Придворный художник

      У Хуа Чэна было много вопросов, ответы к которым он обязательно найдёт.       Во-первых, почему Его Величество не нашёл и не позвал его раньше? Что сподвигло бога сделать это лишь сейчас, к юбилею восьми сотен лет? Возможно, юбилей — и есть причина, почему сейчас, но не ясно, что мешало сделать это раньше.       Во-вторых, почему бы не сделать это напрямую, без состязаний? "Чтобы не привлекать внимание", — так ответил Се Лянь, но это всё ещё не закрывало вопрос.       И в-третьих, какие между ними сейчас отношения?       Хуа Чэн ни на что не претендовал, но прекрасно понимал, что их связь выходит за рамки "король/его художник". Се Лянь проявлял к нему интерес, и сейчас демон мог объяснить, почему это началось так внезапно. Вернее, почему это происходило сейчас — внимание, ухаживания, желание не отрывать свой взгляд. Хуа Чэн чувствовал то же самое.       Осознание этого никак не способно уложиться в голове. Будто это что-то настолько нереальное, что просто не может обработаться, но чувство эйфории не связано с мыслями. Поэтому Хуа Чэн ведет себя, как девчонка-подросток — отводит взгляд и смущается. Ведь сейчас он понимает чувства Се Ляня, как никто другой.       Хуа Чэна поселили в одной из комнат дворца. По правилам, он должен был жить в павильоне, но Се Лянь — закон, и, чтобы быть ближе, бог распорядился выделить место недалеко от его собственной комнаты.       Как позже осознал демон — все приближённые Се Ляня знали о его галерее. Хуа Чэну вспомнились взгляды и случайные слова, на которые он в своё время не обратил внимание. Тот же Ши Цинсюань уже упоминал галерею в их первую встречу — никто и не подумал, что во дворце не могло быть личной галереи короля без художников, но она почему-то имелась. Складывая все подобные моменты у себя в голове, Хуа Чэн осознал, что всё это время ответы на те вопросы были у него перед носом.       Что касается его полномочий с этого дня — зависело от Се Ляня. Бог уже сказал, что на следующей неделе они начнут работу над новыми картинами, и Хуа Чэну не терпелось начать.       Демону было дано разрешение ходить по всей дворцовой территории — раньше его бы просто не впустили в здание. Как мужчина понял, из-за хорошей охранной системы внутри дворца постоянно кипела жизнь. По коридорам всё время кто-то ходил, мельтешил, и стражи было по пальцам пересчитать. Как Хуа Чэну объяснили — это связано с тем, что Се Лянь не любил абсолютную тишину, а охранная система сконцентрирована вокруг его взгляда. — Даже наброски Сань Лана выглядят великолепно, — выдохнул бог, держа двумя руками свиток. Его глаза активно поглощали нарисованное, — мне кажется, когда мы начнём работать, я буду плохо позировать. — Его Величество может просто заниматься своими делами, пока я буду писать картину.       Они сидели в комнате Хуа Чэна и разговаривали. Только что прошёл ужин, и мужчины наконец смогли побыть одни.       На следующей неделе у Се Ляня абсолютно свободный график. Всё время он планировал потратить на Хуа Чэна, от чего душа демона не могла не радоваться и ликовать. Время только для них двоих — что может быть чудесней? — Кстати, гэгэ, у тебя не будет проблем? — Хуа Чэн сидел рядом и почти касался своей ногой божественного бедра, — ты пришёл в комнату к новоиспечённому придворному художнику под покровом ночи, это выглядит как повод для слухов. — Хаха, Сань Лан, не смеши этого старого бога. Если и будет ходить молва о моих "интрижках", то не долго. Мои приближённые уже знают о тебе, а слуги ничего не смогут сделать с этой информацией, так как никого уже ничем не удивить, — Се Лянь аккуратно положил свиток на стол к остальным, — по мнению людей, у меня было столько любовников, что даже генерал Пэй обзавидуется. А вторая половина считает, что я чист и непорочен и вот уже восемьсот лет хожу как монах-девственник.       Это имело смысл, потому что Се Ляню уже не одна сотня лет. Поколения слуг менялись, слухи тоже, легенд создано много, и жизнь бога в глазах людей тоже всегда была разная. Если бы Се Лянь был правителем одного поколения, за ним бы мог закрепиться какой-то определённый образ, но сейчас это невозможно.       В отличие от Хуа Чэна, у которого было лишь одно представление в чужих глазах, жизнь Се Ляня более неприступная и непонятная. — Это я на троне? Сань Лану так нравится, когда я расслабленно сижу? Половина твоих работ выглядит очень спокойно, — Се Лянь рассматривал очередной набросок. — Мне нравится любая поза, в которой находится гэгэ, но сердце наполняется спокойствием, когда ты не напряжён, — честно ответил демон, — и когда ты о чём-то думаешь, у тебя закрывается пятый глаз. — Правда? Я решил, ты его просто не дорисовал… Никогда не обращал на это внимание. Вероятнее всего потому, что мне нужно сосредоточиться на мыслях, а не на окружении. Мои глаза слишком много видят.       Хуа Чэн не знал, как это работало. Но напоминало ему его связь с бабочками, только у Се Ляня нет проводника — он просто видит. — Кстати, гэгэ, — демон кое-что вспомнил, — ты мне так и не сказал, как узнал про наброски. Тебе твой секретарь сообщил?       Се Лянь замер. Терпеливо ожидая ответа, Хуа Чэн заметил, как уши и щёки бога загорелись, а взгляд будто не знал, на чём сфокусироваться. — Гэгэ? — Мне так жаль, Сань Лан, — наконец заговорил он. Мужчина снова осторожно положил свиток и согнулся, прикрыв лицо руками. Такой реакции демон не ожидал, — я сделал кое-что плохое! — Что случилось, гэгэ?.. Я уверен, что всё не так плохо и мы решим проблему… — Я подсматривал за тобой! Сначала я просто хотел убедиться, что тебе комфортно, но потом не смог остановиться!       Что? Подсматривал?       Тут Хуа Чэна осенило — Се Лянь говорил, что видит всё, что происходит во дворце, и он несколько раз доказывал это. И во время инцидента в павильоне он явно узнал всё не от первых или вторых лиц, судя по скоростной реакции. Значит, он видел комнату Хуа Чэна, но почему он тогда..?       Демон вскочил, чем испугал бога — Се Лянь удивлённо уставился на вспыхнувшее красным лицо.       Внезапно Хуа Чэн упал на колени. — МНЕ ЖАЛЬ, — прокричал он и со стуком прислонился лбом к полу, — гэгэ, прости меня!!! Этот слуга сделал непростительные и грязные вещи, на которые тебе пришлось смотреть! — Сань Лан!.. — бог поспешно сполз к нему на пол и призвал приподняться, схватившись за чужие плечи. — Что ты такое говоришь?! Это я должен извиняться, что подсматривал! У меня был выбор этого не делать! — У этого слуги тоже был выбор этого не делать!.. — Хуа Чэн от стыда зажмурил глаза и опустил голову. — Но я сделал столько всего неправильного, думая о своём боге и произнося его имя, и я готов принять любое наказание за это! — Н-но мне понравилось! Это было здорово! Сань Лан очень милый, — в голосе звучала паника, граничащая с диким смущением, — я имею в виду, это было здорово, но я смотрел..! В смысле, мне не стоило смотреть, но я продолжал это делать, потому что я очень этого хотел!       Голова демона вмиг поднялась, а глаз удивлённо уставился на лицо перед ним. — Его Величеству… понравилось?       Се Лянь нерешительно прикусил нижнюю губу. Две руки обхватили чужое лицо и притянули к себе во внезапном поцелуе.       Хуа Чэн удивлённо вздрогнул, но из головы вылетели все мысли, когда Се Лянь начал медленно и осторожно двигать губами. Одна из рук легла на затылок, а другая — на талию, притягивая демона ближе к себе.       Было горячо. Хуа Чэн не заметил, как поддался и начал настойчиво мять чужие мягкие губы своими в ответ, чувствуя, как дыхание Се Ляня перехватывает каждые несколько секунд.       Се Лянь отпрянул, усмехнувшись, когда демон неосознанно потянулся за чужими устами. Взгляд бога пылал, томно всматриваясь в тёмную радужку напротив. Тут глаза скользнули ниже, одна из рук, что держали лицо, аккуратно прихватила подбородок и приподняла голову. Хуа Чэн вздохнул, когда чужой палец лёг на его нижнюю губу, призывая открыть рот, и Се Лянь слегка наклонил голову и снова впился своими устами в чужие. На этот раз поцелуй был диким, требовательным, и голова полностью опустела, когда Хуа Чэн почувствовал чужой язык на своём.       Он был длиннее и толще, чем его. Демон пытался перехватить инициативу или подстроиться под ритм, ладони сжимали чужие плечи, но, как только язык бога коснулся нёба металлическим холодным шариком, тело перестало его слушать. Дыхание совсем спёрло, лицо пылало, а в глазу защипало от слёз.       Большая ладонь гладила его спину через одежду, другая мягко держала волосы и иногда массировала кожу головы, третья нежно сжимала горло демона. Внезапно Хуа Чэн почувствовал что-то еще, входящее в его рот.       Второй язык. Он закатил глаз от перевозбуждения, было ужасно мокро, горячо. Ужасно много. Как только один из языков коснулся задней части стенки горла, демон почувствовал, как в штанах стало тесно — стон вырвался сам по себе, заглушённый чужим ртом.       Большой палец погладил кадык и слегка нажал на кожу над ним. В ту же секунду, будто что-то почувствовав, Се Лянь довольно промычал. Хуа Чэн понял, что бог смог ощутить свой язык через кожу, и свёл бёдра вместе.       Через какое-то время, осторожно достав свои языки, Се Лянь облизал чужие губы, быстро чмокнул и отпрянул. Его лицо всё ещё было близко, и Хуа Чэну хотелось повторить то, что только что произошло, но рука все еще удерживала его за волосы. — Я помню, как ты размышлял о поцелуях, — хрипло и горячо прошептал Се Лянь в чужой рот, — о том, как я это делаю и как бы ты хотел, чтобы я тебя поцеловал. Есть ещё много вещей, которые мне стоит для тебя сделать, — он коснулся мокрыми припухшими губами щеки, — моими языками, руками и членом.       Хуа Чэн простонал, не в силах что-либо сказать. Между ног пульсировало, руки всё ещё цеплялись за плечи бога, сильно сжимая, а колени дрожали. Рассеянный, блестящий от слёз взгляд неотрывно смотрел в глаза напротив. Хотелось выть. Он точно не выживет. — Я пойду, — сказал Се Лянь, — и буду наблюдать за тем, как ты думаешь обо мне.       Этой ночью Хуа Чэн кончил два раза, представляя, как на него в это время с желанием смотрят.       Совсем скоро у Се Ляня наступила свободная неделя, которую бог собирался потратить на их совместное времяпровождение.       В голове Хуа Чэна уже была картина, которую он готов написать. На первый день мужчина попросил подготовить стол и подушку для себя, а также кушетку для Его Величества. — Эти кисти, — Хуа Чэн нёс в руке коробку с набором, новую, но содержимое не пострадало в огне, — их выбирал гэгэ?       Они шли через сад к пагоде. Погода стояла жаркая, и по просьбе Хуа Чэна Се Лянь надел самую лёгкую ткань, что у него была. Правда, под лёгкой демон не подразумевал "мало ткани", и приходилось постоянно отводить взгляд от проколотых сосков с золотыми цепочками. Хотелось дотронуться до них языком. — Сань Лан понял? Я лишь обговаривал их дизайн, и их сделали в соответствии с моими желаниями. Тебе нравится? — Они прекрасны.       Это правда — нужно знать Хуа Чэна, чтобы сделать такие кисти. Резные рукоятки были из белого нефрита, с изображением его бабочек. Мужчина в первый раз не обратил на это внимание. Мало кто знал, что бабочки являлись его символом.       Они дошли до пагоды, внутри которой всё ещё было темно, но атмосфера как никогда подходила для работы. Се Лянь сел на кушетку и в замешательстве замер. — Как мне… сесть? — эта неловкость позабавила демона. — Было бы чудесно, если бы гэгэ лёг… да, вот так, а теперь руку на живот… нет, другую… я имею в виду другую правую. Крылья можешь расслабить…       Хуа Чэн начал носиться вокруг, руководя Се Лянем, как куклой. Тот послушно выполнял все просьбы до тех пор, пока поза полностью не удовлетворила демона. — Прекрасно, — выдохнул тот и отошёл на несколько шагов назад.       Се Лянь полулежал на кушетке, повернувшись корпусом к художнику. Голова приподнята, будто он смотрел наверх, но взгляд сейчас всё равно был сосредоточен на демоне. Золотой обруч парил рядом с головой, крылья растягивались по полу, как белое одеяло, а на фоне висели старые картины Хуа Чэна. Свет падал на лицо и на некоторые участки тела, создавая иллюзию чего-то святого…       "Хотя почему иллюзию", — подумал Хуа Чэн. Это и было святым.       Руки демона слегка дрожали, но он подавил в себе эту нервозность. Пора за работу.       Хуа Чэн сел за стол, на котором лежал длинный лист пергамента. Взяв небольшую кисть, мужчина начал делать то, о чём мечтал всю свою жизнь. Рисовать своего бога с натуры.       Первые тридцать минут прошли тихо. Се Лянь не шевелился, лишь грудь вздымалась на вдохах и крылья порой трепетали от желания собраться. Хуа Чэн же сидел и сосредоточенно выводил линии на бумаге. Набросок был почти готов. — Твои руки выглядят такими нежными, когда ты держишь кисть, — сквозь тишину пропел Се Лянь, — мне очень нравится.       Хуа Чэн смутился от неожиданного комплимента и хмыкнул, заметив, что пятый глаз смотрит на него. — Эти руки всегда нежные, когда дело касается Его Величества. — Правда? — губы Се Ляня расплылись в улыбке. — Я бы хотел это прочувствовать как следует.       Флирт бога каждый раз заставал мужчину врасплох. Се Лянь явно не понимал, что делал с его сердцем. — Мм, это можно как-нибудь устроить.       Они помолчали ещё какое-то время. Хуа Чэн почти закончил набросок. — Взгляд Сань Лана большую часть времени обращён к работе. — Прошу простить этого недостойного, в отличие от божества у Сань Лана всего лишь один глаз, — Се Лянь хихикнул, — но если гэгэ так хочет, чтобы я смотрел на него, мы можем отложить работу на потом и посидеть в тишине. — Зачем же смотреть? Какое удовольствие в одном разглядывании, когда можно протянуть руку и дотронуться?       Кисть повисла в воздухе. — Мне казалось, гэгэ интересовал процесс рисования. — Так и есть.       Понятно, с ним играют. Хуа Чэн вернулся к наброску.       Не прошло и пяти минут, как у Се Ляня, видимо, затекли мышцы, и богу пришлось потянуться. Две руки откинулись назад, вытягивая тело, спина изящно изогнулась, крылья приподнялись над полом. Цепочки на груди звякнули, привлекая внимание демона — бордовые соски Се Ляня только что попали под тонкий луч света.       Через пару секунд бог вернулся в ту же позу, с которой начал, будто ничего и не было. Хуа Чэн вздёрнул брови. — Кажется, Его Величество утомился. Мы можем сделать перерыв.       Вздохнув, Се Лянь перевернулся на живот и полностью лёг на кушетку. Хуа Чэн уставился на изящный изгиб чужой задницы, которую прикрывал лишь слой ткани, и на основание крыльев на пояснице. — Сань Лан, тебе тоже стоит расслабиться. Иди сюда.       Как по приказу, демон встал и направился к кушетке. Усевшись у головы бога, он чуть не ударился головой об обруч, чем вызвал у Се Ляня смешок. — Венец гэгэ кажется тяжёлым, он может упасть? — Конечно нет, — Се Лянь придерживал голову двумя руками, упершись локтями в кушетку, и потянул третью наверх, чтобы взяться за нимб. И вот он уже у него в руке, как будто это обычное украшение, которое можно снять или переместить, — если ему будет недостаточно сил, чтобы держаться, он просто пропадет. Но он правда тяжёлый, я чувствую, как его поддержание давит мне на плечи!       Хуа Чэн усмехнулся, и Се Лянь вернул обруч на место. — Я уж думал, с ним приходится как-то спать. — Когда ложишься в кровать, стоит снимать все украшения, Сань Лан.       Что ж, Хуа Чэн понимает. Он сам всегда обвешан серебром, если не работает, как сейчас. Демон надел лёгкие штаны и красную рубашку, чтобы не было слишком жарко, и процесс рисования не вызывал боли в запястьях от наручей или в плечах от ожерелий. На мужчине были лишь длинные серьги, что позвякивали, ударяясь друг об друга.       Хотя сейчас всё равно было жарко, и демон знал почему. Он чувствовал, как по шее тёк пот.       Внезапно Се Лянь схватился за Хуа Чэна двумя руками и развернул к себе, заставив мужчину полностью закинуть ноги на кушетку. Устроившись между его бёдер, Се Лянь подполз повыше и уткнулся лицом в шею, слизнув языком каплю пота.       Хуа Чэн вздрогнул и шумно выдохнул. Эта поза… — Тебе жарко, — констатировал бог, — хочешь пить? — Н-нет, — он решил не упоминать, что жарко тут из-за температуры тела Се Ляня. Демон не смел жаловаться — наоборот, мужчине казалось, что он был бы рад сгореть в чужих объятьях. Взяв себя в руки, Хуа Чэн улыбнулся и продолжил, — но гэгэ мог бы немного помочь этому Сань Лану почувствовать себя лучше. — Да? И как же? — кажется, Се Лянь на секунду действительно заинтересовался, но всё равно продолжал целовать шею мужчины под ним. — Моя рубашка совсем мокрая от пота, в ней очень некомфортно.       Бог помолчал немного, обдумывая чужие слова. Внезапно одна из пар рук скользнула под ткань, медленно, но решительно. От ощущения ещё более горячих пальцев тело Хуа Чэна напряглось.       Губы Се Ляня двинулись к ключицам, что виднелись в широком вырезе. Мягко прикусив косточку острыми зубами, бог сразу же пососал место укуса, чем заставил демона шумно втянуть воздух.       Дальше поцелуев они пока не заходили, и, кажется, оба были настроены сегодня сделать это.       Хуа Чэн позволил Се Ляню вести. Большие руки гладили крепкие напряжённые мышцы пресса, вызывая табуны мурашек от пальцев ног до затылка. Рубашка задралась вплоть до твёрдых сосков.       Се Лянь отпрянул от уже покрасневших ключиц и шеи и обратил всё внимание на грудь. Та тяжело вздымалась, будто каждый вздох давался Хуа Чэну с трудом — так и было, от мысли о том, что будет дальше, и от горячего воздуха вокруг демон совсем не может дышать. — Они такие розовые, — палец мягко провёл под твёрдой бусиной, после чего нажал, вызвав у демона дрожь по всему телу, — и мягкие.       Хуа Чэн знал, что у него чувствительная грудь — он часто играл с ней во время своих фантазий, но сейчас это чувствовалось намного сильнее. Пока рука была занята одним соском, рот Се Ляня накрыл второй. От импульса удовольствия демон вскинул бёдра и тихо простонал, пальцы зарылись в тёмные прямые волосы, а вторая рука схватилась за край кушетки. — Г-гэгэ!.. — Тебе нравится? Мне продолжить? — Се Лянь приподнялся, и от негодования Хуа Чэн неосознанно нажал на его голову, чтобы вернуть рот к соску. — Понял.       На этот раз он осторожно прикусил бутон, чем вызвал ещё одно непроизвольное вскидывание бёдер. Твёрдый член потёрся о пресс божества. Се Ляню, кажется, не понравилось такое нетерпение, поэтому вторая пара рук обхватила верхнюю часть бёдер и прижала к кушетке.       Хуа Чэн не знал, куда себя деть. Из горла вырывались полувсхлипы-полувздохи, грудь терзали чужой рот и пальцы, живот мягко гладила рука. Воздух был раскалён, пах кожей Его Величества, и с каждым ощущением всего этого тело вздрагивало.       Хуа Чэн не привык, чтобы его трогали, и сейчас он тонул от чужих рук и рта. Внезапно рука, что всё это время гладила его пресс и спину, скользнула чуть ниже и накрыла пах демона через одежду. Хуа Чэн громко застонал. — Г…гэгэ, я скоро..! — Я помню, как ты дрочил, балуя себя играми с сосками, — перебил он демона. Ладонь на паху не двигалась, лишь накрывала выступающий бугор, — неужели Сань Лан из тех, кто способен кончить от одной стимуляции груди? — Нет, я… — мужчина тяжело дышал. От старания сдержать оргазм тело напряглось, а голос стал хриплым и прерывистым, — просто это… гэгэ…       Се Лянь поднял голову, полностью прекратив хоть какие-то действия с грудью. На лице появилась нежная улыбка, которая всё ещё заставляла Хуа Чэна забывать, что ему нужен воздух.       Бог потянулся вперёд и накрыл чужие губы своими, сразу задавая настойчивый и мокрый темп.       Звуки поцелуев разносились по пагоде и отдавались эхом от стен. Пока Се Лянь одной парой рук придерживал себя над Хуа Чэном, вторая скользнула к поясу штанов.       Демон не сразу понял, когда с него внезапно стянули нижнюю половину одежды. Рубашка всё ещё была на нем, задранная до самой шеи, и от чувства своей наготы Хуа Чэн неожиданно даже для себя почувствовал смущение.       Но как бы он не хотел сжать бёдра, Се Лянь уже снова устроился между ними, настойчиво разведя ноги в стороны. Взгляд бога скользнул от вспыхнувшего лица напротив к истерзанным несколько секунд назад губам и к такой же красной груди, спускаясь всё ниже. И замер на том, что было у Хуа Чэна между ног.       От пристального внимания мужчины он снова покрылся мурашками, но не сделал больше попыток прикрыться. — Сань Лан прекрасно одарён, — с учёным видом сказал бог, но демон видел, как нервно он перебирает пальцами на его бёдрах, — будь я поменьше, сразу бы сел на тебя сверху.       От этих слов бёдра Хуа Чэна задрожали, а член на животе дёрнулся. — Гэгэ… может сделать это, будучи любых размеров, — сказал Хуа Чэн хитро, но тихо, — этот Сань Лан всегда готов к использованию.       Се Лянь хихикнул. Рука бога потянулась к члену и аккуратно взяла его — он и правда был большим, но Хуа Чэн видел, что в сравнении с ладонью божества это казалось обычным.       Се Лянь сжал у основания и провёл ладонью вверх, вызвав у демона громкий стон. Большой палец прошёлся по головке, собирая жидкость, и размазал её по всей длине. Вторая рука потянулась к мошонке, мягко сжав и потянув яйца. От двойной стимуляции Хуа Чэн выгнул спину, будто бы приглашая бога заняться и грудью.       Се Лянь ещё немного поиграл с чужим членом, из которого всё больше и больше вытекало, капая на кушетку под ними, и решил сменить позу. Подхватив демона под бёдра, Се Лянь лёг на живот так, чтобы член оказался прямо перед его лицом. Одна пара рук держала мужчину за нижнюю часть бёдер, расставляя ноги шире и не давая их сомкнуть, третья рука вернулась к члену, а четвёртая, на счастье Хуа Чэна, потянулась к груди. — Могу я взять это в рот? — спросил Се Лянь внезапно. Хуа Чэн чувствовал, что не настроен отвечать на вопросы, но это вызвало у него неуверенность. — Это грязно, — сказал демон, пытаясь выровнять дыхание, — гэгэ не стоит пачкать себя… — Но ты бы хотел, чтобы я взял твой член в рот?       От одних лишь грязных слов изо рта божества Хуа Чэн вздрагивал внутри. Видя картину, как Се Лянь лежит прямо между его ног, готовый отсосать ему, демон не сдержался и кивнул.       Этого хватило Се Ляню, чтобы одним махом заглотить в себя член до основания. От такой поспешности Хуа Чэн дёрнулся и громко застонал. — Ахх, чёрт!..       Бёдра под ладонями Се Ляня напряглись, и демон взял всю волю в кулак, чтобы не кончить прямо сейчас. Бог смотрел на него, спокойно держа член во рту. Он не двигался, но тут Хуа Чэн почувствовал, как его обвили два языка, начав беспрерывно скользить по венам и головке. Се Лянь причмокнул и сглотнул, чем вызвал ещё один стон. — А-ах!.. Ха-а, гэгэ, не торопись!..       Гэгэ не торопился, он вообще не двигался. Лишь посасывал и играл языками. Воздух, который бог выдыхал, щекотал лобок. Руки грубо мяли мышцы бёдер, ладонь на груди то быстро тёрла сосок, то гладила его круговыми движениями, а пальцы под членом водили вверх-вниз по яйцам, иногда сжимая.       Хуа Чэн чувствовал, что не выдерживал. Бёдра мелко, почти невесомо толкались в рот, но без особого ритма. Дыхание смешивалось с тяжёлым воздухом вокруг, по рукам, что всё это время цеплялись за кушетку, и по торсу тёк пот. Мокрые волосы липли ко лбу.       Ему было так хорошо, так горячо. Перевозбуждённое тело гудело, вот-вот готовясь сдаться. Мужчина не мог теперь связать и слова, чтобы попросить бога отстраниться, изо рта выходили лишь стоны и всхлипы каждый раз, когда Се Лянь начинал сосать, а кончик языка толкался в дырочку на чувствительной головке.       Ниже живота что-то вспыхнуло, заставив Хуа Чэна запрокинуть голову в немом крике. Ладони быстро зарылись в волосы бога, прижимая лицо ближе к паху, тело выгнулось, задрожало так сильно, что он чувствовал, как в некоторых частях мышцы стянулись в болезненные судороги.       Се Лянь продолжал держать свой рот на чужом члене и глотал-глотал-глотал, высасывая из демона всё, что тот давал. Лицо бога казалось довольным, а благоговейный взгляд не отрывался от его Сань Лана, бьющегося в сильном оргазме.       Через минуту дыхание Хуа Чэна выровнялось, тело упало на кушетку, расслабленное и беспомощное. Се Лянь осторожно выпустил член из рта, напоследок легонько поцеловав ствол, и сыто облизнулся. — Думаю, мы можем вернуться к рисованию?       На лице Бога отразилась ухмылка, заставившая Хуа Чэна вмиг улыбнуться в ответ. — Гэгэ точно меня погубит.