Белая камелия

— Эй, душа моя! Ты чего скитаешься? Томоя обернулся и увидел женщину крайне массивного телосложения. И хотя английский был у нее хуже, чем его «ингриш», ему виделась эта встреча большой удачей. Женщине было на вид около пятидесяти. Томоя думал, что мусульманские женщины сплошь и рядом носят хиджаб и паранджу, но это оказалось вовсе не так. Одета она была на привычный европейскому обывателю вкус. Желтая футболка и штаны-бананы. Вся размалеванная и в украшениях, будто новогодняя елка. Так устроена психика человека, что когда он видит женщину, то к ней больше доверия, чем к мужчине. Поэтому, Томоя и доверился, не задумываясь. Особенно, когда увидел, что буквально через пару секунд к женщине присоединилась молодая девушка. Судя по всему, ее дочь. В отличие от «тучной» матери, она была очень стройная и высокая. Надо отдать должное, что очень симпатичная. На ней было закрытое цветочное платье, прикрывающее абсолютно все, что только можно. Сакураги подошел к ним ближе, безо всякой опаски за собственную жизнь. — Простите. Я опоздал на самолет. Следующий только через девятнадцать часов. И я не знаю, где мне найти гостиницу. Помогите, пожалуйста? Девушка скорчила гримасу, полную непонимания. Она повернула голову к матери и начала задавать какие-то вопросы на родном языке. Мать же довольно быстро, не отводя от парня взгляд, «отстреливалась» ответами. — Так это не беда. Мы поможем. Тут не так далеко. Ее слова звучали сейчас настолько искренне для японца, что он и думать-не думал о том, что чужая нация будет как-то использовать его для собственной выгоды. Никогда бы на женщин он такого не подумал. Тем более на мусульманок. — Правда? Спасибо. Я в долгу не останусь. Много, конечно, не смогу предложить. Но…я правда отблагодарю вас щедро за помощь. Мать тут же бегло перевела речь парня своей дочери, на что та как-то странно выдохнула, закусив губу. Будто бы ожидала чего-то с нетерпением. Томоя понятия не имел, что в Турции проституция имеет крайне легальную основу, что нисколько не противоречит местным законам. Так что не всякая женщина сохраняет невинность до свадьбы. А эти две дамочки обычно только и делают, что ловят туристов. Впрочем, в этот раз им хотелось не предоставлять свои услуги, а самим насладиться вдоволь «свеженьким и невинным ягненком». Этот парень очень производил впечатление оного. Так что выбор массивной дамочки пал на Томою чуть ли не с первых секунд, когда она его увидела. Так и увели они парня под разговорчики. Слово они сдержали, конечно. Действительно привели его в отель при аэропорте. И даже щедро заплатили за него. Только знал бы японец какую цену ему придется лично заплатить за такую щедрость… Четырехзвездочный отель в зоне Сабиха Гекчен выглядел вполне прилично. Номер был не такой большой, но и не стеснял. — Ну вот, душа моя. Располагайся. Можно и выпить! — тут же предложила мнимая покровительница. — Простите, я… — только хотел отказаться Томоя, поставив свой скромный багаж на пол, возле стенки, как его перебили. — Это будет платой за нашу доброту. Просто выпей с нами, душа моя! Молодая турчанка хозяйничала в номере так, будто бы ни матери, ни японского гостя и вовсе тут не было. Девушка стояла в довольно пикантной позе возле телевизора и усердно искала музыкальный канал. — Ну, — мялся Томоя, закусывая губу. — Ну же, душа моя, не обижай меня. Я скоро приду. Погладив парня по плечу, массивная женщина покинула номер. Томоя остался наедине с девушкой за которой он наблюдал абсолютно спокойно. Никакой задней мысли даже не промелькнуло при таких видах. Усевшись на край постели, он осматривал комнату, стараясь не заострять своего внимания на девушке. Искомый канал был найден. Длинноволосая красотка развернулась и начала ритмично танцевать в такт музыке. Это привлекло внимание парня. Правда на все он лишь как-то вымученно улыбался, будто бы заставлял себя. И так было ровно до момента возвращения матери тусовщицы. — Я думал, что мусульманам нельзя пить алкоголь. Особенно женщинам. — Мы не люди, что ли? — обхохоталась женщина. — Душа моя, я проделала такой путь до алкомаркета. Мог бы поблагодарить за мою гостеприимность. Ты сам откуда? Турна, перестань танцевать и разлей вино! Женщина смерила дочь строгим взглядом, показав той руками, что она от нее требует, после чего подсела к Томое, намереваясь максимально сократить дистанцию. И пока дочь-неумеха возилась с бутылкой, Томоя мялся, будто неуверенная школьница, скрестив пальцы в замок. — Я из Японии. Сакураги невзначай бросил взгляд в сторону двери и заметил, что она полностью не закрылась, но ключ был вставлен в замочную скважину. Видать маман сама пригубила одну по дорожке и была уже хороша, раз у нее из головы вылетело. Рассуждения парня шли в правильное русло. У женщины действительно был затуманенный взгляд. Она позабыла про элементарные меры безопасности. — Слышала, Турна? Он из Японии. Не забыв перевести на родной, фривольная турчанка отвесила не самый приятный комментарий в сторону земляков Томои. Видать, были уже в их рядах клиенты из Страны восходящего солнца. И размеры мужских хозяйств не произвели никакого впечатления на здешних дамочек. Обе унизительно рассмеялись, чем поставили Томою в неловкое положение и полное непонимание того, что тут происходит. Ему пришлось пропустить с ними по стаканчику. Но «повторять» он и не думал. Потому что и без того хватило одного. Сакураги ощутил, как концентрация его внимания знатно ослабла, а ноги ощутили приятную слабость в области колен. Заметив изменения в парне, женщина предприняла попытку погладить его бедро, но тот дернулся, оказывая сопротивление. Сидящая позади Турна довольно быстро поймала парня, ухватив его за запястья, тем самым вынуждая прижаться спиной к ее груди. Тучная дамочка же склонилась над Томоей, заглянула ему в глаза, да уложила ладонь на щеку. Только вот там, где хотелось бы ожидать, как минимум, ласки, парню прилетела довольно грубая пощечина, заставив его замычать от недовольства. — Пожалуйста, не трогайте меня, — взмолился Сакураги, пытаясь оказывать сопротивление. Но так как дамы действовали в две пары рук, то это было практически невозможно, высвободиться от такого натиска. Японец стойко терпел все эти грязные касания на своем теле. Он сразу же ощутил, что его трогают крайне опытные руки. Наверное, потому что физиология, все равно, и в Африке физиология, и она берет свое. Дама знала, где нужно касаться такого молодого и чувственного парня. Пускай внешне Томоя очень несговорчив, но внутри него запрятано столько всего, что только и ждет своего часа, чтобы выбраться из этих оков. Будь он чуть трезвее, разум был бы готов поспорить о том, что это совершенно не те женщины с кем он хотел бы разделить свое ложе. Но кто его слушать будет? Женщины, словно самки дикого зверя, терзали свою добычу. Без каких-либо прелюдий. Особенно выделялась мамочка, желающая «полакомиться» молоденьким азиатом. Тем более, недоступность Томои так и провоцировала ее принудить его к половому акту силой. А она уж знала, как повернуть все эти игрища в другую сторону со временем. В итоге от всех этих трений, желаемый эффект был достигнут. Вяло сопротивляющийся Томоя начал тяжело дышать. Ощутив чужой и влажный язык на своем лице, парень прикрыл глаза и высунул свой. Это послужило «зеленым светом» для пышной дамы. Значит можно стягивать джинсы. Он уже совсем не сопротивлялся, приняв свою участь. Только ворочал головой и изредка двигал пальцами, поднимая голову на дочку своей растлительницы. Та подарила ему утешительный поцелуй в губы, подготавливая к тому, что в ближайшие несколько минут его будет сношать ее мать. Особо стараться и не нужно было. Томоя был полностью готов для пассивных подвигов. Вот женщина и нависла над его возбуждением, начиная нетерпеливо ерзать и натирать его собой. — Еще… Давай… Еще, — шептал на родном языке парень, выгибаясь от перевозбуждения. Еще немного и он сам толкнется бедрами вверх, чтобы пронзить эту мегеру. — Эй! — раздался удивленный голос из приоткрытой двери. Женщины прекратили всякое действо и тут же начали собирать свои вещички, оставляя Томою лежать в одиночестве и в растерянности. Он абсолютно не понял, что сейчас произошло и ему оставалось лишь вертеть головой из стороны в сторону, чтобы наконец-то в его голову пришло хоть какое-то объяснение сложившейся ситуации. — И что это вы делаете? Он ведь несовершеннолетний! Появившаяся в номере молодая женщина выглядела утонченно. А ее наигранная грубость казалась очень натуральной и даже несколько пугающей. Это была высокая и очень красивая венгерка. Ее звали Эрика. Чуть смуглая, стройная, с ярковыраженными и приятными чертами лица. Густая копна каштановых волос была убрана в аккуратный и низкий пучок. Не менее густые и темные брови всегда подчеркивали ее непростой характер. А губы…такие капризные и манящие. Золотая середина без излишков. Белое платье по фигуре подчеркивало ее природное женское достоинство: узкая талия, широкие бедра и визуально приятная грудь. Не слишком большая. Но ее однозначно хватило бы, чтобы удержать в ладонях. — Вы знали об этом? — продолжала напирать на нарушительниц спокойствия Эрика, вышагивая медленно вперед. Женщины начали что-то бессвязно лепетать в свое оправдание в спешке. Одна на родном языке, а другая на намеренно ломанном английском. Эрика проследила за тем, как они покинули номер и прикрыла дверь так, чтобы точно никто не зашел. Присев рядом с практически обнаженным Томоей, она как-то заботливо и даже по-матерински прикрыла его одеялом. — Значит ты в первый раз в Турции? Говоришь по-английски? Томоя сначала абсолютно «не вкурил». Будто бы забыл все, что выучил за школьные годы. На деле он просто был сражен красотой этой женщины. — Вы здешняя? — Нет, — широко улыбнулась женщина. — Как ты попал сюда вообще? Сколько тебе лет? — Я…сбежал из дома. Улетел, — жестикулировал Томоя, поясняя свой плохой «ингриш». — Я летел в Америку. Но здесь случилась какая-то чепуха и я не успел. В итоге… Я должен ждать девятнадцать часов до следующего самолета. — Зачем Америка? — нахмурилась венгерка. — Что там в Америке такого, что тебя туда тянет? Ты во Франции бывал когда-нибудь? — Нет, — покачал головой парень. Эрика подсела к нему поближе и начала рыться в сумочке. Женщина ловко изъяла из бумажника сложенные аккуратно открытки и начала одну за другой демонстрировать их японцу. — Смотри. Это Франция. Со снимка на Томою своими презентабельными видами был направлен Париж. Столица раскованности, любви и бесспорной красоты. Многочисленные музеи, дорогие бутики, изысканная кухня. Все это безусловно подкупало. Елисейские Поля, Эйфилева башня, Лувр… Томоя не мог отвести заинтересованный и зачарованный взгляд от открыток. Он осматривал их снова и снова. — Я лечу в Париж через девятнадцать часов. И собираюсь стать там выдающимся фотографом. — А меня возьмете? — тут же отозвался Сакураги, поворачивая голову к своей спасительнице. — А как же Америка? — усмехнулась венгерка, забирая из рук парня открытки. — Ну пожалуйста? — устремил на нее свой невинный взгляд японец, чуть ли не налегая подбородком на женское плечо. — Как тебя зовут хоть, беглец? — Сакураги Томоя. Томоя — имя. — А Сакураги, значит, фамилия. Меня зовут Эрика. Сколько лет тебе будет, Томоя? — Мне…девятнадцать. А что? — Тьфу ты. Я-то думала, что все эти истории про побег выдумка. И ты просто поссорился с родителями, да сбежал с непонятными тетками не пойми куда. Одевайся давай. Нам пора валить отсюда. Женщина подобрала одежду японца с пола и кинула ее прямо ему между ног, на одеяло.