Oel ngati kameie

После ужина на улице совсем стемнело, но тепло никуда не уходило, из-за чего старшие спокойно отпустили детей с ужина прогуляться. А точнее не мешать обсуждать то, что младших касаться было не должно, но такой расклад всех вполне устроил. Свежий воздух приятно оглаживал кожу, а звук прибывающих волн успокаивал душу после всей неловкости и натянутости прошедшего ужина в кругу двух семей. После кавы хотелось только одного: лечь где-нибудь в прохладном месте и сладко вздремнуть, свернувшись калачиком и пребывать в интересных после напитка снах. Из всех ребят, наверное, чувствовали себя на полную готовность лишь Тук и Киан, что в силу возраста просто напросто не выпивали. Даже Кири, несмотря на показательное отвращение к этому напитку по началу, сдалась в вечном подначивании Ло’ака не притворяться, а «выпустить искренние желания и порывы души». — Наконец-то наша тучка улыбается! Ло’ак смеётся, и закидывает руку на плечи сестры, которая, с ленивой улыбкой, пытается оттолкнуть того, упираясь ладонями в румяную щëку. Нетейам закатил глаза, и тоже поднял уголки губ, шагая в неизвестном направлении за толпой друзей. Он не был уверен до конца, знает ли хоть кто-нибудь, куда они бредут, но было слишком туманно и не важно, из-за чего парень довольно продолжал подниматься на заросший холм вдали от многочисленных маруи, ближе к стволу мангрового дерева. Цирея шла сзади, и девушке явно было очень весело, ведь почти на любое действие она обхватывала живот и прикрывала ладонью свой смех, немного отставая от сиблингов. Нетейам присматривал за подругой, подталкивая еë вперёд или придерживая ветки, чтобы те случайно не ударили по лицу. — У меня от тебя голова болит, демон, — шипит Аонунг, оборачиваясь на младшего Салли и недовольно смахивает непривычно лежащие на плечах кудряшки в сторону. — Ха-ха, как же мне тебя жаль, бедняжечка, — Ло’ак глупо и забавно строит глазки, и широко улыбается, когда чужой хвост почти что шлëпнул по лицу. Тейам подтягивает Цирею за руку на выступ, галантно положив другую ладонь на её талию, чтобы подруга не потеряла равновесие. Она благодарно улыбается и выпрямляется в спине, отклоняясь назад, из-за чего Нетейаму пришлось тянуть весь вес девушки на себя. — Как я понимаю, тебе очень хорошо, да, Рея? Он посмеивается при виде чужого довольного лица и прижатых к голове ушей. Она выглядела такой расслабленной, что уж точно не сопротивлялась возьми друг её на руки. Так было бы точно в разы быстрее, но они всё также продолжают идти вперёд за ребятами, посмеиваясь над наигранной злостью Аонунга и их перепалок с Ло’аком, который успевал надоедать также и Кири, что с огоньком в глазах каждый раз сопротивлялась сильнее и норовила ущипнуть навязчивого брата за бок или хвост. — Я запрещаю вам драться! Ло’ак, перестань, — Тук выглядывает из-за Аонунга и по-хозяйски хмурится, недовольно махнув хвостом. Цирея тут же расцветает и ускоряет шаг, понимая, что девочке не терпится попасть к стволу и цветам, наконец избавляя своего смотрителя от лишней работы. Ло’ак же уворачивается от щипка Кири, что уже стояла в оборонительной стойке, и показал младшей язык, из-за чего Тук повторила его действие. Они передразнивали друг друга ещë добрых пару минут, пока девочку не развернул вперёд Рифовый принц, намекая на то, что они прибыли. Младшая тут же воодушевлённо вздыхает и мчится вперёд, в размытые зрением большие заросли, от которых начинала кружиться голова. Ло’ак восхищённо свистит и смеётся, осматривая прекрасное в красоте своей место: у большого и поросшего ствола разрослись множественные папоротники, освещающие всё вокруг биолюминесцентными огоньками, что окружали ребят повсюду, отражаясь во взглядах. Нетейам вздохнул, и опустил безвольно руки, раскрывая глаза в изумлении и поворачиваясь во все стороны также резво и заинтересованно, как и его младшая сестра. Приходится идти медленнее и иногда отрываться от растительности вокруг, чтобы не споткнуться о камни или не столкнуться с такими же заворожëнными друзьями. — O ma Eywa… Восхищённо выдыхает Кири, улыбаясь всё шире и, словно вернувшись в родную стихию, вытягивает руки вверх, поглаживая низ большого листа пальцами и вытягивается в спине. — Похоже на лес, — довольно кивает Тейам и дотрагивается до странного яркого цветка, что от прикосновения тянет усики к синим пальцам, вызывая щекотливые чувства на коже. Он смеëтся, и опускает ладонь глубже, туманно наблюдая за странностью растения и склоняет свою голову по-птичьи от интереса. — Что ты делаешь? Женский смешок сзади сопровождается нелепым шлëпком по плечу широкой ладонью Циреи, что теперь, похоже, была уже немного дезориентирована из-за окружающего их яркого свечения. Старший оборачивается и замечает, что из косы девушки выпала прядь кудряшек, спадая грустной лианой на плечо. Он недовольно хмурится и ладонью лениво машет подруге развернуться к нему спиной, чтобы помочь положению, нехотя выпрямляясь, и аккуратно берëт чëрную прядь в руки, соображая, какие волшебные махинации проделал Аонунг, чтобы всë держалось на месте. Множество украшений мерцали перед глазами не хуже звёзд после знатного количества кавы, и Тейам старался сконцентрироваться, чтобы случайно не испортить косу окончательно или не смахнуть ненароком жемчужину с кудрей. Пока друг пытался разобраться, Цирея заинтересованно глядела по сторонам так, чтобы не поворачивать голову, отчего её уши странным образом то прижимались, то поднимались вновь. Спустя пару секунд работа была готова, и Тейам, довольный собой, хлопает обеими ладонями по плечам Циреи, заставляя ту дрогнуть от неожиданного и резкого жеста, тут же посмеиваясь и оборачиваясь с улыбкой к другу. И как только её щëки не болели, Нетейам удивлялся, но он точно не мог оставаться хмурым и тоже веселел перед девушкой. Неподалëку послышался смех Туктирей и странные звуки, издаваемые Ло’аком, который, видно, пробегал по зарослям папоротников за девочкой, стараясь изобразить хищника. Он то начинал громко и прерывисто улюлюкать, словно стая змееволков или издавать рык, как Танатор, на что иногда и Туктирей отвечала странными звуками. Это вызывало у толпы смех, кто держался за живот и прикрывал ладонями лицо, кто подыгрывал парочке, например, как развеселившийся Нетейам, поддерживая разные кличи и ловя на себе странные и заинтересованные взгляды друзей. — Похоже, что Салли каву пить нельзя, — раздаëтся низкий смешок Аонунга, что уже стоял рядом с Циреей и придерживал младшую за локоть, словно маленькую девочку, пользуясь тем, что сестра этого пока не замечала, наблюдая за двумя братьями. Ло’ак выбегает из кустов следом за Тук и хватает девочку за талию, несмотря на все сопротивления и выкрики через смех сестры. Он кружится с ней так, что Нетейаму приходится отойти, чтобы чужие ноги не ударили в живот, пока сиблинги не прекратили резвиться, уставшие и счастливо осевшие на землю. Ло’ака выдавал не только лëгкий румянец, но и прикрытые веки, под которыми скрывался расфокусированный слегка взгляд. Но старший навряд-ли посмеет упрекнуть брата в чрезмерном употреблении напитка — сам находился в слегка парящем состоянии. Благо, что они не пили что-то покрепче и не одни… Младшая Салли наконец успешно выбирается из хватки брата и садится рядом, пытаясь отдышаться. Цирея подходит к ним и треплет волосы девочки, усаживаясь рядом и с озорством поглядывая на Ло’ака, что улыбался уже более смущённо и довольно, не обращая внимания на Аонунга, стоящего позади. Нетейам же становится рядом с Циреей и, положив ладони ей на плечи, нагибается и выпрямляет спину, чувствуя приятную тягость в мышцах. В самом деле просидеть в округлой форме достаточное время за ужином было не самым лучшим упражнением для позвоночника. Мельком он замечает, как светлый взгляд внимательно изучает каждое движение изгибающегося от приятного положения хвоста, что проверить парень, к сожалению, не успевает, ведь внезапно перед ними появляется лучезарно воодушевлённая чужими играми Кири, что за это время занялась делом. При виде её импровизированного костюма из странных материалов, похожих на опавшие тонкие и длинные листы, которые она прикрепила к браслетам и сплела меж друг другом, двое братьев вздыхают и добротно смеются, понимая, что же девушка навеселе изображает… Кири плавно выгибается в спине, расставив руки в сторону, и медленной поступью из маленьких шагов изображает крылья, изгибая руки в разных направлениях. Движения не были резкими, быстрыми и энергичными, коими были в оригинале. Она импровизировала, добавляя свой спокойный стиль и своё изящество в чужие движения, что даже удивляло, ведь танцевать Кири редко соглашалась. Даже когда был охотничий фестиваль, пришлось уговаривать самой Тсахик, чтобы внучка изобразила её в танце про появление Торука Макто. — Это же танец Ло’ака! Восклицает Тук, хлопая в ладоши и оборачиваясь на двух братьев. Ло’ак прижимает уши и смущённо размахивает хвостом, пытаясь не замечать удивлëнных и проявляющих крайний интерес глаз Циреи. Нетейам с теплом в душе, словно наяву, видит тот самый момент, который, видимо, очень полюбился его сестре. После того как парни знатно повеселили Кири и выпили для уверенности кавы, Ло’ак выбегает в центр круга, а точнее, импровизированный сцены, в завораживающем ярком и огненном костюме Торука, показывая зрителям всё свободолюбие и яркий пыл крылатого животного, очень шустро и активно изображая свой танец, который проходил в звучном сопровождении хора и ритма барабанов за ними. Все, кто был неравнодушен, подпевали юркому танцу парня, складывая свои голоса с его движениями. И в момент выбегает Нетейам, без костюма крыльев, но в боевой раскраске. И все понимают, кого он изображает, когда два брата вступают в импровизированный бой, при котором Ло’аку приходится снизить темп танца и успокоить свою динамику под всеобщие крики поддержки и ликования. Вспомним ту мелодию, Нетейам и сейчас начал ее подпевать, пока слова четко проплывали в его памяти, подсказывая и ритм Барабанов, которые он изобразил в хлопках, и выученный танец, что парень по привычке отшагивал на месте. Ло’ак усмехнулся, и через мгновение они оба начали напевать более спокойный отрывок выступления — такой, какой подошёл бы спокойному танцу Кири, нежели буйному и свободному икрану. Туктирей хоть и не помнила все слова, но попыталась напеть мелодию, похлопывая в ладоши и внимательно наблюдая за старшими братьями, пародируя им. Ребята Меткайина, конечно, удивились такому внезапному выступлению, но наблюдали молча и с приподнятым настроением, о чëм свидетельствуют их выражения лиц. Каждый раз, когда кто-нибудь из сиблингов вскрикивал, имитируя крик Банши, они прижимали уши и улыбались, наблюдая за поведением другого клана словно в своей среде, вокруг маленького леса и в окружении огоньков высоких растений. Нетейам игриво взмахивает хвостом, когда видит, что Кири с ухмылкой подзывает братьев присоединиться к танцу, сгибая кисть и направляя к себе. Старший усмехается, опуская голову, но выпрямляется и наклоняется вперёд, через Цирею прикасаясь к макушке брата, взглядом уговаривая того выйти к сестре. Кава достаточно расположила Ло’ака к любым идеям, поэтому долго сопротивляться парень не смог. И вот вся семья Салли передвигается в хаотичном порядке, изображая охоту кровожадного Торука на более меньших икранов, что казалось несуразным, ведь кружащиеся вокруг Кири братья, пригибающиеся под воображаемыми листовыми крыльями, явно были больше в габаритах. Несмотря на это, ребятам ничего не мешало повторить разгильдяйство друг перед другом, как когда-то танцевали братья перед старшей сестрой уже в красочных и проработанных одеждах. Нетейам плавно поднимает руки вверх и, развернувшись боком, ныряет меж двумя сиблингами, натыкаясь хвостом на Туктирей, которая тут же побежала прочь, смеясь и крича, как птица. Было непонятно, изображает девочка банши, или играла своë животное, но сейчас до этого не было дела. Они все напевали песню, при этом не забывая парировать естественный рык и крик животных, нападая друг на друга. И вдруг, даже в такой неразберихе, по затылку пробегают мурашки. Парень на миг хмурится и оборачивается, сразу понимая, что на него внимательно смотрит голубая пара глаз. На чужом лице, обрамлëнным непривычно распущенными волосами, лежала безмятежность и странная заторможенность. Прикрытые глаза изучали каждое ловкое движение, а губы были чуть приоткрыты, что заставило нервно прижать уголки ушей к голове и сглотнуть вязкую слюну. Тейам мягкой поступью забегает за Кири, и, пытаясь изобразить большой взмах крылом, поднимая одну ладонь высоко вверх, оборачивая пальцами веер, словно он держит в них чашу, а вторую руку заводя за спину, парень спотыкается о свою же ногу, ведь при втором зрительном столкновении с другом внезапно сердце начинает стучать с новой силой, и уж точно не от физической активности. Превозмогая своё странное и внезапное смущение, На’ви разворачивается к Меткайинцам спиной, чтобы не видеть чужого наблюдающего взгляда. Нетейам приседает, выпрямляя спину, из-за чего хвост взмыл тут же в круглом изгибе, подкрадываясь к Тук, и хватая её краешками пальцев за уши, улыбаясь, когда она шипит и с озорством отбегает, прячась за Ло’аком, что был очень увлечён Торуком, изображая своё падение от кровожадного ранения. Младший мельком оглянулся на двух меткайинцев и засмеялся, когда взгляд наткнулся на Цирею. Старший тоже оборачивается и видит, как девушка с хитрой ухмылкой и прикрытыми глазами движет руками очень плавно, изгибаясь тонким листом на ветру, но при этом быстро и коротко, словно пробирается через болото, водит их то назад, то вперёд, и с щëлкающим звуком, которому она часто пыталась научить ребят, подходит ближе к танцующей и поющей хором толпе. Её шея была вытянута, а лицо выглядело хоть и по-детски бушующе озорным, но всё же изображало самодовольную и глуповатую личность. — Илус? Весело предполагает Кири, и, когда Цирея кивает, они обе улыбаются друг другу, и смеются. Ло’ак, норовивший приблизиться к девушке, случайно наступает на хвост брата. Нетейам чувствует ужасно болезненный импульс в нижней части позвоночника и морщится. Младший тут же убирает ногу, и, не успев толком проговорить извинения, теряет равновесие и неуклюже приземляется на землю. Кири тут же заливисто начинает голосить о глупости своего выпившего брата, при том, что кое-чьи щëки тоже были румяными, а поведение расслабленным и даже разваленным. — Ну всё, ищите гиарий. Этот придурок уже валится с ног, — ехидно проговаривает Аонунг, размахивая хвостом, и прикрывая глаза, стоя поодаль от компании. — Да иди ты, клещ, — шипит Ло’ак, принимая помощь Нетейама, и встаёт на ноги. Аонунг только усмехается, и скрещивает руки на груди. Он казался отстранённым и, даже очень спокойным весь вечер, и старший Салли сомневался, что то было чудодействием капризной Киан. Но как только Аонунг смотрит на него, Тейам тут же снова избегает зрительной связи, оборачиваясь на Кири. Боковым зрением видно чужую ухмылку и парень мысленно выругивается на глупость своего поступка. Девушка же хлопает братьев по плечам, чтобы затем отойти на расстояние и снять с себя листья, ведь их концерт уже подошёл к концу. А Нетейаму этот момент явно западëт в душу ещё надолго. Спустя какое-то время ребята случайно разбрелись по разным сторонам. Ло’ак, вроде бы вечно находящийся около старшей сестры, не упустил момента, чтобы выкрасть Цирею из надзирательства самого трезвого из всех старших Аонунга, Тук и Кири, вступившие в спор и шутливый бой, начали играть, убегая друг от друга куда подальше, а Нетейам… Он, видно, начал трезветь, из-за чего знатно начинало клонить в сон. До возвращения домой было ещë достаточно времени, ведь родители указывали на то, что разговор их будет долгим, поэтому парень не отказал себе в вольности не искать всех вокруг, и просто присел у значительных размеров корней дерева, укрываясь под папоротником. Внимание снова привлекла только что приобретённая вещь, непривычным цветом отражаясь в боковом зрении при любом движении головы. Сняв её с уха, Нетейам рассматривал предмет, аккуратно проводя по перу пальцами и всматриваясь в каждый маленький камешек, что красиво переливался под биолюминесцентным светом растений вокруг. И несмотря на всю расплывчатость и эфемерное желание сомкнуть веки, Оматикайя не даёт себе уснуть, упрямо пытаясь оставаться в уме. Позволить себе не следить за всеми — одно, а уснуть в не близком от деревни месте — совершенно иная вещь. — И снова ты мычишь что-то. Чужой неожиданный голос сбоку заставляет вздрогнуть от неожиданности. Аонунг, выглядывая из-за листа, присаживается рядом, не спрашивая разрешения. — Вроде бы я тебя всегда пугал, — усмехается Салли, и прижимает хвост к ноге, не дав прикоснуться к чужому бедру. Аонунг коротко улыбается и, привычно, кладёт голову на колени. Нетейам возвращает своё внимание на украшение в ладони, чуть робея от чужого пристального взгляда. Словно он физически был ощутим, оглаживая профиль лица, на котором уже выветрился весь румянец. — Как прикрепить камень на перо? Я не вижу ничего, что могло бы их соединить, — нервно переводит тему парень прежде, чем его щëки могли бы покраснеть от чужого внимания. Что-то внутри стянуло узлом от тембра голоса совсем рядом, когда Аонунг не задумываясь ответил: — Всё просто. Нужно обработать крупинки в специальном растворе, собранном из разных соков деревьев, а потом быстро разложить на материале так, как нужно. Немногие знают об этой технике, хотя это очень легко. В голове возник новый возможный дизайн для браслета, и Тейам воодушевлëнно слушает друга, ведь такое знание точно было бы полезным. Вспоминая, что Цирея подарила перо, в голове возникла неприятная догадка, что Аонунг мог воспринять это украшение на Нетейаме вовсе не так, как следовало, отчего немного нахмурился. Скорее всего меткайинец видел эту серьгу и до сегодняшнего вечера, ведь точно узнал её за ужином. — Откуда ты это знаешь? Цирея рассказала? Аонунг усмехается, и опускает голову на миг, а потом с ухмылкой смотрит в изумрудные глаза напротив, не дав в этот раз сбежать от него. Тейам неловко поджимает губы и искренне надеется, что не выглядит глупо. Зелёные глаза медленно очерчивают весь овал лица напротив: большие глаза, выразительные скулы, изогнутые в улыбке губы, мелкие и очень красивые рисунки, похожие на отражение лучей в воде… Когда дышать становится трудно, ведь, кажется, воздух становится раскалённым, Тейам отворачивается снова, находя отмазку в том, чтобы надеть серёжку снова, игнорируя тот факт, что Аонунг снова улыбается на такую выходку. — Я сам её сделал. От неожиданности Нетейам давится воздухом и, удивлённо раскрывая глаза, с ужасом понимает, что сердце снова забилось в бешеном ритме. Стало до ужаса неловко, ведь непонятно, как нужно было реагировать в этой ситуации. Мельком Тейам взглянул на чужие ладони, спокойно лежавшие на коленях, на красивые пальцы. Было странно понимать, что охотник сидел над кропотливой работой и прикреплял мелкие камешки к пёрышку, чтобы сделать другу подарок. Тишина достаточно затянулась снова, поэтому парень неуверенно произносит, не совсем понимая, что вообще стоит сказать: — Спасибо? Собеседник усмехается и кивает, словно ему только что сказали неимоверную глупость. — Не за что. Я рад, что тебе нравится. И снова оба замолчали, проваливаясь в тишину. Теперь в ладони ничего не было, и Нетейам, чтобы занять руки, тянет пальцы к своему чокеру, поглаживая и проходясь по гладким бусинам. Аонунг сделал украшение именно для него. Не было сомнения, ведь это сказала сама Цирея, тайно подарив перо раньше положенного, или по иной причине, о которой пока что ни спрашивать, ни думать было неуместно. В любом случае, было очень приятно получить такой подарок. Тем более, над которым старались. Парень снова вздрогнул, когда чужая ладонь дотронулась до плеча, призывая посмотреть в глаза собеседника. И, переступая через свои мысли, Оматикайя поворачивается, снова отвлекаясь на непривычное зелёное пятно у уха и опуская похолодевшие от стрессовой ситуации ладони на колени, которые он согнул, повторяет позу друга. — Удивлён? — Очень. Только и может облегчённо выдохнуть парень, когда паника медленно начала сходить на нет. Всё же ничего тревожного в их отношениях нет и стоило бы успокоиться, но всё равно в частичной уютной тьме, освещаемой лишь растениями имело место быть лишним мыслям. Перед глазами всё ещё расплывалось мягкая пелена, но спать Тейам не хотел. Чем-то атмосфера напоминала тот самый момент, когда они также сидели у склона на песке рядом с плодами дынного дерева и вели странный разговор про Оматикайя. Молчание и всяческие думы прервал тихий монолог: — Вы правда хорошо поёте. Немного размыто, конечно, но голос красивый, — Аонунг не искренне улыбается и резко выпрямляется, нервно прочистив горло. — Смотри. Нетейам поворачивается туловищем, и заинтересованно наклоняет голову вбок, из-под ресниц рассматривая действия друга. Аонунг плавно начинает обводить короткий и лёгкий знак, указывающий на него же. Тейам сразу понял, что он делает, и теперь даже боялся лишний раз выдохнуть при объяснении знака: — Я. Гладкое движение вниз, аккуратно очерчивающее круг. Его пальцы начинали немного подрагивать, выдавая чужое волнение, которое не прямой связью заставляло задерживать дыхание. Всё повторялось ровно также, как и тогда, у костра. — Люблю… «Тебя», — внезапно пробегает в мыслях, когда Тейам вспоминает последний символ, воспроизведëнный контуром кисти. Более официальный, такой, какого ученикам точно в первую очередь не покажут. Сердце остановилось. Следующие слова прошли мимо сознания — если сын Ронал и пытался бы объясниться, рассказывая лёгкую ложь про последующий смысл, то было бесполезно. Ведь тем вечером он перед всеми, хоть и в тайне, сказал ему «я люблю тебя». — Правда глупое значение, — посмеивается морской На’ви, намекая на выдуманное значение знака, отчего смысл сказанного совсем менялся. Тишина врезалась в сердце, заставляя чувствовать ноющее и странное чувство перед расцветающим трепещущим чувством. Пальцы начали понемногу неметь, а хвост изогнулся и, трепетно подрагивая, выдавал внутреннее удивление и ликование. Заметив чужое молчание, Аонунг тревожно замирает, и с ужасом его улыбка медленно пропадает с лица. Нетейам всё понял. — Молчи. Зелёные светлые глаза с немым вопросом заглянули в бирюзовые, поражая своей откровенной красотой и отсутствием каких-либо эмоций, которые могли бы подсказать о исходе дальнейшего разговора. — Даже… Даже если я всё понял? Чужие уши жалобно прижимаются к голове, а ладони сжались в кулаки. Он нравился Аонунгу. О нём была речь у костра, и украшение тоже было не просто так создано его мастером, может, были и другие знаки, которых парень не видел? — Особенно, если понял. На чужом лице появился постыдный румянец, но скрывать его уже не было стыдно. С замиранием сердца внутри созрели вопросы не только ко всему происходящему, но и к чувствам Оматикайя. Нравился ли ему Аонунг? И всё встало на свои места. Это было такой логичной цепочкой подводок к своему собственному желанию и скрытому чувству, что всегда заставляло так странно и необъяснимо реагировать на чужие взгляды и касания, даже настолько мимолётные и незначительные, что наверное и сам рифовый На’ви их не замечал. Нет. Замечал. И об этом свидетельствуют бегающие стеклянные глаза по всем деталям вокруг, словно выискивая укрытие для себя, избегая любого попадания взгляда на чужое лицо. Да. Аонунг определённо ему нравился. И стало очень легко на душе, когда Нетейам подумал об этом и принял со спокойной совестью странную мысль. — Даже если это взаимно? Теперь замирает и сам Салли, медленно поднимая уголки губ. Вся ситуация казалась пьяным сном и бредом, ведь как можно было вообще догадаться о таком исходе? Аонунг с сомнением поворачивается и, как выброшенная на сушу рыба, приоткрывает неуверенно рот, пытаясь что-то сказать. Или, пытаясь дышать, ведь у обоих перехватывало дыхание. — Что ты сказал? С тянущей тревогой в районе живота Салли нервно усмехается, и дёргает хвостом, случайно шлëпнув о землю. Казалось, словно сердце то замирало, падая в пятки, то снова начинало стучать в бешеном ритме. И вот, впервые с особенным смыслом, Нетейам с придыханием произносит так тихо, будто и не хочет, чтобы его услышали: — Я сказал, что вижу тебя, Аонунг. На удивлённом лице красиво переливался свет от биолюминесцентного свечения вокруг, полыхая на красивых морских рисунках. Только сейчас Оматикайя заметил, как перестал дышать собеседник, ведь он нервно выдохнул и, в изумлении, снова замер. Теперь невозможно было сказать, что всё это было шуткой, ведь парень напротив робко улыбается в неверии, почти не моргая и не дыша. Он опускает голову и нервно смеётся в кулак, извивая свой плавник в стороне. — О, Эйва. Надеюсь, что это не забудется на утро. Чужой тихий хохот заставляет улыбнуться и Салли, который заметно после своей искренности немного зарделся, поэтому на секунду отвернулся от вида смущëнного и радостного На’ви, облегчëнно выдыхая себе в ладонь. — Чёрт… Они просидели в своих мыслях и ярком потрясении ещё пару мгновений, пока приходили в себя. Кажется, Нетейам протрезвел окончательно. И спать теперь уж совсем не хотелось. Повернув голову обратно, парень заметил на себе светлый голубой взгляд. Уже совсем другой. Смотрящий нежели с очень неподходящей к образу Аонунга нежностью и полной открытостью, а не издёвкой или интересом, какие можно было всегда видеть. Как во время танца, чужие веки были прикрыты словно под гипнозом. Заметив чужое лицо слишком близко, Тейям дрогнув, отпрянул, удивлённо раскрыв рот. Задумавшись, он и не заметил, как Аонунг быстро приблизился, чтобы поцеловать его. Они оба тут же покраснели и, словно напуганный отказом, нахмуренный На'ви стыдливо хотел совсем отодвинуться. Стало неприятно и обидно, ведь Нетейам напросто испугался неожиданности, и, пытаясь исправить неловкость, кладёт ладони на румяные скулы, приблизив своё лицо к нему. Прикрыв глаза, он чувствует, как они неприятно и резко прикасаются кончиками носов, и смешно морщатся от столкновения. Теперь уже неловкость пропадает в хохоте, ведь выглядело всё очень глупо и по-детски робко. Тейам скользит пальцами по шее и кладёт ладони на плечи, склоняя голову вниз и содрогаясь в смехе. — Skxawng, — хрипит Меткайинец прежде, чем аккуратно приподнять весёлого Тейама за подбородок и, прикрыв глаза, прикоснуться губами к чужим. На мгновение Салли забылся и перестал дышать, примыкая ближе и чувствуя тёплое дыхание на щеке. Прикосновения были обжигающе трепетными и нежными, долгими и, наверное, долгожданными. Губы Аонунга были мягкими и со сладким привкусом фрукта, хотелось целовать, целовать и целовать... Когда оба отпрянули, Нетейам не сдержал своей робкой улыбки. Он и не заметил, как они почти что сидели в объятиях, прикасаясь бёдрами и с ярким румянцем смотрели друг на друга. Большая ладонь, перебиравшая во время поцелуя косички с бусинами, медленно сползла к затылку, аккуратно обходя косу, и тут же вернулась обратно, пока Аонунг смущённо и радостно разглядывал яркие глаза. Похоже, что оба сегодня уснуть с большим усердием, если вообще смогут. — И я тебя вижу, Нетейам.