Придворный художник

      Спустя три дня Хуа Чэн мог точно определить две вещи: первая — он действительно нравился Се Ляню, вторая — бог старался делать все шаги медленно. Тот лёгкий поцелуй был пока последним.       Они больше не гуляли, лишь виделись на ужине. Судя по всему, то время, что Се Лянь потратил на Хуа Чэна во время обхода дворца, сильно ему аукнулось в виде горы работы. — У меня бывают выходные, честное слово, — сказал он как-то, — просто сейчас не время.       Чем именно так сильно занят его бог — демон не знал. И не смел отвлекать и требовать что-то.       Их вечера проходили очень мило, Хуа Чэн рассказывал много интересных вещей, разбавляя беседу лёгким флиртом, а Се Лянь внимательно слушал и порой смущался. Кажется, бог что-то обдумал и немного поубавил темп. Хуа Чэн не настаивал.       Но, боже, как же сильно ему хотелось двинуться дальше. Поцеловать богу руку, или щёку, или даже губы, если тот позволит. Но годы лишь мечтаний о такой возможности брали верх, и любой шанс упускался.       Хуа Чэн был трусом. Он это знал, но ничего не мог с собой сделать.       В дверь комнаты постучались. Хуа Чэн в это время сидел и читал тот самый свиток, который ему достал Се Лянь с верхних полок библиотеки.       Не похоже, чтобы он кого-то ждал в такой поздний вечер.       На пороге оказалась одна из приглашённых художниц. Девушка сильно дрожала, лицо было бледным, словно она чего-то сильно испугалась. — Х-Хуа Чэнчжу!..       Демон недоумённо поднял одну бровь.       Девушка в тот же миг влетела к нему в комнату, забыв попросить разрешения. Такого Хуа Чэн никак не ожидал. — Вам что-то нужно? — мужчина сложил руки на груди. Сейчас на нём был лишь спальный халат с поясом и нижние штаны, врываться в комнату раздетого мужчины было очень неприлично… — В женской зоне павильона, там… — её голос граничил с истерикой, она вдруг подбежала к Хуа Чэну и схватила демона за халат, — там какой-то призрак!       Мужчина продолжал сверлить её взглядом. Увидев что-то в его глазах, художница поспешно выпустила халат из рук, но продолжила стоять рядом. — И? — Вы же бессмертный демон, разве не можете разобраться с этим?! Мои подруги там совсем одни, я боюсь, как бы с ними что-нибудь не случилось!       Хуа Чэн возвёл глаза к потолку. Ну что за подростки… — Мы во дворце, здесь не может быть призраков. Даже если бы и был, Вам следовало первым делом обратиться к страже на территории павильона. Покиньте мою комнату.       Девушка замерла, из горла вышло несколько глупых попыток что-то сказать, но она всё так же молчала.       Правая часть — слепая зона Хуа Чэна, но 800-летний демон научился чувствовать приближение чего-либо. Одним взмахом руки он отразил внезапную атаку ножом, что целился прямо в горло. — Как же глупо, — губы мужчины расплылись в острой ухмылке, когда художница резко отскочила в сторону, — попытка была одна.       Хуа Чэн ждал, когда что-нибудь произойдёт, но не рассчитывал, что кто-то попытается его убить. Проткни эта женщина ему глотку — ничего бы не случилось, кроме маленьких неприятных последствий в виде лужи крови и времени на заживление раны. — Просим прощения за доставленные неудобства, мы не должны были позволять кому-либо выходить после второй стражи, — сказал охранник, пока его помощники связывали женщину. Хуа Чэн на это лишь махнул рукой.       На шум вышли некоторые из кандидатов — зрелище послужит им уроком, а Хуа Чэн не планировал больше стоять на улице почти без одежды.       Что случится после — вот это интересно. Понятное дело, женщина не будет больше участвовать в состязании, и её ждет наказание. Это всё оставят на суд. Но как отреагирует Се Лянь на всё произошедшее? Скорее всего, никак, но патруль на территории павильона будет усилен.       Демон вернулся в свою комнату. В какой-то момент он подумал о том, чтобы связаться с Его Величеством, и уже отбросил эту мысль, как вдруг в голове раздался чужой голос:       "Сань Лан, ты в порядке???"       Хуа Чэн вздрогнул от неожиданности и сел на свою кровать.       "Прекрасная ночь, Ваше Величество. Быстро же Вы узнали об инциденте."       "Я же всё вижу, помнишь? Так как ты?"       Как он? Что ж, ему не хватает чужой улыбки перед глазами.       "Одиноко без моего бога рядом."       "Сань Лан, я про нападение!"       Хуа Чэн усмехнулся.       "Прошу прощения, я в целости и сохранности. Каким-то смертным не навредить старому демону куском железки."       "Рад это слышать… Это моя вина, я не подумал о том, что Сань Лан может стать серьезным конкурентом в глазах других кандидатов" — в его голосе послышалась печаль.       "Это не так, — Хуа Чэну совсем не нравилось, о чём думал его бог, — стоит учитывать, что Его Величество никогда не проводил таких мероприятий, так что без ошибок быть не может! И я абсолютно в порядке, они не знали, на что шли."       Се Лянь немного помолчал.       "Хорошо, я тебе верю. Просто будь осторожен."       "Конечно, Ваше Величество, — на другом конце молчали, — Ваше Величество?"       "Знаешь, тебе стоит перестать меня так звать, — голос Се Ляня звучал так, будто он давно размышлял об этом. — Мои друзья используют это обращение лишь при гостях и в шутку."       Хуа Чэн задумался — он действительно слышал, как Ши Цинсюань и Му Цин называли Се Ляня по имени, а не по титулу, и опускали лишние формальности. Хуа Чэну тоже начать использовать имя?       Это казалось… немного непривычным.       "Сань Лан?"       "Гэгэ?"       Бог замолчал. Хуа Чэн сперва подумал, что совершил ошибку, выбрав такое прозвище, но вдруг в голове у мужчины пронёсся громкий смех.       ""Гэгэ"? Ты это выбрал? Мне нравится! Хаха, Сань Лан, не перестаю удивляться твоим действиям! Ты действительно застал меня врасплох!"       "А что, раньше никто не звал так гэгэ? Я буду первым?"       "Я просто не ожидал! У нас не очень большая разница в возрасте, ты знал? Хотя это все равно имеет смысл!"       Хуа Чэн улыбнулся. Он был рад, что смог угодить своему богу.       Ночь была тихой и теплой до того момента, как Хуа Чэну не пришлось проснуться. Перед глазами всё плыло, а воздуха в лёгких будто не хватало.       Комната демона полыхала огнём. Дым застилал всё помещение, не давая что-либо разглядеть, кроме языков пламени. Схватившись за стену, Хуа Чэн по памяти побрёл к выходу, по пути призывая несколько десятков серебристых бабочек. Взмахами крыльев маленькие существа очищали путь от дыма и поглощали его своей энергией.       Несмотря на то, что Хуа Чэн был демоном, он всё ещё мог болезненно сгореть или потерять сознание от нехватки воздуха. Это удручало, и мужчина не планировал подвергать тело опасности прямо сейчас.       В голове пронеслась мысль о набросках и новой коробке с кистями и красками, которые остались где-то в глубине его большой комнаты. — Сань Лан!       Дверь резко распахнулась. Приток свежего воздуха заставил огонь разгореться сильнее, и мужчина почувствовал легкое жжение на правой руке. Он ничего не видел и еле стоял на ногах, поэтому не мог самостоятельно погасить огонь своей силой.       Вдруг появился свет, и через несколько секунд пламя начало тянуться к одной точке у входа в комнату. Ещё момент — и весь огонь был поглощён одной из рук Се Ляня, что стоял у входа.       Дым все еще витал в комнате, но не так много. Бабочки освещали пространство, не очень ярко, но достаточно, чтобы бог увидел возле одной из кушеток Хуа Чэна. Тот стоял, прижимая к телу свитки и листы пергамента.       Хуа Чэн смотрел в ответ. — Сань Лан, ты в порядке?! — опомнившись, бог подошёл поближе. Его тело казалось неловким по сравнению с размером разрушенной комнаты, — Ты не ранен? — Нет, я… всё нормально, — Хуа Чэн осмотрелся вокруг, — кажется, кто-то устроил поджог.       Лицо Се Ляня резко из обеспокоенного превратилось в негодующее. — Я знаю.       Они стояли на площади перед павильоном. Хуа Чэн всё ещё прижимал к груди кучу набросков, что сделал за эти дни, и оплакивал то, что утонуло в огне. И он не смог достать тот набор, что ему подарили.       Се Лянь стоял недалеко от него. Его лицо казалось очень недовольным, все четыре руки сложены на груди, крылья плотно прижаты к спине. Взгляд пяти глаз был направлен на стражу павильона, с которой он что-то обговаривал. Хуа Чэн расслышал его недовольный тон.       Несколько художников выскочили на улицу ещё во время пожара и до сих пор следили за происходящим, но никто не решался подойти ближе, видя настроение Се Ляня.       Вскоре на площадке появился Ши Цинсюань. Запыхавшийся секретарь явно крепко спал до этого момента, судя по лёгкой одежде и беспорядку на голове. — Я здесь, я здесь!!! — он замахал рукой, приближаясь к Се Ляню. Бог кивнул страже и обратил внимание на своего друга. — Что случилось??? Ты сказал, что в павильоне произошел поджог! — Мы отменяем соревнование.       Ши Цинсюань и Хуа Чэн замерли. — Чего? — Пора прекращать этот фарс. Займись отправкой всех кандидатов по домам и отмени планы на неделю. — Н-но!.. — Ши Цинсюань нервно замахал руками, когда Се Лянь отвернулся от него и пошёл в сторону демона, — но-но-но-но-но!.. Но как же..! Как же всё, что мы спланировали?! Что ты имеешь в виду под "отменяем"?! Се Лянь, объяснись хотя бы, дружище!       Бог встал перед шокированным Хуа Чэном. — Сань Лан, нужно обработать твою руку, — демон только сейчас вспомнил о ней. Ожог уже не болел и проходил процесс заживления, — дай-ка сюда.       Сумев кое-как перехватить свитки в одну руку, Хуа Чэн подал Се Ляню раненую. Бог аккуратно осмотрел повреждённую кожу предплечья, которая выглядела не очень приятно, и осторожно коснулся тыльной стороны ладони губами.       Через секунду Хуа Чэн почувствовал, как божественная духовная сила наполняет его меридианы. Её было много, она была яркой, тёплой и мощной. Демон выдохнул от ощущения духовной сытости.       Хуа Чэн прославлен тем, что в нём очень много духовной энергии, но сколько же её у Се Ляня, раз он лишь поцелуем руки за несколько мгновений наполнил демона до краев?       Бог отпрянул и на секунду в замешательстве уставился на чужую ладонь, будто что-то для себя поняв.       Рана начала затягиваться на глазах. Уже через минуту от неё осталась лишь белая полоса, которая тоже в скором времени пропадёт. — Спасибо, гэгэ. — "Гэгэ"?! — Ши Цинсюань, кажется, был в отчаянии, — Се Лянь, пожалуйста, удели мне немного времени прямо сейчас и отвлекись от своего "диди"!       Хуа Чэн не вернулся в комнату и не пошёл в нетронутую огнём часть павильона. Его взяли в главный дворец. Подобная честь была объяснена Се Лянем лишь одной фразой: — Там тебе и место.       Казалось, настроение бога на всю ночь и день было испорчено, но он продолжал обходительно относиться к демону. Тот был не против и вполне готов отложить все разговоры на завтра.       А секретарь был не готов. — Я теперь не усну, пока мы не разберёмся в этом!.. — парень цеплялся за крылья Се Ляня, пытаясь обратить на себя внимание. — Дорогуша, пожалуйста, сделай исключение и поговори со мной! — Ши Цинсюань, можем ли мы отложить разговор на завтра? Сань Лан явно утомился, ещё и дыма надышался, крепкий сон ему явно не помешает, — он похлопал друга по плечу, — предстоит очень много работы, и будет лучше, если с частью ты разберешься прямо сейчас. — Ты меня разбудил, чтобы накинуть дел до остатка ночи, ты в курсе? — Ши Цинсюань сдался. — Ладно, я свяжусь с тобой утром… — Спасибо, Ши Цинсюань.       Хуа Чэна поместили в гостевую комнату главного дворца. Почему просто не в другую часть павильона — демон не знал. — Мне могли всего лишь подготовить новую комнату, — они вдвоём стояли в дверном проеме, — гэгэ не стоило так заботиться обо мне. — Тебя подожгли, — хмуро произнес бог. — Не меня, а комнату. Я бы выжил, гэгэ знает об этом, — Хуа Чэн усмехнулся, — просто застали врасплох. — Я знаю, что Сань Лан сильный демон и способен за себя постоять, но ты всё ещё дышишь. В моём дворце не должно происходить таких инцидентов, и они точно больше не повторятся. — Это было ожидаемо, — мужчина прошел внутрь и положил свитки на стол в центре помещения. В отличие от его места в павильоне, здесь зоны отдыха и сна были как отдельные комнаты, а разделяла их стена с арочным резным проходом. Рядом так же была высокая дверь, ведущая в ванную, — моя вина, что я был беспечен. Должен был предугадать, что эта женщина не работает одна.       Се Лянь подошел ближе и посмотрел на то, что осталось от работ Хуа Чэна за две недели во дворце. — Твои наброски?       Демон кивнул. — К сожалению, я не всё смог достать. — Я попрошу слуг разобрать твои вещи, когда будет проходить уборка павильона. Скорее всего, там не всё сгорело.       Хуа Чэн снова кивнул. Тут он резко перевёл взгляд на Се Ляня. — Откуда гэгэ знает, что это наброски?       Се Лянь помолчал, какое-то время смотря на него, после чего его взгляд начал бегать из стороны в сторону. — Как это "откуда я знаю"..? Разве это не логично? Что ещё может быть у художника в свитках? — Всё, что угодно, Ваше Величество.       Наступила тишина. Бог тяжело вздохнул. — Сань Лан, давай поговорим завтра. Ты явно утомлён всем этим происшествием, тебе нужно принять ванну и как следует выспаться, — Се Лянь протянул одну из рук и погладил мужчину по волосам, — обдумай, что хочешь спросить. Я чувствую, сколько мыслей крутится у тебя в голове. — Гэгэ планирует поспать сегодня?       Се Лянь поджал губы. — Если я скажу "да", тебя это удовлетворит?       Хуа Чэн ничего не ответил.       Се Лянь действительно отменил соревнование, и на следующий день все кандидаты отправились по домам. Это произошло настолько быстро, словно ничего и не планировалось.       Был уже день, когда Хуа Чэн вышел из своей комнаты, чтобы пройти в кабинет Его Величества и поговорить с богом о случившемся. — Когда мне покинуть дворец? — это было первым, что спросил мужчина, зайдя в комнату.       Се Лянь сидел за столом с кистями в двух руках и бумагами в остальных, при этом перед богом лежала ещё куча документов. Он поднял взгляд, недоумённо уставившись на Хуа Чэна.       Помолчав с несколько секунд, Се Лянь положил кисти и встал. Обойдя стол, бог приземлился на кушетку и жестом пригласил демона присесть напротив. — Сань Лан, — бог положил на стол лист бумаги, — не хочешь стать моим художником?       Хуа Чэн удивлённо моргнул. — Бумажка будет лишь формальностью, там даже не прописаны условия, так как должности придворного художника у нас до сих пор официально нет. Документы скоро должны подготовить, это планировалось сделать после соревнования… — …которого не будет? — закончил за него демон. — Гэгэ, ты уверен? С чего вдруг всё вообще отменилось?       Одна нога Се Ляня приземлилась на другую, и он почти разложился на кушетке. Одной рукой мужчина помассировал виски, — Сань Лан, ты знаешь, что вчера произошло? — Поджог? — Двойное покушение на убийство. — Но ведь никто не умер.       Се Лянь цыкнул. От этого звука Хуа Чэн вздрогнул. — Нет, никто не умер, — глаза бога, всё это время устало смотревшие куда-то в сторону, обратились к демону, — никто не умер, и не умер бы, но тебя дважды пытались убить.       Хуа Чэн всё ещё не понимал, как это могло повлиять на соревнование. Виновников бы нашли и забрали под суд, а число художников просто должно было сократиться. — Гэгэ, — тон мужчины приобрел серьёзный оттенок, — ты изначально хотел сделать меня своим художником?       Се Лянь молчал. Через пару секунд он кивнул и отвёл взгляд. — Почему гэгэ сразу не попросил меня об этом? Я бы согласился.       Бог продолжал молчать. — Всё не так просто, — наконец заговорил он, тихо, словно сам себе, — это бы привлекло лишнее внимание. — Чьё?       Хуа Чэн заметил, как кадык Се Ляня дёрнулся. — Я всю ночь думал о том, как рассказать тебе, но все слова вылетели из головы, — он горько усмехнулся и внезапно встал с кушетки, — пойдём.       Они шли через сад молча. Это была восточная часть дворца, где стояла небольшая четырехэтажная пагода. Чаще всего такие использовались для хранения реликвий и артефактов или для поклонения, так же это был символ города, хотя обычно подобные здания строились более высокими и заметными. Эта пагода была не выше главного дворца.       Они вышли на площадку перед постройкой. Казалось, охрана здесь была серьёзней, чем во дворце — вдоль всего периметра стояла стража, и вокруг пагоды в том числе.       Се Лянь провёл их через небольшие ворота, ведущие прямо ко входу в здание. Двери казались огромными и неотворимыми, но бог лишь прикосновением ладони к поверхности толстых досок заставил петли скрипнуть и поддаться.       Внутри было темно, но недостаточно, чтобы ничего не видеть. Свет проходил через небольшие окошки и падал на стены вокруг тонкими лучами. Несмотря на то, что снаружи строение выглядело многоэтажным, внутри не было площадок или лестниц — лишь высокий потолок.       А ещё…       Внутри было много картин. — Это моя галерея, — выдохнул Се Лянь.       Взгляд Хуа Чэна бегал по висящим на стене картинам. Он узнавал эти работы.       Он их написал.       Вот эту мужчина продал в первое столетие своей практики, тогда его навыки были не очень высокими, но образ Се Ляня на его первом параде вышел восхитительным. Вот эта картина была написана после его военного подвига на западе, где он отрубил голову терроризирующему города свирепому монстру. Вон та совсем ещё новая, Хуа Чэн запечатлел момент из своего сна, где Его Величество был одет в красные шёлковые одеяния.       Демон продавал все свои картины. Он никогда не стремился держать их при себе, так как все эти образы всё ещё были в его голове, великолепные, идеальные, по сравнению с его картинами.       Он продавал их.       Так почему все они здесь? — Пагода десяти тысяч картин, — внезапно сказал Се Лянь, — я собирал каждую из них на протяжении почти восьми сотен лет. Они прекрасны, не правда ли?       Бог сказал это так, будто Хуа Чэн никогда их не видел. И тот не мог согласиться, ведь это были его работы.       Это были его работы. — Пожалуйста, не считай меня жутким, — Се Лянь внезапно почувствовал неловкость и погладил свой затылок, — я не планировал что-то делать с этими картинами, они просто мне очень сильно нравятся!.. Помнишь, я говорил, что сад — это моё второе любимое место? Галерея — моё сокровище, сюда я прихожу, когда чувствую себя совсем плохо.       Он прошёл к центру пагоды. — Когда я начинаю сдаваться, то смотрю на образы на картинах. Они такие разные, — его голос отдавался эхом от стен, — какие-то выглядят воинственно, какие-то буднично, но все они реальны. Это всё ещё я, и это то, как видит меня Сань Лан, — он развернулся к Хуа Чэну лицом. Силуэт бога на фоне картин и редких лучей дневного солнца заставил глаз демона заслезиться, — мне нравится, как я выгляжу в твоих глазах. Это наполняет моё сердце теплом и силой.       Се Лянь поднял голову, вглядываясь в картины у потолка. — Я прихожу сюда и думаю, как было бы чудесно, если бы Сань Лан нарисовал меня не по памяти, а сидя передо мной. Какое будет у него лицо? Сосредоточенное, расслабленное? Куда он будет смотреть: только на картину или на меня? Его руки, когда он пишет… движения резкие или плавные, осторожные? А поза? Он сидит прямо? Наклонившись к картине? О чём он думает в это время? Обо мне? — бог с благоговением рассматривал висящие на стенах образы, — Все эти вопросы крутятся в моей голове и по сей день.       Хуа Чэн продолжал стоять в тени стены, не отрывая взгляда от своего бога. По щекам текли слёзы.       Однажды он, будучи совсем подростком, впервые увидел Се Ляня на его празднике в честь коронации. Это назвали нулевым вековым парадом в знак новой жизни людей, счастливой и спокойной.       Хун-эр ещё жил в столице. Мальчик скитался по улицам, искал объедки и иногда получал от людей пинки под рёбра за уродливый внешний вид. После лет тиранического правления Цзюнь У народ всё ещё был злым, и на улицах вечно витала атмосфера безнадёжности. Однако в этот день было что-то другое.       Хун-эр слышал, что Цзюнь У был свергнут около года назад каким-то мужчиной неизвестного происхождения, но на жизнь бездомного мальчишки это никак не повлияло — было плохо, осталось плохо.       Что вообще есть "хорошо"? Он не знал. Возможно, это когда не бьют. Когда он не чувствует холода. Ребёнок просто слышал, как говорят, что за год мало что поменялось.       Сегодня было шумно и ярко. Даже слишком — чему все эти люди так радуются? Что вообще может радовать народ в этом месте? Это бесило.       Бесило так сильно, что Хун-эру хотелось стереть эту радость с их лиц.       Вокруг говорили про парад и королевское божество. Мальчик не верил в богов и не верил в правителей. Не верил в светлое будущее их страны, и тем более в своё. Его мать умерла ещё до того, как смогла дать ему нормальное имя, а отец жил и умер ничтожным жестоким человеком. Наверное, очень грустным, как и все вокруг. Лишённым надежды. — …Он выглядит бесподобно! Я никогда не видела прежде таких существ! — Конечно, он ведь божество! Ещё и наш новый король! — Мне кажется, я видела у него глаз в центре лба, клянусь вам!       Что за чушь? Это какой-то монстр?       Хун-эр протиснулся между людьми перед ним и смог взглянуть на шествие парада внизу, на главной улице.       Множество тканей слепили. Белоснежные крылья растягивались по каменной дорожке сзади, словно плащ, золотая кожа блестела от лучей солнечного света. Четыре руки периодически махали людям в разных направлениях и ловили падающие с городских стен цветы.       Это действительно было ярко, но ребёнку казалось, что он чувствует тепло. Как от солнца.       Желание прикоснуться к этому теплу закончилось для мальчика тем, что он полетел вниз. В ушах резал воздух, земля приближалась, но мысли не успели уйти от волшебного образа в голове.       Внезапно падение замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Что-то мягкое щекотало щёку, непривычное для Хун-эра. И такое тёплое. — Ты в порядке, малыш?       Взгляд пяти золотых глаз неотрывно следил за ним. Обеспокоенное лицо короля было совсем близко, такое красивое и яркое.       Хун-эр лежал на мягких крыльях, что окружили его и бога, словно кокон. Чувство безопасности растеклось по маленькому слабому телу, и, не зная, куда деть себя, мальчик зарылся в перья ещё сильнее. Неосознанно. — Хаха, кажется, всё просто отлично, — Бог мягко улыбнулся, — я рад.       Ещё никогда Хун-эру не было так тепло.       Картина бога, словившего маленькое красное пятнышко, гордо висела в центре стены напротив двери. Она была большой, и Се Лянь неотрывно рассматривал её, словно впервые. — Я всё ещё мог бы закутать тебя в свои крылья, — сказал он, наконец сделав шаг назад, — ты был таким маленьким и милым. И свободным.       Се Лянь развернулся и медленно направился к Хуа Чэну. Встав перед мужчиной, бог протянул руку и аккуратно стёр слёзы с чужих щёк.       Из горла Хуа Чэна вырвался всхлип, но он перестал плакать. — Прошу прощения… Ваше Величество… — За что ты извиняешься, Сань Лан? — Я тогда смял твои перья… это было не очень красиво с моей стороны.       Се Лянь нежно усмехнулся. — Мои перья стали смятыми для тебя, а не потому, что ты их такими сделал. Но разве это то, что ты хотел мне сказать?       Хуа Чэн помолчал. — Я мечтал о боге. — Да. — Писал картины, чтобы выплеснуть свои мысли. — У тебя потрясающе выходило. — И я… не мог себе представить, чтобы они помогли кому-то, кроме меня. — Но они помогли, — Се Лянь наклонился чуть ниже и опустил руку на талию демона. В его глазах плескалась радость, — помогли мне, очень сильно! Я не думаю, что смог бы быть королём и богом так долго без этого. Я даже не уверен, что был бы сейчас жив без тебя, Сань Лан.       Громко втянув воздух, Хуа Чэн кинулся вперёд от переполняющих его чувств. Обхватив бога за плечи, он прижался щекой к груди, так сильно, чтобы слышать чужое сердцебиение. Се Лянь незамедлительно обнял в ответ, одной парой рук за талию, другой за плечи. В тот же миг вокруг стало темно, и знакомые крылья окружили их в подобие кокона. Только их двоих. — Спасибо, — тихо прошептал бог, прижавшись щекой к волосам Хуа Чэна. Его голос был переполнен счастьем, а тело слегка дрожало, — за то, что был со мной все эти годы. — Спасибо, что выбрал меня, — так же тихо ответил демон.       Медленно отпрянув от груди, Хуа Чэн приподнял голову и коснулся чужих губ своими. Ещё никогда он не чувствовал себя так спокойно и тепло.