Четыре шота эспрессо и немного любви

Ему опять снился этот сон. Уже который раз. Крики отца, прикосновения Лорел, нежный голос матери. Всё это смешивалось в одну сплошную какофонию, сливалось, неслось бешенным галопом. Тайлер вскрикнул и проснулся. - У тебя кошмар? - Уэнсдей тоже проснулась и подвинулась ближе к нему. Сегодня отец был на дежурстве и она ночевала у Тайлера. - Да, - ответил он и сел на кровати, пытаясь восстановить дыхание. Сердце стучало как бешенное. Она села рядом и положила свою маленькую ладошку на его обнажённое плечо. - Ночной кошмар - это лишь нефизиологическое расстройство сна. Он ничего не значит. - Спасибо, доктор Уэнсдей, - усмехнулся он. - Я принесу тебе воды, - сказала она. Уэнсдей не переживала, что эти кошмары могут пробудить Хайда. Не сейчас, когда она рядом с ним. Но после всего пережитого было не удивительно, что молодого человека мучали беспокойные сновидения. Они случались не часто, но давались Тайлеру очень тяжело. - Спасибо, - благодарно улыбнулся молодой человек, когда она протянула ему стакан с холодной водой. Уэнсдей промолчала, подождала, пока он допил и наконец спросила: - Что ты видишь во сне? Он вздрогнул. Но всё же ответил: - Разное. Иногда снится, что я в обличьи Хайда убиваю отца. Я слышу его крики, вижу, как он стреляет в меня из пистолета. Но это не останавливает монстра внутри, лишь раззадоривает. Тайлер немного помолчал. Уэнсдей присела на кровать и взяла его руку в свою. - А ещё? - Ещё снится Лорел. Тот самый первый разговор в машине. Снится, как я убиваю её, раздираю на части, откусываю голову. - Звучит неплохо. Я бы не сказала, что это кошмар, - заметила Уэнсдей, пытаясь разрядить обстановку. - Если бы только это. Один раз мне приснилось, что... - и тут он осёкся. Уэнсдей напряглась. - Договаривай. - приказным тоном сказала она. Тайлер сделался даже не бледным, а каким-то пепельно-серым, но всё же продолжил: - Один раз, ещё до того, как я позвал тебя на свидание, до Вороньего балла, Лорел попробовала меня поцеловать. Но я отшатнулся, - он взглянул на Уэнсдей глазами, полными боли и горечи, - И вот мне приснилось, будто я ответил на этот поцелуй. Будто я хотел этого. Хотел её. Но это не мои желания, а желания Хайда. Мне нужна была лишь ты. Всегда. Девушка молчала, не зная, что ответить. "Захотела себе молодого парня в любовники. Видимо после того, как он отверг её, даже под влиянием Хайда не желая ответить взаимностью, Лорел Гейтс ещё больше меня возненавидела", - скривившись подумала Уэнсдей. Нужно было сменить тему. - И она тоже тебе снится? - спросила девушка. Он сразу понял, про кого она говорит. - Мама? Да. Снится. Сколько боли и тоски было в этом ответе! - Тот обрыв... - начала Уэнсдей. - Нет. Она похоронена на кладбище, - сразу понял он. - Какой она была? Тайлер улыбнулся. - Удивительно доброй, не смотря на бремя, которое ей приходилось нести. Помню её сказки на ночь, обеды по воскресеньям, совместные чтения книг. Как же она любила читать! Все эти книги, - он махнул в сторону шкафа, - это она мне подарила. Ещё она безумно любила закаты. Говорила, что если солнце садится, значит ещё один день позади, каким бы он ни был, и можно немного расслабиться. Тогда я не придавал этому значения. Только теперь понимаю, что это значило для неё. По щеке Тайлера скатилась слеза. Он смахнул её рукой, сам как будто удивляясь тому, что ещё способен плакать. Казалось, тяжелее уже некуда. Но Уэнсдей знала, что должна задать ещё один вопрос. - Как это случилось? - Мне было тринадцать. Я не пришёл со школы домой. Слонялся по улицам до самого вечера. Злой на родителей за их постоянные ссоры. А когда вернулся... Папа рассказал, что придя с работы обнаружил её в ванне... С перерезанными венами. Тело уже успели убрать к моему приходу, но сколько же там было крови! Видимо мама устала бороться с Хайдом, устала жить в вечном страхе, боясь причинить вред мне или отцу. И нашла выход. Я долго винил себя и отца в том, что случилось. Возможно, если бы в тот день мы были рядом... - Это был её выбор, Тайлер, - тихо сказала Уэнсдей и крепко сжала его руку. Они сидели так несколько минут, держась душами друг за друга, как утопающие. Затем она встала, и, прихватив "Кармиллу", которую перечитывала уже в третий раз, направилась к двери. - Я заварю чай, - бросила девушка. Когда спустя десять минут Тайлер спустился на кухню, на столе горела свеча и стоял чайник из чёрного фарфора, который Уэнсдей накануне принесла с собой вместе с пакетиками засушенной черноплодной рябины, благодаря которой чай у неё действительно получался угольно-чёрным. На часах было два ночи. Молодые люди пили чай. Уэнсдей читала при свете свечи. Тайлер неотрывно смотрел на неё. Постепенно ему становилось лучше, пережитый ужас ушёл. - Спасибо тебе, - наконец сказал он. - За твою поддержку. Это очень много для меня значит. Уэнсдей кивнула. Для неë этот разговор тоже много значил. Ей было важно узнать про его мать, про их взаимоотношения с Лорел, про всё, что тревожило Тайлера. Уголки её губ слегка дернулись вверх. - Я могу поддержать тебя ещё кое-как. Более существенным способом. - И что же ты имеешь ввиду? - лукаво улыбнулся он. Она встала из-за стола и подошла к окну. Стоя к нему спиной, скинула чёрную пижамную рубашку и уселась на подоконник. Тайлер несколько мгновений жадно смотрел на её обнажённое тело, пожирал его глазами. Затем встал и направился к девушке. Молодые люди начали страстно целоваться. Тайлер громко застонал ей в губы, когда Уэнсдей укусила его за шею, а затем ответил ей тем же. Прервав поцелуй, он опустился перед ней на колени, помог ей снять пижамные штаны и обхватив руками за талию провёл языком там, где она больше всего этого хотела. Девушка откинула голову назад, запустив руки в его золотистые кудряшки. - Не думала, что ты это так хорошо умеешь, - ухмыльнулась она. - Не думал, что ты это так любишь, - не остался в долгу он. Они занимались любовью прямо здесь, на подоконнике. Ощущение холодного окна с одной стороны и его горячего тела с другой сводило Уэнсдей с ума. И когда их обоих накрыло удовольствие, Тайлер прошептал, уткнувшись носом ей в шею: - Я бесконечно люблю тебя...