Управленцы

Всю ночь Антон Семёнович не сомкнул глаз. Тяжёлый камень вины давил грудь и не давал мыслям собраться. Во всём, что случилось, была только его вина. И только он один нёс ответственность. Он не осуждал хлопцев — разве они были виноваты в том, что несчастный случай стал тяжёлым последствием для всей колонии? Он заведующий, и только он будет отвечать. Ни Бурун, который сорвался с крыши. Ни Задоров, который принимал на себя эту ответственность, ни Калина Иванович, который оставался за старшего, а он сам. Что конкретно случилось, и почему так произошло, ему ещё предстояло разобраться. И защитить своих хлопцев, защитить Задорова, защитить колонию. Не дать шанса на её расформирование или ещё чего похуже. В конце концов он должен вернуться. Сделать все возможное. И не позволить, чтобы другие за него отвечали. Ещё не успело как следует рассветать а Антон Семёнович уже собрал свои нехитрые пожитки и выдвинулся к колонии. Задорова он приметил сразу, хоть и сначала не узнал сутулую фигуру. Тот сидел на крыльце, и курил. Рядом с ним валялись окурки от папирос. Антон Семёнович подошёл слишком близко, остановился у сидящего хлопца, но тот его совершенно не замечал, занятый своими мыслями. О чём он думал, Макаренко не знал, но беспокоился. Таким унылым и расстроенным Задорова он ещё никогда не видел. — Саша! — тихо позвал его Антон Семёнович. Фигура вздрогнула и на секунду замерла. Хлопец выпрямился. Резко поднял голову, а затем вскочил на ноги, уставившись своими синими глазами, в глаза педагога. — Антон Семёнович — Хлопец дёрнул бровями вверх, а голос зазвучал удивленно. — Вы вернулись? — Вернулся. — кивнул Антон Семёнович, подходя ближе и потянул запястья Задорова на себя, поздоровавшись. Саша на мгновение улыбнулся, по всей видимости, радуясь появлению педагога, но потом его лицо снова сделалось хмурым. — Антон Семёнович… — Саша опустил голову, а потом снова поднял, вглядываясь в глаза. — У нас ЧП случилось. Я виноват, не доглядел… — Я всё знаю, Саша! — перебил его Макаренко, и дотронувшись до плеча, слегка сжал его. — Твоей вины во всём случившемся нет. И ты не должен себя винить. Ты отлично справлялся с колонией, отлично справлялся с ребятами, а с Буруном произошел просто несчастный случай. — Что? Откуда вы знаете? — Задоров выглядел удивлённым. — Мне Калина Иванович рассказал про Буруна. Да и не только про него. — он вздохнул. — Я всё знаю… — Подождите — перебил его Задоров. — То есть, Калина Иванович был в курсе, вашего местонахождения? — Был — пожал плечами Макаренко. — Я его старшим назначил. Не мог же я вас оставить совершенно одних. Но это была вынужденная мера. — Интересно знать, где вы всё это время были? — усмехнулся Саша. — В том самом месте, где ты пьяный ночевал. — Макаренко увидев, как посмотрел на него Задоров, произнёс: — Да не делай ты такое лицо. Говорю же, всё знаю, даже то что ты в Ховраха стрелял. Но об этом после. Мы обязательно вернёмся к этому разговору. — Нет, подождите Антон Семёнович — завертел головой Саша — Вы всё это время, знали как мы живём, и даже не попытались ничего сделать? А то, что у нас колонисты два дня голодные были, вас не беспокоит? — голос Задорова сорвался на злой тон, но тем не менее он говорил спокойно. — Вас не беспокоит то, что в колонии устраивались пьянки и драки? Что она чуть не превратилась в малину и её вообще чуть не разворовали. — Ну пьянки и драки ты тоже устраивал, — Антон Семёнович хотел подойти ближе, но Задоров сделал шаг назад — в чём дело, Саша? — Да как вы могли вообще так с нами поступить? — жестоко произнёс Задоров. — Оставить нас на произвол судьбы, оставить, для чего? Чтобы потешаться, как колонисты станут себя вести в тех или иных случаях. — Перестань — спокойной попросил Антон Семёнович. — Я сделал это для того чтобы вы поняли, чего я от вас добиваюсь. — Не перестану — хмыкнул Задоров. — Поверить не могу, что вы всё знали и даже не попытались нас остановить. — А зачем? — весело усмехнулся Макаренко. — Зато теперь я знаю, на кого в этой колонии можно положиться. И я уверен, что зачатки коллектива окрепли, и мой эксперимент прошел не напрасно. — Вы сейчас издеваетесь, да? — прищурил Задоров один глаз. — Бурун в больнице, через пару часов меня в тюрьму отправят, а колонию расформируют. А вас беспокоит только ваш эксперимент? Какой сейчас в этом толк? — Ну, ты давай, не спеши хоронить нас раньше времени — успокоил его Макаренко. — пусть только попробуют колонию расформировать, я их сам расформирую. А за то что я ушел мне дорого приходится платить, и в первую очередь выслушивая твои истерики. — Просто, Антон Семёнович — Саша вдруг всхлипнул и опустился на землю. — если бы вы были с нами, этого не произошло бы. Макаренко подошёл ближе, взял Сашу за плечи, поднял, заставляя поглядеть в лицо. — Это могло произойти с любым из нас, и твоей вины в этом нет. Ты хорошо справлялся с колонией, несмотря на твои выходки. И если кто-то в этом и виноват, то уж точно не ты. А с проверяющими я сам поговорю. — Нельзя — глухо произнёс Задоров. — Чума. — Не понял? — брови Макаренко удивлённо поползли вверх. Он смотрел на Задорова, который смущённо молчал. — Да говори же, чёрт тебя возьми. — Шарин приезжал — ухмыльнулся Задоров. — Вынюхивал всё, сволочь, вас искал. Ну я и сказал ему, что у вас чума. Бубонная. Макаренко стоял потрясенный и шокированный одновременно. — Что мне нужно было ему говорить? — вопросительно глянул на него Задоров — Что Антон Семёнович куда-то подевался? Да он бы вас сразу — Задоров сделал жест кулаком — с пинками из колонии. А мы ж как без вас? Вы вот пришли, хорошо, только не вовремя вы, ой не вовремя. — Вылезет мне ещё моя отлучка боком, — достал поперосу Макаренко. — А всё из-за вас. Ладно — он улыбнулся — ты не переживай. Ничего со мной не будет. — Антон Семёнович — Саша вгляделся в лицо педагога. — давайте вы уйдёте из колонии — он заметил, что Антон Семёнович открыл рот и чуть не выронил поперосу и тут же затороторил: — нет, нет, не в смысле уйти насовсем, я имею ввиду, вы должны уйти сейчас, чтобы не попасть на глаза комиссии. Если вы сегодня останетесь, будет хуже. А так я сам со всем разберусь. Пусть меня палками бьют, мешалками мешают, хоть на кол садят, но колонию они не получат, сволочи! — Ты чудак, Задоров! — искренне рассмеялся Антон Семёнович. — Если сегодня меня не будет здесь, даже твоя жертва не поможет. А я всё-таки заведующий, и в некотором роде имею свой авторитет. — Нет, уходите. Пожалуйста! Пусть лучше меня посадят, чем вас… — Не идиотничей. Никуда я не пойду! — твёрдо сказал Макаренко. — Антон Семёнович… — Отстань. Разговор закрыт. Задоров несколько секунд стоял молча, наблюдая, за курящим мужчиной, а потом промолвил: — Добре, хай по-вашему — он мохнул рукой, а потом нахмурился — але есть тут ещё одна беда. И раз вы остаётесь, то должны знать… Не хотел вам говорить, чтобы не волновать… — Что ещё случилось? — насторожился Макаренко. — Беда, Антон Семёнович…- Саша неожиданно всхлипнул. — Не знаю даже как сказать… — Говори, уже — рассердился Антон Семёнович. — Сегодня ночью, в погребе повесился Жорка Волков — с прискорбием сообщил Задоров, а Макаренко в прямом смысле выронил из-за рта папиросу. — Чего? — лицо его тут же побледнело, а глаза сделались размером стекла на очках. — История, понимаете ли…- покачал головой Саша. — Он в карты проиграл, ну хлопцы ему в бубны и надовали. А долг он всё равно не вернул. А сегодня ночью в погребе повесился. — У нас колонист в погребе повесился, а ты мне так спокойно об этом говоришь? — взревел Макаренко. — ты Задоров вообще соображаешь! Мало того что вы пьете безбожно, друг в друга с револьвера стреляете, так и смерть твоего товарища для тебя как что-то обычное, буднее. — Антон Семёнович, не переживайте пожалуйста…- не на шутку обеспокоился Задоров — Да вы меня в могилу доведете раньше времени. Где он? — В погребе. — Пошли — махнул рукой Антон Семёнович и пошел к погребу. Трудно сказать что он чувствовал в этот момент. Его колонист повесился в колонии, и это было серьезно. Куда серьезнее чем несчастный случай с Буруном. Это был не просто колонист, это был Жорка Волков, хороший, прекрасный парень. — Кто его довёл? Отвечай Саша не ответил. Конечно, никто в погребе не повесился, и Жорка Волков сейчас спал мирным сном в спальне, но Задорову ничего не оставалось, как пойти на крайние меры, чтобы заманить Антона Семёновича в погреб. Чтобы закрыть его там на время проверки. Спасти, уберечь от того, в чём он не виноват. Он сам понесёт ответственность, а про Макаренко пусть ходит легенда, что у него чума. Может быть сочувствие к больному человеку поможет избежать больших проблем. И колонистом знать не обязательно, что он вернулся. Чтобы не выдали. Конечно, он прекрасно помнил случай с повешенным колонистом, и жалел, что поступил с Антоном Семёновичем так. Но обратного пути не было «Прости меня, Жорка!» — подумал про себя Саша. — Я спрашиваю, кто его довел до самоубийства? — резко остановился Макаренко, и Задоров чуть в него не врезался. — Ну, говори? Саша не хотел больше врать и наговаривать на колонистов, по чём зря. Хватит с него и Волкова, поэтому неопределённо пожал плечами — Не знаю. Макаренко зло плюнул под ноги, и пошел дальше. Когда подошли к погребу, уже совсем просветлело. Он находился в отдаленном углу двора, у зарослей сирени. Антон Семёнович потянул на себя тяжёлую дверь. — Где? — спросил мужчина, прожигая Задорова взглядом. — Там, в дальнем углу — Указал рукой в глубь погреба Задоров. Антон Семёнович аккуратно спустился вниз по лестнице, сделал несколько шагов, и тут его осенила мысль: странно, почему Волков выбрал такое неудачное место, если мог это сделать в более подходящих условиях? Но ещё большие подозрения вызвал вопрос, какого лешего Задоров сюда припёрся ночью, и как он смог разглядеть в темноте Волкова? Почему не помог, а оставил своего товарища? Почему не разбудил колонистов? Неожиданно за спиной раздался скрежет закрывающейся двери, и темнота наполнила пространство. — Что за шутки, Задоров? — Антон Семёнович метнулся наверх и забарабанил в дверь. — Простите, Антон Семёнович, но это ради вашего же блага… Только теперь до Макаренко дошло: всю эту историю Задоров специально придумал, чтобы заманить его в ловушку. А он, старый дурак поверил. Злость и гнев вырвались наружу. — Задоров, мать твою! Давай, выпускай меня немедленно, черт бы тебя побрал — терпение мужчины уже не могло контролировать спокойный тон. — Э, нет — видимо весело усмехнулся Саша. — Я вам не позволю на себя брать ответственность. Вас в этот момент в колонии не было, а стало быть, и отвечать вам не за что. — Задоров?! — Макаренко уже отчаянно барабанил в дверь — Слышишь, Задоров?! Я честное слово убью тебя, сукин сын! Но Задоров его уже не слышал. Он, поспешил к казармам, попутно думая о том, как быть с проверяющими. У самого крыльца ему встретился Калина Иванович. — А ты чего не спишь, паразит? — спросил его Сердюк — Не спится, вот и не сплю. — Слухай — Калина Иванович закурил трубку. — А тут никто не приходив, ти можа бачив кого? — Никого я не бачив! — Нахмурился Саша. Он знал, что завхоз наверное в курсе, что Макаренко сегодня должен прийти, но от своей идеи не отказался. — Ну добре… *** Это утро определённо отличалось от остальных. Хлопцы ходили с опущенными головами, перешёптывались, насчёт предстоящей проверки, и сочувствовали Задорову. Нужно отметить, что Саша и вовсе потерял здоровый вид. Отчасти, в этом была причина переживания за Буруна. Отчасти, причина крылась в Макаренко. Если его сегодня заберут с собой в ДОБР, то, кто же выпустить Антона Семёновича? А там должно быть холодно. Но и выпустить его нельзя. Нельзя, чтобы его наказали. Если случится что с Макаренко, не будет и колонии. А так хлопцы за неё обязательно повоюют. Саша уже обдумал, что будет говорить и как будет убеждать проверяющих. У него был основной план, запасной, и план «б», на крайний случай. Но он всё равно переживал. — Хлопцы, Антона Семёновича хто нибудь бачив? — спросил Калина Иванович в столовой. Задоров застыл с ложкой у рта. — Да что вы, Калина Иванович, с глузду зьехали, ти шо? — усмехнулся Карабанов. — Его уже давно никто не бачив. — Да понимаешь, заведующий ваш вернуться должен к этому часу. А до сих нямашака. Хоть бы добра усё было. — Калина Иванович махнул рукой, — Буде нам сёдня усим на орехи… — Ничего не будет! — хмуро отозвался Задоров. — Если и будет, то мне. Колонию в обиду я не дам. И Антон Семёновича тоже. Калина Иванович снова махнул рукой и побрел из столовой. *** Проверка приехала к одиннадцати. Их было около дюжины человек. В их рядах был и Шарин, который тут же набросился на Задорова. — Ну что людей здесь калечите, педагоги? В ДОБР у меня пойдешь! Пока Задоров пытался защитить честь колонии, хлопцы занимались своими делами. Только некоторые наблюдали за Сашей и откровенно переживали за него. Потому что, Шарин старался, и настаивал на увольнении Макаренко и принятию мер в отношении Задорова. Задоров держался молодцом, но противостояние сил было неравным. И хлопцы с безнадегой подумали о том, что неплохо сюда было бы привести Антона Семёновича, который тут же решит проблему. Пока проверка шныряла по колонии, у Митягина закончилась свекла на кухне. — Жорка! — окликнул хлопца Митягин — будь другом, сходи в погреб за свеклой. Волков, чистящий картошку, вытер руки и поспешил к погребу. Антон Семёнович оставил попытки выбраться на свет божий, и теперь сидел на лестнице. Неожиданно, с улицы послышался какой то шум. Кто-то открывал дверь. Антон Семёнович, был уверен что это Задоров. Он вскочил на ноги, готовый в любой момент оказать сопротивление, несмотря на то, что тягаться с Задоровым ему было не выгодно. Дверь открылась и в лицо ударил солнечный свет, ослепляя мужчину. Он рефлекторно закрыл глаза рукой. — А-а-антон Семёнович? Макаренко, привык к свету и глянул на своего освободителя. Не удержался от улыбки, ведь перед ним стоял Волков, которого ночью повесил Задоров. — Антон Семёнович? — снова воскликнул хлопец, — Вы что тут делаете? — На тебя повешенного посмотреть пришёл — засмеялся Макаренко, выбираясь на свет божий. — Проверка приехала? — Давно — Волков туго соображал шокированый находкой. — Задорова чистят. — Ну я его сам почищу. Пошли! Волков, совершенно забывая о свекле, попёрся следом за Макаренко. По пути к казармам они встречали колонистов, которые восторженно окликали преподавателя и бросались к нему. Но Антон Семёнович делал жест рукой, говорящий о том, что все объятия после. Жорка, словно пришибленный разводил руками. Саша стоял посреди макаренского кабинета. Со всех сторон на него летели вопросы, на которые он должен дать ответ. В конце концов Шарин не выдержал. — Закрыть колонию. Воспитанников расформировать по другим колониям. Макаренко уволить, а этот голубь поедет с нами. — Да как закрыть?! — воскликнул Саша. — Нельзя нас закрывать. Как это уволить Антон Семёновича? Не бывать этому! Дверь в кабинет открылась. Всё повернули голову. Задоров, чуть не присел от неожиданности. В кабинет входил с грозным видом Антон Семёнович. — Что позвольте спросить происходит в моей колонии? — сухо поинтересовался Макаренко. — Это он спрашивает, что происходит? — первым пришел в себя Шарин. — Это мы хотим спросить у вас, товарищ Макаренко, что здесь происходит?! — Происходит обычный педагогический процесс, воспитания и установления личностных качеств ребенка. Работает колония в соответствии с режимом дня, а вы, нарушаете этот режим. — Макаренко перевел взгляд на чересчур бледного Сашу — Товарищ, Задоров, потрудитесь объяснить, где вы сейчас должны находиться? — Я должен помогать четвертому отряду Таранца с ремонтом новых казарм. -Так почему вы здесь, а не на своём рабочем месте? — Антон Семёнович глядел глазами на Сашу, а тот уставился на него. И эта игра глазами была понятна только им двоим. " Уходи отсюда, я с тобой после поговорю» — говорили глаза Макаренко. " Нет, здесь один вы не останетесь, не мечтайте» — ухмылялись глаза Задорова в ответ — Подождите, — поднял руку в знак протеста какой-то проверяющий, которого Макаренко видел впервые. — из-за товарища Задорова, пострадал человек. — Это был несчастный случай, и вины Задорова в этом нет никакой. — Как это нет? — взревел Шарин — Этот негодяй отправил своего товарища на крышу в дождь. Не учитывая технику безопасности… — Но он же не толкал Буруна с крыши — пожал плечами Макаренко. — И потом, я назначил Задорова старшим по строительству крыши… — Не слушайте его, товарищи! — взмолился Шарин. — Его совершенно не было в колонии. Я заезжал к ним, так мне этот разгильдяй сказал что у Макаренко чума. Бубонная. — Я такого не говорил — нагло усмехнулся Задоров. — И потом, вы же сами видели Антона Семёновича! Он же выходил к вам. А вы говорить с ним отказались. — Прислали мне мальчишку какого-то, назвали Антон Семёновичем…- возмутился Шарин. — Ну, вы же не уточнили какого именно Антона Семёновича вам позвать — засмеялся Саша. — В вашей профессии, товарищ Шарин, нужна конкретика, а у вас её нет. А это плохо. От этого вывод следует, что если вы товарища Макаренко не видели, это не значит что его в колонии не было. Крыть это Шарину было не чем, но он не сдавался. — А как же чума? Ну вот хлопцы слышали… — Ну пошутили хлопцы, — засмеялся Антон Семёнович, — что ж теперь, в ДОБР за это? В тот день я действительно плохо себя чувствовал, назначил Задорова старшим. И на мой взгляд он отлично справился с поставленной задачей. Многие колонисты, побросав свою работу слушали Макаренко за дверью. Антон Семёнович умело доказывал комиссии, что в колонии всё в порядке. Защищал Задорова, правильные действия которого спасли Буруну жизнь, а не наоборот. Выкрутился он и с вопросом продуктов, ответив что специально отправляет своих колонистов, чтобы научить самостоятельности. Твёрдой силой звучали его слова и о оставлении воспитателями колонии, дать возможность здоровому человеку развиваться без надзора. Здесь были многие: Тоська, Жорка Волков, Карабанов, Перец и Ховрах, Галатенко, Лапоть, Волохов и Осадчий…даже Митягин прибежал с кухни, но его тут же отправили обратно. Два часа доказывал Антон Семёнович комиссии свою позицию, а в конце и вообще взревел: — Снимете меня с должности, потеряете столько советских людей. Без меня эта колония превратится в помойку. А если заберёте в ДОБР, сомневаюсь что колонисты вас живыми отсюда выпустят. То ли комиссия действительно испугалась, то ли, Макаренко произвел на них сильное впечатление, но все решили что в колонии всё в порядке. Не отдал Антон Семёнович и Задорова на растерзание Шарину. — Задоров мой воспитанник, и я никуда его не отпущу. Когда посчитаю нужным, отправить его в ДОБР тогда и отправлю В общем вышла комиссия из кабинета под впечатлением и уехала не с чем. Шарин ещё грозился, но для хлопцев он был бесстрашен. Как только скрылся след уезжающих, бросились колонисты в объятия к Антону Семёновичу. Обнимали его, визжали радостными голосами, смеялись и расспрашивали. Бросились все, кроме Задорова. Тот стоял в стороне смущённо повесил голову. — А ты чего не идёшь? — поинтересовался Карабанов. Было странным, что Задоров не кидался в объятия первым. — Все ж добре кончилось. — Для тебя, Семён, кончилось, а вот для меня всё только начинается — хмуро ответил Саша и отошёл в сторону. — Сегодня, после обеда соберём собрание — приказал Антон Семёнович. - На повестке дня советов командиром у нас будет стоять один вопрос. Саша знал, что Антон Семёнович будет песочить его по полной, готовился к этому. Когда колонисты ушли на обед, он хотел подойти к Макаренко, но заметив, каким суровым видом он его окинул, не рискнул. На собрании собралась вся колония. Антон Семёнович поведал им историю о том, что ушёл из колонии специально и был за это время и разочарован и горд за хлопцев. Но всё же похвалил, отметил нескольких, кто-то поругал, кого-то поставил в пример. Сообщил, что с новой недели персонал возвратиться, и всё возобновится в старом режиме. Митягин даже вздохнул, так понравилось ему работать на кухне. — Друзья, но есть у нас и особо отличившийся. — Антон Семёнович окинул колонистов взглядом — Задоров Саша, иди сюда. Задоров Саша поднялся на сцену. Вид у него был хуже побитой собаки. — Хлопцы — тут же начал Задоров — я хочу извиниться перед Антон Семёновичем за то что сегодня утром я его обманом увлек в погреб и запер там. Колонисты зашумели. — Ты что, с глузду зьехов? — Я сделал это ради того, чтобы спасти его от проверки. Ведь меньше всего он виноват в том что произошло. Я не мог позволить чтобы он отвечал за нас с вами, и за наши с вами выходки. Но ещё я должен извиниться перед Жорой Волковым… — Передо мной? — удивился хлопец. — Да. И перед всеми вами — Саша говорил искренне. — Утром я соврал Антону Семёновичу, что Жорка Волков проиграл в карты, и сломленный тем, что не смог отдать долги…повесился в погребе ночью. Неожиданно зал наполнился смехом. — От, фантазёр — весело смеялся кто-то. — То чума бубонная, то Жорка повесился, завтра что скажешь, что Калина Иванович родич английского короля? — Меня сюда упутывать не трэба — хмуро попросил старик. — Хлопцы, а ну не пищать! — Приказал Антон Семёнович и ближе подошёл к Саше, взяв того за плечо. — За то, что ты меня в погребе закрыл, я тебя прощаю. А вот за твои драки, пьяные выходки и стрельбу по своим товарищам я тебя простить не могу. Говорил Макаренко спокойно, и от этого его голос звучал холодно. Пот прошиб Задорова. — Пусть совет командиров решает что с тобой делать. — продолжил Антон Семёнович — Так простить! — первым нашёлся Лапоть. — Да если бы не он, с голоду умерли — подтвердил Ховрах — Ну с кем не бывало… — Выкрикнул Карабанов. — Ребята — снова взял слова Макаренко. — У нас, за нарушение дисциплины строго: сразу выгоняем. Задоров нарушил её трижды. И если драку и пьянку я могу простить, то стрельба по Ховраху была непростительной. И нашей колонии не нужны такие хлопцы. Задоров надеялся что Макаренко шутит. Надеялись все колонисты. Но по всей видимости, он не шутил. — Я за то, чтобы исключить Задорова и выписать ему удостоверение. Задоров медленно повернулась в сторону Макаренко. Тот выглядел серьезно. Колонисты выглядели шокировано. Калина Иванович, чуть трубку из зубов не выпустил. «За» ни проголосовал никто. Хлопцы тут же принялись поручаться за Сашу, а Задоров стоял ошеломлённый, и не понимал совершенно где он находится и что с ним происходит. Удивительно, что сам Макаренко был непреклонный, словно это был другой человек в его обличили. Постановили продолжить собрание вечером, там и решить что с Задоровым делать. Хлопцы тут же бросились к Саше, успокаивали, а он и не слышал их. Тут же, оттолкнув Карабанова помчался к Макаренко. — Антон Семёнович… — И не проси, Задоров. Я всё сказал. — Макаренко говорил серьезно, а сам усмехался про себя. Конечно, он его ни за что не выгонит, как он без своего любимца, но проучить негодяя надо было. Задоров поверил. Поверил так сильно, что возненавидел. Он усмехнулся и холодно произнёс: — Ну и пожалуйста, без вас обойдусь. — и развернувшись помчался на улицу. Макаренко засмеялся: — Стой, Задоров, я ж пошутил. Но Задоров его не услышал.