***
Сквозь сон я слышу настойчивую мелодию будильника. Хоть это и была моя любимая песня, я поняла, что если я буду просыпаться под неё ежедневно, то быстро возненавижу. Едва дотягиваюсь до телефона и, не открывая глаз, выключаю надоедливый шум. Откидываю гаджет в сторону и пальцами протираю сухие глаза. Как же я ненавижу утро.***
Не знаю, как там у нормальных людей, а вот у меня оно всегда проходило одинаково. Я не заправляю кровать, лишь кидаю сверху плед, потому что сил не хватает. Балуюсь с замком на двери и только потом выхожу. Дом двухэтажный, и моя комната как раз на втором, так что, когда я спускаюсь, то последнюю ступеньку всегда перепрыгиваю. Кофе я завариваю одинаково: кружка обязательно повернута ручкой влево, ложка с небольшой горкой, куча сахара и молоко. Пью его, стоя у окна и проверяя ночные уведомления. Несмотря на то, что он невероятно горячий, я могу осушить кружку за пять минут. Дальше иду заниматься мыльно-рыльными делами и только потом одеваюсь. Из дома я не выхожу, не накинув на плечи куртку, ветровку, кардиган или мастерку. Я уже пробовала выскочить так в магазин летом, ибо было нереально жарко, и меня трясло так, будто стою на огромной колонке, издающей много басов в секунду. Казалось, что я не смогу донести продукты до дома. Мой путь всегда одинаковый и никогда не меняется. Меня сопровождает только музыка в наушниках, и даже Аяка, если подворачивается возможность, не ходит со мной в школу, зная, что мне будет абсолютно некомфортно. Но сегодня один наушник бессовестно выдергивают. Я едва держусь, чтобы не вскрикнуть и медленно поворачиваю голову. — Бачира? — ошарашенно выдаю я. Правда, что он здесь забыл? Почему пошёл за мной? Это слежка? Ему что-то нужно? Не понравилась картина, срочно пишем другую? — Прости, я не хотел тебя напугать, — он тепло улыбается, прикрывая глаза, — Обычно я не выхожу в такое время, поэтому мы не пересекались. А сегодня как-то раньше получилось. Пойдем вместе? Меня передëрнуло. Моя утренняя идиллия рушится, и я никак не могу на это повлиять! Даже если я откажу, он ведь будет идти впереди или сзади, а это уже совсем не то! Я ведь специально встаю так рано, чтобы дойти в полном одиночестве! Боже, вселенная, за что мне это? — Хорошо, идём, — нервно выдыхаю я, снимая и второй наушник. В кармане нащупываю успокоительные. — Мне очень понравилась твоя картина, — его взгляд уходит куда-то вдаль. Я подхватываю момент и глотаю пару таблеток, не запивая. Это довольно сильный препарат и действует быстро, так что через пару минут меня отпустит. Стараюсь успокоить себя этими мыслями. — Ты увидела моего монстра и даже передала его на бумаге, — продолжает Бачира, и всё моё напускное спокойствие идёт насмарку. Так он правда чокнутый? Какие ещё монстры, я точно уже проснулась? Может, мне непонятны его разговоры, но звучит он абсолютно серьёзно. И, если так посудить, я действительно видела вокруг него тёмную ауру. Словно с ним рядом кто-то был. Помогал в игре. — Возможно, — уклончиво отвечаю я, — А что это за монстр? Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Так и быть, ухвачусь за эту тему. Всё равно, чтобы успокоиться быстрее, надо говорить, и очень много. Бачира невероятно удивлëнными глазëнками смотрит на меня, словно не понимает, неужели мне правда интересно. Мне даже становится его жаль. — Он играет со мной в футбол с детства, — поясняет парень, расплываясь в улыбке, — Я вижу такого же в тебе. Приплыли. Ещё мне шизофрении не хватало для билета на приём к психиатру. Не скажу же я первому встречному, что моего монстра — Вдохновение — я выдумала, чтобы отгородиться от других таких же? — Ну это уже за гранью фантастики, — усмехаюсь я, — У меня, может, и есть определëнные проблемы, но пока никаких монстров. Всё чисто. — Но я чувствую его! — восклицает Бачира, — Я видел его, когда ты рисовала вчера! Блеск! Как он разглядел истинную его сущность в моих холодных, сосредоточенных глазах? — Тебе показалось, — тяжело вздыхаю и прячу в карманы трясущиеся руки, — Мы не похожи. — Зато, противоположности притягиваются, — выдаёт он, улыбаясь и глядя куда-то в небо. Невероятная уверенность. Я поражена, признаю. Мне нравится его настойчивость. — Сильно ты загнул, — хихикаю я, не в силах удержаться. — Я хочу подружиться с тобой, — его глаза приковываются ко мне. Смотрит так испытывающе и пронзительно, что я готова ему в ноги упасть, лишь бы очи свои удивительные прикрыл. Хотя, мне действительно стало интересно за ним наблюдать. Он реагировал на всё открыто, но не давал себя прочитать. Во взгляде его я видела детскую добрую наивность и безумное веселье, пляшущее адским пламенем. Я не могла сказать, что он произносит всерьёз, а над чем надо было посмеяться. Он был загадкой. А одна из немногих вещей, что я люблю — читать детективы. — Я не против, — вздыхаю я, — Только моих монстров не затрагивай больше. Не выдержу, если кто-то узнает. Утоплюсь в собственной тревоге и страхе, вытирая слёзы трясущимися руками. — Не буду! — весело отзывается Бачира, а шаг его становится более пружинистым. На что я только что подписалась?***
Скинув с плеча одну из косичек, пытаюсь погрузиться в урок. Глаза слипаются, и я всё-таки роняю голову на парту, больше не в силах концентрироваться. Меня в самом конце класса никто не увидит, так что я вполне могу позволить себе поспать. Темнота заманчиво плывёт, забирая меня с собой, и я с радостью поддаюсь её успокаивающему цвету.***
Кто-то очень аккуратно тормошит меня за плечо. Жутко не хочется открывать очи, но становится интересно, кто же посмел нарушить моё личное пространство. — Доброе утро, страна! — звонкий голос совсем сбивает сон, и я наконец поднимаюсь с парты, чувствуя, как затекла спина. Передо мной возникают два жёлтых глаза, заставляющих передëрнуться от неожиданности. Такие же сонные, как, наверное, мои сейчас. — Не выспалась? — улыбается Бачира, поглаживая моё плечо. Ненавижу тактильность. Аккуратно сбрасываю его ладонь и, сложив руки в замок, выгибаюсь до приятного хруста в позвоночнике. — Немного, — сдержанно отвечаю, поправляя пряди чёлки, — Что-то хотел? — Ты придёшь на нашу тренировку сегодня? — интересуется он, сидя рядом с партой на корточках и глядя на меня снизу вверх. Его очам вообще возможно отказать? Бесит. — У меня занятие в клубе, — отвожу взгляд, чтобы не поддаться во второй раз, — Я их не пропускаю. — Ты прогуляла в понедельник, — хитро усмехается футболист, и я вынуждена снова взглянуть на него. Его невозможные глаза смеряют меня насмешливо, и от этой пронзительности меня потряхивает. — Откуда ты знаешь? — на выдохе шепчу я, обхватывая себя руками, надеясь как-то увеличить собственную безопасность. В классе пусто. На перемене здесь никто не остаётся — ловят момент и сидят во внутреннем дворе. Я ненавижу оставаться с кем-то наедине. Особенно, если этот человек знает, что в понедельник я позорно сбежала, потому что так мне велела моя болезнь. Вдруг он понимает? Или догадывается? Я не хочу, чтобы кто-то, мне не до конца понятный, знал о моих проблемах. Паника наседает на мои плечи, сдавливает бледное горло длинными пальцами, перекрывает мне доступ к кислороду, но я ещё держусь. Только не в школе, только не перед ним! — Твои волосы трудно не заметить в толпе, — будничным тоном поясняет Бачира, будто следить за другим человеком — норма, — Я ни в коем случае не наблюдал за тобой, я не сталкер, не подумай! — хихикает он, поправляя волосы, — Просто ты так воровато оглядывалась и быстро собиралась, что догадаться обо всём было легко. Паника расстроенно вздохнула и, кусая локти, выпустила меня из своих цепких лап. Я с шумом втянула воздух, наслаждаясь кислородом, и голова моя немного закружилась. — Я опять напугал тебя? — в его медовых глазах читается грусть, — У меня и в мыслях не было преследовать тебя! Давно хотел подружиться, вот и смотрел так часто. Прости. Он накрывает своей ладонью мои пальцы, которые я давно опустила обратно на парту. У меня нет сил её убирать. — Почему ты хотел общаться со мной? — непонимающе интересуюсь я. — Ты просила не трогать эту тему, — хлопает ресницами он. Чудесно. Что за чуйка на людей, у которых с головой не в порядке, а, Бачира? — Если я уйду дважды за неделю, Каваками задушит меня в подворотне, — возвращаюсь к первоначальному вопросу о тренировке, — Так что не сегодня. — Жаль, — вздыхает футболист, — Ты была так поглощена процессом рисования, что не видела мой дриблинг. Упустим тот момент, что я не смогла отвернуться от поля, пока Бачира не выпустил мяч из своего плена. Ведь выглядело это так захватывающе, что я почти не дышала. Но я не из тех, кто говорит комплименты так прямо. — Приходи в следующий раз без мольберта, — улыбается парень, — Он забирает у меня твоё внимание. Я едва не закашлялась от таких заявлений. Что же тебе нужно, Бачира? Не имеет ли твоя «дружба» других, менее привлекательных для меня подтекстов? — Посмотрим, — я снова уклоняюсь от точного ответа, потому что попросту не знала, как нужно разговаривать с ним. Он садится за свою парту, а класс медленно наполняется учениками. Я всё ещё не могу отвести от него глаз. Он — Вдохновение. Истинное, непредсказуемое, вытворяющее то, что лишь ему хочется. Влияющее на других чем-то и резко пропадающее, так и не дав должных ответов. Что же делает со мной этот ребёнок? Мои навязчивые мысли прерывает трель звонка.***
Перед последним уроком в кабинет заходят двое: наш классный руководитель и учитель истории у параллели. Аяка рассказывала мне про него: он довольно эгоистичен и строг, а правила на его уроках равны для всех. Говорила, что если он когда-то заменит нашего Миямото-сенсея, то мне несдобровать — он не потерпит верхней одежды во время урока. Я нервно сжимаю рукава ветровки, надеясь, что классная — Хошино-сенсей — предупредила его о моём расстройстве. Хошино-сенсей говорит о замене на сегодня и, возможно, на следующую неделю, ведь Миямото-сенсей приболел. Мелкая дрожь пробирает мои плечи, и я вдавливаюсь в стул, стараясь уменьшиться, в надежде, что учитель не заметит. Он вальяжно присаживается на стул. Его полукруглые очки отражают солнечный блеск, а голова медленно поворачивается ко мне. — Леди на последней парте, — нет, пожалуйста, нет! — Да, Иноэ-сенсей? — неловко отвечаю я и слышу, как мой обычно ровный и холодный тембр голоса вздрогнул и повысился. — Снимите вашу куртку, — просит он тоном, не требующим возражений. — У меня проблемы с терморегуляцией, — быстро начинаю выдумывать я, — Мне постоянно холодно. — Пятьдесят минут можно и немного потерпеть, — учитель хмурится, а я не могу отказать, если не хочу злить его и срывать урок. Тем более, история нужна мне для поступления… Я медленно стягиваю ветровку и вешаю её на спинку стула. Чёрная материя Паники ликует, уже горячо дыша мне в затылок. Я стараюсь вникнуть в тему урока, но скрещивающиеся на горле пальцы не дают мне даже вздохнуть. Внутри поселяется неприятное чувство, и меня трясёт. Ручка просто-напросто падает из моих дрожащих пальцев, и я не в силах что-то записать. Голова кружится, чернота в глазах заполняет всё пространство. В ушах раздаётся звон. Мне кажется, что меня всюду трогают, пробираются под кожу, и эти навязчивые мысли не отступают, словно бьют мне по макушке. Я хочу убежать. Забыться во сне или смерти, мне неважно, лишь бы не чувствовать этого липкого Страха, который обволакивает меня со всех сторон, затягивает в сеть невыносимого белого шума и давит мне на глаза, словно желает их выколоть. Всё полностью чёрное, я не вижу и не слышу. Паническая атака медленно гладит мои плечи, обещая Страху позаботиться обо мне. Я больно бьюсь спиной. Чудесно, теперь мои монстры ещё и материализовались, чтобы избивать меня? Глаза закрываются сами по себе, и я проваливаюсь в удушающую, но такую спокойную темноту.***
В себя я прихожу в медицинском кабинете. Плечи мои закрывает одеяло, и я наконец чувствую спокойствие. В коридоре я слышу крики. О, Хитоши-сенсей, как вы хороша в гневе! Можете выкинуть этого урода со второго этажа. Переломайте ему руки. А лучше ноги. А лучше все кости сразу. — Я вас предупреждала, Иноэ-сан! — разрывалась классная руководительница. Он отвечал тихо и сдержанно, так что я не слышала, к своему сожалению. А я так люблю слушать чужие ссоры. — Ты очнулась, милая? — засуетилась медсестра, — Или они тебя разбудили? — она кинула красноречивый взгляд на дверь, из-за которой доносились крики. — Я сама, — коротко пояснила и улеглась поудобнее. — Предупреждала Хитоши-сан этого эгоиста, так он сказал, что запомнил, а сам, — вздыхала сердобольная женщина, поглаживая мои волосы. Я бывала у неё чаще, чем дома, поэтому общались мы очень даже близко. Мне приятны её прикосновения. — Я подружилась с Бачирой, — начинаю свой рассказ с главной новости. — Неужели? — она расплывается в улыбке, а потом настольгирует, — Помню, раньше он часто у меня отсиживался. Может, и головой повëрнутый, но очень хороший. Часто о тебе говорил. — Правда? — хлопаю я ресницами, приготовивишись слушать.Чего ж ты так помешан на мне, чертëнок?