Падшее Солнце

      Моим последним воспоминанием перед Пятьдесят Вторым сезоном Данганронпы действительно был учебный день. Ясное солнце клонилось к западу, весенний ветерок обдувал растрёпанные волосы. С перекинутой через плечо сумкой я неспешно спускалась по уличным ступенькам вниз. Мой жилой квартал был в непосредственной близости от школы, в десяти минутах ходьбы пешком и шести минутах езды на велосипеде, потому спешить я не привыкла — некуда и незачем, разве что на работу в комбини. По сценарию Школа — Дом — Подработка живут очень многие старшеклассники. Трижды в неделю я сворачивала на противоположную дому улочку, заходила в магазин и усаживалась за кассу.       Не успевает стрелка часов пробить полпятого, как в помещение забегает компания школьниц, водящая за собой дурную привычку делать домашнюю работу за столиками для перекуса. Купят, дай боже, по бутылке газировки и начнут страшно переговариваться и смеяться. Вопреки их ожиданиям, другая школьница, кассирша, оказывается человеком с железными нервами и то ли делает вид, что не слышит визгов подружек, то ли взаправду глуховата. У меня не имелось проблем с коммуникацией, но и смысла прикрикивать на них или заводить знакомства не было: на следующий день придут другие, а через день меня здесь и не будет. Более того, я не шибко-то от этих девочек разнилась, ведь сама делала домашку там же. Когда моя смена подходила к концу, я сдавала ключи, ковыляла до дома и падала в постель.       Шуичи выслушал мой рассказ, но делать вывод не спешил. Он помолчал несколько секунд, прежде чем дать ответ.       — Последние воспоминания всех участников Убийственной игры совпадают. Мой путь со школы так же является последним, что я помню перед убийственной игрой. Раньше я считал, что тебя похитили позже нас, но после вскрытия правды о твоём с Кокичи знакомстве получается наоборот. Если это так, то кое-что меня настораживает.       — Что же? — я заинтересованно поддалась вперёд.       Но чем дальше слушала, тем сильнее мрачнела.       — Убийственная игра длится примерно месяц, но ты встретилась нам лишь вчера. Если тебя похитили вместе с нами, то ты должна была принять участие с самого начала. Однако, говоря без обиняков, складывается представление, что тебе не было места изначально: при первом сборе Монокума насчитал шестнадцать человек, и словом не обмолвился, что не досчитался одного. В общежитии комнат строго шестнадцать, исследовательских лабораторий и судебных стоек в зале суда столько же. В конце-концов, стол, за которым мы сидим, окружён шестнадцатью стульями. У меня есть два логических объяснения этой несостыковке.       Анда Коноэ должна играть изначально, но её место занял кто-то другой, наверняка Гонта или Миу, и после его или её смерти ты поспешила занять положенное место. Значит, скрывалась в стенах Академии и тайно существовала целый месяц. Возможно такое событие только в том случае, если ты пособница Монокумы. Цумуги верно предположила, что, будучи кукловодом, было бы великой глупостью заявить об этом во всеуслышание. В итоге получается, что если ты не главный злодей, то его пособница.       — Я не главный злодей! И не кукловод! — возразила я. Собеседник помолчал и с готовностью продолжил.       — …Я об этом и хотел сказать. Ведь, судя по словам Монокумы, кукловод всегда находился в смертельной игре. Если допустить, что ты не он, это означает лишь одно: всё, что ты нам рассказывала до этого — ложь.       Я молча разинула рот, не найдясь с ответом. Не прошло и двух дней с нашего знакомства, как Шуичи раскусил меня в два счёта такими домыслами, к которым ни с какой стороны не подступишься. Он думает в совершенно верном направлении. Реалистичней полететь на Марс на чайном сервизе, чем отсидеться половину смертельной игры на скамье запасных.       Шуичи всё не унимался — стало казаться, что он желал пригвоздить меня к стулу:       — Тебе больше нет нужды лгать. Прошу, расскажи всё, что знаешь о Тайне внешнего мира.       Я не отчаялась и взяла себя в руки. Затем, проанализировав наш диалог, установила, что он не имеет конкретного понятия о том, где именно я приврала, поэтому принял решение броситься в прямую атаку в надежде расколоть и заставить во всём сознаться. Но его ход попал впросак в виду того, что сознаваться оппоненту не в чем.       С самого начала хватило ума подозревать этого парня, поэтому сложившиеся обстоятельства всё ещё находились в рамках ожиданий. В игре на выживание у каждого человека по несколько лиц — большая ошибка рассчитывать на милосердие или снисходительность. К тому же, смертельная игра сейчас находится чуть дальше середины, половину народу уже перебили и все усвоили этот урок. Я допускала, что раньше Шуичи мог быть совсем далёким от нынешнего образа человеком, но Монокума всех расставит по местам. Миловидные цветки увянут, розы выпустят жестокие шипы. Одни персонажи вырастут в своей сути, иные — помрут ни с чем. Ничьи чувства не стоят и гроша. Таких сюжетных поворотов требует Данганронпа.       Шуичи как ни в чём другом прав, что мы не в одной лодке. Никто не может отплыть по сторонам, но и раскачивать судна друг друга не вариант. Единственное, что остаётся, — сплотиться как можно честнее. Он вовсе не желает мне зла.       Ясное дело, что подобными ответами я его разочаровываю, но придётся разочаровать его ещё больше, ведь я не имею ни малейшего представления о том, что представляет из себя Тайна внешнего мира, о которой все треплются. Я не малосведущая в её вопросе, я ничегошеньки-несведущая в нём.       — Я не знаю ни о какой Тайне внешнего мира, — честно сообщила я и исподтишка взглянула на Кокичи. — Пусть он рассказывает.       Затем аккуратно сложила руки на груди. Чем больше открывается мой рот, тем глубже становилась моя яма. Чего одной в ней бултыхаться, пускай и Абсолютный лжец в ней посидит? Он кашу заварил — ему и расхлёбывать. Внимательность Шуичи не обошла стороной направление моего взгляда и тот посмотрел туда же. Кокичи похлопал ресницами и притворился невинным. Но поняв, что номер не прокатил, сообразил уклончивый ответ.       — Анда ничего не знает о Тайне внешнего мира только потому, что она забыла.       — Забыла? — удивился Кайто, совсем не поверив услышанному. — Разве тайну, повергнувшую в отчаяние Гонту и заставившую его убить, можно забыть? Что за бред ты несёшь!       — Да, можно, — Ома развёл руками и пожал плечами, — это просто ты дурак и не понимаешь. Как мы не помним нашего похищения и некоторые другие аспекты, так и Анда не помнит Тайну внешнего мира, если вообще знала о ней. Наверняка её воспоминания можно пробудить через Фонарь воспоминаний.       Во время речи Кокичи ни разу не удостоил меня взглядом. Потому что он выжидающе вперил его в Кайто, который хотел что-то возразить, но в разговор встряла Маки.       — Откуда нам знать, что ты не лжёшь? Вдруг вы работаете сообща и пытаетесь обвести нас вокруг пальца?       Кокичи встрепенулся и выплюнул по слову:       — Я? С ней? Заодно? — он почти ткнул в меня пальцем, — Не неси чепухи! Вижу, ты с Момотой два сапога пара? Эта поехавшая ко мне дуло пистолета приставляла, ещё бы я с ней работал сообща!       На Харукаву словно нагрянула туча. Она сомкнула зубы от злости, но ответ застрял в горле, ведь первым опомнился Кайто.       — Хватит притворяться! Ты ведёшь себя крайне странно, — тот ударил кулаком по столу, отчего ситуация перестала мне нравиться совсем.       — Кайто, успокойся, — пробормотал Шуичи, — скандалы только усугубят ситуацию…       — Я не могу сдерживаться, когда этот мелкий засранец вытворяет, что хочет!       — Я рассказал всё, что мог, чего вы от меня хотите?! — вышел из себя Ома. Он быстро дышал, его взгляд кружился от ученика к ученику.       — Не уходи от темы, — упрекнул Шуичи. С каждым следующим словом его голос становился настойчивее: — Ты ещё не раскрыл Тайну внешнего мира. Прекращай спектакль!       Кокичи встал из-за стола и подался вперёд, жутко осклабился и прошипел:       — Знаешь что, Шумай? Разбирайся со своей Тайной внешнего мира сам.       Он хлопнул ладонями по столу и развернулся, собираясь удалиться восвояси. Кайто было вскочил, чтобы задержать его, но, во-первых, тот находился по другую сторону стола, а, во-вторых, я его опередила.       — Не уходи! — изрекла я, схватила за руку Кокичи и дёрнула его назад.       Ома застыл в полуобороте, поджав губу и потрясённо смотря на моё лицо. К моему удивлению, не спеша противиться. Я отпустила его руку и вернулась на стул, а Кокичи сделал шаг назад.       — Хотите всё знать? Тогда внимайте моим словам, — потребовал он.       — Что ты задумал? — встревожилась Маки с таким взглядом, каким дикий волк смотрит на другого хищника.       — Я всего-то хотел сказать, что вам не нужно знать Тайну внешнего мира. Она меркнет на фоне того, что среди вас есть предатель, если понимаете, о чём я, — с этими словами Ома удалился из столовой. Вместо того, чтобы толпой задержать его и принудить к ответственности, эти люди задумались над услышанными словами.       Кокичи по своему мастерству просто закинул уловку, на неё клюнули, и он смотался. Я потёрла точку между бровей не зная, смеяться мне или плакать. Переключение внимания — одна из самых частых манипуляций Кокичи. Но, стоит отдать должное, не безосновательная: информацию о «предателе, знающем Коноэ Анду» первым продел не он, а Монокума, тут уже верь-не-верь, а на натуру Омы фантазировать не спишешь. Я поймала несколько вопросительных взглядов.       — Кроме Кокичи никого не знаю, — понурила голову и подпёрла ладонью.       — Может, ты просто не помнишь того человека? — предположила Химико, на что я лишь пожала плечами.       — Если он незнакомец, который знает тебя вдоль и поперёк, то загадочный человек непременно сам кукловод, — заметила Маки.       — Ньех, вообще-то Анда и есть кукловод, — хмыкнула Химико. В один миг на нас уставились как в последний раз. Я одёрнулась и спешно помахала рукой.       — Это о моём таланте, меня же оклеймили Абсолютным кукловодом, — объяснилась я.       — Оклеймили? — не понял Кибо. — Я думал, что управлять марионетками что-то вроде твоего второго хобби и у тебя два таланта.       От меня послышался глубокий вздох и я со смешком потёрла лоб.       — Анда не настолько крутая и никогда марионеток не то что в руки не брала, никогда их даже не видела вживую. Поэтому без понятия, с чего это мне выдали такой талант.       А вот вторую часть нужно было упустить. Ведь всех смутило, что, по моему мнению, Абсолютные таланты, достигаемые упорным трудом, «выдают».       — Чего вы так смущаетесь? Я бы тоже была такого мнения, присвой мне кто-то другой Абсолютный талант. Она же нет… нет…       — Нетсталкер, — подсказала я Цумуги, и её лицо просияло.       — Точно! Абсолютный Нетсталкер, а не Кукловод.       — И то верно, — согласился Шуичи. — Кстати, говоря об Абсолютных Талантах. Давайте все представимся и назовём их?       Кайто явно симпатизировала эта идея. Он улыбнулся во весь рот и гордо произнёс:       — Я, известный даже в космосе, Кайто Момота! Абсолютный Астронавт!       — А я K1-B0, Абсолютный Робот! Пожалуйста, обращайся ко мне как к Кибо!       Лицо Кибо засверкало, когда я кивнула с таким видом, будто робот в человеческом коллективе меня не напрягал. Химико со вчерашнего дня пребывала в подвешенном состоянии и назвалась совершенно без энтузиазма.       — Я Химико Юмено, Абсолютная Волшебница. Даже не спрашивай меня сейчас использовать магию — у меня не достаёт маны.       — А, в смысле, ты фокусница? — догадалась я и взглянула на Юмено исподлобья.       Мой вопрос тут же выбил её из колеи, прежнее состояние как ветром из неё сдуло. Она распахнула глаза, приосанилась и осуждающе посмотрела в ответ со словами:       — Моя магия настолько хороша, что несведущие обыватели ошибочно принимают её за мастерские фокусы или трюки. Враки всё это, я настоящая волшебница!       Цокнув языком и отвернув голову, я сделала вид, что Химико в моём мировоззрении обычная полоумная. На деле же не было сильного труда смириться с тем, какие люди встречаются на жизненном пути. Юмено выраженный жест глубоко задел.       — Ньех, чего это ты? Не веришь — не спрашивай.       — Химико, разве ты не обещала больше ни с кем не ссориться и не устраивать неприятности? — своевременно напомнила Харукава.       — …Ты права. Анда, извини меня, я слишком погорячилась.       — Ничего страшного, — дежурным тоном бросил мой голос.       — А я Маки Харукава. Наверняка ты догадываешься о моём Абсолютном таланте, — сказала Наёмная убийца, на что я утвердительно качнула головой. Её безмолвный ответ очень устроил.       — Я Шуичи Сайхара, Абсолютный Детектив. Надеюсь, мы поладим, — с неловкой улыбкой, как бы извиняясь за всё то, что было до, представился Шуичи.       — Абсолютный Детектив… — задумчиво повторила я. — Тебе подходит.       — Честно говоря, я получил этот талант раскрыв всего одно дело, да и то не связано с чем-то серьёзным вроде убийства. Поэтому не считаю себя «Абсолютным» в полном смысле этого слова.       Насколько «несовершенный» из Шуичи детектив я не знала, зато располагала информацией, что участники Данганронпы с таким талантом никогда не были казнены. Они безжалостно убивали и обводили окружение вокруг пальца или помирали как любой другой. Одинаково наивно в сложившихся обстоятельствах подозревать Шуичи в убийственных намерениях или возводить его лик в святых за то, что он не совершил ни одного покушения за половину убийственной игры. Но с чего можно быть уверенной в этом? Вдруг Шуичи кукловод?       Говоря о его Абсолютном таланте, нельзя обойти стороной любопытную закономерность. Данганронпа крутилась вокруг темы идеальных в своём деле школьников и из сезона в сезона предлагала новые Таланты, иногда просто немыслимые, вроде Абсолютного Робота или Абсолютного Самозванца. Абсолютные Таланты можно генерировать сколько угодно, спору нет. Но с истоков шоу сердца фанатов завоёвывали пресловутые детективы и обладатели спортивных или музыкальных талантов, которых на потеху народу стали втыкать чуть ли не в каждые два сезона. Прописывать таких персонажей всё равно что рукой махнуть, а денег-то о-го-го!       Я далась диву на последнем классном суде прошлого сезона, когда узнала, что была первым Абсолютным Нетсталкером, и что этот талант экспериментальный, и к карьерному успеху отнюдь не располагал. Потом далась диву ещё больше, когда Монокума распространился, что популярность моего персонажа в Пятьдесят второй игре стояла в одном ряду между Кокичи Омой и Рэймой Вивьен, первым и третьим местами, за что получила почётную грамоту. Со слов маскота, я обладательница ошеломительного успеха среди фанатов, и теперь прообраз, цитата, «Заядлой стервы» (именно с того момента я прекратила считать себя таковой), будет учитываться при разработке персонажей будущих убийственных игр.       — Ну, меня вы уже запомнили. Я Анда Коноэ, Абсолютный Нетсталкер и Абсолютный Кукловод. Приятно познакомиться во второй раз, — с бесцветным тоном представился мой голос.       — Если тебе удобней, можешь называться по своему настоящему таланту, — тихо посоветовал Кибо. В душе я прыснула со смеху, ведь его талант — быть роботом.       — М-да, так и сделаю — мало кому хочется ассоциировать себя с Организатором, — я приняла предложение с повеселевшей интонацией. Химико проигнорировала это изменение.       — Кроме, разве что, Кокичи! Он и впрямь головой треснулся! — проворчала та, нервозно сминая край ведьминой шляпы, которую устроила на своих коленях.       — Ну да, он треснулся головой, — согласился Кибо, ведь так и было.       — Надо было треснуть его сильнее, — подытожила Маки.       — Кхм, — Шуичи прокашлял в кулак и решил сделать мне пояснение:       — Кокичи Ома — Абсолютный Верховный Лидер. Кокичи… очень неоднозначная личность, Анда. С начала убийственной игры всё норовится ввести народ в заблуждение по первому подвернувшемуся случаю и спутать карты, часто пользуясь методами Монокумы и прямо противоположными. Кокичи наотрез отказывается разрешать конфликты адекватно или придерживать язык за зубами, даже когда Монокума вынуждает к такому поведению. Заходя всё дальше, он пал настолько низко, что и падать теперь некуда, — осуждающе пробормотал Шуичи, словно Кокичи сейчас стоял перед ним и мог слушать, как его распекают. — Он убил чужими руками другого человека — Миу Ируму — и в следствие умертвил и Гонту Гокухару из чистой прихоти потешиться нашей болью.       — Я ненавижу этого мелкого уродца, — прошипела Маки, её лицо покраснело от злости. Покровом кожи я почувствовала, как от этих слов в меня вонзается по иголке. С трудом подавила внутри порыв вскочить и высказать Харукаве нелестные слова, что крутились на уме. Та неприятно добавила: — Наверное, скоро сорвусь и наконец втопчу его в землю.       Как оказалось, не только мне от её откровения стало не по себе. Фигурка Химико неодобрительно съёжилась, а зрачки Кибо сузились так, будто сказанное было адресовано не иначе, чем ему.       — Маки-ролл, высказывайся повежливей, ты пугаешь Анду! — взволновался Кайто, заметив, как я поёрзала на стуле.       — А разве здесь желают так поступить не все? — знатно удивилась та, вперившись в мою персону.       Я постучала ногтями по поверхности стола, не зная, с чего начать речь. Раньше никто и никогда в моём присутствии не смел называть Кокичи мелким уродцем или сопрягать его имя с подобными словами, какие бы беды он не приносил.       Как бы мне ни хотелось, масштаб местной катастрофы обернул её разразившейся пропастью. Ома зашёл слишком далеко, чтобы суметь исправить свои ошибки в одиночку. Он вытер ноги о свою и без того шероховатую репутацию и приправил результат весьма острым соусом предательства, от которого любого человека воротило за километр. На плечи Кокичи свалилась ещё одна головная боль — я, и как с ней разбираться в сложившихся обстоятельствах, не было известно ни мне, ни ему.       Что и какими зигзагами переплетается в соображениях Омы остаётся вопросом открытым, поэтому действовать приходится по своему усмотрению. Я считала себя вправе встать на его защиту и отстоять его долю жить наравне с другими участниками Убийственной игры. В душе меня как громом поразило известие, что Кокичи действительно убил кого-то, и всполошило ещё раз, когда он с улыбкой до ушей сознался об этом в зале суда. Но даже от такого Кокичи я никак не хотела отворачиваться. Во мне зародилось желание допытаться до правды, пустило глубокие корни и стало целью моего бытия номер один, упредив побег из Данганронпы любой ценой.       Воображение рисовало образы, в которых я цепко хватаю и разворачиваю белое плечо. Настырно впираюсь взглядом в фрагментированное лицо и сдавленно спрашиваю: «Почему?». Темнота сгущается, я продолжаю: «Каково тебе было, что ты перед этим пережил?» — «Ты не хочешь меня слушать?» — «Мне лучше уйти?» — «Тебе не с кем поговорить?», но аморфная фигура держится на расстоянии и совсем не замечает. За считанные секунды мы оказываемся далеко друг от друга, но моя рука длинная и с хрустом сдавливает плечо, по которому начинают ползти трещины.       Я остановила полёт фантазий, почему-то ставший боди-хоррором. Во-первых, Кокичи не абстрактный, а конкретный, во-вторых, не глухой и его слух мою речь регистрирует. То, что мы некоторый период находимся в состоянии абсолютного недопонимания, прекрасно характеризующимся предложением «Что ты, чёрт подери, творишь?», ещё не означает перерыв всех связей и маячащий на горизонте конец света. И даже если Кокичи не хочет привлекать меня к делу, напрямую меня не касающемуся, то его мнение я не спрашивала. Висит вопрос о нашем выживании. Он — отвергнутый, я — непринятая. По-хорошему надо наладить дружеские связи сперва с «мирным» коллективом, но контакты не контачатся, улыбки не улыбаются, пистолеты стреляют и далее по списку. Поэтому план Б оказался более близким: с Кокичи прежние связи всё ещё в силе: он даже не послал меня при первой встрече, а всего-навсего свалился в обморок! И если я смогу стать посредником между ним и остальными, то точно не окажусь в проигрыше.       Я деланно прокашлялась и начала:       — Если Кокичи — настолько всеми нелюбимая персона, то оптимальным вариантом было бы узнать его мотивы и найти компромисс. Допросы, пытки и прочие принуждения под определение «Узнать мотивы» не попадают! — поспешила я напомнить. — С большей вероятностью проблема в недопонимании. Наверняка вы хотите одного — выбраться из лап Монокумы самым рентабельным путём, но видите их совершенно по-разному. Я предлагаю договориться с ним о перемирии без насилия.       Столовая погрузилась в тишину. Слышен был лишь стук стрелки настенных часов, шагнувшей за одиннадцать утра. Я с настороженным выражением лица повторно стучу ногтями по столу, приглашая к ответу.       — Я полностью согласна с Андой, — ко всеобщему ступору промолвила Цумуги. Поражение возникло не в результате воздействия её слов, а в результате того, что впервые за долгое молчание Широганэ напомнила о себе. — …Ох? Ч-чего вы так пялитесь? Я настолько неприметная, что обо мне не вспомнили сначала во время представлений талантов, а потом и сказать ничего нельзя?       Вид Цумуги сделала крайне обиженный, смиряя угрюмым взглядом из-под очков то одного ученика, то другого. Ведь действительно, вниманием не обделили ни одного: новоприбывшую Анду, двух мёртвых товарищей, и даже всем осточертевшего Кокичи. А про неё нагло забыли, вот она теперь дуется.       — Прости, Цумуги! — с полным вины голосом обернулся к ней Шуичи. — Клянусь, такого больше не повторится…       — «Больше не повторится?» — она котировала его заявление как издёвку и шмыгнула носом. — Вы всегда мне так говорите, а такие казусы всё продолжаются! Неужели я настолько простая, что обо мне легче не вспоминать?       — Цумуги, ты всё не так поняла! — взволновался Кибо с испуганным лицом. Он успокаивающе погладил механической рукой её плечо. — Мы не хотели тебя обидеть и имели в виду совсем не это.       Широганэ вытащила носовой платок, поднесла к лицу и внезапно замерла. Затем убрала назад и с удивлением поморгала.       — Что-то случилось? — промолвил Кибо и отстранился.       — После каждого классного суда в Академии открывается новый этаж, — покачала та головой. — Кокичи убежал, не сказав куда. Не мог ли он пойти к Монокуме за ключом от новой территории?       — Пойти к Монокуме? Но разве он не сам является, когда ему угодно?       — Без понятия. Кокичи мог встретить его даже в коридоре, нельзя оставлять его без присмотра! Давайте проверим шестой этаж?       Никто не ожидал, что кто-то будет против. Этим человеком оказалась я, сверлившая предложившую затею Широганэ таким пронизывающим взглядом, что ей стало не по себе.       — Я никуда с вами не пойду, — назидательно пробормотала я, — пока не приведу себя в порядок и не высплюсь. К вашему сведению, я не смыкала глаз целую ночь.       — Ох, поняла! — Цумуги переменилась в лице. — Хочешь, мы вдвоём сходим на склад и там я помогу тебе привести себя в порядок? С помощью Абсолютного Косплеера ты управишься очень быстро.       Услышав новый талант Широганэ, я несколько секунд похлопала глазами и сопоставила его с предыдущим. Ещё Абсолютной Швеёй она серьёзно занималась нарядами для косплея: шитьё косплеев на заказ приносило весомую выручку, поэтому не было чего-то удивительного в том, что её навыков хватило и на то, чтобы стать Абсолютным косплеером. Подобно тому, как Лжец взял другой талант Верховного лидера, так и Швея переименовалась в Косплеершу. Имело место правило, что если персонаж Данганронпы принимал участие в игре повторно, то он был обязан принять иной талант. Но, поскольку личность в корне не меняется, новый талант часто перекликается с прошлым, что и произошло на упомянутых примерах.       В противном случае, если историю персонажа не удаётся притянуть за уши или имеющихся поводов недостаточно для выдачи таланта «из той же песни», сценаристы делают ход конём и приписывают диаметрально противоположный навык, зачастую бессмысленный, служащей единой целью обосновать присутствие этого участника. Бездарные давно не в моде, и именно поэтому я стала Абсолютным Кукловодом. И ладно бы, если, как предположил Кибо, куклы были бы моим хобби, но нет! Мой теперешний талант ещё бессмысленнее предыдущего!..       Без лишних слов я встала из-за стола. Химико осталась убирать и мыть посуду, а остальной коллектив направился исследовать новые территории. В коридоре Цумуги поравнялась со мной, наш рост разнился буквально парой сантиметров, и мы то и дело ловили неловкие взгляды друг друга. Но заговорить всё же не решались, будто над нами стоял кто-то свыше. Поступь Цумуги аккуратна и сдержана, моя — развязна и непокорна. Широганэ сложила руки перед собой в замок и смотрела в дорогу, я же слаженно расположила руки за спиной и изучала её лицо. Мне почудилось, будто она насилу хотела показать, как она расслаблена, но вопреки всему это её старание не намекало на какую-либо опасность. Рядом с ней было необычно спокойно и умиротворённо, даже уверенно в чём-то, о чём я ещё пока не догадывалась.