***
Здесь было куда солнечнее и свежее, чем в Токио. И это радовало. Фукуока одновременно сильно напоминала шумную столицу, но в тоже время чем-то очень отличалась от нее. Наверное, не такой давящей атмосферой и ощущением густого муравейника. Ева наконец оживилась и взгляд ее серо-голубых очень стал яснее и веселее. Я вздохнул с облегчением, чувствуя в груди приятное тепло. Она предложила немного перекусить в первой попавшейся кафешке с привлекательно цветущими на балконе цветами. - Точно? Можем просто поесть где-нибудь в парке, - уточнил я, предлагая более безопасный вариант, переживая, что меню в этом заведении может ее расстроить. - Нет, в парке скучно. Мы пойдем туда! - и она резво указала пальцем на большую вывеску: "Матча-латте" и не дожидаясь моего ответа, помчалась вперед. Я был рад, что наше путешествие началось с позитивных нот. Как я и предполагал, большинство блюд и напитков Еве было есть нельзя - диета не позволяла. Но она не отчаивалась, и радовалась даже простому чаю с пресной галлетой. Я же в свою очередь заказал всего лишь воду. - Здесь так уютно, скажи? И интерьер такой приятный, цветочный. - Угу, миленько.***
В парк мы все же зашли, чтобы поесть бенто, приготовленные в дорогу. В коробочке меня встретил уже знакомый мне набор: паровой омлет и запечённые фрукты. А Ева ела несладкую рисовую кашу на молоке, закусывая теми же фруктами. С виду казалось, она уже привыкла к такому питанию - минимум соли, полный отказ от жирного, острого и сладкого и все в перетертом, кашеобразном виде. Но я всегда знал, что в глубине души она все еще не согласна с этим, и все еще ищет в себе силы принять новую для нее действительность. - Что смотришь? Ешь давай, нам к морю надо! - с набитым ртом проворчала она, заставив меня пустить тихий смешок. Обожаю ее.***
И наконец долгожданный Евой бирюзово-голубой пейзаж - как в былые времена, она с искрой яркого счастья в глазах бежит к пляжу, не смотря себе под ноги. До знакомства с ней и до болезни, которая ее постигла, я бы никогда не подумал, что смогу так искренне и с такой теплотой радоваться за кого-то, заботиться о ком-то, переживать и... Безоговорочно любить. Пусть погода была подобающая, но она все же не рискнула зайти в воду, даже ноги помочить боялась - отголоски тяжело перенесенного ОРВИ, с которого, собственно, и началась вся эта история. Я пинал ракушки и пускал блинчики по воде, а Ева стояла около большой скалы, смотря куда-то вдаль мерцающей водной глади... Мы много разговаривали с ней об этой ситуации, о будущем, и о том, что ждет нас дальше. Она часто переживала, не оставлю ли я ее, не брошу ли, и порой даже сама просила уйти, ведь: "кому хочется иметь дело с больной и вечно плачущей истеричкой?!" Так она однажды сказала в порыве слабости... А я ответил, что только дурак и последняя сволочь бросит любимого человека в трудное время. И вот сейчас, когда мы наконец смогли ненадолго вырваться из серых будней мегаполиса, сдачи анализов и походов по врачам, я смотрел на ее тонкую фигуру, и пытался понять, смог ли я сделать ее счастливой? Ева помогла мне обрести себя, когда меня едва не убила шальная игла и крепкая выпивка, а я хочу помочь ей вернуть ту часть ее, которая излучала чистый, словно ангельский, свет, разгоняя всю тьму вокруг. "Она заслуживает счастья всего мира", - твердо решил для себя я. "Но как раньше уже не будет, Санзу", - заявила как-то раз она. Да, возможно, в этом была права, и тем не менее, я не сдамся. Я сделаю все, чтобы женщина, подарившая мне свет и заново открывшая глаза на жизнь, больше не плакала от приступов боли, не задыхалась от панических атак и не страдала от тягостной бессонницы, которая сжирала все ее силы. Не позволю...не позволю ей страдать. - О чем задумалась? - спросил я, подойдя к ней ближе. На ее светлом лице расцвела лёгкая и приятная улыбка. Глаза, горящие золотыми искорками от солнечных лучей, отражали ясность и глубокую умиротворенность. Давно Ева не была такой... - Этот вид точно такой, каким видела я его в своей голове, - с улыбкой ответила она, светясь, подобно солнцу. - Это место идеально... просто...идеально. Я встал рядом с ней, смотря туда же, куда и она, пытаясь высмотреть и почувствовать тоже самое, что видела и чувствовала Ева от вида этого просторного и необъятного полотна воды. Почему именно море? Чем было оно особенно для нее? Каким оно было в ее глазах? Я видел лишь мерно плескающиеся волны, изредка пенящиеся о камни, сияющее меж густых облаков солнце и больше ничего. Но... - Ева, почему именно сюда? - Я же говорила уже. - Помню только, что ты очень сильно сюда рвалась, - ухмыльнулся я. Пауза. На лице все та же расслабленная, озаренная улыбка. А потом она окрасилась лёгким оттенком грусти. - Когда мне было особенно больно, страшно и просто невыносимо, я закрывала глаза и пыталась заглянуть куда-то внутрь себя. Сначала были лишь темнота, страх, отчаяние... Но когда дыхание пришло в норму, я увидела цвета. Такие неразборчивые пятна, а потом появился этот образ: море, скалы и яркое солнце. Я улыбаюсь, бегаю по песку, а ты догоняешь меня... И тогда я поняла, что это то, чего хочет моя душа. То, что она хочет сказать мне... На мгновение, у меня перехватило дыхание. Ее откровение глубоко поразило меня, что я даже не знал, что сказать в ответ. Я взял ее за руку, чтобы выказать свое понимание и поддержку. Это было все, что я мог сделать. - Я смотрю туда, вдаль... - снова начала Ева. - Скажи, там красиво? - Да... очень, - на выдохе прохрипел я. - Я смотрю...а там... - почему-то ее голос внезапно задрожал, она обняла себя за талию, а я чуть сильнее сжал ее ладонь. - А там - надежда. Видишь? Солнце, море, этот горящий горизонт и голубая вода, они будто говорят мне, что надежда есть... Еще ничего не потеряно... Ева заплакала. Позолоченные солнцем слезы стекали по ее щекам. У меня больно сдавило в груди и неосознанно я сильнее сжал челюсти. Она быстро смахнула их, робко извиняясь. Я убрал прядь волос с ее лица - она посмотрела на меня влажными очами. Красивая, прекрасная. Я стер остатки капель с ее покрасневшего лица и потянулся к ее губам. Солено-сладкие... С тех пор, как она заболела и стала часто плакать, я начал ненавидеть вкус соли. Прикоснулся к ней еще раз - теперь слаще, с легким карамельным привкусом. Ее мягкие губы сминали мои в ответ и в миг мне стало теплее. Так хорошо... Прижимая Еву к себе ближе, мои действия становились напористее, она тихо пискнула от неожиданности. Я пытался вложить все свои чувства в этот поцелуй. Всю любовь и отчаяние, всю пылкость и нежность, и она отвечала мне тем же. - Надежда всегда есть, ты права, - сказал я, отрываясь от ее губ. - И я сделаю все, чтобы они никогда не умерла в тебе. Я снова прильнул к ней, теперь целуя розовые губы более нежно, ласково поглаживая теплые волосы. Ее рука упала мне на плечо и вдруг я снова услышал ее тихий писк. И почувствовал вкус соли... Плачет в поцелуе. Я несильно прикусил ее нижнюю губу, хватая волосы под корни. "Не плачь. Не плачь, Ева. Ты все сможешь, мы все сможем, слышишь?" - мысленно пытался ей передать свои чувства я, снова ставая напористым. В какой-то момент она обмякла в моих руках, едва не падая на песок. Я поднял ее на руки, уводя в наш съёмный домик. И мысленно поблагодарил этот дивный пейзаж за то, что помог моей любимой на мгновение почувствовать себя лучше.