Никто не верил в меня более, чем ты

Ширен — книжная девочка. Из-за болезни лишенная общества сверстников, она проводит вечера средь оплывших свечей и вечерних молитв, и друзей у нее нет, а если и есть, то они взрослые. Эдрик — не считается. Про Эдрика говорят, что он неподходящее общество; леди-мать кривится, произнося: бастард. Ширен все равно с ним дружит. Но больше всех она сближается с сиром Давосом — ее удивляет, что рыцарь не умеет читать. Как это, взрослый и не умеет читать? Она учит его разбирать буквы и гордится, что у него получается — значит, она хорошая учительница. Мелисандра наблюдает за Давосом и Ширен, пряча улыбку. Такие милые… у него нет дочери, и в принцессе он видит дочь. Ширен тоже наблюдает за Давосом и Мелисандрой. Луковый Рыцарь не видит ее, а жрица, возможно, видела, но не сочла нужным обнаружить. Леди-мать говорит, что Мелисандре ведомо все на свете, а в комнате горит свеча и в ее огоньке легче легкого различить всего одну маленькую принцессу. Разговоры Давоса и Мелисандры Ширен не понимает. Обычно они спорят о чем-то — о Боге, о зле и добре, о смерти и жизни, но она улавливает лишь вершину айсберга. Но Ширен прекрасно понимает, что происходит, когда рыцарь шагает к жрице вплотную — и тогда она исчезает, чтобы спрятаться в своих книгах.