Холодные мурашки бегут вниз по её спине, Макс не знает, почему удивляется этому, хотя… Нет. Она не понимает. Откуда Элизабет знает, что Дастин и Макс друзья? Как много ещё она знает?.. Господи. Она ведь выследила её на улице, всучив свою визитку, она знает о Синдикате, знает о Билли, о том, что Макс потеряла близкого человека во время взрыва, даже о Дастине знает! — В другой раз, — Макс улыбается, слыша, как сердце бешено стучит. — До свидания, мисс Аллан. — До встречи, Максин. Она закрывает дверь по ту сторону, переводя дыхание перед тем, как сделать шаг. Как же она, блять, ненавидит Манхэттен. Билли едет на своей тачке по мосту Голден Гейт в Сан-Франциско, руль вибрирует под его ладонями, ветерок развевает волосы, а магнитола гремит на полную его любимой… — …вставай! — из неоткуда раздаётся, словно небеса готовы разверзнуться. — Да сколько можно… Он лениво открывает глаза, тут же теряя прекрасный виды Калифорнии, зрение рассеивается, и Билли недовольно мычит, оказываясь вдруг в маленькой квартирке, на чужой двухспальной кровати, запутавшись в простынях. Он ухмыляется, оценивая ещё один не менее прекрасный вид. Нэнси Уилер стоит у кровати в одной футболке и трусах, надавливая стопой на его голую грудь. Билли обхватывает её щиколотку ладонью, щекоча пальцами, Нэнси бесится ещё сильнее. — Я просила тебя свалить, — говорит Нэнси, пока Билли потягивается, чувствуя, как хрустит его спина. — И не один раз просила. С того дня, как они встретились в клубе Гарлема, Билли бывал дома всего дважды. В один из этих разов он заезжал, чтобы переодеться, заодно заглянул в холодильник, ужасно разозлившись, потому что его засранка младшая сестра начала питаться какой-то дрянью, к тому же забыв выбросить испорченное молоко. Он настрочил ей сообщений двадцать, ни на одно из них Макс не ответила. Сколько дней он уже зависает у Нэнси?.. — Малыш, — томным низким голосом произносит Билли, отчего Нэнси закатывает глаза. — Я тебе мешаю что ли? Нэнси краснеет и начинает пыхтеть, как закипающий чайник. — Послушай сюда, малыш, — говорит она, продолжая давить ему на грудь. — Я ухожу на работу и выгоняю тебя по утрам, прихожу с работы, а ты уже ждёшь под дверью… У тебя что, нет своей личной жизни?! — Я приношу еду с собой, — Билли фыркает. — Не так уж и бесполезен, а? — Выметайся! Уилер убирает ногу и злостно разворачивается на месте, снова садясь за свой рабочий стол, заваленный кучей бумаг и документов, заметок, которые Билли уже успел изучить, пока она спала. Эта девчонка понятия не имеет с кем связалась. Сначала для Билли это был просто секс, первые пару дней, даже неделю, потом он стал искать плюсы: он выяснил, что Нэнси — журналистка Дейли Бьюгл, а ещё, что она копает под Марселя, с которым они с Билли вообще не кореша, но своего рода деловые партнеры. Ему так-то плевать, нароет ли она что-то на самого Марселя и его компанию, Билли думает, что свой Синдикат он подстраховал отлично. У него всегда есть план на черный день — сжечь всё к хуям, взять фальшивые документы и свалить из штата. Но, решил он, на всякий случай стоит присмотреть за Нэнси, чтобы быть в курсе дел. Ему не нужны проблемы с копами. Да, он убеждает себя в том, что трахаться с Уилер каждый день — просто полезно, во всех смыслах, кто, блять, откажется от еды, секса и теплой кровати? Каждый раз, когда Нэнси садится за комп, она вдруг становится другим человеком. По вечерам после работы она выглядит усталой, за ужином с Билли уже весёлой, особенно с дополнением в виде бутылочки вина, в постели она становится просто дикой. Самая отвязная штучка, что он встречал. Но за компом Уилер превращается в маниакальную ищейку, она ведёт своё какое-то расследование, у неё даже есть готовая статья со всеми собранными материалами, но девчонке всё не хватает. Билли ищет своё нижнее белье у кровати, натягивает его и джинсы сверху, оставляя их расстегнутыми. Он подходит к столу, прислоняясь сбоку, поднимает первый попавшийся лист под пассивно-агрессивное игнорирование со стороны, но не вчитывается, а смотрит над ним на лицо Нэнси без макияжа, на её кое-как собранные волосы и худые пальцы, стучащие по клавиатуре. У бедняжки под глазами синяки, потому что высыпается она через раз, обычно встаёт посреди ночи и идёт работать дальше. — Торговля оружием, значит? — Билли потирает подбородок, ощущая легкую щетину. — Угу, — Нэнси даже не поднимает взгляд. — Слушай, — он аккуратно кладёт лист на стол, стараясь заглянуть Нэнси в глаза, но та не отрывается от монитора. — Я не понимаю, почему тебе это так важно… Ну, я не пытаюсь быть козлом, не подумай, но девчонке, как ты, лучше в это не лезть. Пальцы Нэнси замирают над клавиатурой, она встаёт со стула и подходит к кровати, вытряхивая из простыней и одеяла рубашку Билли, кидая её прямо ему в лицо, она наклоняется, находя его носки под кроватью и выпихивает их оттуда ногами. — Проваливай, — девушка складывает руки на груди, серьёзно уставившись на него. Каждый день одно и то же. Билли закатывает глаза. Он усаживается на стул под возмущенные оскорбления, которые Уилер сыпет ему на голову, и перебирает бумаги одну за другой. — Что, если я скажу тебе, — начинает Билли, слыша, как она снимает его куртку с крючка, кидая её через всю квартиру на пол. — Ебаный в рот, Нэнси, это моя любимая куртка… Слушай! Я знаю одного чувака, он работает с этим твоим Марселем, я могу разузнать что-нибудь. Нэнси замирает, стоя возле окна, готовясь выкинуть куртку Билли на улицу. — Что ты сказал? — Говорю, знаю парня, который знает Марселя Гевару, — Билли пожимает плечами, как будто ему вообще похуй, что он только что дал девчонке компромат на себя, но, если быть честным, его бесит то, какой нервной она становится, теперь её сложно расслабить, а по ночам она бьёт его локтями в живот, чтобы выпутаться из медвежьих объятий и вылезть из кровати. — Если тебе нужно что-то узнать… Что-то конкретное. Я не смогу помочь, если не буду знать с чем имею дело. Нэнси вздыхает и становится вдруг спокойной, но задумчивой, окидывая Билли оценивающим взглядом. Она достаёт пачку сигарет из кармана его куртки, садится на подоконник и закуривает, пододвигая к себе наполовину полную пепельницу. Её голые ножки, не достающие до пола, выглядят соблазнительно, но Билли боится её трогать сейчас, потому что ему потенциально могут расцарапать лицо. — И откуда у тебя такие знакомые? — с подозрением спрашивает Нэнси, затягиваясь. Билли наплел ей, что у него свой малый бизнес, связанный с ремонтом техники. Ну, это не совсем ложь. — Ранишь меня в самое сердце, — он наигранно обижается. — Я по-твоему неудачник какой-то? — О, тебе определенно везёт, раз я позволяю тебе оставаться тут на ночь, — она мило хихикает, а Билли думает, что это хорошо, раз она сама осознает, что они оба идут друг у друга на поводу. — Ладно. Допустим, у тебя есть такой друг. Насколько он осведомлен о делах компании Марселя?.. Билли прикидывает, насколько они близки и насколько Марсель посвящает его в свои дела. В конце концов, с тех пор, как Синдикат заключил контракт с липовым предприятием Гевары, те стали их главными прибыльными покупателями. Можно сказать, что сейчас Синдикат живёт на деньги Марселя. Но это не навсегда. — Опять же, смотря что тебя интересует, — Билли переплетает пальцы, складывая ладони на груди, он мельком смотрит на поисковые запросы Нэнси и её бесконечное число открытых вкладок. Это пугает. — Не думаю, что ты сможешь нарыть ещё что-то про оружие… — Похищение детей. Она говорит это, а Билли выпадает из мыслей, не находясь с ответом или остроумной шуткой в ту же секунду, как это обычно у него бывает. Он вспоминает свою последнюю встречу с Марселем, тем ещё уродом, но мужик он неплохой: любит свою жену, свою дочь. У него очень милая дочка, Билли может это признать, хотя он недолюбливает детей, потому что Макс психически травмировала его. — Возможно, — Нэнси пожимает плечами, туша окурок. — Торговля детьми?.. Я не знаю точно. Что-то связанное с детьми, я не хочу строить тут мрачные теории и предположения. — А есть какие-то предпосылки? — серьёзно спрашивает Билли, нахмурившись. — Чтобы я передал другу. Ему нужно будет знать с чего начинать, знаешь, если он согласится. Нэнси обнимает себя руками, очевидно борясь с самой собой в мыслях. Он не знает, о чём она думает, но его вдруг бесит то, что после двух недель секса, между ними такая огромная эмоциональная пропасть. Она вообще первая девчонка, к которой он приходит столько ночей подряд. И покупает еду. Да он никому ещё еду не покупал! Он вообще делает это только, потому что у Нэнси почти всегда пустой холодильник и куча посуды в раковине. Она, очевидно, слишком занятая, чтобы разбираться с этим. Билли встаёт со стула, зная, что это не самый лучший вариант, но в нём вдруг загорается нерациональная потребность заставить Нэнси доверять ему. Он берёт её за руку и усаживает на кровать, садясь рядом, но выглядит это не очень романтично, потому что половина простыней валяется на полу, а Нэнси смотрит на него настороженно. Он играет бровями, чтобы разрядить обстановку, а она только закатывает глаза. — Ты скажешь, что это глупо, — Нэнси вздыхает. — И это очень длинная история… — Расскажи вкратце, — Билли хмыкает. Нэнси выдергивает свою руку, отпихивает простынь пяткой и забирается на кровать, двигаясь дальше, чтобы прижать к себе колени, обняв их руками. Ей явно не нравится говорить об этом. Билли двигается на другую часть кровати, хотя она не такая уж большая, но он хочет дать Нэнси пространство. Он складывает ноги по-турецки и всем своим видом показывает, что готов слушать. Нэнси хмурит брови. — Ты помнишь, как в восемьдесят восьмом году пропало несколько детей? — негромко спрашивает она. — Да, — Билли уверенно кивает. Он помнит, потому что тогда они с Макс уже год жили вместе, одной семьей, она была милым ангелочком, без всякого намека на то, что из неё вырастет лохматый рыжий монстр, который будет таскать его сигареты. Отец заставил Билли водить её в садик каждое утро и забирать по пути из школы, но он и сам тогда понимал, что так будет лучше. Безопаснее. Билли уже в пятнадцать был очень крупным, а мать Макс хрупкая женщина. — Одним из них был мой младший брат. Ни одного из пропавших детей не нашли. — Блять, — на выдохе произносит Билли. — Черт, серьёзно? В смысле… Сколько ему было? — Пять лет, — Нэнси смотрит на него, стуча пальцами по своим коленям. Столько же, сколько и Макс. Он молчит, но надеется, что его взгляд получается достаточно сочувствующим, чтобы Нэнси продолжила свой рассказ. — Это было, — она вздыхает. — Я даже не помню уже, если честно. Хотя когда-то думала, что во всех деталях запомню, как в нашей гостинной сидели полицейские, какие вопросы они задавали мне, отцу, маме. Мама была в истерике, это был тихий ужас. — Ещё бы, — тихо комментирует Билли. — Он был очень любопытным ребёнком, и разговорчивым, как начал говорить, так больше не затыкался, — она фыркает, он грустно улыбается. — Мы тогда жили в квартире в Мидтауне, на двадцать пятом этаже, в хорошем жилом комплексе. Родители и сейчас там живут. Ну, знаешь, там есть лифтер, швейцар, ресепшионист… Мой брат со всеми был знаком, со всеми дружил и любил поболтать. Мама водила его в частный садик, но не каждый день, чаще всего Майк оставался дома один и… Майк. Нэнси смотрит на Билли, понимая, что не хотела называть имя, но оно вырвалось само собой. Он пожимает плечами. Это же пустяк, брось, Уилер. — В общем, в один из таких дней он снова был один дома, а я задерживалась на кружке ораторов, мама с отцом были на работе. У Майка были ключи от квартиры, он мог гулять по всему дому, но на улицу его не выпускали. Весь персонал нянчился с ним, причем бесплатно, — Нэнси закатывает глаза. — Он только с чужими был таким послушным. — Могу понять, — говорит Билли, встречая заинтересованный взгляд Нэнси. Он думает, что это очень хреновая идея, но всё же… Откровение за откровение? — У меня младшая сестра. — Правда? — Нэнси смотрит на него более открыто, мягче. — Ох. Билли кивает. — По-началу мы просто пытались справиться с этим, как могли, — говорит она. — Мама пила много вина, отец закопался в работу, я… Я даже не пыталась жить дальше, уже через несколько дней после пропажи Майка пропал ещё один ребёнок. Потом другой через неделю, пока это не прекратилось наконец. Это был какой-то кошмар. Билли кладёт подушку к себе на колени, чтобы помять её руками, пока он слушает рассказ. Он и представить себе не может, как чувствовал бы себя, если бы пропала Макс, особенно пятилетняя Макс, которой он сопли подтирал, которую учил надевать колготки. — Ты пыталась найти похитителей? — догадывается Билли. — Я не могла, — отвечает Нэнси. — Я не знала как, с чего начать, я лишь слушала новости, читала газеты, но что я могла сделать? Поиски полиции были безрезультатны. А потом… Потом я заметила, что каждый день, в один и тот же интервал суток, когда отец возвращается с работы, перед нашим домом останавливается черный внедорожник. С тонированными стеклами. На третий день я сказала родителям об этом. Нэнси вздыхает. — И ничего? — аккуратно спрашивает Билли. — Мама сказала, что у меня просто стресс, — раздраженно отвечает Нэнси. — Я пошла в участок и рассказала обо всём полицейским, тогда внедорожник исчез и не появлялся несколько дней. Потом всё по новой, но… — она вдруг улыбается. — Представляешь, мой отец, наверное, самый безынициативный человек на свете, который по вечерам засыпает перед теликом в кресле, с пивом в руке, он меня услышал. Он ничего не сказал, но однажды я возвращалась из школы поздно и стояла через дорогу на светофоре, а он выходил из дома. Он подошёл к этому внедорожнику и постучался в окно, водитель открыл его и они о чём-то разговаривали. — Твой отец смелый мужик, — хмыкает Билли. Хоть его собственный отец и агрессор, у которого кулаки чешутся, он бы не осмелился подойти к такой тачке, кишка тонка. — Да, — она улыбается ещё ярче, но быстро сникает. — Он увидел меня и подождал, чтобы вместе зайти в дом, он рассказал, что этот внедорожник принадлежит какой-то компании, занимающейся ремонтом лифтов. Билли хмурится. — Так просто? — Да, — Нэнси пожимает плечами. — У нас было два лифта в доме, один из них был очень старым, вполне возможно что его проверяли на исправность… Это было правдоподобно. Я уже забыла обо всей этой истории с внедорожником через год, пока не встретила точно такую же машину на перекрестке. В тот день я гуляла с подругами в центре, у нас был шоппинг, мы стояли на переходе и смеялись. Рядом припарковалась эта машина, у тротуара. Та же самая машина, только номера другие. — Как ты поняла, что она та же самая? — спрашивает Билли. — Я имею в виду, что да, номера можно и сменить, но… Нэнси пожимает плечами. — Сначала это было просто ощущение дежавю... Но в тот день окно было опущено, пока девчонки болтали, я тайком разглядывала мужчину на пассажирском сиденье. Он не был похож на ремонтника, — убеждает Нэнси. — Это был Мигель Гевара. — Как… Звучит так натянуто. Билли хотел бы сказать Нэнси, что согласен с её матерью — это просто стресс, почти что галлюцинации... Но он верит ей? — Его показывали по новостям тогда, он был осужден за участие в контрабанде, но его оправдали, — взволнованно говорит Нэнси. — Он посмотрел мне прямо в глаза, я так растерялась, мне вдруг показалось, что он меня узнал, понимаешь? Я так чертовски испугалась, когда он ухмыльнулся. Мне было страшно идти домой, я позвонила отцу и попросила забрать меня. Я рассказала ему всё, но мы уже ничего не могли сделать, потому что я не додумалась запомнить новые номера… — Черт, — цыкает Билли. — Это хреново, но ты же не виновата. — Да, я знаю, — Нэнси кивает. — Но с тех пор я почему-то решила, что похищение всех этих детей, Майка, связано с Мигелем, со всей этой бандой на юге Куинса... Я отучилась на журналистку, стала журналисткой, цеплялась за любую возможность копнуть глубже. Но мне не удавалось. Всегда было недостаточно доказательств. Билли двигается к ней ближе, пока они не оказываются прижаты плечом к плечу. — И ты решила, что теперь Марсель как-то связан с этим? — спрашивает Билли. — Его отец был убит, а потом кто-то убил того доктора-генетика, и с тех пор появляется куча трупов по всему Нью-Йорку! И это всё определенно связано, за этим стоит кто-то один… — Я понял тебя, — Билли приобнимает её за плечо, растирая его рукой. — Марсель плохой мальчик и его надо вывести на чистую воду. И отшлепать. — Ты можешь быть серьёзным? — Нэнси отпихивает его от себя, но Билли с недовольным мычанием заключает её в объятия, щекоча шею дыханием. — Отпусти! Она продолжает шлепать его по рукам, но уже не может сдержать улыбки, понимая, что не отвяжется так просто. В итоге они оба падают набок, Билли продолжает обнимать её, зарываясь носом в растрепанные кудри. — Я узнаю всё, что смогу, — бормочет он. Нэнси окончательно расслабляется, делая глубок выдох и поворачивая голову в его сторону. Билли целует её в щеку, уже залезая руками под футболку. Потому что он тоже плохой мальчик. А ещё ему не нравится, когда она такая нервная… — Ты не обязан, — говорит Нэнси, выгибая спину и подставляя шею под поцелуи. — Но это было бы очень… Мило. — Милый — моё второе имя, — смеётся Билли. — Билли Милашка, так меня зовут друзья… — Займи свой рот чем-нибудь другим. Стив чувствует, что он на девяносто пять процентов состоит из хлебных палочек, но это стоило того. Он сводил Эдди в Олив Гарден, где тот, оказывается, никогда не бывал, хотя это самый популярный ресторан в США, если бы не бесконечные очереди… Но им, конечно, достался заранее заказанный столик. Он поправляет пальто, оставляя шарф висеть на шее, придерживает перед Эдди дверь, и они оказываются на улице, снова в самом центре. Стив берёт мужчину за руку, переплетая пальцы, он ужасно рад, что восьмидесятые и девяностые остались позади: теперь они могут гулять по Нью-Йорку как самая настоящая влюбленная парочка, хоть это и немного резко сказано, на его взгляд. Он бы предпочел дать их с Эдди отношениям другое определение, описание, что-нибудь более глубокое, потому что у них за спиной богатая история, годы разлуки, за которые они успели вырасти над собой и стать теми, кто есть сейчас. Он, может быть, немного мечтательный, слишком романтичный, но он обожает Эдди. Он любил Эдди-подростка похожего на ураган, бунтаря без идеалов, мальчика с пирсингом в трех местах на лице, который жутко бесил его отца. Теперь он восхищается Эдди-мужчиной: искренним, заботливым, таким, которого хочется видеть в первую очередь, когда открываешь глаза по утрам. Хотя до постели у них ещё не дошло, Стиву не хочется торопиться в этот раз, ему нравится то, как они медленно выстраивают доверие между друг другом, как сохраняют это притяжение и негласное обещание в воздухе. Эдди рядом с ним, в своей старой куртке с потертыми рукавами, с перчатками без пальцев и легкой ухмылкой на лице, смотрится идеально. Стив продолжает рассказывать ему о ситуации в компании, о том, что их в самый последний момент кинули спонсоры, а проект, над которым они работают почти год, жутко нестабилен и вообще, он чувствует себя растерянно из-за этого, но надеется, что не ноет… Они проходят мимо магазина шоколада, где с витрин на них смотрят самодельные фигурки, Стив заглядывается, но, обернувшись видит, как Эдди который раз хлопает своим телефоном-раскладушкой. Кажется, в прошлый раз у него был другой мобильный? — Всё в порядке? — немного обеспокоенно спрашивает Стив, второй рукой поправляя очки, съехавшие на нос. — Да, — Эдди дергается. — Чёрт, прости, я ушёл куда-то в свои мысли… О чём мы говорили? Стив ободряюще улыбается, сжимая его ладонь сильнее. Погода на улице с каждым днём становится всё хуже, когда дожди прекращаются, появляется ветер, а оттого только холоднее. — Говорю, что тебе стоит купить другие перчатки, — Стив ведёт его вверх по улице, Эдди весело закатывает глаза: он ненавидит, когда его поучают. — Это просто совет. Твои руки ледяные. — О, так тебе неприятно держаться со мной за ручки, Стиви? — Эдди кокетливо отбрасывает волосы за плечи. — Если бы я мог, я бы держал тебя сразу за обе, — хмуро говорит Стив, заставляя Эдди громко рассмеяться. Боже, его так легко рассмешить, порой Стив говорит откровенную ерунду, понимая, что он не так уж хорош в юморе, но Эдди всё равно смеётся, будто это лучшее, что он слышал. — Ты такой прелестный, — говорит Эдди, они приближаются к станции метро, и это значит, что придёт пора расходиться до следующей встречи. Хотя нет — свидания. — Знаешь, мне немного неловко… Я так много рассказываю тебе о своих проблемах на работе, — Стив перехватывает его взгляд, поджимая губы. — Но у тебя, должно быть, и своих навалом. Хочешь поделиться? Эдди выдерживает паузу, задумчиво мыча. — Это не такая уж проблема, — он пожимает плечами. — Что-то связанное с твоим баром? — догадывается Стив. Как он понял, Эдди не очень любит говорить о своей работе. — Скорее с одним из моих друзей, но, да, он работает в этом баре, — Эдди смотрит на него своими большими круглыми глазами, а Стиву чудится в них такая сильная грусть, что он не удерживается и отводит парня под навес одного из магазинчиков, чтобы они могли спокойно продолжить разговор. Стив берет его за обе руки. — Харрингтон, — Эдди улыбается, — ты опоздаешь в свой офис. — Подождут, — беззаботно отвечает Стив. — Что там с баром? — Ну, — Эдди вздыхает. — Ты же знаешь, я стараюсь не появляться в баре в последнее время… Из-за всего этого криминала, в Куинсе довольно небезопасно сейчас. Стив кивает, но внутренне сдерживается, чтобы не улыбнуться. Эдди такой серьёзный. — И один из моих ребят, он… Самый мелкий, так скажем, — продолжает парень. — Он остался там и я пока не могу с ним связаться. Не получается. И я волнуюсь, но ощущаю себя, типа, хреновым другом. Понимаешь? — Что ж, — Стив хмыкает. — Не у тебя одного есть опыт общения с детьми. — Что? — Эдди фыркает, пока Стив разжимает их руки и скользит своими под чужую куртку, чтобы устроиться на талии. Один из его любимых изгибов, после улыбки, конечно. — У меня есть друг помладше, — объясняет он. — И он постоянно доставляет мне проблемы. Но я не жалуюсь, даже не ругаюсь особо, только переживаю. Всегда. — Думаешь, позиция взрослого в дружбе автоматически делает тебя родительской фигурой? — с умным видом спрашивает Эдди под удивленный взгляд Стива. — Это я в книжке по психологии вычитал, одолжил у… Другого своего друга. — Как много друзей! — Хочешь познакомиться? — Эдди наклоняется к нему ближе, оставляя поцелуй на щеке. Стиву плевать, если честно, что они могут выглядеть нелепо и раздражающе для прохожих, может, сейчас и холодный ноябрь, но с Эдди рядом у него на душе всегда четырнадцатое февраля. — А мы уже перешли на этот уровень отношений? — игриво спрашивает Стив. — Погоди, — Эдди смотрит наверх, изображая мыслительный процесс, Стив тихо смеётся. — На сколько свиданий мы уже сходили? — На пять, — улыбается Стив. — На третьем мы целовались. — Когда?! — пугается Эдди, заставляя его смеяться ещё громче. Он наклоняется к Стиву и целует его снова, нежно прикасаясь к губам. — Раз целовались, значит теперь можно и с друзьями знакомить… — Может, мы двигаемся слишком быстро? — Ты так думаешь? Можем сделать откат назад. Привет, меня зовут Эдди, если ты назовёшь меня Эдвард, хоть раз, то я расцарапаю твою мажорскую тачку, Харрингтон. — Слишком далеко откатил, — Стив поддаётся, когда его тянут за руку, они снова идут к метро, потому что оба, к сожалению, уже взрослые люди, и у них мало свободного времени. — Да, ты прав, — Эдди кивает. — И у меня действительно много друзей. Это будет небыстрое знакомство… Что насчет тебя? Стив задумывается. — Помимо мелкого, двое. Но я бы не хотел, чтобы ты с ними однажды встретился, — Стив мотает головой. — Вот серьёзно. Одна тебя просто сожрёт, а второй… Ну, он слишком красивый. И с плохой репутацией ловеласа. Будешь на него заглядываться. — Я? — удивляется Эдди, они переходят дорогу к станции, останавливаясь у подземного спуска. — Да никогда! Твоя красота так ослепила меня, что я больше не вижу никого вокруг… Ау! Люди, вы тут? Где я нахожусь? Стив смеётся во весь голос, чуть ли не падая, но Эдди надежно подставляет плечо. Он правда его обожает. — Тебе правда пора на работу, Стиви, — Эдди обнимает его за талию, притягивая к себе, и шепчет на ухо. — Жду не дождусь следующей встречи. Только давай без изысков. Стив отстраняется. — Тогда ты выбери место, — говорит он, согласный пойти куда угодно на самом деле, если там будут только они вдвоем. — О, тебе это точно не понравится, — Эдди улыбается. — Зато какие будут воспоминания! — По рукам, — Стив целует его последний раз, правда, ну, точно последний. Они наконец прощаются, хотя Эдди не перестаёт посылать ему воздушные поцелуи, с абсолютно глупым и невероятно смешным выражением лица, пока спускается в метро. Стив стоит до последнего, а затем потирает свои ладони, разогревая их, засовывает руки в карманы и идёт в сторону офиса, до которого не так уж и далеко пешком. Он всегда оставляет машину там, на парковке, если знает, что будет гулять в центре. Это его рабочая привилегия. Перед ним открываются высокие стеклянные двери, пропуск прикладывать не нужно, потому что охранник, увидев его, тут же здоровается и снимает блокировку с прохода. Стив приветственно кивает ему в ответ, улыбаясь, он проходит всего пару шагов, когда сотрудники начинают облеплять его со всех сторон, хотя он даже не дошёл до лифта. Это всего лишь чертов холл. Но так даже лучше, чем идти в тишине, он ненавидит слышать стук чужих каблуков о плитку. От этого уже дергается глаз. — Мистер Харрингтон! — две девушки кружат вокруг него, нажимая на кнопку вызова лифта, одна из них протягивает ему стаканчик с кофе. — А вы сегодня опаздываете, он уже остыл. Стив поправляет очки, не переставая держать улыбку, хоть он и не очень любит такое количество внимания. — Линдси, я много раз просил вас перестать покупать мне кофе… Высокий мужчина выплывает из-за угла, ведя за собой целую группу молодых стажеров, он тут же обращает на Стива внимание и подходит поздороваться. Где это чертов лифт? У них же их целых три… — Познакомьтесь с мистером Харрингтоном, он заместитель директора, — рассказывает юнцам мужчина. — А ещё он всегда угощает новичков обедом, так что у вас есть мотивация! Ребята весело смеются, Стив вежливо кивает им. Он водит новеньких на обед, потому что не выносит их напуганных глаз после случайной встречи с гендиректором в коридоре. Лифт наконец приезжает, Стив заходит внутрь, прижимаясь ближе к стене, девушки теснят его с обеих сторон, к ним же присоединяются стажеры, похожие на маленьких совят, они смотрят на него, как на маму-сову, хлопая своими ресницами. — Добро пожаловать в Оскорп Индастриз, компанию использующую и создающую передовые технологии. Вместе мы меняем мир! Малыши синхронно поворачиваются, удивляясь голограмме, которую встроили сюда недавно, Стив сам её недолюбливает: он вообще не сторонник всего виртуального, всей этой симуляции реальности, да и в технике не очень разбирается. Он просто скромный финансовый аналитик, немного хорош в бизнес-стратегии, но кого не спроси вокруг, будут твердить одно — без мистера Харрингтона всё бы развалилось к чертям. — Мистер Харрингтон, а вы загляните к нам на летучку? — спрашивает Китти из отдела маркетинга. — Конечно, — Стив кивает. — Мистер Харрингтон, а какие у вас планы на ужин? Мы хотим пойти выпить все вместе! — говорит Линдси из юридического отдела. — А вы правда учились в Йеле? — спрашивает его любопытный стажер. — На какой этаж вам нужно попасть? — Сороковой, пожалуйста, — Стив пытается перекричать гул своих коллег. — Сороковой для мистера Харрингтона! — кричит мужчина. — Сороковой! — добавляет сверху Линдси. Двери закрываются и всю поездку он слушает о чужих планах на выходные, вежливо отказываясь от предложений. Когда он попал в Оскорп, он и представить себе не мог, что здесь будет так шумно, но оказалось, что это касается лишь отделов не связанных напрямую с механикой и разработкой, все офисные ребята здесь активные. Он вырывается из плена на сороковом этаже, прощаясь с каждым, с кем успевает. Стив наконец остается в полной тишине, стоя в стерильно белом коридоре. Он поводит плечами, сбрасывая с себя наваждение, будто только что пытался пропихнуться в метро в час-пик, а в подземке он не бывал уже очень давно. Он прикладывает пропуск перед дверьми отдела биоинженерии, входит внутрь и ловит на себе лишь пару любопытных и встревоженных взглядов, спасибо, боже, что здесь никто не пытается на него кричать, даже если радостно. Стив здоровается со всеми сразу одним кивком, поднимаясь по лестнице вверх к кабинету механика. Пропуск помогает пройти и сюда. Он заглядывает внутрь, принимая самое недовольное выражение лица и упирая руки в боки. Дастин Хендерсон сидит, закинув ноги на стол, в наушниках, качая головой, и паяет материнскую плату, держа её в руках. Стив подходит ближе и стягивает с него наушники, слушая возмущенное «Эй!». — Чувак, ты чего пугаешь? — Дастин хватается за сердце. — Я думал, воры пробрались… — В твою кладовку? — фыркает Стив. — Пожалуйста, скажи мне, что ты вернул те документы в архив. Дастин неловко улыбается и чешет затылок. — Ты понимаешь, что я подставляю свою задницу? — обижается Стив. — Не ты свою, а я. — Ну, у меня есть девушка… — Дастин! — Что? — Хендерсон встаёт, оставляя свои наработки на столе, он копается в каких-то ящиках, доставая одну из папок, протягивая её Стиву. — Вторую отдать не могу… Стив вздыхает, снимает очки, чтобы протереть уставшие глаза. Он устал от этого ребёнка. — Слушай, я ценю твою любознательность, — спокойно говорит Стив. — И ты сам говорил… Как там? Что я должен держать для тебя открытой эту дверь любопытства. Но, чёрт возьми, Хендерсон, мне нужно вернуть эту папку на место! Он смотрит на ту, что ему отдали, где лишь обрывочная информация о теракте годовой давности. — Где та, что с пауками? — недовольно спрашивает Стив. — Она у моего друга, — Дастин жмурится, потому что он ненавидит, когда Стив на него злится. Ещё бы. — Но он вернёт её! Очень скоро, мы просто ещё не успели встретиться снова… — Ты выносил папку из здания? — пугается Стив. — Нет, — Дастин машет руками. — Мой друг приходил! У него гостевой пропуск. — Ты раздаешь пропуски направо и налево, — Стив угрожает пальцем. — Очень безответственно. Они слышат стук в дверь и Стив подходит, чтобы разблокировать её. За ней стоит Катра, его знакомая с печального верхнего этажа Оскорпа. У Катры всегда на лице такая же вежливая улыбка, как у него, но рядом со Стивом она может расслабиться немного, показывая всем своим видом, как её бесит бегать по чужим поручениям… Но деньги неплохие. — Здравствуй, — Стив поджимает губы, окидывая её взглядом. — Меня вызывают? — На ковёр, — кивает девушка. — И я должна вас сопроводить. Стив поворачивается к Дастину с важным видом. — Мы с тобой ещё не закончили. Разберись со всем, пожалуйста. Дастин закатывает глаза, но кивает. Катра выводит Стива из кабинета механика, и они снова идут по длинному коридору к лифту, оба надеются, что больше в него никто не зайдёт. — На какой этаж вам нужно попасть? — Сто двенадцатый, — негромко просит девушка. — Как ваши дела? — Да как обычно, — Стив снимает своё пальто, вешая его на руку. — Что насчёт тебя? Поговорила с мамой, в итоге? Катра закатывает глаза. — Мы встретились за кофе. — Вот это прогресс, — Стив присвистывает. — Да, — Катра хихикает. — Мне хватило на год вперед. Надеюсь, ещё столько же не увидимся. Стив усмехается, понятливо кивает, хотя у него с матерью отношения куда лучше, ему вообще очень повезло с родителями, к тридцати годам он даже стал задумываться о том, что отец был прав, настояв на том, что ему нужно пойти в колледж. Ведь это привело его сюда, в Оскорп, он встретил множество людей на пути, создал прочные связи. Шестнадцатилетний он закатил бы глаза. Но Стив нашёл… Цель? Он уже не уверен так, потому что порой его жизнь казалась слишком статичной, рутина начала затягивать, но с появлением Эдди его сердце как будто снова обрело дом. И каждый раз, идя на работу, уходя с работы, Стив думает о том, что до их следующей встречи осталось немного… Она провожает его по ещё одному длинному коридору, который есть на каждом этаже, Стив это ненавидит втайне, но в мыслях засчитывает, как дополнительный фитнес. Ежедневный. Они доходят до самой двери, Катра забирает у него пальто, потому что таков регламент, и открывает перед ним дверь. — Спасибо, — тихо говорит он ей. Стив входит в кабинет мисс Аллан-Озборн, которая на самом деле просто Лиз. Особенно она просто Лиз, когда выглядит так, как сейчас, нарезая круги от окна к окну и зарываясь руками в волосы. — Где тебя носит?! — шипит на него женщина. — Что с ней? — Стив подходит к дивану, на котором сидит другой его друг, не более приятный, но хотя бы спокойный большую часть времени. — Как обычно, — Зандер Райс пожимает плечами, наливая в свой рокс виски на два пальца. — Хочешь? — Я не пью при дневном свете, — отмахивается Стив. — Мне выключить для тебя солнце? — Зандер ухмыляется. Стив закатывает глаза. Лиз расстегивает пару пуговиц на блузке, подходит к мужчине ближе и выхватывает стакан из его рук, делая глоток, она морщится от резкого вкуса. — Какая дрянь, где ты нашёл это? — она отдаёт ему стакан обратно. — В коллекции твоего отца, — Зандер кивает на длинный стеллаж вдоль стены. Стив присаживается на другой конец дивана, потому что если он будет чуть ближе, то либо задохнётся от сильного запаха одеколона Зандера, которым тот обливается по утрам с ног до головы, либо попадёт под раздачу сильной руки Лиз. В общем, со времен колледжа ничего не меняется. Он встретил Лиз Аллан, тогда ещё без Озборн, на первом курсе в Йеле, она была оторванной от реальности заучкой, которая всюду ходила, уткнувшись в книжку, её юбка почти прикрывала щиколотки, а прическа была на манер пятидесятых. Ему было на неё откровенно плевать, хоть они и учились на одном факультете. Через год, на какой-то дикой пьянке братства, Стив спас её, укуренную вхлам, из бассейна. С Зандером он познакомился намного позже, потому что тот учился в Кембридже, но они чудом встретились, когда Стив и Лиз были на предпоследнем курсе. Это был фестиваль рок-музыки в Хартфорде, Лиз и Зандер переспали в какой-то палатке, пока Стив стрелял в резиновых уточек, чтобы выиграть себе плюшевого волка — символ Вулф Пэк, местной хоккейной команды. Их дороги разошлись, казалось бы, Стив стал работать на своего отца после выпуска, Лиз познакомилась с Гарри Озборном, а Зандер поступил в Корнелл, чтобы получить степень магистра, он был дико занят со своей докторской. Стив чувствовал, что увядает с каждым днём всё сильнее: отец купил ему квартиру, машину, познакомил с приятной девушкой, которая никогда не нравилась ему по-настоящему, но она была из приличной семьи, так что он таскал её с собой на все сборища, а, закрывая глаза, представлял фургон Эдди и их плед, пахнущий пивом. Однажды Лиз прислала ему приглашение на свадьбу. Эта была красивая глянцевая картонная открытка, подписанная изысканным курсивом с этими маленькими завитушками. До этого Стив видел Гарри Озборна лишь по телевизору, чаще видел его отца. Но в жизни они оба оказались совсем не такими, как с экрана. Гарри был таким… Милым. Он умел держать лицо на публике, улыбаться папарацци, никогда не влипал в скандалы, как все остальные дети богатеев, но самое главное — он обращался с Лиз, как с принцессой. Стив знал, что это непросто, характер у Аллан тот ещё, если бы она была цветком, то это была бы Венерина Мухоловка. Но Гарри не боялся, что его могут укусить, рядом с ним девушка расцветала, превращаясь в крохотную маргаритку на солнце. Он всегда держал её под руку, не за руку, они были одного роста, когда Лиз вставала на каблуки. Гарри не мог оторвать от неё взгляда, стоило Лиз засмеяться. Стив уже забыл, как звучит её настоящий смех. Зандер появился на свадьбе при полном параде, одетый в блестящий, едва ли не светоотражающий, костюм, в сопровождении супер-модели и, как оказалось, он параллельно работал в Центре Изучения Генетики при Корнелле, который вскоре прикрыли. Как и со всеми переломными моментами в жизни, Стив не может вспомнить, как именно они трое оказались в Оскорпе. Он лишь знал, что отец был недоволен всем, что он делал, несмотря на то, что Стив горбатился на благо их компании, беря на себя восемьдесят процентов обязанностей отца. А потом Гарри Озборн улыбнулся ему, они поладили с первой же минуты, и тот сказал в шутку… — Для тебя всегда найдётся местечко в Оскорпе! Слушай, мне совсем не с кем выпивать после работы… Все вокруг такие зажатые. В первый же рабочий день в качестве директора финансового отдела, Лиз вломилась в его кабинет, как и всегда без стука, серьёзно заявляя, даже угрожая… — Если ты расскажешь ему хоть что-то, слышишь, Стив, хоть что-то из колледжа, то я задушу тебя голыми руками. И пусть с годами отношения между ними тремя претерпели бесчисленные изменения, они стали привычными. Эта дружба стала похожа на старое одеяло: оно уже износилось, совсем не греет, но ты к нему привык и стелешь на пол, чтобы покачать пресс. — Как там дела с твоей камерой пыток? — спрашивает Стив, обращаясь к Зандеру, тот тут же светлеет лицом, прекращая пререкаться с Лиз на тему виски. — Это не камера пыток, — повторяет он, наверное, раз в двадцатый. — Это аппарат для лечения психологических травм. И первым делом я засуну туда тебя, мой дорогой друг, чтобы излечить этот снобизм… Откуда он? От папочки? — Может мы прекратим это цирк и перейдём к обсуждению важных дел, — Лиз садится между ними, скидывая с ног туфли и облегченно вздыхая. — Никого не интересует, что происходит на минус первом этаже? — Я туда больше не хожу без защитного костюма, — Зандер усмехается. — Я там ни разу и не был, — напоминает Стив. — Не моя область знаний. — Хочешь в свою область знаний? — поддевает Лиз. — Иди и спрогнозируй убытки, которые мы потеряли из-за экспериментального персонала… — Прекрати называть их так, — возмущается Стив. — Это живые люди. — Поправочка, — Зандер снова наполняет свой стакан. — Были живыми. Стив отводит взгляд, ощущая гребаное чувство вины за то, к чему он даже не причастен. Это просто его работа, ладно? Он всего лишь разбирался с бумагами, он не был ни коим образом связан с экспериментальным персоналом для этого проекта. Он лишь проводил отбор кандидатов, рассчитывал риски, составлял план инструктажа и назначал кураторов, он не был лично знаком с этими людьми. — Давайте выпьем за доктора Коннорса! — Зандер салютует им своим роксом. — И за все исследования, которые он нам оставил. Лиз морщится, обнимая себя руками. Стив тянется, чтобы коснуться её плеча. — Было бы лучше, не отрави он себя той сывороткой, — она вздыхает. — Брось, Стив. Одним мутантом меньше. Он чувствует вдруг легкий холодок, окутывающий всё его тело. — К слову, кто-нибудь ходил посмотреть на Янкис? — спрашивает вдруг Зандер. — Я так и не доехал, потому что у моей девушки спустило колесо, и она встряла прямо в пробке на Гудзон Хайтс. Пришлось ехать к ней через полгорода… — Прости, к которой из девушек? — Лиз закатывает глаза. — Линда? — Зандер сомневается. — Лесли… Луиза? В общем, она дочь сенатора. Не будь она ею, я бы просто сказал: «Детка, вызывай эвакуатор, я не твой папочка!» — Ты отвратителен, — фыркает Лиз. Стив встаёт, якобы проверяя свой мобильный, но на самом деле ему просто нужно отдышаться, отойти к окну, постоять там чуток. Сколько бы он ни пытался убедить себя, что он лучше всего этого, потому что не принимает участия в разговорах, потому что пытается отдалиться, потому что... Стоит в сторонке. Да. Он держится так далеко, как может, но разве это важно? Ведь он по-прежнему не делает ничего, чтобы вмешаться. — Стив, — Лиз подходит к нему, бросая полные раздражения взгляды на Зандера. — Если я завтра приведу Норми сюда, можешь, пожалуйста, посидеть с ним немного? Я не могу оставить его ни на кого другого. Тем более на этого идиота с вечным похмельем. — Я всё слышу! — кричит Зандер. Норми. Названный в честь своего дедушки малыш, которого Стив просто обожает, потому что у него такая же клыкастая улыбка, какая была у Гарри, и такие же умные глаза, как у Лиз. Он действительно смышлёный, а ещё удивительно спокойный. Самый непроблемный ребёнок в мире. — Конечно, — говорит Стив. Лиз улыбается ему с легкой грустью, а он вспоминает, почему вообще оказался здесь, в итоге. И расставляет приоритеты. Уилл стоит возле доски в своём самом любимом классе, потому что только здесь он, на правах учителя, может ненадолго почувствовать себя ребёнком, так, чтобы никто не осмелился назвать его инфантилом. У него в руке листок бумаги, обычный, альбомный, он встаёт боком, и на лицо сразу лезет глупая улыбка, потому что он знает, что выглядит слегка нелепо, пока на него смотрят почти два десятка пар глаз. — Это последний эксперимент на сегодня, — предупреждает Уилл, пока Марни, девочка, которая всегда сидит за первой партой и особенно сильно любит его уроки, обиженно дует губы. — Я покажу вам, как работает закон Бернулли применительно к аэродинамике… Так, ладно, это слишком сложные слова. Внимание всем, чудеса ветра! Уилл держит листок возле лица за самый край так, чтобы он прогибался вниз, и дует поверх него. Ожидаемо для многих, лист должен прогнуться ещё ниже, но вместо этого он распрямляется, на что парочка восьмилеток громко ахает. — А почему?! — кричат они наперебой. — Я думала лист вообще улетит, — важно говорит Марни. Уилл хихикает, прикрыв рот рукой. — Смотрите, — Уилл проводит рукой по воздуху под листком. — Здесь есть какое-то давление, да? Помните, мы с вами изучали? Так вот… Над листком тоже есть давление, но! Когда мы выдуваем воздух сверху, то листок выпрямляется, потому что мы уменьшаем давление сверху. Мы его, как бы, сдуваем. Понимаете? — Ты сдуваешь давление? — мечтательно говорит Марни. — Мистер Уилл… Ты что, волшебник? — Это было образное выражение, — Уилл улыбается ей. — Зачем мне вообще знать эти законы! — раздаётся крик с задней парты, где сидит их местный задира, Дилан, который всюду идёт в комплекте со своим лучшим другом. — Питер, скажи ему! Зачем эта аэро… Аэродинумика. Динамика… Скромный и неловкий Питер, у которого очки на пол лица, а волосы стрижены под короткий ёжик, только пожимает плечами, отводя взгляд. Он не очень любит отвечать на уроках, но это не значит, что мальчик глупый, наоборот, все письменные тесты он сдаёт на высший балл. — Я не знаю, — Питер снова дергает плечами. — Вот! — кричит Дилан, отрываясь от стула, едва не влезая на парту. — Я тоже не знаю! Значит не нужны. Питер, скажи, а? Уилл хватается рукой за голову, потому что Дилан до ужаса громкий, но он всё равно старается любить его одинаково с остальными детьми. До конца занятия остаётся всего ничего, а ему нужно будет задержаться после урока, подождать, пока всех заберут, и проверить тетрадки. Он же официально не учитель, так, ведёт дополнительные занятия для нескольких продленных групп, но даже тут его грузят обязанностями. Уилл вдруг замечает, что у Питера футболка с Человеком-Пауком. Он привык не акцентировать внимание на таких вещах, но сейчас к нему приходит мысль. — А вы знаете, — Уилл снова встаёт в центре, возле доски, хлопая в ладоши. — Как работает аэродинамика на Человеке-Пауке? Питер вдруг оживляется, поднимая взгляд своих огромных глаз, которые кажутся ещё больше сквозь линзы. Дилан тянется к нему через парту, чтобы пихнуть локтем вбок. Марни громко и восхищенно вздыхает. — Я объясню вкратце, чтобы вы поняли, — Уилл рисует на доске маленького паучка, и весь класс смеётся. — Представим, что это наш герой. Он очень маленький, его может сдуть достаточно сильным потоком ветра… Но знаете, почему этого не происходит? — он ждёт, пока дети начнут слушать внимательно и перестанут болтать. — Ну, это довольно сложно объяснить… Помните про электрические поля? Я говорил вам как-то, что каждое живое существо создаёт вокруг себя электрическое поле при движении. — Я записала, — напоминает Марни, тыкая пальцем в свою розовую тетрадку. — Да, ты просто умница, — отвлекается Уилл. — И вот пауки, как и Человек-Паук, могут управлять этими электрическими полями… — он рисует для паука паутинку, тянущуюся ввысь, а вокруг маленькие точки, изображая заряд электрического поля, — они используют свою паутину, чтобы набирать скорость при полёте, а с помощью электрических полей они её контролируют! Остановить движение тоже можно, если использовать паутину, как якорь. — Это так круто, — пищит Питер. Дилан смотрит то на него, то на Уилла. — Ну, да, круто, — говорит он. — Я же так и говорил! Уилл поворачивается к доске, чтобы закатить глаза. — А как Человек-Паук лазает по стенам? — робко спрашивает Питер, едва перебивая шум в классе. — Он же в перчатках… — Да, в перчатках! — подтверждает Дилан, пренебрежительно сложив руки на груди. Уилл вспоминает Майка, который достаёт его с этим вопросом почти каждый день, как будто это такая вещь, которую легко объяснить. Он-то знает ответ, но вот рассказать его что Майку, что восьмилеткам, так, чтобы они поняли — нереально. Дети наперебой выкрикивают этот вопрос, Уиллу кажется, что стёкла в классе сейчас треснут. Он сдаётся. — Он усиливает поток межатомных сил притяжения на поверхности, к которой прикасается, тем самым увеличивая коэффициент трения между поверхностью и им сами, — говорит Уилл. Наступает идеальная тишина, слышно только как Марни шкрябает карандашом по листку. — Как круто! — кричит Питер. — Только я ничего не понял… Уилл тихонько смеется. — Я объясню тебе тогда, когда у вас начнется физика на основных занятиях, — он обещает. Детей начинают забирать одного за другим, каждого Уилл провожает с улыбкой, перекидываясь парой слов с родителями, которые почему-то очень его любят, особенно молодые мамочки. Он же мысленно вспоминает, что нужно купить домой, немного волнуется, потому что Майк сегодня поехал в цветочный без него, но Сью обещала подвезти его, ради всеобщего сохранения нервов. Остаются лишь несколько ребят, двое из которых играют в гейм-бой на задней парте, а один из них… Что ж, это Питер. Его всегда забирают разные люди, но их классная руководительница сказала, что это нормально, такая у него семья. В прошлый раз это была тётушка, в позапрошлый какой-то троюродный дядя. Он не уверен, есть ли у мальчика родители, но не спрашивает. Уилл хочет подойти к Питеру, чтобы как-то его развеселить, но он замечает целую стопку бланков, которые заполнил ещё перед занятиями и должен был отнести в учительскую… — Питер, — зовёт Уилл, на что мальчик тут же окликается. — Поможешь мне? Питер сияет с широкой улыбкой без двух зубов, подскакивая с места. Они распределяют стопки почти пополам, хоть они и не тяжелые, но Уилл отдает мальчику ту, что поменьше. В коридорах младшей школы уже темно, работают только тусклые лампы над дверями в классы. — Тебе понравился урок сегодня? — спрашивает Уилл у него, отпирая дверь в учительскую запасным ключом. Они проходят внутрь и быстро оставляют бланки на столе. — Очень, — кивает Питер. — У меня есть десять комиксов про Человека-Паука. — Ух, ты! — Уилл удивляется, надеясь, что он не попадёт в ад за такое скрытое самолюбие. — А про что там? Он никогда не читал комиксы о себе, он, наверное, даже не самый популярный персонаж. Паучка почти не знают за пределами Нью-Йорка. — Там Человек-Паук сражается с Карнажем! — с придыханием рассказывает Питер, пока они идут обратно. — Он… Он пришелец с планеты Симбиотов! — Вау, — Уилл одобрительно кивает, — не знал, что он так крут… Они почти добираются до класса, как вдруг Уилл сталкивается с кем-то лоб в лоб в темноте, тут же начиная мычать от боли. Он прикладывает руку к ушибленному месту, зажмурив глаза, пока незнакомец чертыхается. — Простите, я… — Уилл думает, что перед ним должен быть кто-то из родителей. — Стоит хоть иногда смотреть, куда идёшь, — нагло отвечают ему. Уилл стопорится. Он смотрит наконец на парня, понимая, что они примерно одного возраста, у того за плечами рюкзак, а Уилл смутно догадывается, что это может быть ученик старшей школы по-соседству. — Простите? — недоумевает Уилл. — Ты других слов не знаешь? — хмыкает парень. — Нейт, не ругайся с мистером Уиллом, — строго просит Питер, потянув парня за края рубашки, такой огромной, что висит на нём мешком. Весь этот Нейт выглядит очень… Аккуратным. Но он не такой тощий, как Майк. От него исходит невозмутимый раздражающий холодок, он даже моргает медленно, так же медленно двигается. — Хорошо, — негромко отвечает парень, нахмурившись. — Иди и забери свой рюкзак. — Подожди только! — просит Питер. Уилл редко видит его таким активным, особенно на уроках, или когда его забирает кто-то другой из родственников. Очевидно, что Уилл, что Нейт, влияют на него катализатором. Между ними неловкая тишина, потому что Уилл не выносит грубиянов… Нейт тяжело вздыхает. — Слушай, я не хотел наезжать, — устало говорит он. — Просто был… Трудный день. — Всё в порядке, — Уилл пожимает плечами. — Забей. Нейт фыркает, протягивая свою руку. Уилл смотрит на неё с сомнением, а Питер слишком долго копается в классе, чтобы прийти сюда и спасти его от неловкого знакомства. — Нейт, — говорит он, когда Уилл наконец принимает рукопожатие. — Старший брат Питера. — Уилл, — так же лаконично отвечают ему. — Учитель Питера. Лампочка, горящая над дверью в его класс, вдруг начинает мигать, издавая низкий вибрирующий звук, Уилл дергается, делая шаг назад, но свет сразу же возвращается в норму. Он касается своего затылка, но понимает, что никакое паучье чутье не сработало. — Ты такой нервный, — подмечает Нейт. — А ты попробуй посиди в запертом помещении с кучкой спиногрызов… Питер радостно выбегает из класса, сжимая лямки портфеля, который больше него в два раза. Его очки постоянно перекашивает вбок. Нейт треплет его по макушке ёжика. — Готов идти? — Да, только мне надо сказать спасибо мистеру Уиллу, — заявляет мальчик. — Потому что он рассказывал сегодня про Человека-Паука! — О, как неожиданно, — Нейт цыкает, качая головой. — Ты его и подбил, да? — Нет! Он сам! Уиллу становится неловко, потому что, кажется, он кто-то типа героя для маленького Питера… — Да, уж, — Нейт вдруг смотрит ему прямо в глаза. — Он тащиться от этого парня. Его любимый супергерой, хотя мне больше нравится Железный Человек. Простите? — Каждому своё, — Уилл щурится, не нравится ему этот пацан. — Он мой любимый не просто так, — обижается Питер, утыкаясь взглядом в пол, он чертит носком кроссовка узоры. — Человек-Паук никогда не пользуется оружием! У Железного Человека есть лазеры в перчатках, у Капитана Америки щит, а у Тора молот… Человек-Паук никогда никому не причиняет боль... Уилл чувствует, что его сердце тает, как кусочек масла на сковороде. Он решает, что отныне Питер будет его любимчиком, но это секрет, он никогда не расскажет его остальным. Дети очень обидчивые. Нейт задумчиво смотрит на Питера, тени темного коридора ложатся на его лицо, отчего парень кажется каким-то мрачным, но не пугающим, а скорее безнадежно уставшим. Уилл задумывает о том, связано ли это с их с Питером семьей. Должно быть, жить без родителей тяжело. Интересно, как они справляются… Двери в школу открываются и парочка мам несётся к классу, чтобы забрать своих последних оставшихся малышей, они мельком здороваются с Уиллом. — Мы пойдём, — кивает Нейт, взяв Питера за руку. — Попрощайся с учителем. — До свидания, мистер Уилл, — мило говорит Питер, махая ему свободной ладошкой, до тех пор, пока его ещё видно в свете ламп. — Пока, — тихо отвечает Уилл. Он думает: согласится ли Питер обменять свой комикс про Человека-Паука на его комикс про Росомаху? Майк из-за него бесится.